— Поскольку прежде в вас не было стремления посвятить себя религии, — заметил судья Ди, — то это скоропалительное решение я рассматриваю просто как попытку убежать от действительности, это не принесет пользы вам, женщине, отмеченной острым и проницательным умом. Я могу написать в столицу своему другу, и он вас возьмет учительницей для своих дочерей. Со временем он непременно найдет для вас отличного мужа.
— Я вам очень благодарна, ваша честь, — застенчиво проговорила госпожа Цзао. — Мой короткий брак с Ку был неудачным, а произошедшее в доме Фаня и услышанное на цветочной лодке заставило меня испытать отвращение к физическим отношениям между мужчинами и женщинами, и боюсь, навсегда. Поэтому, наверное, монастырь — единственное подходящее для меня место.
— Вы слишком молоды, чтобы употреблять слово навсегда, госпожа Цзао, — помрачнел судья. — Нам с вами не годится обсуждать подобные проблемы. Через пару недель сюда приедет моя семья, и я настоятельно советую вам поговорить о своем будущем с моей женой. А пока поживите в доме нашего следователя, доктора Шеня. Его жена, как я слышал, очень доброжелательна и умна, а его дочь не даст вам особенно скучать. Старшина, проводите госпожу Цзао к доктору Шеню.
Молодая женщина низко поклонилась, и они ушли. Ма Жун и Чао Тай шумно ввалились в кабинет. Судья повернулся к Чао Таю:
— Ты слышал жалобу сюцая Цзао? Мне очень жаль его сына. Юноша произвел на меня хорошее впечатление. Возьми двух охотников и стражу и иди в горы. Может быть, вам посчастливится убить этого тигра. А ты, Ма Жун, останься здесь. Передай начальнику стражи распоряжения по поимке По Кая и отправляйся лечить свою раненую руку. Вы оба до вечера мне не нужны. А позже пойдем на церемонию в храм Белого облака.
Чао Тай с энтузиазмом воспринял поручение судьи. Но Ма Жун был недоволен.
— Ты не пойдешь на охоту без меня, — прорычал он. — Я же тебе, братишка, буду нужен, чтобы держать зверя за хвост, пока ты будешь приканчивать его.
Друзья расхохотались и вышли из кабинета.
Оставшись в одиночестве за своим столом, заваленном бумагами, судья раскрыл пухлую палку с материалами о налогах. Он чувствовал, что необходимо отвлечься. Слишком многое обрушилось на него сегодня. Позже можно будет проанализировать факты и отобрать те, что способны пролить свет нa это дело.
Он уже довольно долго сидел над бумагами, когда в дверь постучали. Вошел встревоженный начальник стражи.
— Ваша честь! — взволнованно воскликнул он. — Господин Тан принял яд и сейчас находится при смерти. Он хочет вас видеть.
Судья Ди вскочил и бросился за начальником стражи. Пересекая улицу и направляясь к гостинице, судья спросил на ходу:
— А есть ли какое-то противоядие?
— Он не говорит, какой яд принял, — тяжело дыша ответил начальник стражи. — Признался в содеянном, только когда он подействовал.
Наверху в коридоре их встретила пожилая женщина и тут же упала на колели перед судьей, умоляя его простить ее мужа. Судья Ди произнес несколько ободряющих слов, и она, поднявшись, провела его в просторную спальню.
На кровати лежал Тан с закрытыми глазами. Его жена присела на край кровати и мягко заговорила с мужем. Тан открыл глаза и, увидев судью, с облегчением вздохнул.
— Оставь нас одних, — попросил он жену.
Та встала, а судья занял ее место возле умирающего. Тан посмотрел на судью долгим, изучающим взглядом и заговорил усталым голосом:
— Этот яд медленно парализует все тело. Ноги у меня уже отнялись. Но мой разум еще ясен. Я хочу рассказать о преступлении, которое совершил, и потом задать один вопрос.
— Вы имеете в виду нечто, связанное с убийством судьи, о чем не рассказали мне? — быстро спросил судья Ди.
Тан медленно покачал головой.
— Я рассказал вам все, о чем знал, — сказал он. — Мне не дают покоя мои преступления, до чужих мне нет дела. Хотя убийство судьи и появление призрака глубоко огорчили меня. Когда я оказываюсь в таком состоянии, то не могу контролировать… другого. Потом убили Фаня, единственного человека, который был дорог мне, и я…
— Я все знаю о вас и о Фанне, — прервал его судья. — Мы действуем по велению природы. Если два человека нашли друг друга, это их личное дело. Не тревожьтесь по этому поводу.
— Дело совсем не в этом, — продолжал Тат, покачав головой. — Я упомянул о нем только для того, чтобы вы поняли, в каком я находился состоянии. Когда я слабею, тот, другой, кто сидит во мне, берет верх, особенно во время полной луны. — Taн с трудом дышал. После очередного шумного вздоха он оживился: — За много лет я хорошо узнал его, узнал все его гнусные повадки. Однажды я нашел дневник своего деда. Оказывается, ему тоже пришлось бороться против внутреннего врага. Моему отцу посчастливилось не знать его, а вот дед в конце концов повесился. Он оказался в положении, когда уже не мог сопротивляться. Точно так же, как я. И я принял яд. Теперь и с ним будет покончено, потому что у нас с женой лет детей. Он умрет вместе со мной.
Его худое лицо исказила кривая улыбка. Судья Ди смотрел на него с состраданием. Может быть, Тают начинает сходить с ума?
Умирающий некоторое время глядел прямо перед собой. Вдруг он испуганно поднял глаза на судью.
— Яд берет свое, — с трудом проговорил оп. — Мне надо торопиться Я расскажу вам, как все случилось. Бывало, я просыпался ночами, чувствуя, как щемит грудь. Я вставал и начинал ходить взад и вперед по комнате. Но мне становилось тесно в стенах комнаты, и я вынужден был выходить на открытый воздух. Но улицы словно обступали меня, дома клонились ко мне, пытаясь раздавить… Я впадал в панику, задыхался. Как только мне становилось совсем нечем дышать, моими поступками начинал руководить он. — Тан снова глубоко вздохнул, ему стало чуть легче. — Однажды я залез на городскую стену и спрыгнул на другую сторону. Точно так же я поступил прошлой ночью. За городской стеной я чувствовал себя совершенно иначе: кровь энергично бежала по жилам, я ощущал силу и возбуждение, свежий воздух наполнял легкие, я был готов все преодолеть. Передо мной открывался новый мир. Я нюхал траву и влажную землю и знал, что здесь недавно пробежал заяц. Я широко открывал глаза л мог видеть в темноте. Я втягивал носом воздух и чувствовал, что впереди за деревьями раскинулся пруд. Потом я ощущал другой запах, который заставлял меня пригибаться к земле, щекотал мои верны. Это был запах теплой человеческой крови…
Судья с ужасом смотрел, как меняется лицо Тана. Зрачки его устремленных на судью зеленых глаз сузились, и от этого скулы стали казаться шире. Рот искривился, обнажив острые желтые зубы, и из его глубины послышалось глухое рычание; кончики его седых усов ощетинились. Увидев, что на голове Тана зашевелились уши, судья почувствовал, что от страха не может пошевелиться, а в это время из-под одеяла показались скрюченные когтистые пальцы.
Вдруг пальцы распрямились, и руки упали на одеяло. Лицо Тана стало неподвижным и похожим нa маску. Он проговорил слабым голосом:
— Обычно я просыпался в своей постели, весь в поту. Брал свечу и бросался к зеркалу. Я испытывал ни с чем не сравнимое облегчение, обнаружив, что на лице нет крови. — Он помолчал и продолжил дрожащим голосом: — А теперь, говорю вам, он пользуется моей слабостью и одерживает верх, он заставляет меня принимать участие в гнусных преступлениях. Прошлой ночью это я напал на Цзао Миня. Но я не хотел набрасываться на него, не хотел его ранить… Однако я вынужден был, клянусь, вынужден был, вынужден был! — Его голос сорвался на визг.
Судья положил ему руку на лоб, покрытый холодным потом. Визг начал переходить в клокотание. Taн в ужасе уставился на судью, не в силах пошевелить губами. Когда судья наклонился над ним, чтобы лучше слышать, умирающий собрал последние силы и спросил:
— Скажите… я виновен?
Вдруг его глаза затянулись пеленой, челюсть отвисла, мышцы лица расслабились. Судья встал и накрыл голову Тана одеялом. Теперь на вопрос Тана ответит Высший Судья.
Глава 16

Судья Ди идет в харчевню есть лапшу; он аплодирует решениям коллеги из древности
У главного входа в здание суда судья Ди встретил старшину Хуна. Тот уже слышал о Тане и как раз собирался пойти в гостиницу, чтобы справиться о его состоянии. Судья сказал старшине, что Тан покончил жизнь самоубийством, потому что совсем пал духом после смерти Фаня.
— Злая судьба преследовала Тана всю его жизнь, — заключил судья и закрыл эту тему.
Вернувшись с Хуном в свой кабинет, судья сказал:
— После смерти Тана и Фаня мы потеряли двух руководителей канцелярии. Позови сюда третьего секретаря и попроси его привести папки, за которые отвечал Тан.
Все утренние часы судья Ди провел с Хуном и секретарем, просматривая бумаги. Тан регистрировал браки, рождения и смерти. Он также аккуратно вел учет финансов. Третий секретарь произвел юта судью хорошее впечатление, и он назначил его временно исполнять обязанности Тана. При хорошей работе секретаря утвердят в новой должности, после чего будут сделаны и другие назначения.
Когда все дела были закончены, судья Ди решил пообедать под большим дубом, который рос в углу двора. Он уже пил чай, когда к нему подошел начальник стражи и доложил о безрезультатных поисках По Кая. Этот человек словно растворился в воздухе.
Потом Хун пошел в канцелярию приглядеть за работой чиновников и принять посетителей. Судья Ди вернулся к себе в кабинет, опустил бамбуковые шторы, развязал пояс и лег на кушетку.
К своему огорчению он почувствовал, что напряжение последних двух дней не отпускает его. Он закрыл глаза и постарался расслабиться и привести в порядок мысли. Ему удалось раскрыть тайну исчезновения госпожи Ку и Фань Чуна, но в деле об убийстве старого судьи по-прежнему никаких сдвигов.
Подозреваемых в преступлении больше чем достаточно: Пo Кай, Йи Пэвь, сюоцай Цзао и множество безымянных монахов храма Белого облака, включая Хупэя. Уж слишком быстро он появился на месте неудачного покушения на жизнь судьи Ди. Совершенно очевидна преступная деятельность Йи Пэня, но ни он, ни Хупэнь, ни сюцай Цзао не подходят на роль главаря преступников. Без сомнения, злым гением является По Кай. Он — разносторонне развитый человек, умен и к тому же прекрасный актер. В Пэнлае он появился сразу после смерти судьи. Похоже, он поручил подготовку преступления Йи Пэню и Ким Сану, а сам приехал из столицы позже, чтобы встать во главе заговора. Но что они замышляли? Судья признался себе, что ошибся в выводах, к которым они пришли с Xyном, а именно, что попытки убить его и двух его помощников были предприняты потому, что преступники считали его более осведомленным в своих делах, чем было на самом деле. Ведь даже столичному следователю с двумя опытными сыщиками не удалось докопаться до истины, и преступники не могли не понимать, что его, судьи Ди, расследование установило лишь, что монахов использовали для контрабанды золота в Корею. Возможно, золото из внутренних районов страны доставлялось в плоских слитках, которые легко спрятать. Прибывающие в Пэнлай монахи сильно рисковали, поскольку на всех дорогах были расставлены патрули. Они обыскивали всех и каждого в поисках контрабанды. Золото все обязаны были декларировать, и на каждом участке пути необходимо было платить за него пошлину. Деньги, сэкономленные на неуплате налогов на дорогах и вырученные на незаконных сделках в Пэглае, были не такими уж большими и у судьи появилось неприятное чувство, что контрабанда золота была лишь прикрытием какого-то хитрого заговора с неизвестной ему целью. Преступники хотели отвлечь внимание судьи, получить возможность подготовиться к чему-то более серьезному. Настолько серьезному, что бандитам пришлось пойти на убийство прежнего судьи и покушение на нового.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26