Герцог махнул рукой.
— Продолжайте, — хмуро приказал он и добавил, обращаясь к своему писцу: — Ты, Симон, запиши суть… вопроса.
— Да, милорд, — отозвался Симон и снова сгорбился над небольшим столиком, на котором вел записи.
«Бедный Симон, — думал Шарль, — у меня на службе он скоро станет горбуном». Вздохнув, герцог подумал, насколько лучше было бы сейчас выехать на охоту. На дворе стоял прекрасный весенний день, воздух был чистым и свежим. Все было бы лучше, чем слушать препирательства о столь маленьком замке, что он, пожалуй, поместится у него под кольчугой. Оба молодых рыцаря нуждались в кровопускании, и герцог вяло размышлял, не стоит ли заставить их сразиться друг с другом. Но тут он заметил взгляд, брошенный на него Симоном — черт бы побрал наблюдательного старика! — и заставил себя снова переключить внимание на рыцарей.
Утренние слушания все тянулись и тянулись. Речи тяжущихся гудели у Шарля в ушах. Наконец он сообщил рыцарям, что рассмотрит все их вопросы, и, махнув рукой, отпустил.
— Милорд, — приблизившись, почтительно сказал друг и камергер Робер де Гро. — Здесь англичанин, он просит его принять, говорит, что дело неотложное.
Шарль, вопросительно подняв густые каштановые брови, перевел взгляд с Робера на дверь. И тут его словно подбросило.
— Грэлэм де Моретон! Какими судьбами! — взревел герцог, вскакивая со стула. — А я-то считал, что нам повезло и с тебя уже содрали шкуру в Святой Земле!
Грэлэм, отвесив насмешливый поклон, уверенно сделал шаг вперед, испытывая облегчение оттого, что Шарль его вспомнил и, судя по всему, был рад видеть.
— Сарацины не могут свалить англичанина, милорд! — расправив плечи, сказал он.
Шарль дружески обхватил его и похлопал по спине:
— Ты так никогда и не научишься выказывать почтение к тем, кто лучше тебя, а, Грэлэм?
— Эдуард, мой король, — заметил Грэлэм негромко, — не имел причины жаловаться на меня. Какой дьявол сообщил вам, что я был в Святой Земле?
Шарль рассмеялся и похлопал Грэлэма по плечу.
— У твоего короля Эдуарда есть писцы, которые пишут для него письма и, значит, в отличие от остальных его сподвижников грамотны. Я слышал, Грэлэм, что ты один из немногих, кто вернулся из Святой Земли богатым.
— Да, — согласился Грэлэм, — возможно, даже привез побрякушку, достойную украсить прекрасную шейку вашей супруги.
— Это, пожалуй, самая приятная новость за сегодняшний день. Идем, милорд, потолкуем без свидетелей, и я выслушаю, что у тебя за неотложное дело ко мне.
Грэлэм последовал за герцогом через пышно убранный зал, полный щебечущих дам и кавалеров, в маленькую комнатку с двумя стульями и столом. Разглядывая француза, рыцарь подумал, что от придворной жизни Шарль обрюзг и потерял форму. Хотя он был всего на пять лет старше Грэлэма, его красивые черты портили ранние морщины, а стан отяжелел и брюшко уже отвисало мешком. Но в густых каштановых волосах герцога еще не было седины, а темные глаза блестели умом, и теперь скуку в них сменил острый интерес. Он выглядит вполне процветающим, думал Грэлэм, оглядывая богатый малиновый плащ хозяина и рукава его камзола, опушенные мехом горностая.
Не теряя времени, Грэлэм вручил де Марсэ брачный контракт.
— Я повенчан с Кассией де Лорис из Бельтера и прибыл сюда засвидетельствовать вам свое почтение, принести вассальную клятву верности и получить от вас официальные полномочия.
К изумлению Грэлэма, Шарль откинул назад голову и разразился громоподобным смехом.
— Вот хитрая старая лиса, — задыхался он от смеха, похлопывая рукой по пергаменту. — Ах! Я мечтаю увидеть лицо Жоффрея, пожелтевшее от злости! Бедный Жоффрей!
— Жоффрей де Лэси здесь? — спросил Грэлэм, чувствуя, как его охватывает волнующее предвкушение встречи.
— Сядь, лорд Грэлэм, и я расскажу тебе об осином гнезде, которое ты разворошил.
Шарль громовым голосом потребовал вина, потом удобно расположился на стуле и сложил руки на животе.
— Как своевременно ты явился, милорд, и объявил о своем браке, — сказал он учтиво. — В моей казне как раз недостает денег.
— Их никогда не бывает достаточно, — спокойно заметил Грэлам. — К сожалению, все, что я привез из Святой Земли, должно быть потрачено на восстановление моего замка Вулфтон. Я предлагаю вам в ответ на признание моего брака законным крепкую руку, вооруженную мечом, и солдат, которые будут защищать ваши земли. Я отдаю себя в ваше распоряжение, скажем, на два месяца в году. И, разумеется, рубин для вашей жены.
— Ладно, это как раз то, чего я и ожидал, — отозвался Шарль, продолжая потягивать свое вино.
Углом глаза он заметил служанку, маячившую у двери, несомненно, это была одна из шпионок его жены. Герцог раздраженно прищурился, глядя на нее, и она тотчас же исчезла.
— Моя жена, — побормотал он, желает знать все. И я не удивлюсь, если окажется, что она знает даже, как работает мой кишечник.
Де Моретон недоверчиво поднял бровь.
— Неужто вы, милорд, попали под каблучок? Вы говорите мне такие вещи, от которых, как я чувствую, мое мужское естество съеживается.
— Зато свое естество я защищаю как могу! — Герцог издал печальный вздох. — Когда-то я находил ее красивой, нежной и невинной. Впрочем, и теперь ее тело еще привлекает меня.
— Но ведь тело вашей жены принадлежит вам! — Грэлэм сделал протестующий жест рукой. — Клянусь костями святого Петра, Шарль, поколотите ее! Мужчина не должен позволять женщине управлять собой! В противном случае он не мужчина!
— Ах, — сказал Шарль, ничуть не обидевшись, — так говорит человек, не испытавший нежных чувств. Хотя, — добавил он, хмуро глядя в чашу с вином, — святым угодникам известно, что чувства недолговечны. Трубадуры оказали нам, мужчинам, скверную услугу. Их стихи заставляют женщин думать о нежности, мечтать о любви; а мужчина, безмозглое создание, дудит в свою дуду, чтобы получить, что хочет.
— В Англии мужчины не такие глупцы.
— Да, они еще достаточно суровы, — вежливо согласился Шарль. — Скажем так, Грэлэм, — мужчина должен терпеть излишнее любопытство жены, если она терпит его похождения.
— Женщина не имеет права вмешиваться в дела мужчины, — заявил Грэлэм, и в голосе его прозвучало нетерпение, — если память мне не изменяет, вы в Англии были окружены дамами, которые ничего не желали так сильно, как попасть в вашу постель.
— Да, — ответил Шарль, и глаза его приняли мечтательное выражение, потому что эти воспоминания грели его душу. — Увы, когда мужчина становится старше, он должен обзавестись женой.
— Я поколочу любую женщину, которая осмелится покуситься на мою свободу или оспорить мои желания, будет она мне женой или нет. Женщина должна быть нежной и податливой. Ее обязанность — думать о том, как оставаться приятной мужчине, и рожать ему сыновей.
— А как же насчет вашей милой жены, друг мой? Она достаточно нежна и податлива, чтобы угодить вам?
С минуту Грэлэм молчал, вспоминая смертельную бледность, покрывшую лицо Кассии.
— Она такая, какая есть, — ответил он коротко.
— Я почти испытываю жалость к этой девушке, — сказал де Марсэ, притворно вздыхая. — В англичанах нет рыцарских чувств по отношению к дамам. Надеюсь, в брачную ночь вы не разорвали ее надвое своей огромной булавой?
— Морис де Лорис шлет вам свои наилучшие пожелания и привет, — Грэлэм решил, что пришла пора сменить тему, — а также свои уверения в преданности.
— Как и его любезный племянник Жоффрей де Лэси, — тихонько ответил Шарль. — До вашего прибытия Жоффрей уверял меня, что получит руку Кассии де Лорис… Он так же клялся в верности и многое обещал.
— В таком случае он лжет, — спокойно возразил Грэлэм. — Я был в его замке Бомэнуар. Его крепостные — оборванный сброд. Те мужчины, которых мне довелось увидеть, показались мне наглыми и чванливыми увальнями, а его мать…
— Чем меньше мы будем говорить о леди Фелис, тем лучше… — перебил Шарль.
— И я с радостью отправил бы Жоффрея де Лэси в ад, если бы встретил его, — добавил англичанин.
— Думаю, Жоффрей захочет отправить тебя по тому же адресу, как только увидит. Он храбр и неглуп. Но странно то, что ты говоришь о замке Бомэнуар, потому что Жоффрей богат. Господь свидетель, он меня подмазывает. Ладно, Грэлэм де Моретон, что сделано, то сделано. Я даю тебе официальную санкцию и принимаю твою клятву верности. Нарожай и вырасти как можно больше сыновей, потому что род Бельтер — древний и достойный. Грэлэм склонил голову, не произнося ни слова, и, если Шарлю угодно было счесть это признаком согласия, то было его правом. Единственным способом удержать за собой Бельтер после смерти Мориса было убить Жоффрея. Это Грэлэм понимал отлично. И эта мысль не оставляла ему передышки для того, чтобы сокрушаться.
— А теперь, милорд англичанин, расскажи мне о своих приключениях и о том, как ты заполучил свое богатство. Может быть, мне посчастливится освободить тебя от какой-то его части. Грэлэм не стал возражать и рассказал длинную историю о долгих и отчаянных месяцах, проведенных им в Святой Земле, об исходе из нее и о договоре при Кесарии.
— В Святой Земле полно глупцов, Шарль, алчных дураков, думающих только о том, как набить себе карманы. Им плевать на несчастья и смерть, которые их окружают. Договор, — он рассмеялся горьким смехом, — защитит глупцов на десять лет. Что касается моих богатств, то их я заполучил во время атаки на лагерь сарацин, милорд герцог.
Он загляделся на красное вино в своем кубке и покачал головой, не желая делить с Шарлем воспоминания о своем приключении.
Потом сказал отрывисто:
— А как насчет вашей семьи? Сколько сыновей будут носить ваше горделивое и достойное имя?
— Бог проклял меня — у меня три дочери и всего один сын. Ах, Грэлэм, какие приключения мы пережили вместе! Ты помнишь дочь купца из Лондона? Помнишь, какие черные волосы были у этой ведьмы?
— Да уж, эта маленькая шлюшка совсем меня доконала!
— Тебя? Ведь это я делил ее ложе и благосклонность!
— Ты переиначиваешь прошлое, чтобы польстить себе, господин герцог! — Грэлэм встал со стула и еще раз отвесил герцогу насмешливый поклон. — Но, раз уж вы теперь мой сюзерен, я не буду шутить с вашими причудливыми воспоминациями.
— Ты пес, Грэлэм, — усмехнулся де Марсэ. Затем он нахмурил густые брови и язвительно спросил: — Должен ли я считать, что как новоиспеченный муж ты хочешь храните целомудрие, пока останешься здесь?
Грэлэм не поддался на приманку и произнес с кривоватой улыбкой:
— Я не питаю пристрастия к дурным болезням. Думаю, мои телесные потребности могут подождать.
Герцог разразился громовым хохотом.
— Ах, Грэлэм, я жду не дождусь вечера, когда все любвеобильные дамы начнут делать тебе авансы! Как жаль, что моя плоть слаба! Иди, мой камергер покажет тебе твою комнату.
— Я должен покинуть ваш двор завтра, Шарль, но с радостью приму ваше гостеприимство на эту ночь.
— Рвешься назад, к своей юной цветущей жене?
Грэлэм колебался всего миг, потом сказал:
— Да, я должен вернуться.
Когда на следующее утро Грэлэм де Моретон покидал Сент-Пол-де-Леон в сопровождении своих людей, он был необычно молчалив. Побережье, безбожно потрепанное непрекращающимися безжалостными атаками моря и морских ветров, казалось пустынным и бесплодным. Над усеянными камнями и скалами отмелями возвышались зубчатые утесы во всей своей дикой красе. Здесь не было ни кустов, ни цветов, которые бы разнообразили и смягчали суровость пейзажа. Но Грэлэм в любом случае оставался нечувствителен к окружающей природе: мысли его были заняты встречей и знакомством с Жоффреем де Лэси прошлым вечером.
Огромный зал со столами на козлах был полон такого количества еды, что ее хватило бы по крайней мере на неделю, чтобы кормить всю армию Эдуарда в Святой Земле. Посреди этого великолепия герцог, испытывая огромное удовольствие, и представил Грэлэма Жоффрею де Лэси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65