А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


- Готов, - произнес первый и носком кеда попытался перевернуть меня
на спину. - Тяжелый, черт!
Бьюсь об заклад, они умерли, так и не поняв, что с ними случилось.
Первый, как сказали бы медики, "от несовместимых с жизнью травм",
поскольку ударом ноги я снес ему нижнюю часть лица, второй - по
собственной неосторожности - оказался после моего толчка насаженным на
обломанный сук, торчавший острым концом из ствола сосны, у подножья
которой я собирался устроить птичью столовую. Его просторный плащ помог
мне не запачкаться кровью, когда я стягивал тело с деревянной "булавки".
Эта бабочка не годилась для коллекции. Я оттащил трупы подальше в кусты и
забросал их хворостом. На более сложные погребальные обряды у меня не было
ни времени, ни желания. Винтовку с оптическим прицелом я положил в
багажник своей машины. Из приемника все еще лились звуки "Рондо".
Но как они сумели так быстро выйти на меня? Я достал из перчаточного
отделения индикатор и переключил его на широкий диапазон, поскольку не
знал, на какой волне могут работать мои преследователи. Конечно, это
уменьшило чувствительность индикатора, но в данном случае ее было вполне
достаточно из-за малого радиуса поиска. Маячок я обнаружил в резиновом
уплотнителе заднего стекла "мустанга". Крохотная булавочка с круглой
головкой, не больше яблочного зернышка. Кто-то отогнул край уплотнителя и
воткнул маячок между резиной и стеклом так, что его не было видно ни
снаружи, ни изнутри машины.
Я раздавил головку "булавки" на заднем бампере, как настоящую блоху,
прижав ее твердым корпусом индикатора. Эта ошибка могла мне дорого
обойтись, но я понял это слишком поздно. Ведь на мониторе следивших за
мной исчез сигнал, что, естественно, вызвало их беспокойство и заставило
начать поиск. Лучше было воткнуть "булавку" в лацкан одного из убитых, это
облегчило бы нахождение дорогих трупов безутешными близкими и друзьями. А
еще лучше было бы пристроить маячок на какую-нибудь совсем постороннюю
машину - пусть бы погонялись за ней.
Однако, надо поскорее убираться отсюда. Радиус действия маячка не
очень велик, и пославшие тех двоих возможно ожидают где-то поблизости.
Уже совсем стемнело, и выбираясь из леса на трассу, я вынужден был
включить фары. Но никто не обстрелял мою машину, и я благополучно влился в
ночной поток стремившихся к Городу, огни которого заревом светились на
горизонте.

2
Акка Кнебекайзе, долог тяжкий путь!
Акка Кнебекайзе, дайте отдохнуть!
"Песня перелетных гусей"
Сквозь иллюминаторы были видны одни облака, мы летели на высоте
двадцати тысяч футов. Салон, как это обычно бывает на непопулярных
маршрутах в это время года, был наполовину пуст. Никто из пассажиров не
привлек моего внимания, не показался мне потенциальным противником или
"хвостом". Я отвернулся и глядя на причудливые белые башни, горы и
холмистые равнины проплывающих под нами облаков, снова и снова прокручивал
в уме порядок действий после того, как прибуду в Осло. Потом мысли мои
переключились на события давно прошедших дней. Как начиналась вся эта
история, в результате каких переплетений событий, случайностей я лечу
сейчас в незнакомый мне город, где, возможно, придется рисковать своей
жизнью?
...Два мальчика копали ямы под саженцы в школьном саду. Был яркий
весенний день, какие не редкость в этом старинном южном городе, "матери
городов русских", как называли его в древних летописях. Внезапно один из
них заметил в крошащейся глине, перемешанной с мокрым от недавно сошедшего
снега песком, какую-то маленькую, потемневшую от сырости коробочку.
Мальчики рассматривали ее, сталкиваясь лбами, вырывая в нетерпении друг у
друга из рук. Кожаная, с полустертым тиснением, коробочка раскрылась, и из
нее выпал, сверкнув на солнце гранями, прозрачный камешек величиной с
косточку от персика и примерно такой же формы. Старший и более решительный
забрал камешек себе, коробочка досталась младшему.
Закончив работу, мальчики вернулись в школу. На перемене старший
подошел к двери вестибюля и, вынув из кармана камешек, стал смотреть
сквозь него на солнце, как обычно он смотрел через осколки цветных
стеклышек. Но сквозь камешек ничего не было видно - свет дробился в
многочисленных гранях, отражаясь на дверь солнечными зайчиками. Потом
мальчик провел камешком по стеклу, осталась белая матовая царапина, хорошо
видная на гладкой поверхности. Прикусив от усердия губу, он начал
старательно выводить на стекле свои инициалы.
Работу прервал молодой учитель физики, который отнял у вредителя
камешек и положил его себе в карман, пообещав вызвать в школу родителей,
чтобы они вставили новое стекло. Но прошло несколько дней, учитель не
вспоминал о случившемся, а стекло, украшенное недописанной буквой "Д",
кто-то выдавил портфелем во время суматохи на большой перемене, и его
заменили новым. Довольный тем, что его поступок не стал известен строгому
отцу, мальчик вскоре забыл о камешке и о том, как красиво блестел он на
солнце. Попросить его у учителя, потребовать вернуть находку ему и в
голову не приходило; камешек исчез безвозвратно, как исчезали рогатки,
пугачи и другие недозволенные предметы. Коробочка, доставшаяся младшему,
тоже где-то затерялась.
Учитель физики, как и большинство горожан в те суровые послевоенные
годы, жил в коммунальной квартире. По вечерам он иногда заходил попить
чайку в комнату к одинокому старику-ювелиру, давно не работавшему по
причине многочисленных болезней и преклонного возраста. Его содержала
жившая отдельно дочь, обремененная многочисленным семейством, но она
приходила редко. Старик много знал, многое помнил и ценил в молодом соседе
благодарного слушателя. Как-то в теплый весенний вечер учитель показал
старому ювелиру необычайный камешек, сказав, что нашел его, разбирая вещи
своей бабушки...
Илья Моисеевич молча положил камень на бывший когда-то полированным
столик и долго смотрел на него. Потом достал из ящика большую лупу в
медной оправе, тщательно протер ее кусочком замши и, взяв камешек двумя
пальцами, внимательно обследовал каждую грань. Закончив эту процедуру, он
подошел к окну и с легким нажимом провел уголком камня по стеклу. Раздался
скрип, на стекле появилась тонкая, как волосок, полоска. Все так же молча,
старик вернулся к столу и осторожно положил камень на фарфоровое блюдце с
изображением пастушки, которое он всегда вынимал из буфета, когда желал
оказать особую честь гостю. В чайном свете низко висящей лампочки под
розовым матерчатым абажуром, украшенном кистями, прозрачный искрящийся
камень, казалось, не лежал, а парил чуть приподнявшись в воздухе. Радужные
блики вокруг пастушки задрожали, когда по улице мимо дома с лязгом и
звоном прошел трамвай.
- Так что? - почему-то шепотом спросил физик.
- Витя, я не знал, что ваша бабушка была графиней. Я понимаю, сейчас
такое время... На вашем месте я спрятал бы это подальше. Мне вы можете
показать, я уже старик, и даже когда Дуся моет пол в нашей общей кухне,
меня это не возбуждает, но кто-нибудь другой... У вас могут быть
неприятности.
- Но что же это такое?
- Вы когда-нибудь слыхали о "Суассоне"? Он числился в каталогах всех
фирм как бриллиант первого класса. Нет? Ну, конечно. Это случилось, когда
вас не было на свете, а потом столько событий. Но я вам говорю, что
где-нибудь в Америке или Париже какой-нибудь там Ротшильд сделался бы
прямо как ненормальный, если бы увидел этот камешек. Он же из фамильных
драгоценностей графов Брайницких и стоит целого состояния. Они его
оставили вашей, пардон, бабушке, а сами уехали за границу, когда тут все
это началось, все эти белые, красные, зеленые, Махно и Чека. Ну, так они
там умирали с голоду, а ваша бабушка, наверное, боялась и прятала этот
камень в комоде. Спрашивается, какая кому от него польза? Одни
неприятности...
- Илья Моисеевич... Я вас прошу - никому ни звука.
- Я же вам говорю, я уже старик. И в Париж меня никто не пустит. Так
что можете не волноваться, спрячьте ваш камень в карман и давайте пить
чай, он совсем остыл за всеми этими разговорами. Скажите, вы читали
последнюю речь де Голля? Я думаю, он-таки будет президентом.
...Улыбающаяся стюардесса уже второй раз предлагала мне свой
подносик, уставленный запотевшими бокалами. Я отказался от выпивки, взял
пакетик кукурузных хлопьев и углубился в изучение "Плейбоя".
Из аэропорта Форнебу я доехал по украшенной старинными особняками и
современными зданиями широкой Карл-Юханс-гате до центра и отпустил такси
на площади перед университетом. Национальный флаг, укрепленный на
флагштоке классического портала, развевался под порывами ветра, пахнущего
морем даже здесь, в центре города. Я свернул в узкий переулок справа от
университетского парка, пересек улицу и вышел к Национальному театру. На
окаймленной густыми деревьями площадке перед входом прогуливались
немногочисленные туристы, на бордюре клумбы у памятника сидели парочки.
Мирная атмосфера странно контрастировала с напряжением, которое я
испытывал, когда проходил вблизи украшавшей вход колонны, второй слева.
Она была сложена из рельефно отделяющихся друг от друга каменных блоков, и
отсутствие на третьем снизу условной метки говорило о том, что мне
предстоит неблизкий путь в пригород Ашер. Согласно плану, выданному мне
компьютером, добираться туда лучше всего поездом, поэтому я отправился на
Западный вокзал по набережной, полюбовавшись фонтаном напротив ратуши и
скульптурами работы Вигеланна.
Проехав примерно пятнадцать километров и миновав Экстре-Берум,
Сандовик и Лане, я вышел на остановке у Ашера. Нужный мне дом был
расположен между разветвлениями шоссе, которое проходило вдоль берега
залива. Я поднялся по нескольким ступеням у входа и нажал кнопку звонка.

3
Судьба гналась за нами следом,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
Арс.Тарковский
Мне открыла приветливо улыбающаяся пожилая дама. Пригласив меня в
маленькую гостиную, она извинилась и вышла. Не успел я подумать, что она
поступает неосторожно, впуская в довольно поздний час незнакомого человека
в дом, где, насколько я знал, она была одна, хозяйка вернулась, а вслед за
нею в гостиную вошел пес, при взгляде на которого у меня исчезла всякая
охота делать резкие движения. Пес улегся у камина, положил массивную
горбоносую голову на вытянутые лапы и исподлобья внимательно глядел на
меня. Он не был таким большим, как дог или немецкая овчарка, но его
коренастое туловище с рельефной мускулатурой под короткой светло-желтой
шерстью, испещренное темными поперечными полосами, говорило о значительной
силе. Пит-бультерьер, именно эту породу под давлением общественности
запретило держать английское законодательство после того, как погибла
девушка, растерзанная своим Бинго, и пострадал ребенок, на которого в
парке напал сорвавшийся с поводка пес. Впечатляющие фотографии обошли всю
прессу. Врач, осматривавший пострадавших, заявил журналистам, что в своей
практике видел такие раны лишь однажды, когда оказывал помощь укротителю,
на которого набросился взбесившийся тигр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43