— Ваше посольство покинуто.
— Покинуто?
— Да. Там нет ни единого человека.
— Но почему?
— Этого я не знаю. Будьте здоровы.
VI
Медсестра отвезла Йенсена в аэропорт. На сей раз вместо халата на ней было открытое красное хлопчатобумажное платье, а на ногах сандалии с ремешками вокруг лодыжек. Дорога была неровной, автомобиль — старый и изношенный, но вела машину она искусно.
Йенсен, сидевший сзади, видел, как от напряжения шея и спина у нее покрылись капельками пота.
Они проехали деревню. По улице, вытянувшейся между низкими глинобитными домами, бегали ребятишки и разгуливал домашний скот. Девушка почти не снимала палец с гудка, стараясь разогнать свиней, коз и кур, мирно бредущих по дороге. Дети были в восторге и, глядя на нее, громко смеялись. В ответ она показала им язык, и они засмеялись еще громче.
Перед зданием аэропорта девушка приподнялась на цыпочки и чмокнула Йенсена в щеку.
…В шуме двигателей появилась новая нота, и самолет начал снижаться. Йенсен посмотрел на часы. Они шли на посадку на два часа раньше, чем следовало. Зажглись предупредительные надписи, самолет пробил облака, пронесся над полями, закутанными пеленой тумана, и приземлился на залитой дождем посадочной полосе. Когда рев реактивных двигателей стих, Йенсен посмотрел в окно.
Он был еще не дома. Однако он сразу узнал контуры аэропорта и понял, где они приземлились. Это было одно из соседних государств. Он понимал местный язык и даже мог сносно разговаривать. По расписанию самолет не должен был делать посадки. Поэтому Йенсен остался сидеть в кресле.
Через несколько минут в салоне появился одетый в штатское человек и объявил:
— Самолет дальше не полетит. Всех пассажиров просят выйти.
Он повторил объявление на нескольких языках. Кроме Йенсена, в самолете находилось всего лишь два пассажира.
Шел дождь, и было на удивление холодно. Зал прибытия был заполнен людьми, которые пили пиво и громко разговаривали, то и дело перебивая друг друга. Воздух казался сизым из-за табачного дыма. Девушка в справочном бюро виновато сказала:
— Туда самолеты не летают. Все рейсы отменены.
— Отменены?
— Да. Сообщение прервано.
— Откуда я могу позвонить?
— Вот отсюда. Только это бесполезно. Телефонная связь тоже прервана.
— Почему?
— Не знаю. Никто точно не знает.
В то же мгновенье он услышал, как по радио несколько раз назвали его имя. Девушка взглянула на билет, лежащий перед ней на столе.
— Ваша фамилия Йенсен?
— Да.
— Идемте.
Она провела Йенсена к лифту, и они поднялись на следующий этаж.
— Теперь идите в приемную номер четыре, — сказала она. — Там вас ждут.
Йенсен прошел по устланному коврами коридору, читая таблички на дверях. Он остановился перед дверью под номером четыре и постучал.
— Войдите, — послышалось в ответ.
В комнате было трое мужчин. Двое в напряженной позе, будто выжидая чего-то, сидели в глубоких креслах. Йенсен не знал никого из них в лицо. Еще один мужчина стоял у окна спиной к двери. Когда он повернулся, Йенсен сразу узнал его: это был человек с предвыборных афиш, человек, который лучше других воплощал в себе единство трех понятий — благополучия, уверенности в завтрашнем дне и всеобщего взаимопонимания. Раньше он был министром внутренних дел, а после выборов ему предстояло занять пост премьер-министра.
— Так это вы и есть Йенсен? — спросил он высоким и резким голосом.
— Да.
— Садитесь, ради Бога. Садитесь.
Комиссар Йенсен сел.
VII
— Я много слышал о вас, Йенсен, — сказал министр. — Несколько лет назад вы доставили мне немало хлопот.
Было заметно, что он изо всех сил старается говорить нормальным голосом, чтобы казаться спокойным.
— Хотите пива? — неожиданно спросил он.
— Нет, благодарю вас.
— В этой стране умеют делать чертовски хорошее пиво.
Он сел напротив Йенсена. Когда он наливал пиво, его руки так дрожали, что он едва не выронил стакан.
— Вы, конечно, узнали этих господ?
Йенсен никогда раньше их не видел и не знал, кто они такие — даже после того, как министр представил их ему. Оба входили в правительство.
— Кто-то однажды справедливо заметил, что расстояние между народом и властями слишком велико, — пробормотал министр.
Йенсен понял, что он имел в виду. Рыжеволосый полицейский врач участка как-то сказал:
— Можно ли представить себе что-нибудь более абстрактное, чем Господь Бог и министры?
В этих словах заключался глубокий смысл. Политика страны, направленная на достижение единообразия и устранение каких бы то ни было различий, не допускала усиления влияния той или иной личности — кроме тех, чья сила и власть зиждились на капитале и кто занимал ведущее положение в обществе независимо от желания народа. Однако в результате последних выборных кампаний на авансцену стали выдвигать определенного человека — это делалось для того, чтобы не допустить чрезмерно большого разрыва между подавляющим большинством народа и узкой группой технократов, в руках которых формально была сосредоточена власть в стране.
— Господин премьер-министр… — начал Йенсен, но тот оборвал его:
— Я не являюсь главой правительства. Выборы были… отложены.
— Отложены?
Министр поспешно встал, сделал было порывистый жест, но, взглянув на свои дрожащие руки, засунул их в карманы пиджака.
— При создавшихся обстоятельствах мы приняли решение отложить проведение демократических выборов в стране, — официальным тоном произнес он.
Один из членов правительства, до сих пор молчавший, кашлянул и спросил:
— Комиссар Йенсен?
— Да?
— Вы давали присягу в верности правительству?
— Да.
— Сколько раз я говорил, что это совершенно не относится к делу, — раздраженно проговорил министр.
В комнате стало тихо — слышался только рев реактивных двигателей за окном. Йенсен поочередно посмотрел на присутствующих и тихо спросил:
— Что случилось?
— Самое непонятное заключается в том, что мы и сами не знаем. Нам не известно, что произошло, более того, нам не известно, как это произошло. Между теми событиями, о которых мы знаем, не существует никакой логической связи.
— Какие же подробности вам известны?
— Йенсен, нам придется начать с самого начала.
— Хорошо. Почему вы находитесь здесь?
— Не знаю.
— Не знаете? Как вы сюда попали?
— Так же, как и вы. Самолетом. Мы возвращались из-за границы… из поездки с государственным визитом. Продолжить путь нам не удалось. Все пути сообщения были прерваны.
— Почему?
— Мы не знаем. Никто этого не знает.
— Как долго вы находитесь здесь?
— Три дня.
— Вы пытались вернуться домой?
Министр не ответил.
— Это вы вызвали меня сюда?
— Да.
— Зачем?
— Йенсен, давайте разберемся во всем по порядку. Во-первых, согласны ли вы выполнить наше задание?
— Какое именно?
— Выяснить, что там произошло. Поскольку нам не известно, где мы находимся, я не могу вам приказывать.
— Я знаю, где мы находимся.
— Вы меня не так поняли. Я имею в виду юридическую сторону вопроса. Вы же знаете, что по чисто экономическим соображениям наше правительство не признает режима, существующего в этой стране. Для нас она — всего лишь географическое понятие. Мы не пользуемся никакими экстерриториальными правами.
— В таком случае почему же вы здесь?
Министр неожиданно всплеснул руками и, потеряв над собой власть, крикнул:
— А куда же нам деваться, черт побери? Я обращаюсь к вам с просьбой оказать услугу стране, а вы…
Он осекся. Третий член правительства, который до сих пор не произнес ни единого слова, покачал головой и сказал:
— Полиция. Я же вам говорил.
Он был совсем молод. Его лицо и вся поза выражали презрение и высокомерие. Йенсен вдруг вспомнил, что раньше слышал его имя. Этот человек принадлежал к числу наиболее многообещающих политических деятелей. Он занимал различные посты в правительстве и, по всеобщему мнению, со временем должен был стать премьер-министром. Сейчас он возглавлял Министерство просвещения. До этого он был министром связи, и ему вменялась в обязанность деликатная задача — руководить цензурой на радио и телевидении.
Йенсен равнодушно посмотрел на него и негромко произнес:
— Мне хотелось бы напомнить, что я сейчас не на службе, что мы находимся на территории иностранного государства и что я до сих пор не получил никаких конкретных разъяснений — если не считать той информации, которую мне удалось получить в зале ожидания.
— Йенсен, Йенсен, — умоляющим тоном начал министр. — Мы знаем вас как исключительно способного офицера полиции.
— Вот как?
— Да, да. И хотя расследование того неприятного дела, которое вы провели четыре с половиной года назад, осложнило ситуацию, с технической точки зрения вы провели его безукоризненно…
— Настолько безукоризненно, что в результате погибло тридцать два человека?
— Нужно ли снова копаться в старых неприятностях?!
Министр просвещения холодно процедил:
— Господин Йенсен, надеюсь, вам ясно, что в тот момент, когда положение стабилизируется, мы можем разжаловать вас и отправить патрулировать улицы? Мы можем вообще уволить вас из полиции. Вы и раньше причиняли нам немало хлопот.
— Совершенно верно, — подтвердил министр. — Подумайте о своей семье.
— Я одинок, — заметил Йенсен.
— Ну хорошо, чего вы хотите? Денег?
— Правды.
— Но я уже сказал, что нам ничего не известно. Мы не знаем, что произошло в стране.
— Почему отложены выборы? — спросил Йенсен.
Министр нервно пожал плечами.
— Ведь я уже сказал…
Министр просвещения быстро встал и презрительно взглянул на своего коллегу.
— Выборы отложены потому, что в ходе заключительной части предварительной кампании возникли серьезные осложнения, — сказал он.
— Что вы имеете в виду?
— Уличные беспорядки. Мятежи. В них замешаны полиция и армия.
— Восстание? — с сомнением произнес Йенсен.
— Ни в коем случае. Скорее можно сказать, что население справедливо выступило против внутренних врагов страны. К сожалению, при этом были использованы насильственные меры, перешедшие все границы.
— Что случилось после того, как выборы были отложены?
— Этого мы точно не знаем. К тому моменту большинство членов правительства покинуло страну.
— Вместе с семьями?
— Да. Они находятся в безопасности.
— А регент?
— Он тоже вне опасности.
— Почему закрыты границы?
— Насколько нам известно, границы открыты.
— Но все сообщение прервано?
— Да. Под предлогом, что в стране вспыхнула эпидемия. Как здесь, так и в других странах эта версия общепринята.
— Существуют ли какие-нибудь факты, подтверждающие ее?
— Да. Незадолго до того, как было прервано сообщение, власти запросили медицинскую помощь из-за рубежа.
— Дальше.
— Многие медики из различных уголков земного шара, в основном врачи и медицинские сестры, тотчас откликнулись на это обращение и отправились туда в качестве добровольцев. Вскоре после этого поступили официальные сообщения о том, что распространение эпидемии приостановлено, положение в стране находится под контролем и в дальнейшей медицинской помощи нет необходимости.
— Что произошло потом?
— Вслед за этим все транспортные коммуникации и связь были прерваны.
— Когда это случилось?
— Дней пять назад. Точнее, в течение последних пяти суток не поступало официальных сообщений.
— А неофициальных?
— За это время многие покинули страну. Большими группами и в одиночку. Мы беседовали кое с кем из них, но никто с уверенностью не может сказать, что же там произошло.
— Почему они покинули страну?
— Из страха и чувства неуверенности. Но…
— Продолжайте.
— Некоторые утверждают, будто в стране свирепствует тяжелая эпидемия. Несколько человек умерло в зарубежных больницах.
— Диагноз?
— Врачам не удалось установить характера заболевания.
— Пограничная охрана на месте?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22