Наплодили мы их, Писатель, на свою голову. Ведь на наши же налоги, козлы, хлеб с маслом трескают. И что, гады, делают?
- Ты действительно когда-нибудь в жизни платил налоги?
Артем помолчал, глядя на свои здоровенные, похожие на сырых крабов руки, и залпом влил в себя остатки теплого пива.
- Пошли курить?
- Пошли.
Со ступеней вокзала утренняя Москва смотрелась симпатично. Сталинские скайскрепперы. Не отключенная еще с ночи неоновая реклама. Ажурные завитки на теремках соседних вокзалов.
Они перешли привокзальную площадь, рухнули в пластиковые стулья открытого кафе и заказали еще по пиву. На вывеске кафе значилось название неизвестного Даниилу напитка: "Пиво-Пепси".
"Только поищи, брат, похолоднее", - сказал кавказцу, хозяину кафе, Артем. "Холодного нет", - буркнул хозяин и выставил на прилавок все ту же "Балтику" с косо наклеенной грязной этикеткой. У хозяина были черные, зачесанные на лысину волосы и золотой передний зуб.
- Почему у них, в Москве, тоже пьют одну "Балтику"? Своих сортов нет? Нам, может, в тюрьму через четыре дня ехать, а мы, блядь, пива нормального попить не можем...
Даниилу отдающая ацетоном "Балтика" тоже не нравилась. Еще он думал о том, что теперь у него каждое утро здорово дрожат руки. Интересно, раньше они тоже дрожали?
- Лето кончилось, а я и не помню, каким оно было. Что ни вечер обязательно напьюсь. А раньше я на юг ездил - загорал. Меня девушки любили.
- Сейчас не любят?
- Да кому я такой нужен?
- А Лоре?
- Ну, может быть, Лоре.
Лора и Гребень остались в Петербурге. Густав сказал, что для дела ему нужны только два человека. Артем сделал большой глоток - он вообще очень быстро пил и ел, - почесал заросший подбородок и вытащил из пачки новую сигарету.
Вокруг кафе ветром носило обрывки газет и пустые банки из-под колы. Среди мусора бродили покрытые наростами грязи дети-попрошайки, безумные седые старухи и бомжи.
Некоторые подходили, спрашивали, не могут ли ребята дать им денег? Артем отвечал, что может дать бутылку из-под пива. Еще может дать в рыло. Денег дать не может.
В Петербурге Даниил знавал одного бомжа, который работал в паре с замызганного вида подругой. Они сидели неподалеку от Сенной площади и держали перед собой табличку: "Помогите собрать денег на свадьбу. Мы очень любим друг друга".
Народ удивлялся, бросал в их кепку купюры, и жила парочка неплохо. Правда, пожениться так и не собралась.
- Куда пойдем?
- Не знаю. Рано еще.
Даниил приложился к бутылке и опять почувствовал, что, как обычно, с утра у него болит зуб. Вернее, не болит, а ноет. Как налитый прыщ внутри рта. Он задирал верхнюю губу и вдыхал холодный воздух. Зуб ныл немножко меньше.
Возможно, что по вечерам зуб тоже ныл, да только вечерами Даниил был постоянно пьян и на зуб не обращал внимания.
Артем рассматривал вывески на ларьках.
- Смешное выражение "горячая выпечка".
- Чего в нем смешного?
- На "белая горячка" похоже. Есть хочу.
- Та же фигня.
- Может, чипсов купим?
- Чипсов? Может, лучше мяса купим?
- Где ж мы его купим? Восьми утра еще нет.
Когда-то давно, в прошлой... или даже позапрошлой жизни, Даниил много писал для московских журналов. На гонорары, привозимые из столицы, он мог если не жить так, как хотел, то хотя бы не чувствовать себя находящимся на содержании у Полины.
В те былинные, закончившиеся несколько тысячелетий назад времена он каждое утро брился, его джинсы пахли порошком "Тайд" и его никогда не останавливала на вокзалах милиция... зато всегда без лишних вопросов пропускали через линию фэйс-контроля самых пижонских клубов.
Именно с тех пор он хорошо знал, где и почем в Москве можно поесть вкусно пахнущего, острого и горячего - такого, как хочется с похмелья, мяса.
Память рисовала политые лимонным соком свиные ребрышки в блестках красного перца из "Viva Mexica"... утку с древесными грибами из китайского ресторанчика на Плющихе, которая пахла Азией... пахла так, как только и могла пахнуть реальная китайская утка... холодный розовый сациви, который в "Куреi" носастый хозяин в джигитской рубахе с теми странными штуками на карманах, куда, наверное, удобно совать патроны от собственного пулемета, принесет вам прямо на стол и который нужно запивать терпким молодым красным вином.
Даниил вспомнил о "ти-бон-стейке" из "Капитана Сильвера", где вечерами терзают струны затянутые в черную кожу молодцы-рокабилы в остроносых, как лыжи, сапогах, об ирландской лазанье, залитой несколькими слоями сыра, из "Долли", поедая которую ты постоянно ловишь на себе взгляды рыжих завсегдатайш, все как одна в почти прозрачных платьицах и с длинными ногами, и даже о съеденном как-то цыпленке с золотистой хрустящей корочкой и обложенном по бокам маринованными дольками невыясненного происхождения, которым его угощал в "Праге" знакомый фотограф...
В Москве много мяса. Может быть, больше, чем где бы то ни было в стране. Но - Артем прав - в восемь утра вряд ли им что-нибудь в этом смысле светило.
- Слушай, а пошли в "Макдональдс"?
- Да ты что! Это же рассадник блядского буржуинства!
- Прекрати! Не на митинге. Съедим по биг-маку... картошки французской купим...
- По биг-маку? Ну, пойдем...
Московское метро производило впечатление следующего утра после окончания строительства Вавилонской башни. Они доехали до Тверской. Тяжело дыша,
(ебаные московские холмы!)
добрели до Главпочтамта и, сидя на открытой макдональдовской террасе, стали вгрызаться в отдающие жеваной промокашкой гамбургеры.
- Говно, а не еда. Ни хрена на мясо не похоже.
- Точно, - кивнул, двигая челюстями, Даниил.
- Может, еще пива попьем?
- Пива? Не знаю...
- По бутылочке... холодного...
Даниил над этим подумал.
- Нет. Нам скоро с Густавом встречаться.
- Ни хрена себе - "скоро"! Почти пять часов еще ждать. И потом, мы можем жвачку купить - он и не почувствует ничего.
(алкогольная зависимость делает человека хитрым. всю ночь пить... залить вином единственные брюки... проснуться опухшим, воняющим перегаром... а потом купить жвачку... и верить, что никто не догадается, что ты получил-таки свои миллилитры так необходимого алкоголя.)
Не было еще и девяти утра. Народу в "Макдональдсе" оказалось все равно много. Седой мужчина с золотым перстнем читал газету на незнакомом Даниилу языке.
По-модному изможденные девушки возвращались из клуба и заскочили выпить колы. Пара молодых мужчин заказали себе по завтраку с биг-маком и теперь сосредоточенно жевали, посматривая на золоченые часы.
Артем откинулся на спинку стула и вытащил сигареты.
- Нет, не люблю я этот город. Терпеть не могу.
Даниил дожевывал свой гамбургер. Артем покосился в его сторону и, не дождавшись реакции, продолжал:
- Ты посмотри на этих москвичей...
Даниил послушно скосил глаза на спешащих мимо террасы москвичей.
- Идут вроде по улице. Обычные вроде люди. А на самом деле? А? Ты где-нибудь видел, чтобы столько народу - и в галстуках? Понимаешь? Они не просто идут, они спешат. Ты понимаешь? Собираются своими руками строить завтрашний день. Улыбаются. Суки. Еще и зубы у всех хорошие.
- Чего плохого в хороших зубах?
- Да ничего плохого. Просто у меня зубы очень плохие. В Воронеже, где я родился, у всех плохие зубы. Зато парни там - нормальные. Такие, что не нацепят на себя галстук и не пойдут горбатиться на уродов из банков и правительства. А лучше свернут этим уродам шеи. Эти парни пахнут потом, а не дезиками, но это здоровый пот здоровых людей.
- Да ты поэт...
Даниил тоже посмотрел на текущую вниз и вверх по Тверской толпу. С того места, где они сидели, был виден кусочек до сантиметра изукрашенного неоновыми вывесками дома на другой стороне и пара павильонов с дорогим алкоголем, сигарами и полупорнографическими журналами.
Перед павильонами толкались дорого одетые типы, непонятно чем в такое время здесь занимающиеся. Типам было скучно. У типов были двубортные пиджаки и аккуратные стрижки. От нечего делать типы метко плевали в урны.
Судя по виду, типы были небезопасны для любого, кто рискнул бы сунуть длинный нос в их дела. Прохожие, мужчины и женщины в дешевых пальто и плащах, проскакивали мимо с видом людей занятых и спешащих.
Поднимать глаза от земли они на всякий случай не рисковали.
Даниил начал было думать о том, что Москва... это действительно особый город... вернее, не особый, а...
Додумать он не успел.
- Даня! Ты?!
Из толпы выплыл пухлый субъект в дорогом длинном пальто и с портфелем из натуральной кожи под мышкой. Он махал руками и шагал к тому месту, где они сидели.
Даниил не сразу понял, что субъект обращается именно к нему. Потом еще несколько секунд он не мог вспомнить, кто это. Но вспомнил-таки.
- Здравствуй, Виктор. Рад тебя видеть.
Это было наглое вранье. Даниил был абсолютно не рад его видеть.
- Ты как в Москве? Почему не позвонил?
Субъект работал в глянцевом журнале, для которого Даниил когда-то писал. В те времена, которые прошли навсегда, Виктор частенько выступал для него с Полиной в роли гида и водил их в клубы, считающиеся модными на этой неделе.
За время, пока они не виделись, Виктор прибавил в весе и стал одеваться консервативнее. Одно его синее длиннополое, с большими карманами пальто чего стоило.
- Рассказывай! Как ты? Для кого пишешь? Что не звонишь?
- Не звоню? Я только что приехал. Только что с вокзала.
- Для кого пишешь?
- Я пока ни для кого не пишу.
- Что-нибудь случилось?
- Я... как сказать? Пока что я в творческом отпуске.
- Что, вообще не пишешь?
- Нет.
- Да ты что? Серьезно, не пишешь?
- Ну да. Я... В общем, не пишу, и все.
- А чем занимаешься?
- Да так...
Виктор улыбался уже менее лучезарно. Он перевел взгляд на сизого с похмелья Артема. Из-под косухи у Артема торчала серая в разводах футболка с неприличной англоязычной надписью. Вокруг могучей шеи была повязана бандана с обтрепанными краями.
Артему было наплевать на то, что думали по поводу его внешнего вида окружающие.
- А как ты?
- Нормально! Ты знаешь, у меня все нормально! Помнишь Серегу? Он же теперь в "Дженерал фитнесс" арт-директором! Ты не слышал? Что ты! Он теперь круче всех мужчин! Знал бы ты, Даня, какой у него оклад!
- Какой?
- Мы теперь с ним вроде как приятели, а помнишь... раньше?.. Чего только не было!.. а теперь собираюсь с ним в Патайю слетать - бархатный сезон... тайки, море, кьянти с кока-колой!..
Какой Серега? Какая Патайя? У Даниила было впечатление, что субъект говорит на очень иностранном языке.
- Мне тут англичане заказ для одного журнала подбросили. Обещают платить столько, что сдохнешь от зависти. Как Полина?
Даниил помахал рукой. В том смысле, что так как-то...
- Понятно. Слушай, мы же с тобой сто лет не виделись!
- Ага, сто лет...
Даниил протянул руку к лежащей на столе пачке сигарет и заметил, как противной, мелкой дрожью дрожат его пальцы.
Самое мерзкое, что Виктор тоже смотрел на эти пальцы с траурными ободками ногтей и тоже видел их дрожь. С похмелья под ногтями всегда появляются траурные ободки. Даже если прошлым вечером ты пил в резиновых перчатках.
Они помолчали.
- Классно, что мы с тобой встретились.
- Угу.
- У меня редакция теперь здесь неподалеку, за "Россией". Переехали в район попрестижнее. На Варварке. Знаешь, наверное?
- Знаю... Вернее нет, не знаю.
- Это рядом с "Иокагамой". Помнишь, как Полина любила пить сакэ в "Иокагаме"?
(господи! за что мне это?! если ты не хочешь, чтобы я прямо здесь убил его, господи, то, пожалуйста, убери его от меня...)
Они помолчали.
- Когда домой?
- Не знаю. Наверное, завтра.
- Ты так и не сказал, как Полина?
- Я не знаю, как Полина...
Виктор изо всех сил поджимал пальцы ног. Смотреть он старался в сторону.
- Будешь еще в Москве, обязательно звони.
- Конечно...
- Полине привет.
Виктор зашагал вверх по Тверской. У него было чувство, будто он случайно подсмотрел что-то, что видеть ему не следовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
- Ты действительно когда-нибудь в жизни платил налоги?
Артем помолчал, глядя на свои здоровенные, похожие на сырых крабов руки, и залпом влил в себя остатки теплого пива.
- Пошли курить?
- Пошли.
Со ступеней вокзала утренняя Москва смотрелась симпатично. Сталинские скайскрепперы. Не отключенная еще с ночи неоновая реклама. Ажурные завитки на теремках соседних вокзалов.
Они перешли привокзальную площадь, рухнули в пластиковые стулья открытого кафе и заказали еще по пиву. На вывеске кафе значилось название неизвестного Даниилу напитка: "Пиво-Пепси".
"Только поищи, брат, похолоднее", - сказал кавказцу, хозяину кафе, Артем. "Холодного нет", - буркнул хозяин и выставил на прилавок все ту же "Балтику" с косо наклеенной грязной этикеткой. У хозяина были черные, зачесанные на лысину волосы и золотой передний зуб.
- Почему у них, в Москве, тоже пьют одну "Балтику"? Своих сортов нет? Нам, может, в тюрьму через четыре дня ехать, а мы, блядь, пива нормального попить не можем...
Даниилу отдающая ацетоном "Балтика" тоже не нравилась. Еще он думал о том, что теперь у него каждое утро здорово дрожат руки. Интересно, раньше они тоже дрожали?
- Лето кончилось, а я и не помню, каким оно было. Что ни вечер обязательно напьюсь. А раньше я на юг ездил - загорал. Меня девушки любили.
- Сейчас не любят?
- Да кому я такой нужен?
- А Лоре?
- Ну, может быть, Лоре.
Лора и Гребень остались в Петербурге. Густав сказал, что для дела ему нужны только два человека. Артем сделал большой глоток - он вообще очень быстро пил и ел, - почесал заросший подбородок и вытащил из пачки новую сигарету.
Вокруг кафе ветром носило обрывки газет и пустые банки из-под колы. Среди мусора бродили покрытые наростами грязи дети-попрошайки, безумные седые старухи и бомжи.
Некоторые подходили, спрашивали, не могут ли ребята дать им денег? Артем отвечал, что может дать бутылку из-под пива. Еще может дать в рыло. Денег дать не может.
В Петербурге Даниил знавал одного бомжа, который работал в паре с замызганного вида подругой. Они сидели неподалеку от Сенной площади и держали перед собой табличку: "Помогите собрать денег на свадьбу. Мы очень любим друг друга".
Народ удивлялся, бросал в их кепку купюры, и жила парочка неплохо. Правда, пожениться так и не собралась.
- Куда пойдем?
- Не знаю. Рано еще.
Даниил приложился к бутылке и опять почувствовал, что, как обычно, с утра у него болит зуб. Вернее, не болит, а ноет. Как налитый прыщ внутри рта. Он задирал верхнюю губу и вдыхал холодный воздух. Зуб ныл немножко меньше.
Возможно, что по вечерам зуб тоже ныл, да только вечерами Даниил был постоянно пьян и на зуб не обращал внимания.
Артем рассматривал вывески на ларьках.
- Смешное выражение "горячая выпечка".
- Чего в нем смешного?
- На "белая горячка" похоже. Есть хочу.
- Та же фигня.
- Может, чипсов купим?
- Чипсов? Может, лучше мяса купим?
- Где ж мы его купим? Восьми утра еще нет.
Когда-то давно, в прошлой... или даже позапрошлой жизни, Даниил много писал для московских журналов. На гонорары, привозимые из столицы, он мог если не жить так, как хотел, то хотя бы не чувствовать себя находящимся на содержании у Полины.
В те былинные, закончившиеся несколько тысячелетий назад времена он каждое утро брился, его джинсы пахли порошком "Тайд" и его никогда не останавливала на вокзалах милиция... зато всегда без лишних вопросов пропускали через линию фэйс-контроля самых пижонских клубов.
Именно с тех пор он хорошо знал, где и почем в Москве можно поесть вкусно пахнущего, острого и горячего - такого, как хочется с похмелья, мяса.
Память рисовала политые лимонным соком свиные ребрышки в блестках красного перца из "Viva Mexica"... утку с древесными грибами из китайского ресторанчика на Плющихе, которая пахла Азией... пахла так, как только и могла пахнуть реальная китайская утка... холодный розовый сациви, который в "Куреi" носастый хозяин в джигитской рубахе с теми странными штуками на карманах, куда, наверное, удобно совать патроны от собственного пулемета, принесет вам прямо на стол и который нужно запивать терпким молодым красным вином.
Даниил вспомнил о "ти-бон-стейке" из "Капитана Сильвера", где вечерами терзают струны затянутые в черную кожу молодцы-рокабилы в остроносых, как лыжи, сапогах, об ирландской лазанье, залитой несколькими слоями сыра, из "Долли", поедая которую ты постоянно ловишь на себе взгляды рыжих завсегдатайш, все как одна в почти прозрачных платьицах и с длинными ногами, и даже о съеденном как-то цыпленке с золотистой хрустящей корочкой и обложенном по бокам маринованными дольками невыясненного происхождения, которым его угощал в "Праге" знакомый фотограф...
В Москве много мяса. Может быть, больше, чем где бы то ни было в стране. Но - Артем прав - в восемь утра вряд ли им что-нибудь в этом смысле светило.
- Слушай, а пошли в "Макдональдс"?
- Да ты что! Это же рассадник блядского буржуинства!
- Прекрати! Не на митинге. Съедим по биг-маку... картошки французской купим...
- По биг-маку? Ну, пойдем...
Московское метро производило впечатление следующего утра после окончания строительства Вавилонской башни. Они доехали до Тверской. Тяжело дыша,
(ебаные московские холмы!)
добрели до Главпочтамта и, сидя на открытой макдональдовской террасе, стали вгрызаться в отдающие жеваной промокашкой гамбургеры.
- Говно, а не еда. Ни хрена на мясо не похоже.
- Точно, - кивнул, двигая челюстями, Даниил.
- Может, еще пива попьем?
- Пива? Не знаю...
- По бутылочке... холодного...
Даниил над этим подумал.
- Нет. Нам скоро с Густавом встречаться.
- Ни хрена себе - "скоро"! Почти пять часов еще ждать. И потом, мы можем жвачку купить - он и не почувствует ничего.
(алкогольная зависимость делает человека хитрым. всю ночь пить... залить вином единственные брюки... проснуться опухшим, воняющим перегаром... а потом купить жвачку... и верить, что никто не догадается, что ты получил-таки свои миллилитры так необходимого алкоголя.)
Не было еще и девяти утра. Народу в "Макдональдсе" оказалось все равно много. Седой мужчина с золотым перстнем читал газету на незнакомом Даниилу языке.
По-модному изможденные девушки возвращались из клуба и заскочили выпить колы. Пара молодых мужчин заказали себе по завтраку с биг-маком и теперь сосредоточенно жевали, посматривая на золоченые часы.
Артем откинулся на спинку стула и вытащил сигареты.
- Нет, не люблю я этот город. Терпеть не могу.
Даниил дожевывал свой гамбургер. Артем покосился в его сторону и, не дождавшись реакции, продолжал:
- Ты посмотри на этих москвичей...
Даниил послушно скосил глаза на спешащих мимо террасы москвичей.
- Идут вроде по улице. Обычные вроде люди. А на самом деле? А? Ты где-нибудь видел, чтобы столько народу - и в галстуках? Понимаешь? Они не просто идут, они спешат. Ты понимаешь? Собираются своими руками строить завтрашний день. Улыбаются. Суки. Еще и зубы у всех хорошие.
- Чего плохого в хороших зубах?
- Да ничего плохого. Просто у меня зубы очень плохие. В Воронеже, где я родился, у всех плохие зубы. Зато парни там - нормальные. Такие, что не нацепят на себя галстук и не пойдут горбатиться на уродов из банков и правительства. А лучше свернут этим уродам шеи. Эти парни пахнут потом, а не дезиками, но это здоровый пот здоровых людей.
- Да ты поэт...
Даниил тоже посмотрел на текущую вниз и вверх по Тверской толпу. С того места, где они сидели, был виден кусочек до сантиметра изукрашенного неоновыми вывесками дома на другой стороне и пара павильонов с дорогим алкоголем, сигарами и полупорнографическими журналами.
Перед павильонами толкались дорого одетые типы, непонятно чем в такое время здесь занимающиеся. Типам было скучно. У типов были двубортные пиджаки и аккуратные стрижки. От нечего делать типы метко плевали в урны.
Судя по виду, типы были небезопасны для любого, кто рискнул бы сунуть длинный нос в их дела. Прохожие, мужчины и женщины в дешевых пальто и плащах, проскакивали мимо с видом людей занятых и спешащих.
Поднимать глаза от земли они на всякий случай не рисковали.
Даниил начал было думать о том, что Москва... это действительно особый город... вернее, не особый, а...
Додумать он не успел.
- Даня! Ты?!
Из толпы выплыл пухлый субъект в дорогом длинном пальто и с портфелем из натуральной кожи под мышкой. Он махал руками и шагал к тому месту, где они сидели.
Даниил не сразу понял, что субъект обращается именно к нему. Потом еще несколько секунд он не мог вспомнить, кто это. Но вспомнил-таки.
- Здравствуй, Виктор. Рад тебя видеть.
Это было наглое вранье. Даниил был абсолютно не рад его видеть.
- Ты как в Москве? Почему не позвонил?
Субъект работал в глянцевом журнале, для которого Даниил когда-то писал. В те времена, которые прошли навсегда, Виктор частенько выступал для него с Полиной в роли гида и водил их в клубы, считающиеся модными на этой неделе.
За время, пока они не виделись, Виктор прибавил в весе и стал одеваться консервативнее. Одно его синее длиннополое, с большими карманами пальто чего стоило.
- Рассказывай! Как ты? Для кого пишешь? Что не звонишь?
- Не звоню? Я только что приехал. Только что с вокзала.
- Для кого пишешь?
- Я пока ни для кого не пишу.
- Что-нибудь случилось?
- Я... как сказать? Пока что я в творческом отпуске.
- Что, вообще не пишешь?
- Нет.
- Да ты что? Серьезно, не пишешь?
- Ну да. Я... В общем, не пишу, и все.
- А чем занимаешься?
- Да так...
Виктор улыбался уже менее лучезарно. Он перевел взгляд на сизого с похмелья Артема. Из-под косухи у Артема торчала серая в разводах футболка с неприличной англоязычной надписью. Вокруг могучей шеи была повязана бандана с обтрепанными краями.
Артему было наплевать на то, что думали по поводу его внешнего вида окружающие.
- А как ты?
- Нормально! Ты знаешь, у меня все нормально! Помнишь Серегу? Он же теперь в "Дженерал фитнесс" арт-директором! Ты не слышал? Что ты! Он теперь круче всех мужчин! Знал бы ты, Даня, какой у него оклад!
- Какой?
- Мы теперь с ним вроде как приятели, а помнишь... раньше?.. Чего только не было!.. а теперь собираюсь с ним в Патайю слетать - бархатный сезон... тайки, море, кьянти с кока-колой!..
Какой Серега? Какая Патайя? У Даниила было впечатление, что субъект говорит на очень иностранном языке.
- Мне тут англичане заказ для одного журнала подбросили. Обещают платить столько, что сдохнешь от зависти. Как Полина?
Даниил помахал рукой. В том смысле, что так как-то...
- Понятно. Слушай, мы же с тобой сто лет не виделись!
- Ага, сто лет...
Даниил протянул руку к лежащей на столе пачке сигарет и заметил, как противной, мелкой дрожью дрожат его пальцы.
Самое мерзкое, что Виктор тоже смотрел на эти пальцы с траурными ободками ногтей и тоже видел их дрожь. С похмелья под ногтями всегда появляются траурные ободки. Даже если прошлым вечером ты пил в резиновых перчатках.
Они помолчали.
- Классно, что мы с тобой встретились.
- Угу.
- У меня редакция теперь здесь неподалеку, за "Россией". Переехали в район попрестижнее. На Варварке. Знаешь, наверное?
- Знаю... Вернее нет, не знаю.
- Это рядом с "Иокагамой". Помнишь, как Полина любила пить сакэ в "Иокагаме"?
(господи! за что мне это?! если ты не хочешь, чтобы я прямо здесь убил его, господи, то, пожалуйста, убери его от меня...)
Они помолчали.
- Когда домой?
- Не знаю. Наверное, завтра.
- Ты так и не сказал, как Полина?
- Я не знаю, как Полина...
Виктор изо всех сил поджимал пальцы ног. Смотреть он старался в сторону.
- Будешь еще в Москве, обязательно звони.
- Конечно...
- Полине привет.
Виктор зашагал вверх по Тверской. У него было чувство, будто он случайно подсмотрел что-то, что видеть ему не следовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26