Потрясенный размахом событий Ник слушал меня с вдохновляющим интересом. Поскольку пил он гораздо больше меня, то тоже был слегка под хмельком, так что мы вполне стоили друг друга.
— Пришельцы, говоришь? — сатанински прищурился Миллендорф. — Значит, эти твари шастают среди нас и пакостят землянам.
— Это не я говорю, — возразила я. — Так считают сайентологи.
— Ублюдки инопланетные, — хлопнул кулаком по столу Ник. — Попадись они мне…
— А как, интересно, расисты относятся к инопланетянам? — неожиданно заинтересовалась я. — Как к цветным? Гуманоиды ведь обычно бывают серого или зеленого цвета.
— Если серые — значит, цветные, — убежденно заявил Миллендорф. — Так и вьются вокруг Земли, москиты космические. Как подумаю, что эти зеленые инопланетные глисты похищают и насилуют наших белых женщин, прямо выть от злости хочется. Свои каракатицы с антеннами им небось уже давно надоели.
— А разве черных женщин пришельцы не насилуют? — удивилась я.
— Подумаешь, черных, — махнул рукой Ник. — Черных насилуют все, кому не лень. Как насчет порции скального лобстера? Здесь его готовят так, что пальчики оближешь.
— Нет, — запротестовала я. — Лобстера я уже не выдержу.
— Выдержишь, — заверил меня Миллендорф. — Вы, русские, сильные. В проруби зимой купаетесь. И что мы все пьем ван Рибеека? Ты ведь еще не пробовала вино Симона ван дер Стила с виноградников Константине.
— Только не это, — ужаснулась я. — Я и так уже пьяна.
— Ерунда! — отмахнулся Ник. — Не прикидывайся. Вы, русские, водку ведрами глушите, сам по телевизору видел. Подумаешь, пара бокалов вина! Тебе это как слону дробина. Сейчас мы… возьмем бутылочку ван дер Стила, быстренько уговорим по скальному лобстеру, а после этого отправимся допрашивать Эсмеральду ван Аахен.
— Эсмеральду ван Аахен? Кто это? — не сразу сообразила я.
— Как кто? — удивился экс-легионер. — Ты же сама просила меня достать ее адрес.
— И ты уже достал? Так быстро?
— А что там доставать? Я же все-таки частный детектив. Один звонок — и дело в шляпе. Но допрашивать Эсмеральду мы будем только после лобстера с ван дер Стилом. Иначе я никуда тебя не повезу.
— Ладно, — согласилась я, решив, что детективная деятельность, как и искусство, требует жертв. — Заказывай своего лобстера.
* * *
Из ресторана мы вышли, держась друг за друга и слегка покачиваясь, причем Ник шатался гораздо сильнее, чем я. Не желая окончательно опьянеть, я лишь делала вид, что пью вино, в то время как бывший легионер в одиночестве прикончил еще две бутылки.
Солнце уже село, и мы некоторое время бродили впотьмах вокруг ресторана, пытаясь отыскать “Рейндж Ровер”. Описав пятый круг, мы обнаружили-таки машину, после чего Миллендорф потратил минут десять, нашаривая в кармане ключи. Замок он открыл только с третьей попытки. Представив, что с нами будет, если спьяну Ник начнет лихачить, я впала в легкую панику.
— Можно, я поведу машину? — попросила я. — Обожаю водить мощные тачки вроде этой.
— Думаешь, я пьян? — обиделся Ник.
— Нет, что ты! Я просто никогда не сиделаза рулем восьмицилиндрового “Рейндж Ровера”.
— Ладно, веди, — великодушно позволил Миллендорф. — Только осторожно, машину не разбей, она совсем новая. Главное — не забывай основное правило: как увидишь перебегающего дорогу негра, жми на газ.
— Не увижу, — заверила я, усаживаясь за руль. — Сейчас темно, негры черные, а без очков я почти ничего не вижу, особенно в темноте.
— Так надень очки.
— Не могу, — вздохнула я. — Я принципиально не ношу с собой очков. Они меня раздражают, так что тебе придется предупреждать меня, где нужно поворачивать, когда тормозить у светофора, и все такое прочее.
— Удивительно, сколько с тобой мороки, — укоризненно покачал головой Миллендорф. — Ладно, давай поиграем в слепую и паралитика.
Наш путь до Климонд-Бэй, где жила Эсмеральда ван Аахен, напоминал смесь вестерна с затянувшимся кошмаром.
— Ниггер! Там! Слева! Ату его! Поддай газу! Расплющь черномазого! — размахивая руками, азартно вопил Ник, а я, так окончательно и не протрезвевшая, до рези в глазах вглядывалась в темноту, пытаясь ни на кого не налететь.
Затормозив наконец у дома Эсмеральды, я почувствовала, что у меня дрожат руки и ноги.
— Так никого и не задавили, — разочарованно произнес Ник. — Скучная ты какая-то. Сразу видно, что никогда не бывала на сафари.
— Я просто берегла машину, — попыталась оправдаться я. — Не хватало только, чтобы какой-либо негр разбил головой фару или помял радиатор.
— Ради удовольствия можно пойти на некоторые жертвы, — вздохнул Миллендорф. — Подумаешь, фара! Ладно, пойдем, пообщаемся с мадам ван Аахен.
Поднявшись на крыльцо, он нажал на кнопку звонка. Из-за двери раздался женский голос, что-то спрашивающий на африкаанс. Ник ответил также на языке буров.
Дверь приоткрылась на ширину накинутой цепочки, и в образовавшемся проеме показалось лицо женщины лет сорока пяти.
Миллендорф вынул из кармана какой-то документ и продемонстрировал его даме. Я решила, что это его удостоверение частного сыщика. Без особого энтузиазма Эсмеральда ван Аахен сняла цепочку и пригласила нас войти.
Гостиная дома была увешана всевозможными шкурами, а на полу, раскинув когтистые лапы и увенчанный кисточкой хвост, покоился лев, вернее, то, что осталось от его былого великолепия.
Предложив нам присесть на покрытую шкурой зебры софу, хозяйка дома расположилась в кресле напротив.
— Вы сказали, что расследуете убийство, — перешла она на английский. — В чем, собственно, дело?
— Речь идет об убийстве Родни Вэнса, — объяснила я. — Это я звонила вам из Барселоны. Вы отказались разговаривать, и мне пришлось прилететь в Южную Африку.
Руки Эсмеральды вспугнутыми птицами взметнулись вверх, судорожно обхватив горло.
— Уходите отсюда.
— Почему? Мы ведь только что пришли, — с пьяной наивностью изумился Ник.
— Неужели вы не хотите, чтобы убийца Вэнса был наказан? — Я попыталась воззвать к гражданскому сознанию бурки-бурячки. — Родни же был вашим другом.
— Я не обязана разговаривать с вами. Уходите! — отрезала ван Аахен и встала.
Я бросила отчаянный взгляд на Ника, мысленно умоляя его что-либо предпринять.
Экс-легионер тоже встал. Слегка покачиваясь, он приблизился к Эсмеральде, взял ее за руку и с громким чмоканьем запечатлел на ее ладони поцелуй. Я поежилась, представив, что за такие штучки пьяный детектив может запросто схлопотать по морде, но, к моему удивлению, бурка-бурячка застыла соляным столбом, глядя на русые кудри и невинно-голубые очи Миллендорфа с недоверчиво-восторженной оторопелостью.
— Мадам! — торжественно произнес Ник, решив закрепить достигнутый успех. — Очевидно, вы чего-то боитесь. Не беспокойтесь. Я сумею вас защитить.
В глазах Эсмеральды отразилась мучительная внутренняя борьба.
— Вы не понимаете, насколько все это серьезно, — покачала головой она.
— Так объясните нам, — попросил Ник. — Сядьте в кресло, расслабьтесь, начните говорить и сами увидите, что все пойдет как по маслу.
Ван Аахен вяло, как тряпичная кукла, вновь опустилась в кресло.
Не выпуская ее руки, Миллендорф уселся на львиную шкуру у ее ног.
— Кто такая Джоанна Мастере? — спросила я.
— Джоанна Мастере? Так Родни говорил вам о ней? — нервно дернулась Эсмеральда.
— Немного, — соврала я. — Почти ничего.
— Так кто такая Джоанна Мастере? — вкрадчиво спросил Ник, накрывая свободной ладонью колено бурки-бурячки.
— Да так, одна женщина, — еле слышно ответила Эсмеральда. — Она уехала из Южной Африки несколько лет назад. Джоанна организовала в Кейптауне группу Творческой поддержки для художников, музыкантов и писателей.
Вытащив из сумочки фотографию Джейн с мандалой, я подошла к ван Аахен.
— Вы знаете эту женщину? Выхватив у меня снимок, Эсмеральда уставилась на него с выражением нескрываемого ужаса.
— Господи! — прошептала она. — Значит, это все-таки правда!
— Что правда? — мгновенно отреагировал Ник.
— Нет, — закричала ван Аахен. Вырвав руку из пальцев Миллендорфа, она разорвала снимок пополам.
— Нет, нет, нет, — стонала она, превращая останки фотографии в бумажное конфетти. Стон перешел в истерические рыдания.
— Убирайтесь! Убирайтесь! Убирайтесь! Я тронула Миллендорфа за локоть.
— Пойдем отсюда. Пусть она успокоится. Детектив задумчиво почесал в затылке.
— Хотел бы я знать, что ее так напугало, — задумчиво произнес он.
* * *
До дома машину вел Ник. Истерика, устроенная Эсмеральдой, слегка протрезвила его. Находясь под впечатлением последних событий, Миллендорф, к моему невыразимому облегчению, отказался от намерения давить всех встречных негров, так что до его особняка мы добрались без приключений.
Потеря фотографии меня не слишком расстроила, поскольку еще в Барселоне на всякий пожарный случай я сделала несколько копий. Несмотря на то что ван Аахен так ничего толком и не сказала, загадка понемногу начала проясняться.
Теперь я была уверена, что Джоанна Мастере и Джейн Уирри — одно и то же лицо. Также было очевидно, что Джейн что-то натворила в Кейптауне, из-за чего была вынуждена сменить имя и фамилию и сбежать из Южной Африки.
Родни не был лично знаком с Джейн, но мог слышать о Джоанне Мастере и ее тайне от Эсмеральды или еще от кого-нибудь. Очевидно, Вэнс вспомнил нечто связанное с Джейн в тот момент, когда Уирри читала главу о своих предках — розенкрейцерах, тамплиерах и прочих исторических личностях.
Используя в формируемых ею группах стандартный трюк с автобиографией, мадам Творческий Блок, сменив фамилию и имя, то ли поленилась, то ли не захотела вносить изменения в столь впечатляющую историю своей жизни.
Знакомая песня про барона де Босолейла, ясновидящую Вивиан и пастуха-чудотворца Корнелиуса Маккормика насторожила Родни, наведя его на нежелательные для Джейн размышления. Чтобы окончательно утвердиться в обоснованности своих подозрений, Вэнс позвонил бурке-бурячке и сразу после этого принялся шантажировать Уирри. Жаль, что я так и не узнала, какую информацию Родни искал в южноафриканских газетах.
В свете истории с шантажом логичнее всего было бы предположить, что именно Джейн убила Вэнса. То, что найденный в пещере волос ей не принадлежал, ничего не доказывало. Этот волос там мог оставить кто угодно и когда угодно. Ладно, допустим, что это Уирри прикончила Родни. Кто же тогда задушил мадам Творческий Блок и устроил обыск в ее доме?
А что, если Эсмеральда после разговора с Вэнсом проговорилась кому-нибудь о том, что Джоанна Мастере, превратившаяся в Джейн Уирри, перебралась в Барселону? Слухи имеют противоречащее всем законам физики свойство распространяться с околосветовой скоростью, а в Кейптауне наверняка должна была найтись парочка-тройка человек, здорово сердитых на правнучку ясновидящей Вивиан, — иначе вряд ли бы ей потребовалось убегать из Южной Африки и обзаводиться фальшивыми документами.
Некий агрессивно настроенный субъект, очень сердитый на Джоанну Мастере, вполне мог лично отправиться в Испанию, чтобы убить ее. Если же у этого агрессивно настроенного субчика водились денежки, не исключено, что он, не желая марать руки, подослал к ней наемного убийцу.
Интересно, почему ван Аахен так испугалась, увидев фотографию Джейн?
"Господи! Значит, это все-таки правда!” — воскликнула бурка-бурячка, и сразу после этого у нее началась истерика.
На вопрос о том, кто такая Джоанна Мастере, Эсмеральда отреагировала гораздо спокойнее. Значит, дело было не столько в Уирри, сколько в изображенной на снимке мандале Бесконечного Света.
Несмотря на то что мне страшно хотелось спать, я решила поделиться своими соображениями с Ником.
— Не исключено, что талисман Блаватской хранился у кого-то, живущего в Кейптауне, а Джейн украла его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42