А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Мне было наплевать, что и почему я делаю. Лишь бы делать дело. В общем, сам себя потерял на какое-то время.
Эсфирь понимающе кивнула.
– Но когда замсекретаря Казначейства предложил эту идею насчет международной группы, во мне что-то щелкнуло. Я увидел шанс сделать нечто заведомо хорошее, не столь двусмысленное. Да, конечно, я понимаю: многие дела попадают в серую зону юриспруденции – кто именно и чем именно владеет и так далее… Однако главное, что мною движет, – стремление восстановить законные права истинных владельцев. И это доброе, справедливое дело. Я сплю лучше, когда знаю, что моя работа несет в себе нечто положительное. Цель не просто упечь плохих парней за решетку, а вот именно что вернуть краденые вещи законным владельцам.
– В тебе столько американского, – заметила Эсфирь. – Наивный оптимизм.
– Наивные оптимисты способны вершить великие дела. Они, к примеру, создали государство Израиль. Слыхала?
Эсфирь поерзала в кресле.
– Их вряд ли можно назвать наивными.
– Ой ли? Строительство нового государства, со всех сторон окруженного врагами? – Он коснулся ее руки. – Присоединяйся к нам. Мы занимаемся добрыми делами.
– Ты не умеешь сдаваться, я так понимаю?
– Буду держаться до последнего. Как говорят в театральных кругах, «пока не пропоет толстуха и не опустится занавес».
– Ты, конечно, человек упрямый, но я не толстуха, петь не собираюсь, а речь идет вовсе не о театре. Я здесь только лишь из-за матери. Предложение твое очень лестно, однако… Если тебе от этого легче, могу обещать, что еще подумаю. А пока что на этом все.
– Мне сейчас и этого достаточно. Будем считать, что у тебя пробный выезд. Испытательный срок. Стажировка.
– Как сказать… Может, я приберу Ван Гога к рукам, спихну его на аукционе за пару миллиардов и уйду на пенсию, – саркастически ответила Эсфирь. – А почему мы не взлетаем?
– Аэропорты! Ничего, с минуты на минуту, – беспечно ответил Хенсон. – Они обычно наверстывают время в международных рейсах.
Эсфирь подняла тост за гладкий перелет, бокалы звякнули, и немного шампанского перелилось через край. Девушка сделала большой глоток и решила воспользоваться моментом, чтобы извиниться.
– Знаешь, когда я… насчет твоей жены… Я же не специально. Я не думала, что…
– Ладно, проехали, – сказал он, отведя глаза.
– Мне почему-то казалось, что ты семейный, с тремя детьми… Один из тех, кто учит своих мальчишек, как играть в бейсбол. Я не ожидала, что…
Эсфирь вновь заметила, что причиняет ему боль. Чувствуя себя полной дурой, она даже сама не могла понять, почему ее тянет ворошить эту тему.
– Извини, – сказала она тихо.
Он не ответил. Девушка допила свое шампанское и уже шарила рукой в поисках ремня безопасности, когда раздался голос капитана:
– Дамы и господа, к нашему великому сожалению, мы вынуждены попросить вас покинуть самолет и вернуться в зал ожидания.
В салоне раздался коллективный стон.
– Это что за новости? – нахмурилась Эсфирь.
– Прошу выходить организованно и без задержек, – продолжал капитан. – Ручную кладь оставьте, пожалуйста, на своих местах. Мы о ней позаботимся.
Пассажиры уже начинали гуськом идти на выход.
– Когда они предлагают оставить ручной багаж, значит, намереваются посадить всех обратно, – глубокомысленно заметил Хенсон.
– Будем надеяться.
– Пожалуйста, побыстрее, – слышался властный голос у люка. – Нет-нет, только не бегом. Просто бодрым шагом. Побыстрее, пожалуйста…
Эсфирь бегло оглядела стюардесс и по их напряженным лицам поняла, что каша заварилась явно с подачи службы безопасности.
Они торопливо покинули салон, и на несколько секунд толпа их разделила. Когда Эсфирь вновь нашла Хенсона, тот стоял у окна коридора и смотрел на группу аэродромных работников, вооруженных палочками-светофорами. Похоже, самолет собирались куда-то отвести.
– Что там? – спросила Эсфирь.
– Проходите! Не задерживайте! – тут же отреагировал стоявший рядом полицейский.
– Пойдем, пойдем, – заторопил ее Хенсон и даже потянул за руку.
– Да что такое? – уже настойчивее повторила девушка, когда они оказались в зале ожидания.
Он оттащил ее в сторону и на ухо прошептал:
– ФБР. Я узнал одного парня у выхода из салона. И еще: они собираются оттащить самолет.
– От здания терминала… – У Эсфирь перехватило голос.
Хенсон едва заметно клюнул подбородком и скрипнул зубами.
Из коридора продолжал литься поток разочарованных и утомленных скукой пассажиров. Происходящее они явно приняли за еще одну досадную помеху, которыми так славится воздушный флот: переполненная взлетно-посадочная полоса, непогода в аэропорту назначения и тому подобное.
– А картина? – спросила Эсфирь.
Хенсон побледнел и направился к женщине, в которой он угадал сотрудницу авиакомпании. В основном по униформе. Подойдя чуть ли не вплотную, он показал ей свое удостоверение.
– Я из Казначейства. Где старший?
Женщина подозрительно оглядела его с ног до головы.
– Билетные стойки нахо…
– Нет, – прервал он. – Вы отлично поняли, о чем я. Старший от ФБР. Где он?
Поколебавшись, она все же отвела его к ближайшему полицейскому. Тот тщательно изучил удостоверение Мартина, сравнил фотографию с лицом и отвернулся, чтобы передать сообщение по рации. Несколько минут прошло в ожидании. Тем временем поток пассажиров иссяк, из коридора вышли стюардессы. Послышался гул двигателей, и самолет начал отходить от здания аэровокзала.
– Ну, что я тебе говорил? – заметил Хенсон.
В углу открылась неприметная дверь, и из нее выглянула пара агентов ФБР. Эсфирь узнала их сразу. Они участвовали в ее допросе после стрельбы в гостиничном ресторане.
«Начинается», – подумала она.
Мужчины угрюмо махнули им, приглашая зайти, и, пристроившись сзади, эскортировали куда-то вниз по длинной лестнице. Затем вся компания торопливо пересекла коридор для прибывающих международных пассажиров и достигла еще одной двери, на этот раз с наборным электронным замком. За ней находилась совершенно пустая комната, если не считать нескольких людей, собравшихся вокруг плачущего молодого человека с латиноамериканскими чертами лица, одетого в рабочий комбинезон. Не успела Эсфирь войти, как к ней бросился детектив Томас из полицейского управления Чикаго.
– Я так и знал! Так и знал!
Его дыхание – как пощечина по лицу.
– Когда вы наконец унесете свой зад из моего города, а?! Не получается, что ли? А коли не получается, так объясните, с какой радости этот Манфред Шток не может успокоиться! Чем это вы его так достали?
– Манфред Шток? – удивилась Эсфирь. – У него такое имя?
– Ну, вот что. Садитесь сюда и даже не вздумайте моргать.
– Эй! – возмутился Хенсон. – Что за дела такие?
– А ты заткнись и стань пай-мальчиком, не то будет бо-бо, – сказал Томас.
Хенсон бросил взгляд на фэбээровцев, и по их лицам стало ясно, что они более чем склонны встать на сторону детектива. Он нехотя присел на металлический стул.
– Ну ладно, сынок, – обратился Томас к плаксивому латиноамериканцу. – У нас тут есть специальный агент Марсден, вот ему и расскажи все по порядку. Как мне излагал, так теперь и ему.
Глава 10
ВИНСЕНТ И СПОРТИВНАЯ СУМКА
Гектор Арс-Бартоль добросовестно работал багажным грузчиком аж с 1985 года. Удачно пережив банкротства двух авиакомпаний, он дослужился до начальника смены Северо-Западных авиалиний, обслуживающих рейсы «КЛМ» в Чикаго. Вчерашний вечер начался как обычно. Он еще дремал перед телевизором, где транслировали скучный бейсбольный матч (Канзас-сити – Чикаго, 11:6), когда пришла жена Миранда и тронула его за плечо, напоминая, что пора идти наверх, чтобы поцеловать всех четырех дочерей и пожелать им спокойной ночи. Младшие близняшки заснули сразу, зато у восьмилетней Селены, похоже, немного поднялась температура, а шестилетняя Тереза, как всегда, устроила скандал, отказываясь ложиться до десяти вечера.
Теперь начиналось родительское время. Иногда они смотрели видеофильм за пивом, иногда Миранда предпочитала один из своих сериалов (которые она именовала «теленовеллы»), а иногда они вместе принимали душ и затем потихоньку занимались любовью. Тот вечер был особенным, а потому в меню стояли трубочки с кремом. Дело в том, что у них в семье существовала тайная традиция. На их первом свидании одиннадцать лет назад, ровно день в день, Гектор так ухитрился надкусить свою трубочку, что выдавленный крем, к восторгу Миранды, козлиной бородкой повис у него на нижней челюсти.
Они еще облизывали друг другу пальцы, когда залаяла их собака по кличке Цезарь. Они прислушались, однако все быстро стихло. Цезарю нравилось атаковать насекомых или соседскую кошку, хотя на этот раз обычного визга не было. Миранда потянулась за последней трубочкой, чтобы запихнуть ее в рот мужу, как вдруг ее рука повисла в воздухе. Сначала Гектор решил, что это какая-то новая игра, но лицо жены говорило совсем о другом.
Он обернулся и увидел, что в дверях стоит широкоплечий блондин и целится ему прямо в лоб.
– Не ори, – сказал блондин. – Детей разбудишь. Ты же не хочешь, чтобы я их подпортил, нет?
– Нет, – сказал Гектор. – Берите все, что угодно. Стереоцентр совсем новый.
– Все будет в порядке, – сказал мужчина. – Только не делай глупостей. Нам глупости не нужны. – Он махнул в сторону окна большой синей сумкой. Гектор заметил на ней эмблему «КЛМ». – Задерни шторы, и мы побеседуем. Свет долой. Как будто легли спать.
– Если вы хоть пальцем тронете Миранду… – начал было Гектор.
– Вот и не вынуждай меня. А ну быстро вон из комнаты!
Они перешли на кухню. Мужчина приказал им сесть за стол, лицом друг к другу, после чего поставил между ними свою спортивную сумку.
– Слушайте сюда. Руки держать на столе и не вздумайте шутить. Потолковать надо.
Миранда заметила, что на перчатках мужчины лаково поблескивает кровь. Ей вспомнился собачий лай, и она закусила губу, чтобы не закричать.
Гектор зажал рот рукой и всхлипнул, всасывая воздух сквозь пальцы. Детектив Томас присел рядом и положил ему руку на плечо. Пока Гектор приходил в себя, все молчали.
– Он сказал, что я должен пойти на работу как обычно, – продолжил Гектор. – И там положить эту сумку на рейс в Амстердам. Через час после вылета он обещал отпустить Миранду и детишек.
Томас бросил на Эсфирь испепеляющий взгляд. «Боже мой!» – подумала она.
– А Миранда сказала «нет». Она сказала, что запрещает мне это делать, что погибнут сотни людей. А тот мужчина сказал, что если не сделает, то ему некуда будет возвращаться, у него не останется семьи. Но Миранда все равно сказала, чтобы я этого не делал и что Бог не оставит нас. А он удивился, а потом глаза у него стали, как у змеи, и он сказал… он сказал… – Тут Гектор вновь всхлипнул и утер лицо.
– Продолжайте, – подал голос специальный агент Марсден.
– Он сказал, что дает нам три минуты, чтобы выбрать, кто из девочек умрет прямо сейчас. Он сказал, что должен доказать, что не шутит. Он сказал, что советует взять кого-то из близняшек. И еще он сказал, что у нас все равно есть ее копия. И что мы даже не заметим разницы.
В наглухо запертой комнате словно потянуло ледяным сквозняком.
– А я сказал ему: «Вы не убьете ребенка». И я сказал: «Пожалуйста». И еще я сказал: «Загляните в свое сердце». Но он все смотрел и смотрел на кухонные часы. Я стал просить его. Прошла минута, и тогда Миранда упала на пол, поползла к его ногам и сказала, что она сделает все и что мы сделаем все. И я подумал, что я должен умереть, если увижу… если он что-то сделает с Мирандой или детишками… и что я должен прыгнуть на него как тигр и… и рвать его, пока он меня не убьет, потому что я не могу смотреть, как убивают моих детей…
Гектор зашелся рыданиями.
– Ты успокойся, – вмешался детектив. – Мы все понимаем.
– И тогда он сказал «хорошо».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39