— обрадовался орнитолог.
— Да нет. Если можно, не все… Меня интересует определенная дата.
Светлова назвала день, месяц и год. Те самые, когда пропал журналист Максим Селиверстов и когда он должен был брать интервью у Погребижской.
Комаров принялся искать пленку, а Светлова с замиранием сердца ждала.
Неужели ей не повезет?!
Да или нет?
Ей повезло.
Съемки в тот день велись. И синичка Тина, проводящая возле жилья Погребижской — к радости Светловой! — немало времени, прыгала по веткам. А орнитолог Комаров прилежно ее снимал. Вот синица уселась на забор дома Погребижской. И благодаря этому Светлова увидела, как к этому дому подъехала машина и из нее вышел молодой человек. Светлова уже очень хорошо знала его по фотографиям. Звали молодого человека Максим Селиверстов. И Анна видела — поверх Тининых перышек! — как он на заднем плане в кадре идет к дому…
Увы, в это время Тина улетела.
Камера проводила прощальным взглядом ее полет.
— А это кто? — вдруг спросила Светлова у орнитолога, просто впиваясь взглядом в последние кадры.
— Это?
— Да!
Восемнадцать ноль пять. Вечер. Птица с синими перышками на боках улетает; по дорожке, ведущей к дверям дома Погребижской, идет Селиверстов… А затем на порог этого дома поднимается вслед за Максимом невысокая полная женщина, несколько странно одетая — в темном платке, темной одежде.
— Кто это? — нетерпеливо повторила Светлова свой вопрос.
— Я не знаю, — равнодушно пожал плечами Комаров.
«И то сказать, — подумала Аня, — эта визитерша явно не способна заинтересовать орнитолога… Люди-то они, вообще, как выяснилось, лишние…»
Зато эта женщина очень заинтересовала Светлову.
— Неужели это все? — со страхом в голосе спросила она Комарова, когда Тина улетела.
— Нет, кажется, не все… Я еще снимал. Тина еще раз кормила тогда птенцов.
— Да?! Значит, вы еще снимали в тот день?
— Да… Сейчас она вернется, — предупредил орнитолог. — Следите за ее возвращением… Это интересно.
— Я вся внимание. — Светлова нисколько не лгала.
Восемнадцать сорок. Тина прилетает снова. А неизвестная женщина в темном платке теперь спускается с крыльца и как-то довольно поспешно идет по дорожке к калитке. Раз-другой она даже испуганно — так, во всяком случае, показалось Светловой — оглядывается.
— Вы ее раньше когда-нибудь видели у Погребижской? — удивленно спросила Аня у орнитолога.
— Кого? — рассеянно поинтересовался Комаров.
— Эту женщину в темном платке?
— Нет, — Комаров пожал плечами. — Эту монашку? В первый раз.
«Монашку… Он прав, — подумала Аня. — Она похожа на монашенку».
— А можно мне несколько кадров… на память о нашей встрече? — попросила она у Комарова.
— Кадров?
— Да. Я бы хотела иметь вот такие снимки Тины… — Светлова указала:
— Этот, этот и еще этот…
— И этот? С монашкой? — удивился орнитолог.
— Да, если можно! — обворожительно улыбнулась Светлова. — Если вас, Леша, конечно, не затруднит сделать это для меня.
— Ну, что вы! — не задумываясь, согласился Комаров, потирая свои вспотевшие ладошки. — Я на здоровье… Анечка, для вас — что угодно! Хоти! монашенку — пожалуйста, монашенку! Хотя Тина то лучше, конечно, получилась.
Перед уходом Светлова снова взяла в руки снимок с пышной дамой, с которого и началась ее, полная поначалу недоразумений беседа с орнитологом Комаровым.
— Значит, это ваша соседка справа? — еще раз уточнила Анна.
Орнитолог рассеянно кивнул.
— Кажется, она совсем себя не сковывает приличиями?
— Как видите…
— А соседки слева? — поинтересовалась Светлова.
— О, эти… Эти очень целомудренные.
— Вот как?
— Ага… — уверенно подтвердил Комаров. — Они даже к завтраку, когда летом на балконе кофе пьют, выходят застегнутые на все пуговицы.
"Целомудренные? — Светлова припомнила уличный флирт «целомудренной»
Погребижской в Дубровнике. — Вот уж не подумала бы…"
Глава 12
Главное, что удалось узнать от орнитолога Комарова: Максим Селиверстов в доме Марии Погребижской в тот вечер — совершено точно! — был.
«Ох, — подумала Светлова, — уже почти скоро полтора года будет с того вечера-то…»
Значит, возможно, вот как обстояло дело… Мария Погребижская пожаловалась журналисту на шантаж, просила помочь.
А эта, Светлова уже так и называла Лидию Евгеньевну — эта! подслушала.
Светлову правда немного смущало, что ход ее мыслей до боли напоминал сюжет романа Стивена Кинга… Там тоже всех, кому главный герой романа, писатель, пытался подать знак, что попал в плен, свихнувшаяся злодейка-домохозяйка отправляла на тот свет.
Но поскольку версия с шантажом была единственной, благодаря которой у Светловой сходились концы с концами, то она и поторопилась отбросить свои сомнения.
Анна припомнила, как разговаривала с ней Лидия Евгеньевна. Совершенно несомненно, что старушка склонна к агрессивному, тираническому типу поведения!
Итак, секретарь подслушала, как Мария Погребижская жалуется журналисту на шантаж, испугалась разоблачений — и Селиверстова убила. Дальше…
Да, что же она с ним сделала дальше?
Стройная цепочка событий на этом месте обрывалась, и в логической конструкции обнаруживалась большая черная дыра.
Светлова снова набрала уже давно затверженный наизусть телефонный номер.
— Капитан, — снова попросила Аня Дубовикова, — можно воспользоваться вашими связями с ГАИ?
— Что еще у вас?
— Не было ли такого, что почти год назад в Катове у кого-нибудь из соседей писательницы Погребижской угнали машину?
— Поясните-ка ход мыслей.
— Смотрите, капитан: Максима Селиверстова нашли в лесу, под Тверью…
— Ну, да… Вы это уже говорили.
— Но как Селиверстов туда попал? Ведь далековато?
— Да, далековато…
— Допустим, его все-таки вывезли туда с дачи Погребижской.
— Как это вывезли?
— Ну… Скажем, уже в качестве трупа.
— Ничего себе «скажем»! — удивился капитан. — Может, все-таки не будем утверждать пока таких вещей? А то как-то это чересчур! По сути, вы обвиняете уважаемого человека…
— Это следует предположить хотя бы по той простой причине, что именно до того момента, когда Максим отправился на встречу с Марией Иннокентьевной, его путь известен. И именно с этой точки — дачи писательницы — его следы теряются.
— Ну, так и ищите их, эти следы… На то вы и Детектив. И еще бабушка надвое сказала, был он там, на этой даче, не был…
— За совет — спасибо. Следы я ищу.
— Не стоит благодарностей…
— А что касается «бабушки»… — Светлова подумала о Лидии Евгеньевне, — она, безусловно сказала надвое… Но я-то уже знаю точно!
— Что именно?
— Я тут, капитан, познакомилась с удивительным человеком… Видите ли, благодаря его своеобразным увлечениям существует доказательство, что Селиверстов точно побывал в тот день на даче у Погребижской…
И Аня рассказала капитану о своем визите к орнитологу.
— Так что видите, капитан, при таком свидетеле преступнице не отвертеться.
— Ну, Светлова, так это же отлично! Тогда, наверное, ваш орнитолог может рассказать и о том, как в тот вечер избавились от трупа? — хмыкнул ехидно капитан. — А может, он вообще часто видит, как закапывают трупы в саду Погребижской Или хотя бы слышит, как долбят цемент, замуровывая мертвые тела в стену дома? Соседям ведь все видно! Зачем, скажите, Светлова, таким благопристойным и немолодым дамам убивать практически незнакомого им безобидного журналиста? Мотив?
— Ну, у меня есть некоторые предположения…
— Ага… Вы предполагаете, что у них такое хобби, увлечение в часы досуга? Может, Селиверстов вообще у них не первый? Серийный, так сказать?
— Пока не знаю.
— Или, может, ваш орнитолог, видевший Селиверстова, побывавшего в тот день на даче, видел также, и как выехала тем вечером машина с участка Погребижской? А потом поздно ночью, точней под утро, возвращалась из Твери?
— Увы…
— То-то и оно, что «увы»!
— Понимаете, капитан, вы, как всегда, правы. Орнитолог Комаров вел свои волнующие наблюдения за синичкой Тиной почти весь вечер. И, увы, благодаря его неусыпному бдению и любознательности мы знаем, — ну так ему кажется, во всяком случае — что тем вечером эти две женщины никуда не отлучались.
— А ночью?
— Ночью тоже. Обычно он всегда слышит, как выезжает «Гелендваген».
— Джип? «Гелендваген»?
— Да, это их машина.
— Неплохо, — В общем, Комаров утверждает, что всегда знает, когда они приехали, когда уехали… Понимаете, там, в сельской тишине, с этим проще… Да и слух у нашего орнитолога обостренный.
— Наверное, это оттого, что он к чириканыо постоянно прислушивается?
— Возможно.
— Может быть, твои дамы кому-то поручили труп Селиверстова вывезти? — поинтересовался Дубовиков.
— Нет. И никто к ним не приезжал и по их поручению ничего не таскал.
Во всяком случае, Комаров этого не видел.
— Вот как? А Максим Селиверстов — если, вы утверждаете, его земной путь закончился в это доме! — тем не менее оказался в лесу под Тверью.
— Да ничего я не утверждаю, — возразила Светлова. — Что уж там! Нам известно даже больше: в первом часу ночи на дачу Погребижской звонила жена Селиверстова, Майя, разыскивая своего не вернувшегося домой мужа.
— Вот даже как?
— Ага. С множеством извинений Майя позвонила, поинтересовалась: не Задержался ли Максим у них? Лидия Евгеньевна была крайне недовольна, что ее разбудили. Но она была дома. Погребижская тоже была дома, и — что удивительно — тоже подходила к телефону. Хотя обычно не подходит — доверяет общение с миром своему секретарю. Если бы я Марию Иннокентьевну подозревала, я бы даже подумала, что она таким образом заботится о своем алиби.
— А вы ее не подозреваете?
— Саму Погребижскую как раз нет. Не подозреваю.
— А кого? Вторую?
— Да… Секретаря. Лидию Евгеньевну. Но дело в данный момент не в этом.
Даже если Комаров дал оплошку и недоглядел… Все равно сгонять в Тверь и обратно они — ни та, ни другая — при всем желании, если в полночь были дома, не успели бы. Это алиби.
— А предположить, что тело Селиверстова еще находилось в этот момент в доме? И от него не избавились сразу?
— Нет.
— Нет?
— Вряд ли. Ведь взволнованная жена могла и приехать. Не ограничиться лишь телефонным звонком. Могли приехать и из редакции.
— И милиция…
— Вот именно. Уже утром дачу Погребижской действительно навещала милиция, поставленная на уши Майиными родителями.
— Ну, я же говорю…
— Так что, прятать труп Селиверстова в доме точно бы не стали — это и опасно, и неразумно. А следы такой работы бросились бы в глаза любому профессионалу из милиции, даже при самом поверхностном осмотре дома.
— А ведь это, Анюта, катастрофический финал для твоей версии, — заметил безжалостно Дубовиков — Пожалуй, — согласилась Светлова.
— Не имея доказательств того, как тело убитого Селиверстова попало под Тверь и как оно было вывезено с дачи… И даже не имея ни малейшего представления о том, как это могло быть сделано, нельзя ни в чем человека и обвинять!
— Нельзя, — снова согласилась Аня. — Пока с Уверенностью мы знаем только одно: журналист Максим Селиверстов в доме Погребижской действительно побывал.
— Но погибнуть он мог и в другом месте. — снова безжалостно подытожил капитан. — И твоя подозреваемая Лидия Евгеньевна, возможно, не имеет к этому никакого отношения.
— Но вы просьбу-то мою все-таки выполните?
— Насчет того, не угоняли ли той ночью из Катова машины?
— Да.
— Выполню, выполню!
— Вот спасибо!
— А вы все-таки не сосредоточивайтесь толь! на этой версии с секретарем Погребижской, — заметил капитан. — У вас же там, кажется, были другие варианты?
— Были.
— Вот и возвращайтесь к ним тоже, не забывайте. Раз уж снова взялись за это дело.
— Попробую, — пообещала Анна.
Она положила трубку и вздохнула.
Прав капитан, прав. Да вот беда: другие варианты не очень-то Светлову увлекают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Да нет. Если можно, не все… Меня интересует определенная дата.
Светлова назвала день, месяц и год. Те самые, когда пропал журналист Максим Селиверстов и когда он должен был брать интервью у Погребижской.
Комаров принялся искать пленку, а Светлова с замиранием сердца ждала.
Неужели ей не повезет?!
Да или нет?
Ей повезло.
Съемки в тот день велись. И синичка Тина, проводящая возле жилья Погребижской — к радости Светловой! — немало времени, прыгала по веткам. А орнитолог Комаров прилежно ее снимал. Вот синица уселась на забор дома Погребижской. И благодаря этому Светлова увидела, как к этому дому подъехала машина и из нее вышел молодой человек. Светлова уже очень хорошо знала его по фотографиям. Звали молодого человека Максим Селиверстов. И Анна видела — поверх Тининых перышек! — как он на заднем плане в кадре идет к дому…
Увы, в это время Тина улетела.
Камера проводила прощальным взглядом ее полет.
— А это кто? — вдруг спросила Светлова у орнитолога, просто впиваясь взглядом в последние кадры.
— Это?
— Да!
Восемнадцать ноль пять. Вечер. Птица с синими перышками на боках улетает; по дорожке, ведущей к дверям дома Погребижской, идет Селиверстов… А затем на порог этого дома поднимается вслед за Максимом невысокая полная женщина, несколько странно одетая — в темном платке, темной одежде.
— Кто это? — нетерпеливо повторила Светлова свой вопрос.
— Я не знаю, — равнодушно пожал плечами Комаров.
«И то сказать, — подумала Аня, — эта визитерша явно не способна заинтересовать орнитолога… Люди-то они, вообще, как выяснилось, лишние…»
Зато эта женщина очень заинтересовала Светлову.
— Неужели это все? — со страхом в голосе спросила она Комарова, когда Тина улетела.
— Нет, кажется, не все… Я еще снимал. Тина еще раз кормила тогда птенцов.
— Да?! Значит, вы еще снимали в тот день?
— Да… Сейчас она вернется, — предупредил орнитолог. — Следите за ее возвращением… Это интересно.
— Я вся внимание. — Светлова нисколько не лгала.
Восемнадцать сорок. Тина прилетает снова. А неизвестная женщина в темном платке теперь спускается с крыльца и как-то довольно поспешно идет по дорожке к калитке. Раз-другой она даже испуганно — так, во всяком случае, показалось Светловой — оглядывается.
— Вы ее раньше когда-нибудь видели у Погребижской? — удивленно спросила Аня у орнитолога.
— Кого? — рассеянно поинтересовался Комаров.
— Эту женщину в темном платке?
— Нет, — Комаров пожал плечами. — Эту монашку? В первый раз.
«Монашку… Он прав, — подумала Аня. — Она похожа на монашенку».
— А можно мне несколько кадров… на память о нашей встрече? — попросила она у Комарова.
— Кадров?
— Да. Я бы хотела иметь вот такие снимки Тины… — Светлова указала:
— Этот, этот и еще этот…
— И этот? С монашкой? — удивился орнитолог.
— Да, если можно! — обворожительно улыбнулась Светлова. — Если вас, Леша, конечно, не затруднит сделать это для меня.
— Ну, что вы! — не задумываясь, согласился Комаров, потирая свои вспотевшие ладошки. — Я на здоровье… Анечка, для вас — что угодно! Хоти! монашенку — пожалуйста, монашенку! Хотя Тина то лучше, конечно, получилась.
Перед уходом Светлова снова взяла в руки снимок с пышной дамой, с которого и началась ее, полная поначалу недоразумений беседа с орнитологом Комаровым.
— Значит, это ваша соседка справа? — еще раз уточнила Анна.
Орнитолог рассеянно кивнул.
— Кажется, она совсем себя не сковывает приличиями?
— Как видите…
— А соседки слева? — поинтересовалась Светлова.
— О, эти… Эти очень целомудренные.
— Вот как?
— Ага… — уверенно подтвердил Комаров. — Они даже к завтраку, когда летом на балконе кофе пьют, выходят застегнутые на все пуговицы.
"Целомудренные? — Светлова припомнила уличный флирт «целомудренной»
Погребижской в Дубровнике. — Вот уж не подумала бы…"
Глава 12
Главное, что удалось узнать от орнитолога Комарова: Максим Селиверстов в доме Марии Погребижской в тот вечер — совершено точно! — был.
«Ох, — подумала Светлова, — уже почти скоро полтора года будет с того вечера-то…»
Значит, возможно, вот как обстояло дело… Мария Погребижская пожаловалась журналисту на шантаж, просила помочь.
А эта, Светлова уже так и называла Лидию Евгеньевну — эта! подслушала.
Светлову правда немного смущало, что ход ее мыслей до боли напоминал сюжет романа Стивена Кинга… Там тоже всех, кому главный герой романа, писатель, пытался подать знак, что попал в плен, свихнувшаяся злодейка-домохозяйка отправляла на тот свет.
Но поскольку версия с шантажом была единственной, благодаря которой у Светловой сходились концы с концами, то она и поторопилась отбросить свои сомнения.
Анна припомнила, как разговаривала с ней Лидия Евгеньевна. Совершенно несомненно, что старушка склонна к агрессивному, тираническому типу поведения!
Итак, секретарь подслушала, как Мария Погребижская жалуется журналисту на шантаж, испугалась разоблачений — и Селиверстова убила. Дальше…
Да, что же она с ним сделала дальше?
Стройная цепочка событий на этом месте обрывалась, и в логической конструкции обнаруживалась большая черная дыра.
Светлова снова набрала уже давно затверженный наизусть телефонный номер.
— Капитан, — снова попросила Аня Дубовикова, — можно воспользоваться вашими связями с ГАИ?
— Что еще у вас?
— Не было ли такого, что почти год назад в Катове у кого-нибудь из соседей писательницы Погребижской угнали машину?
— Поясните-ка ход мыслей.
— Смотрите, капитан: Максима Селиверстова нашли в лесу, под Тверью…
— Ну, да… Вы это уже говорили.
— Но как Селиверстов туда попал? Ведь далековато?
— Да, далековато…
— Допустим, его все-таки вывезли туда с дачи Погребижской.
— Как это вывезли?
— Ну… Скажем, уже в качестве трупа.
— Ничего себе «скажем»! — удивился капитан. — Может, все-таки не будем утверждать пока таких вещей? А то как-то это чересчур! По сути, вы обвиняете уважаемого человека…
— Это следует предположить хотя бы по той простой причине, что именно до того момента, когда Максим отправился на встречу с Марией Иннокентьевной, его путь известен. И именно с этой точки — дачи писательницы — его следы теряются.
— Ну, так и ищите их, эти следы… На то вы и Детектив. И еще бабушка надвое сказала, был он там, на этой даче, не был…
— За совет — спасибо. Следы я ищу.
— Не стоит благодарностей…
— А что касается «бабушки»… — Светлова подумала о Лидии Евгеньевне, — она, безусловно сказала надвое… Но я-то уже знаю точно!
— Что именно?
— Я тут, капитан, познакомилась с удивительным человеком… Видите ли, благодаря его своеобразным увлечениям существует доказательство, что Селиверстов точно побывал в тот день на даче у Погребижской…
И Аня рассказала капитану о своем визите к орнитологу.
— Так что видите, капитан, при таком свидетеле преступнице не отвертеться.
— Ну, Светлова, так это же отлично! Тогда, наверное, ваш орнитолог может рассказать и о том, как в тот вечер избавились от трупа? — хмыкнул ехидно капитан. — А может, он вообще часто видит, как закапывают трупы в саду Погребижской Или хотя бы слышит, как долбят цемент, замуровывая мертвые тела в стену дома? Соседям ведь все видно! Зачем, скажите, Светлова, таким благопристойным и немолодым дамам убивать практически незнакомого им безобидного журналиста? Мотив?
— Ну, у меня есть некоторые предположения…
— Ага… Вы предполагаете, что у них такое хобби, увлечение в часы досуга? Может, Селиверстов вообще у них не первый? Серийный, так сказать?
— Пока не знаю.
— Или, может, ваш орнитолог, видевший Селиверстова, побывавшего в тот день на даче, видел также, и как выехала тем вечером машина с участка Погребижской? А потом поздно ночью, точней под утро, возвращалась из Твери?
— Увы…
— То-то и оно, что «увы»!
— Понимаете, капитан, вы, как всегда, правы. Орнитолог Комаров вел свои волнующие наблюдения за синичкой Тиной почти весь вечер. И, увы, благодаря его неусыпному бдению и любознательности мы знаем, — ну так ему кажется, во всяком случае — что тем вечером эти две женщины никуда не отлучались.
— А ночью?
— Ночью тоже. Обычно он всегда слышит, как выезжает «Гелендваген».
— Джип? «Гелендваген»?
— Да, это их машина.
— Неплохо, — В общем, Комаров утверждает, что всегда знает, когда они приехали, когда уехали… Понимаете, там, в сельской тишине, с этим проще… Да и слух у нашего орнитолога обостренный.
— Наверное, это оттого, что он к чириканыо постоянно прислушивается?
— Возможно.
— Может быть, твои дамы кому-то поручили труп Селиверстова вывезти? — поинтересовался Дубовиков.
— Нет. И никто к ним не приезжал и по их поручению ничего не таскал.
Во всяком случае, Комаров этого не видел.
— Вот как? А Максим Селиверстов — если, вы утверждаете, его земной путь закончился в это доме! — тем не менее оказался в лесу под Тверью.
— Да ничего я не утверждаю, — возразила Светлова. — Что уж там! Нам известно даже больше: в первом часу ночи на дачу Погребижской звонила жена Селиверстова, Майя, разыскивая своего не вернувшегося домой мужа.
— Вот даже как?
— Ага. С множеством извинений Майя позвонила, поинтересовалась: не Задержался ли Максим у них? Лидия Евгеньевна была крайне недовольна, что ее разбудили. Но она была дома. Погребижская тоже была дома, и — что удивительно — тоже подходила к телефону. Хотя обычно не подходит — доверяет общение с миром своему секретарю. Если бы я Марию Иннокентьевну подозревала, я бы даже подумала, что она таким образом заботится о своем алиби.
— А вы ее не подозреваете?
— Саму Погребижскую как раз нет. Не подозреваю.
— А кого? Вторую?
— Да… Секретаря. Лидию Евгеньевну. Но дело в данный момент не в этом.
Даже если Комаров дал оплошку и недоглядел… Все равно сгонять в Тверь и обратно они — ни та, ни другая — при всем желании, если в полночь были дома, не успели бы. Это алиби.
— А предположить, что тело Селиверстова еще находилось в этот момент в доме? И от него не избавились сразу?
— Нет.
— Нет?
— Вряд ли. Ведь взволнованная жена могла и приехать. Не ограничиться лишь телефонным звонком. Могли приехать и из редакции.
— И милиция…
— Вот именно. Уже утром дачу Погребижской действительно навещала милиция, поставленная на уши Майиными родителями.
— Ну, я же говорю…
— Так что, прятать труп Селиверстова в доме точно бы не стали — это и опасно, и неразумно. А следы такой работы бросились бы в глаза любому профессионалу из милиции, даже при самом поверхностном осмотре дома.
— А ведь это, Анюта, катастрофический финал для твоей версии, — заметил безжалостно Дубовиков — Пожалуй, — согласилась Светлова.
— Не имея доказательств того, как тело убитого Селиверстова попало под Тверь и как оно было вывезено с дачи… И даже не имея ни малейшего представления о том, как это могло быть сделано, нельзя ни в чем человека и обвинять!
— Нельзя, — снова согласилась Аня. — Пока с Уверенностью мы знаем только одно: журналист Максим Селиверстов в доме Погребижской действительно побывал.
— Но погибнуть он мог и в другом месте. — снова безжалостно подытожил капитан. — И твоя подозреваемая Лидия Евгеньевна, возможно, не имеет к этому никакого отношения.
— Но вы просьбу-то мою все-таки выполните?
— Насчет того, не угоняли ли той ночью из Катова машины?
— Да.
— Выполню, выполню!
— Вот спасибо!
— А вы все-таки не сосредоточивайтесь толь! на этой версии с секретарем Погребижской, — заметил капитан. — У вас же там, кажется, были другие варианты?
— Были.
— Вот и возвращайтесь к ним тоже, не забывайте. Раз уж снова взялись за это дело.
— Попробую, — пообещала Анна.
Она положила трубку и вздохнула.
Прав капитан, прав. Да вот беда: другие варианты не очень-то Светлову увлекают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41