– Губы Уильяма коснулись ее пальцев в знак признательности. – Я верю, вы поняли меня.
На следующее утро Уильям почувствовал себя значительно лучше, почти здоровым. Улучшилось и его душевное состояние в сравнении с ночными кошмарами, которые поднимались из глубин его сознания. Он крикнул Беатрис, чтобы она поторапливалась, если хочет быть румяной от ранней утренней прогулки.
– Дьявол, где вы были?
– Была на утренней прогулке. Вы спали так крепко, что я подумала: пойду-ка я быстро взгляну на магазины.
– На магазины!
– Это большой универмаг «Бон Марше». Очень хороший, но не лучше, чем магазин «Боннингтон». Папа получил бы удовольствие, услышав об этом.
Она стянула с рук перчатки и улыбнулась, услышав его негодование: он заявил, что Беатрис больше интересовал магазин, чем ее больной муж.
– Это моя первая поездка в Париж. Я не могла удержаться, чтобы не выйти на улицу. А сейчас я умираю от голода. Можем мы позавтракать? Вы выглядите гораздо лучше. Скажите, у вас появился аппетит? Я была бы совсем счастлива.
Уильям решил быть сговорчивым и дружелюбным, он почувствовал себя совершенно здоровым.
– Все то же самое, Беа. Вы должны развивать в себе интерес к художественным галереям столь же сильно, как и к универмагам.
– О, я буду! И найду время для всего. Вы не хотите ходить в магазины?
– Непременно. Мы уделим внимание вашему гардеробу в первую очередь. Я собирался посетить салон месье Уорда попозже, но сегодня утром. Затем, если у нас хватит сил, после ленча мы можем взять экипаж и посмотреть достопримечательности.
Наконец все было хорошо. Когда они вернулись в отель после полудня, Уильям еще неважно себя чувствовал и готов был остаться в номере до обеда, и тут он обнаружил телеграмму на имя миссис Уильям Овертон, которая ждала ее.
Беатрис надорвала желтый конверт (делая это, она не задумывалась, как ее новая фамилия выглядит на конверте) и затем воскликнула в тревоге:
– О, как ужасно!
– Что случилось?
– Папа! Он опасно болен!
– Дайте мне посмотреть!
Уильям рывком выхватил у нее желтый конверт и прочитал: «У твоего папы апоплексический удар. Возвращайся немедленно. Мама».
Они с тревогой смотрели друг на друга. Беатрис внезапно пронзила боль, она представила, как папа, нетерпеливый, шумный, когда доходил до белого каления, жизнелюбивый и сильный, как мощный ураган пронесшийся через всю ее жизнь, сейчас думает о ней. Уильям выглядел неуверенно, как если бы он удивлялся: женился ли он по расчету и была ли в этом необходимость?
Беатрис уже была способна читать его мысли: «Магазин «Боннингтон» будет существовать, независимо от того, жив папа или нет. И мы никогда не будем бедными».
– Невозможно себе представить… О Уильям, пойми меня, мы должны ехать домой!
– Конечно, моя дорогая.
– Неужели папа умрет… Но он не хочет… Он такой жизнелюбивый! Бог не допустит этого. Где Хокенс? Надо ей сказать, чтобы она укладывала чемоданы. Во сколько отходит поезд?
– Сейчас я займусь этим. Поезд будет поздно вечером. Но нам придется провести несколько часов на холоде в ожидании утреннего парохода.
– Мне следует поехать одной, – сказала Беатрис в отчаянии. – Вам едва ли можно… с вашей простудой. А что касается тех заказанных платьев, это надо отменить. – У нее дрожали губы. – Может, мне придется носить траур.
Беатрис подумала, что она рада вернуться домой, несмотря на этот печальный повод. Ей всегда хотелось, после того как состоится ее замужество, жить в спальне генерала, в Овертон Хаузе, где произошло и произойдет еще много счастливых или несчастных событий, таких как многочисленные рождения и смерти.
Спальни в отеле оставляют только поверхностные воспоминания, туманные призраки.
Она едва могла поверить своим глазам, когда увидела папу, обложенного подушками, которые подпирали его. Но выглядел он почти так же хорошо, как три дня тому назад, когда она поцеловала его перед отъездом. Только тусклый взгляд, пожалуй, указывал на уныние, и один конец его великолепных усов смешно свисал вниз. Он вытянул левую руку в знак приветствия.
– Я рад видеть тебя, Беа.
– Мама сказала, что вы опасно больны.
– Я велел ей сказать это, поскольку хотел быть уверен, что ты приедешь.
В последних словах прозвучали нотки пафоса, и папин голос задрожал. Беатрис знала, что он очень стыдится этой дрожи. Он и старый генерал… Действительно, какую связь она обнаружила между этими двумя именами?
– Папа, скажите мне правду, насколько вы больны? Папа снова упал на подушки, и показалось, что воля к жизни отразилась на его лице, хотя он сейчас выглядел больным и непривычно старым.
– Доктор ничего определенного не сказал, – проворчал папа. – «Проклятье, у вас рука висит безжизненно, и вы должны спокойно лежать». Этот коллапс произошел вскоре после твоей свадьбы, вот и все… Боже! Какой я был тогда дурак, что подписал брачный контракт и остался без штанов. Они уложили меня в постель, и откуда я знаю, надолго ли.
– Да, папа. Совершенно верно. И это все, что сказал доктор?
Их глаза встретились. Взгляд папы был холодным.
– Со мной случился легкий удар. Я ценю жизнь! Я сказал, что никогда не слышал более ошибочного диагноза. Но правда в том, Беа, – ты хочешь знать правду?
– Да.
– Ну, ты ее узнаешь, поскольку смотришь фактам в лицо в отличие от твоего мечтательного мужа. Ты будешь заботиться о нем так же хорошо, как о магазине.
На один момент она подумала, что отец отклонился от темы разговора. О чем это он?
Но его глаза, несмотря на то что были тусклыми, не утратили умного выражения.
– Правда в том, Беа, что после удара у меня не действует правая сторона тела. Рука и нога. Я не могу повернуться в кровати без помощи дурацкой няньки. Это унизительно. В остальном я весел и жизнерадостен.
Беатрис облизала губы. Она старалась быть спокойной, но в душе ее не утихало волнение, такое же, как в Париже, когда она держала в руках телеграмму.
– Это навсегда?
– Нет, слава Богу! Ты не увидишь Джошуа Боннингтона в инвалидной коляске. Но это продлится достаточно долго. Я буду прикован к постели в течение нескольких недель, однако этого довольно для тех ублюдков… извини меня, Беа… чтобы навести порядок в магазине.
– Вас это тревожит, папа?
Он кивнул.
– Это взорвалось сразу перед твоим замужеством. Я не хотел рассказывать. Но ничего не поделаешь… исключая то, что теперь магазин «Боннингтон» принадлежит тебе. Не дал ли я тебе ключ?
– Но это на случай вашей смерти, папа. На долгое, долгое время.
– А со мной случился удар вскоре. Этого ты не можешь отрицать. – Он сделал попытку поднять правую руку, но потерпел неудачу. – Дела обстоят так, что ты должна вступить во владение.
– Я?! – воскликнула она, не веря. Однако ее сердце чуть не выпрыгнуло от волнения. Жизнь полна иронии. Сейчас подвернулся тот случай, которого она ждала долгое время, но счастье пришло в такой печальный момент.
– А почему нет? – сказал папа. – Ты замужем, и твой муж поддержит тебя. Ты переберешься в дом, который гораздо выше по общественному положению той среды, в которой живем мы. Не будут же у тебя деньги утекать сквозь пальцы, как у твоей матери, а эта часть города значительно отличается от дворца, в котором ты собираешься жить. Магазин «Боннингтон» разорится, если его не держать в руках. Как бы то ни было, но ты хотела его иметь, и Ты годишься для того, чтобы его сохранить. Я, как могу, расскажу тебе, что я сделал неправильно… недавно взял помощника менеджера…
– Мистера Федерстона? – спросила Беатрис, вспомнив этого мужчину. Она думала, что он проницательный, умный и не похожий на других.
– Правильно. Хочешь ты получить больше сведений о нем?
– Да, я знаю, мисс Браун не выносит его.
– Конечно, она всегда против новичков. Но в данном случае она оказалась права. Он хочет ее уволить, впрочем, она не знает об этом. Федерстон говорит, что она старомодна. Он хочет модернизировать несколько отделов. Я обнаружил, что он отменил некоторые мои приказы и сделал это за моей спиной, окружив себя подхалимами. И он нечестный. Я установил несколько дней тому назад, что товар определенно пропал. Я собирался подождать, пока пройдет твоя свадьба, как следует поскандалить с ним и избавиться от него. Однако свалился с этой болезнью. И этот негодяй запел хвалу Всевышнему по данному поводу без всякого стеснения.
– Папа, какая ужасная ситуация!
– Поэтому я и вызвал тебя. Ты должна это исправить. Спустись вниз в офис и созови собрание; и скажи, что ты вступаешь в свои права и будешь командовать, пока я не вернусь. Ты имеешь право поднять выше голову и твердо сказать. И они все будут за тебя. – Отец вытащил здоровую руку из-под одеяла и послал ей воздушный поцелуй. – Магазин «Боннингтон» твой и мой, и он не должен потерпеть крах из-за притязаний негодяя. Ты должна остановить это, Беа!
Папа сразу как-то устал. Он с трудом закончил последнюю фразу, пробормотав что-то, чтобы она поторопилась и родила сына-наследника.
– Мы сохраним свое дело для него, Беа. Ты сделаешь это? А теперь иди и скажи им.
– Хорошо, – произнесла она медленно, – да, я сделаю это. Но позже…
Уильям должен понять, подумала она. Он не пойдет сегодня рано утром в магазин «Бон Марше». Это действительно непредвиденный случай.
– Папа, вы знаете, я всегда хотела принимать участие в работе магазина. Но сейчас, когда я замужем и мы находимся на расстоянии, а Уильям чувствует себя плохо… Нет, не так, как вы, но он сильно простужен…
Она замолчала, потому что заметила слезы на глазах отца. Он незаметно стирал их и ворчал:
– Глаза стали слабыми, вот и все. Господи, почему ты допустил, чтобы это случилось?
– Потому что вы всегда тяжело трудились. И если я обещала, то пойду в магазин…
– Когда, Беа? Завтра?
Она кивнула, поскольку увидела, что у нее нет выбора. Но если быть до конца честной, она этого не хотела.
– Только я не могу работать по восемнадцать часов в сутки, как вы. И вы сами не должны перегружать себя. Делайте, как вам говорят, и не грубите нянечке.
Отец оживился и снова встревожился.
– Сейчас, Беа, не командуй мной. Прибереги это для мошенника Федерстона на завтра.
Глава 5
Обычно Бланш Овертон предоставляла свое место за столом невестке.
Беатрис ела много и вела себя за столом сначала как неловкая школьница, а позже – как нервничающая невеста. Но никогда как жена. Беатрис была уверена, что, когда она освоится и почувствует себя женой в полном смысле этого слова, у нее будет больше прав, чем сейчас, вытеснить миссис Овертон с ее места.
Миссис Овертон, закутанная в привычную тонкую прозрачную накидку, неуловимо покровительствующе относилась к Беатрис, у нее не возникало желания улучшить эту плохую сделку, и умышленно ничего не предпринимала, чтобы унизить Беатрис из-за того, что она не умеет вести себя.
Она будет жить где-нибудь в другом месте, пусть бежит куда глаза глядят, думала Беатрис. Это теперь мой дом, и я не потерплю ее покровительства.
Возмущенная безжалостностью миссис Овертон, Беатрис смотрела через стол на Уильяма. Конечно, он должен читать ее мысли.
Но он был занят едой, и на лице его отражалось чувство неистребимой скуки. Его простуда ще не прошла, а холодный Ла Манш, который он пересек, не пошел ему на пользу. Он уже заметил непомерные и эгоистические требования матери Беатрис вернуть ее из Парижа домой: ее отцу, казалось, не грозила опасность близкой смерти. Возвращаясь домой, Уильям совершил путешествие по морю в не подходящем для этого состоянии здоровья. Но он оставался добрым и симпатичным, он отпустил ее, выражая некоторое недовольство, что их медовый месяц был нарушен.
Но если Уильям был разочарован, что их брачные отношения не сложились в романтическом городе вроде Парижа, то Беатрис радовалась, что оказалась в своем собственном доме и, более того, что заняла постель старого генерала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
На следующее утро Уильям почувствовал себя значительно лучше, почти здоровым. Улучшилось и его душевное состояние в сравнении с ночными кошмарами, которые поднимались из глубин его сознания. Он крикнул Беатрис, чтобы она поторапливалась, если хочет быть румяной от ранней утренней прогулки.
– Дьявол, где вы были?
– Была на утренней прогулке. Вы спали так крепко, что я подумала: пойду-ка я быстро взгляну на магазины.
– На магазины!
– Это большой универмаг «Бон Марше». Очень хороший, но не лучше, чем магазин «Боннингтон». Папа получил бы удовольствие, услышав об этом.
Она стянула с рук перчатки и улыбнулась, услышав его негодование: он заявил, что Беатрис больше интересовал магазин, чем ее больной муж.
– Это моя первая поездка в Париж. Я не могла удержаться, чтобы не выйти на улицу. А сейчас я умираю от голода. Можем мы позавтракать? Вы выглядите гораздо лучше. Скажите, у вас появился аппетит? Я была бы совсем счастлива.
Уильям решил быть сговорчивым и дружелюбным, он почувствовал себя совершенно здоровым.
– Все то же самое, Беа. Вы должны развивать в себе интерес к художественным галереям столь же сильно, как и к универмагам.
– О, я буду! И найду время для всего. Вы не хотите ходить в магазины?
– Непременно. Мы уделим внимание вашему гардеробу в первую очередь. Я собирался посетить салон месье Уорда попозже, но сегодня утром. Затем, если у нас хватит сил, после ленча мы можем взять экипаж и посмотреть достопримечательности.
Наконец все было хорошо. Когда они вернулись в отель после полудня, Уильям еще неважно себя чувствовал и готов был остаться в номере до обеда, и тут он обнаружил телеграмму на имя миссис Уильям Овертон, которая ждала ее.
Беатрис надорвала желтый конверт (делая это, она не задумывалась, как ее новая фамилия выглядит на конверте) и затем воскликнула в тревоге:
– О, как ужасно!
– Что случилось?
– Папа! Он опасно болен!
– Дайте мне посмотреть!
Уильям рывком выхватил у нее желтый конверт и прочитал: «У твоего папы апоплексический удар. Возвращайся немедленно. Мама».
Они с тревогой смотрели друг на друга. Беатрис внезапно пронзила боль, она представила, как папа, нетерпеливый, шумный, когда доходил до белого каления, жизнелюбивый и сильный, как мощный ураган пронесшийся через всю ее жизнь, сейчас думает о ней. Уильям выглядел неуверенно, как если бы он удивлялся: женился ли он по расчету и была ли в этом необходимость?
Беатрис уже была способна читать его мысли: «Магазин «Боннингтон» будет существовать, независимо от того, жив папа или нет. И мы никогда не будем бедными».
– Невозможно себе представить… О Уильям, пойми меня, мы должны ехать домой!
– Конечно, моя дорогая.
– Неужели папа умрет… Но он не хочет… Он такой жизнелюбивый! Бог не допустит этого. Где Хокенс? Надо ей сказать, чтобы она укладывала чемоданы. Во сколько отходит поезд?
– Сейчас я займусь этим. Поезд будет поздно вечером. Но нам придется провести несколько часов на холоде в ожидании утреннего парохода.
– Мне следует поехать одной, – сказала Беатрис в отчаянии. – Вам едва ли можно… с вашей простудой. А что касается тех заказанных платьев, это надо отменить. – У нее дрожали губы. – Может, мне придется носить траур.
Беатрис подумала, что она рада вернуться домой, несмотря на этот печальный повод. Ей всегда хотелось, после того как состоится ее замужество, жить в спальне генерала, в Овертон Хаузе, где произошло и произойдет еще много счастливых или несчастных событий, таких как многочисленные рождения и смерти.
Спальни в отеле оставляют только поверхностные воспоминания, туманные призраки.
Она едва могла поверить своим глазам, когда увидела папу, обложенного подушками, которые подпирали его. Но выглядел он почти так же хорошо, как три дня тому назад, когда она поцеловала его перед отъездом. Только тусклый взгляд, пожалуй, указывал на уныние, и один конец его великолепных усов смешно свисал вниз. Он вытянул левую руку в знак приветствия.
– Я рад видеть тебя, Беа.
– Мама сказала, что вы опасно больны.
– Я велел ей сказать это, поскольку хотел быть уверен, что ты приедешь.
В последних словах прозвучали нотки пафоса, и папин голос задрожал. Беатрис знала, что он очень стыдится этой дрожи. Он и старый генерал… Действительно, какую связь она обнаружила между этими двумя именами?
– Папа, скажите мне правду, насколько вы больны? Папа снова упал на подушки, и показалось, что воля к жизни отразилась на его лице, хотя он сейчас выглядел больным и непривычно старым.
– Доктор ничего определенного не сказал, – проворчал папа. – «Проклятье, у вас рука висит безжизненно, и вы должны спокойно лежать». Этот коллапс произошел вскоре после твоей свадьбы, вот и все… Боже! Какой я был тогда дурак, что подписал брачный контракт и остался без штанов. Они уложили меня в постель, и откуда я знаю, надолго ли.
– Да, папа. Совершенно верно. И это все, что сказал доктор?
Их глаза встретились. Взгляд папы был холодным.
– Со мной случился легкий удар. Я ценю жизнь! Я сказал, что никогда не слышал более ошибочного диагноза. Но правда в том, Беа, – ты хочешь знать правду?
– Да.
– Ну, ты ее узнаешь, поскольку смотришь фактам в лицо в отличие от твоего мечтательного мужа. Ты будешь заботиться о нем так же хорошо, как о магазине.
На один момент она подумала, что отец отклонился от темы разговора. О чем это он?
Но его глаза, несмотря на то что были тусклыми, не утратили умного выражения.
– Правда в том, Беа, что после удара у меня не действует правая сторона тела. Рука и нога. Я не могу повернуться в кровати без помощи дурацкой няньки. Это унизительно. В остальном я весел и жизнерадостен.
Беатрис облизала губы. Она старалась быть спокойной, но в душе ее не утихало волнение, такое же, как в Париже, когда она держала в руках телеграмму.
– Это навсегда?
– Нет, слава Богу! Ты не увидишь Джошуа Боннингтона в инвалидной коляске. Но это продлится достаточно долго. Я буду прикован к постели в течение нескольких недель, однако этого довольно для тех ублюдков… извини меня, Беа… чтобы навести порядок в магазине.
– Вас это тревожит, папа?
Он кивнул.
– Это взорвалось сразу перед твоим замужеством. Я не хотел рассказывать. Но ничего не поделаешь… исключая то, что теперь магазин «Боннингтон» принадлежит тебе. Не дал ли я тебе ключ?
– Но это на случай вашей смерти, папа. На долгое, долгое время.
– А со мной случился удар вскоре. Этого ты не можешь отрицать. – Он сделал попытку поднять правую руку, но потерпел неудачу. – Дела обстоят так, что ты должна вступить во владение.
– Я?! – воскликнула она, не веря. Однако ее сердце чуть не выпрыгнуло от волнения. Жизнь полна иронии. Сейчас подвернулся тот случай, которого она ждала долгое время, но счастье пришло в такой печальный момент.
– А почему нет? – сказал папа. – Ты замужем, и твой муж поддержит тебя. Ты переберешься в дом, который гораздо выше по общественному положению той среды, в которой живем мы. Не будут же у тебя деньги утекать сквозь пальцы, как у твоей матери, а эта часть города значительно отличается от дворца, в котором ты собираешься жить. Магазин «Боннингтон» разорится, если его не держать в руках. Как бы то ни было, но ты хотела его иметь, и Ты годишься для того, чтобы его сохранить. Я, как могу, расскажу тебе, что я сделал неправильно… недавно взял помощника менеджера…
– Мистера Федерстона? – спросила Беатрис, вспомнив этого мужчину. Она думала, что он проницательный, умный и не похожий на других.
– Правильно. Хочешь ты получить больше сведений о нем?
– Да, я знаю, мисс Браун не выносит его.
– Конечно, она всегда против новичков. Но в данном случае она оказалась права. Он хочет ее уволить, впрочем, она не знает об этом. Федерстон говорит, что она старомодна. Он хочет модернизировать несколько отделов. Я обнаружил, что он отменил некоторые мои приказы и сделал это за моей спиной, окружив себя подхалимами. И он нечестный. Я установил несколько дней тому назад, что товар определенно пропал. Я собирался подождать, пока пройдет твоя свадьба, как следует поскандалить с ним и избавиться от него. Однако свалился с этой болезнью. И этот негодяй запел хвалу Всевышнему по данному поводу без всякого стеснения.
– Папа, какая ужасная ситуация!
– Поэтому я и вызвал тебя. Ты должна это исправить. Спустись вниз в офис и созови собрание; и скажи, что ты вступаешь в свои права и будешь командовать, пока я не вернусь. Ты имеешь право поднять выше голову и твердо сказать. И они все будут за тебя. – Отец вытащил здоровую руку из-под одеяла и послал ей воздушный поцелуй. – Магазин «Боннингтон» твой и мой, и он не должен потерпеть крах из-за притязаний негодяя. Ты должна остановить это, Беа!
Папа сразу как-то устал. Он с трудом закончил последнюю фразу, пробормотав что-то, чтобы она поторопилась и родила сына-наследника.
– Мы сохраним свое дело для него, Беа. Ты сделаешь это? А теперь иди и скажи им.
– Хорошо, – произнесла она медленно, – да, я сделаю это. Но позже…
Уильям должен понять, подумала она. Он не пойдет сегодня рано утром в магазин «Бон Марше». Это действительно непредвиденный случай.
– Папа, вы знаете, я всегда хотела принимать участие в работе магазина. Но сейчас, когда я замужем и мы находимся на расстоянии, а Уильям чувствует себя плохо… Нет, не так, как вы, но он сильно простужен…
Она замолчала, потому что заметила слезы на глазах отца. Он незаметно стирал их и ворчал:
– Глаза стали слабыми, вот и все. Господи, почему ты допустил, чтобы это случилось?
– Потому что вы всегда тяжело трудились. И если я обещала, то пойду в магазин…
– Когда, Беа? Завтра?
Она кивнула, поскольку увидела, что у нее нет выбора. Но если быть до конца честной, она этого не хотела.
– Только я не могу работать по восемнадцать часов в сутки, как вы. И вы сами не должны перегружать себя. Делайте, как вам говорят, и не грубите нянечке.
Отец оживился и снова встревожился.
– Сейчас, Беа, не командуй мной. Прибереги это для мошенника Федерстона на завтра.
Глава 5
Обычно Бланш Овертон предоставляла свое место за столом невестке.
Беатрис ела много и вела себя за столом сначала как неловкая школьница, а позже – как нервничающая невеста. Но никогда как жена. Беатрис была уверена, что, когда она освоится и почувствует себя женой в полном смысле этого слова, у нее будет больше прав, чем сейчас, вытеснить миссис Овертон с ее места.
Миссис Овертон, закутанная в привычную тонкую прозрачную накидку, неуловимо покровительствующе относилась к Беатрис, у нее не возникало желания улучшить эту плохую сделку, и умышленно ничего не предпринимала, чтобы унизить Беатрис из-за того, что она не умеет вести себя.
Она будет жить где-нибудь в другом месте, пусть бежит куда глаза глядят, думала Беатрис. Это теперь мой дом, и я не потерплю ее покровительства.
Возмущенная безжалостностью миссис Овертон, Беатрис смотрела через стол на Уильяма. Конечно, он должен читать ее мысли.
Но он был занят едой, и на лице его отражалось чувство неистребимой скуки. Его простуда ще не прошла, а холодный Ла Манш, который он пересек, не пошел ему на пользу. Он уже заметил непомерные и эгоистические требования матери Беатрис вернуть ее из Парижа домой: ее отцу, казалось, не грозила опасность близкой смерти. Возвращаясь домой, Уильям совершил путешествие по морю в не подходящем для этого состоянии здоровья. Но он оставался добрым и симпатичным, он отпустил ее, выражая некоторое недовольство, что их медовый месяц был нарушен.
Но если Уильям был разочарован, что их брачные отношения не сложились в романтическом городе вроде Парижа, то Беатрис радовалась, что оказалась в своем собственном доме и, более того, что заняла постель старого генерала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56