Но так все было запутано в деле, которым он занимался, столько уже возникало в нем неожиданностей, что Сергей каждую минуту ждал новых.
– …Ну вот, – не спеша продолжал Федоров, сам, видимо, успокаиваясь от своего неторопливого рассказа. – Устроился, значит, он в Москве, на дочку деньги высылает. Но одного до смерти боится: как бы жена не узнала, где он сейчас. Пусть, говорит, думает, что я здесь, в Борске, живу. Я буду письма свои к ней тебе направлять, а ты их ей пересылай, чтобы штемпель на конверте не московский был. А ей твой адрес дам, ты ее письма мне в Москву шли, до востребования. Не затруднит это тебя? Ну я, конечно, согласился. Я бы, знаете, и не на то согласился. Страх, как я его боялся. Хотя человек он оказался не вредный и за все годы ни разу о моем положении не напомнил. Да и не виделись мы совсем. Я только письма их из конверта в конверт перекладывал. А чего они друг другу писали, я, конечно, не знаю.
– По какому адресу вы письма его ей пересылали? – спросил Сергей, все больше заинтересовываясь рассказом.
– Тетке ее посылал, Власовой Агриппине Ивановне.
С припиской: «Для Марины». Тоже, значит, Марина.
– А она не видела разве, что почерк-то был разный? – снова спросил Сергей. – В письме и на конверте.\
– Почерк был один, – покачал головой Федоров. – Он мне и второй конверт с адресом присылал.
«Вот это конспирация», – подумал Сергей. И, не удержавшись, опять спросил: с
– Выходит, вы и фамилии ее не знали, и адреса? И его адреса тоже не знали?
– Выходит, так. Путаница, конечно. Ну, да мне-то что? Как он просил, так я и делал.
На какой-то миг Сергей вдруг усомнился в его искренности. Неужели Федоров не знал, зачем все это потребовалось? Ведь уж очень странно.
– …Ну, а потом померла у них дочка, – продолжал между тем Федоров. – Писем меньше стало. Я-то подумал, что он совсем ей писать перестанет. Ан нет. Писал все-таки. А недавно получаю я от него письмо для самого себя. Просит он принять к себе одну девчушку. В большую беду она, мол, попала. И на свете у нее никого нет. Пусть, мол, у меня поживет, а там видно будет. А девушка хорошая, писал, тихая, скромная. Очень, мол, ее жалко. Тоже, значит, душевный человек оказался. Вот так Мариночка и приехала…
Федоров тяжело вздохнул и умолк, опустив голову. Потом добавил:
– И теперь такое случилось. Даже не знаю, как моей Галине Захаровне сказать. Так эта девчушка ей в душу вошла…
– Как же зовут того человека?
– Семен Трофимович зовут. А фамилия Прохоров.
– И адреса его, выходит, не знаете? – на всякий случай еще раз уточнил Сергей. – И где работает тоже?
– Ничего не знаю. Да шут с ним, – Федоров махнул рукой, – Вот только бы Мариночку найти.
«Нет, совсем не „шут с ним“, – подумал Сергей. – Надо срочно установить этого Прохорова. Тогда мы, наверное, и на Марину выйдем. То есть теперь уже не на Марину, а тоже шут ее знает на кого».
Кое-как успокоив Федорова, пообещав навести все необходимые справки о пропавшей, Сергей наконец простился со стариком.
Одна мысль сейчас не давала ему покоя. Она возникла в тот момент, когда Федоров назвал имя жены Прохорова. Черт возьми, как она еще вчера не пришла ему в голову, эта мысль? Впрочем, события развивалась так стремительно и неожиданно, что это вполне объяснимо. Ведь до сегодняшнего утра Сергей был уверен, что у Федорова живет Марина Иванова. Именно она! А узнал он об этом только вчера. Когда же было и возникнуть той мысли. Но теперь Сергей был почти уверен в своей догадке. И если это так, то события принимают новый, куда более опасный оборот.
Поэтому не успела за Федоровым закрыться дверь, как Сергей позвонил дежурному и попросил срочно заказать по спецсвязи Москву, потом позвонил Лобанову.
Когда тот вошел в кабинет, то увидел, что Сергей внимательно рассматривает какие-то фотографии, разложенные на столе. Лобанов уже издали узнал их и сам неизвестно почему заволновался.
– Ну, что нового? – торопливо спросил он, подходя к столу.
– Смотри сам, – глухо ответил Сергей, не отрывая глаз от фотографий.
Да, сомнений не было. Догадка Сергея подтвердилась. Фотография разыскиваемой Марины Ивановой из Волгограда полностью совпала с фотографией убитой в гостинице женщины. На друзей смотрело одно и то же лицо. На одной фотографии – живое, чуть смущенное, задумчивое с какой-то затаенной улыбкой, такое хорошее, открытое лицо. На другой – слепое, запрокинутое назад, искаженное болью.
А документы этой женщины… Они оказались у той, которую прислал к Федорову неведомый пока Прохоров.
Сергей торопливо передал Лобанову рассказ Федорова.
– Но как могли документы Ивановой попасть к этой девушке? – спросил Лобанов. – Через Прохорова? А как они могли попасть к нему?
– Она его жена, вот что, – убежденно сказал Сергей. – Он убил жену. Бывшую.
– Возможно, что так, – согласился Лобанов.
– И подложил ей чужие документы, стервец.
– Идея! – вдруг воскликнул Лобанов. – Гениальная идея!
– Ну, ну…
– Что дашь? Почетную грамоту дашь?
– Ну тебя к черту! Персональную пенсию я тебе дам. Говори скорее.
– Ах, так? Да ты знаешь, кого лишишься? – И уже другим, торжествующим тоном Лобанов объявил: – Так зот слушай, пока я еще тут. У той девушки оказались документы Ивановой, а у Ивановой оказались документы Нины Горлиной. Улавливаешь?
Сергей изумленно посмотрел на друга:
– Выходит…
– Именно!
– Это надо проверить. Где ориентировка по розыску Горлиной? Там должна быть ее фотография.
– Сейчас попросим принести, – сказал Лобанов, берясь за телефон. – Хотя что-то я этой фотографии не помню.
Он дал короткое указание Жаткину и не успел повесить трубку, как телефон зазвонил снова. Дежурный доложил Сергею:
– Товарищ подполковник, Москва на спецсвязи.
– Иду.
Сергей поднялся из-за стола.
– Зачем тебе Москва? – поинтересовался Лобанов.
– Пусть срочно установят Прохорова.
– И задержат.
– Это уж на их усмотрение. Может быть, стоит за ним сначала посмотреть.
– Как бы не упустили. Хитер, видно.
– Маленькие они, что ли МУР же займется.
И оба невольно усмехнулись при мысли, что их родной МУР может кого-то упустить.
Сергей вернулся не скоро. В кабинете у себя он застал и Жаткина. Перегнувшись через стол, Володя вместе с Лобановым рассматривали фотографии. Увидев входящего Сергея, Лобанов спросил:
– Ты чего так долго?
– Заодно позвонил в Волгоград. Попросил срочно собрать сведения об Ивановой, о ее бывшем муже, о тетке. Первые данные дадут уже вечером. И из Москвы тоже. Тебе привет от Гаранина и из Волгограда, от Проворова.
– Так. Заработала машина, – довольно потер руки Лобанов.
– А мы одной вашей знакомой любуемся, – засмеялся Жаткин.
– Именно, одной, – с ударением подтвердил Лобанов. – Можешь тоже полюбоваться. – И он придвинул к Сергею лежавшие на столе фотографии. – Я не ошибся. К ориентировке фотографию не приложили. На следующий день пришла. Но гениальное мое открытие, как и следовало ждать, подтвердилось.
Сергей посмотрел на фотографии.
– Выходит…
– Выходит, – перебил его Лобанов, – что девушка, жившая у Федорова, и сбежавшая из Москвы кассирша одно и то же лицо. И еще, что паспорта ее и Ивановой обменены.
Сергей кивнул и задумчиво добавил:
– И все это сделал Прохоров…
– Ты так уверен? – странным тоном неожиданно спросил Лобанов. – Я сейчас вдруг вспомнил одно громкое дело. Судили убийцу. И вот на суде он попытался уйти от ответственности. Причем таким способом. Он заявил, что убийца не он, а другой человек. И придумал некоего Вадика, с которым он якобы случайно познакомился. Его спрашивают: «А как же у вас оказались вещи убитого?» – «Мне их дал Вадик», – отвечает. «А орудие убийства?» – «Мне, – говорит, – его тоже Вадик отдал». – «А почему в доме, где жил убитый, видели вас, а не Вадика?» – «Он меня сначала на разведку послал». – «Почему на месте убийства остались следы только ваших ботинок?» – «Вадик велел поменяться с ним обувью», – отвечает.
– Наивно, – усмехнулся Сергей.
– Конечно, – Лобанов махнул рукой. – Но почему я об этом вспомнил? Этот неизвестный Прохоров… Это не Вадик?
– В каком смысле?.. Ах, ты думаешь…
Сергей пристально посмотрел на друга.
– Да, я думаю, – кивнул Лобанов. – Ты говоришь, «наивно». А то, что рассказал тебе Федоров, не наивно?
– Или очень хитро.
Володя Жаткин переводил встревоженный взгляд с одного на другого и не осмеливался вступить в разговор, хотя видно было, что его просто распирает от вопросов. Дело внезапно обернулось еще загадочнее и сложнее.
– Правильно, «или очень хитро», – согласился Лобанов. – Так мог хитрить Прохоров, если он существует. Но может и… Ты смотри. Давай исключим пока Прохорова. Подставим на его место Федорова. Горлина совершает крупную кражу и приезжает к Федорову. Тот сам снабжает ее документами Ивановой, которую он вполне может знать. В конце концов, она может быть и его бывшей женой. Мы ведь еще ничего о нем не знаем. А вся схема становится куда проще и, между прочим, достовернее.
– Твоя аналогия страдает одним дефектом, – подумав, возразил Сергей. – Одно дело мифический Вадик, другое – Прохоров. Он сидел. Значит, мы можем из архива получить его дело. Легко узнать также, был ли он мужем Ивановой. И вообще, кто был ее мужем. Стоит только запросить Волгоград. Что я, кстати, уже сделал. Нет, Прохоров – реальная фигура.
– Но вот насколько он причастен к этому делу?
– Посмотрим. Ясно одно, надо найти Прохорова.
– Но и не упускать из виду Федорова.
Итак, в деле всплыла новая фигура – Прохоров. Разрозненные звенья начинали сцепляться. Но две главные линии все еще не пересеклись. Условно их можно было обозначить так: «Линия Прохорова – Федорова» – убийство Ивановой и кража Горлиной и «Линия Семенова – Алека» – мошенничества, ограбление в поезде с помощью снотворного и таинственный чемодан из Средней Азии. Эти две линии пока что соединялись не людьми, а только одним обстоятельством: и там и тут применялся один метод – использование снотворного.
По первой «линии» предстояло подключить Москву, ибо вполне возможно, что Прохоров там. МУРу тоже помогут сведения'из Волгограда об Ивановой и ее бывшем муже.
– Ну, и мы кое-чем можем помочь, – закончил Сергей. – Одна ниточка тянется к Прохорову и отсюда. Федоров…
– Верно! – мгновенно подхватил Жаткин. – Как выдумаете, Александр Матвеевич?
Да, одна ниточка тянулась от Федорова к этому неизвестному Прохорову.
– Что ж, это идея, – ответил Лобанов. – И если Федоров согласится… Только я что-то сомневаюсь. По-моему, не согласится. Найдет причину.
– Так тем более надо попробовать! – запальчиво воскликнул Жаткин.
– Но предложить ему это можешь только ты, – обратился Лобанов к Сергею. – Такие уж у вас отношения создались доверительные.
– Да, надо попробовать, – согласился Сергей. – Только не следует его опять к нам вытаскивать. Пойду-ка я к нему. – Он взглянул на часы. – Время есть. А после обеда надо заняться Алеком. Пока я буду у Федорова, ты свяжись с Москвой, передай насчет Прохорова.
На том они и договорились.
Сергей был даже рад неожиданной прогулке. Столько открытий и волнений было опять с утра, столько обнаружилось новых фактов и имен, что следовало все спокойно еще раз обдумать одному, в какой-то другой, не такой суматошной, нервной обстановке. Вот он не спеша пройдется по улице… Сергей невольно посмотрел в окно.
Крупно и густо валил снег, так густо, что не видно было даже строений во дворе, машин и людей у гаража. Оттуда доносилось лишь глухое урчание прогреваемых моторов и чьи-то возгласы. В бесконечном падении снежинок было что-то успокаивающее, словно этот движущийся вниз поток снега отгораживал его от окружающей суеты и забот, отодвигал их куда-то далеко, по ту сторону этой снежной пелены.
Еще больше это чувство отрешенности от всего охватило Сергея, когда он очутился на улице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– …Ну вот, – не спеша продолжал Федоров, сам, видимо, успокаиваясь от своего неторопливого рассказа. – Устроился, значит, он в Москве, на дочку деньги высылает. Но одного до смерти боится: как бы жена не узнала, где он сейчас. Пусть, говорит, думает, что я здесь, в Борске, живу. Я буду письма свои к ней тебе направлять, а ты их ей пересылай, чтобы штемпель на конверте не московский был. А ей твой адрес дам, ты ее письма мне в Москву шли, до востребования. Не затруднит это тебя? Ну я, конечно, согласился. Я бы, знаете, и не на то согласился. Страх, как я его боялся. Хотя человек он оказался не вредный и за все годы ни разу о моем положении не напомнил. Да и не виделись мы совсем. Я только письма их из конверта в конверт перекладывал. А чего они друг другу писали, я, конечно, не знаю.
– По какому адресу вы письма его ей пересылали? – спросил Сергей, все больше заинтересовываясь рассказом.
– Тетке ее посылал, Власовой Агриппине Ивановне.
С припиской: «Для Марины». Тоже, значит, Марина.
– А она не видела разве, что почерк-то был разный? – снова спросил Сергей. – В письме и на конверте.\
– Почерк был один, – покачал головой Федоров. – Он мне и второй конверт с адресом присылал.
«Вот это конспирация», – подумал Сергей. И, не удержавшись, опять спросил: с
– Выходит, вы и фамилии ее не знали, и адреса? И его адреса тоже не знали?
– Выходит, так. Путаница, конечно. Ну, да мне-то что? Как он просил, так я и делал.
На какой-то миг Сергей вдруг усомнился в его искренности. Неужели Федоров не знал, зачем все это потребовалось? Ведь уж очень странно.
– …Ну, а потом померла у них дочка, – продолжал между тем Федоров. – Писем меньше стало. Я-то подумал, что он совсем ей писать перестанет. Ан нет. Писал все-таки. А недавно получаю я от него письмо для самого себя. Просит он принять к себе одну девчушку. В большую беду она, мол, попала. И на свете у нее никого нет. Пусть, мол, у меня поживет, а там видно будет. А девушка хорошая, писал, тихая, скромная. Очень, мол, ее жалко. Тоже, значит, душевный человек оказался. Вот так Мариночка и приехала…
Федоров тяжело вздохнул и умолк, опустив голову. Потом добавил:
– И теперь такое случилось. Даже не знаю, как моей Галине Захаровне сказать. Так эта девчушка ей в душу вошла…
– Как же зовут того человека?
– Семен Трофимович зовут. А фамилия Прохоров.
– И адреса его, выходит, не знаете? – на всякий случай еще раз уточнил Сергей. – И где работает тоже?
– Ничего не знаю. Да шут с ним, – Федоров махнул рукой, – Вот только бы Мариночку найти.
«Нет, совсем не „шут с ним“, – подумал Сергей. – Надо срочно установить этого Прохорова. Тогда мы, наверное, и на Марину выйдем. То есть теперь уже не на Марину, а тоже шут ее знает на кого».
Кое-как успокоив Федорова, пообещав навести все необходимые справки о пропавшей, Сергей наконец простился со стариком.
Одна мысль сейчас не давала ему покоя. Она возникла в тот момент, когда Федоров назвал имя жены Прохорова. Черт возьми, как она еще вчера не пришла ему в голову, эта мысль? Впрочем, события развивалась так стремительно и неожиданно, что это вполне объяснимо. Ведь до сегодняшнего утра Сергей был уверен, что у Федорова живет Марина Иванова. Именно она! А узнал он об этом только вчера. Когда же было и возникнуть той мысли. Но теперь Сергей был почти уверен в своей догадке. И если это так, то события принимают новый, куда более опасный оборот.
Поэтому не успела за Федоровым закрыться дверь, как Сергей позвонил дежурному и попросил срочно заказать по спецсвязи Москву, потом позвонил Лобанову.
Когда тот вошел в кабинет, то увидел, что Сергей внимательно рассматривает какие-то фотографии, разложенные на столе. Лобанов уже издали узнал их и сам неизвестно почему заволновался.
– Ну, что нового? – торопливо спросил он, подходя к столу.
– Смотри сам, – глухо ответил Сергей, не отрывая глаз от фотографий.
Да, сомнений не было. Догадка Сергея подтвердилась. Фотография разыскиваемой Марины Ивановой из Волгограда полностью совпала с фотографией убитой в гостинице женщины. На друзей смотрело одно и то же лицо. На одной фотографии – живое, чуть смущенное, задумчивое с какой-то затаенной улыбкой, такое хорошее, открытое лицо. На другой – слепое, запрокинутое назад, искаженное болью.
А документы этой женщины… Они оказались у той, которую прислал к Федорову неведомый пока Прохоров.
Сергей торопливо передал Лобанову рассказ Федорова.
– Но как могли документы Ивановой попасть к этой девушке? – спросил Лобанов. – Через Прохорова? А как они могли попасть к нему?
– Она его жена, вот что, – убежденно сказал Сергей. – Он убил жену. Бывшую.
– Возможно, что так, – согласился Лобанов.
– И подложил ей чужие документы, стервец.
– Идея! – вдруг воскликнул Лобанов. – Гениальная идея!
– Ну, ну…
– Что дашь? Почетную грамоту дашь?
– Ну тебя к черту! Персональную пенсию я тебе дам. Говори скорее.
– Ах, так? Да ты знаешь, кого лишишься? – И уже другим, торжествующим тоном Лобанов объявил: – Так зот слушай, пока я еще тут. У той девушки оказались документы Ивановой, а у Ивановой оказались документы Нины Горлиной. Улавливаешь?
Сергей изумленно посмотрел на друга:
– Выходит…
– Именно!
– Это надо проверить. Где ориентировка по розыску Горлиной? Там должна быть ее фотография.
– Сейчас попросим принести, – сказал Лобанов, берясь за телефон. – Хотя что-то я этой фотографии не помню.
Он дал короткое указание Жаткину и не успел повесить трубку, как телефон зазвонил снова. Дежурный доложил Сергею:
– Товарищ подполковник, Москва на спецсвязи.
– Иду.
Сергей поднялся из-за стола.
– Зачем тебе Москва? – поинтересовался Лобанов.
– Пусть срочно установят Прохорова.
– И задержат.
– Это уж на их усмотрение. Может быть, стоит за ним сначала посмотреть.
– Как бы не упустили. Хитер, видно.
– Маленькие они, что ли МУР же займется.
И оба невольно усмехнулись при мысли, что их родной МУР может кого-то упустить.
Сергей вернулся не скоро. В кабинете у себя он застал и Жаткина. Перегнувшись через стол, Володя вместе с Лобановым рассматривали фотографии. Увидев входящего Сергея, Лобанов спросил:
– Ты чего так долго?
– Заодно позвонил в Волгоград. Попросил срочно собрать сведения об Ивановой, о ее бывшем муже, о тетке. Первые данные дадут уже вечером. И из Москвы тоже. Тебе привет от Гаранина и из Волгограда, от Проворова.
– Так. Заработала машина, – довольно потер руки Лобанов.
– А мы одной вашей знакомой любуемся, – засмеялся Жаткин.
– Именно, одной, – с ударением подтвердил Лобанов. – Можешь тоже полюбоваться. – И он придвинул к Сергею лежавшие на столе фотографии. – Я не ошибся. К ориентировке фотографию не приложили. На следующий день пришла. Но гениальное мое открытие, как и следовало ждать, подтвердилось.
Сергей посмотрел на фотографии.
– Выходит…
– Выходит, – перебил его Лобанов, – что девушка, жившая у Федорова, и сбежавшая из Москвы кассирша одно и то же лицо. И еще, что паспорта ее и Ивановой обменены.
Сергей кивнул и задумчиво добавил:
– И все это сделал Прохоров…
– Ты так уверен? – странным тоном неожиданно спросил Лобанов. – Я сейчас вдруг вспомнил одно громкое дело. Судили убийцу. И вот на суде он попытался уйти от ответственности. Причем таким способом. Он заявил, что убийца не он, а другой человек. И придумал некоего Вадика, с которым он якобы случайно познакомился. Его спрашивают: «А как же у вас оказались вещи убитого?» – «Мне их дал Вадик», – отвечает. «А орудие убийства?» – «Мне, – говорит, – его тоже Вадик отдал». – «А почему в доме, где жил убитый, видели вас, а не Вадика?» – «Он меня сначала на разведку послал». – «Почему на месте убийства остались следы только ваших ботинок?» – «Вадик велел поменяться с ним обувью», – отвечает.
– Наивно, – усмехнулся Сергей.
– Конечно, – Лобанов махнул рукой. – Но почему я об этом вспомнил? Этот неизвестный Прохоров… Это не Вадик?
– В каком смысле?.. Ах, ты думаешь…
Сергей пристально посмотрел на друга.
– Да, я думаю, – кивнул Лобанов. – Ты говоришь, «наивно». А то, что рассказал тебе Федоров, не наивно?
– Или очень хитро.
Володя Жаткин переводил встревоженный взгляд с одного на другого и не осмеливался вступить в разговор, хотя видно было, что его просто распирает от вопросов. Дело внезапно обернулось еще загадочнее и сложнее.
– Правильно, «или очень хитро», – согласился Лобанов. – Так мог хитрить Прохоров, если он существует. Но может и… Ты смотри. Давай исключим пока Прохорова. Подставим на его место Федорова. Горлина совершает крупную кражу и приезжает к Федорову. Тот сам снабжает ее документами Ивановой, которую он вполне может знать. В конце концов, она может быть и его бывшей женой. Мы ведь еще ничего о нем не знаем. А вся схема становится куда проще и, между прочим, достовернее.
– Твоя аналогия страдает одним дефектом, – подумав, возразил Сергей. – Одно дело мифический Вадик, другое – Прохоров. Он сидел. Значит, мы можем из архива получить его дело. Легко узнать также, был ли он мужем Ивановой. И вообще, кто был ее мужем. Стоит только запросить Волгоград. Что я, кстати, уже сделал. Нет, Прохоров – реальная фигура.
– Но вот насколько он причастен к этому делу?
– Посмотрим. Ясно одно, надо найти Прохорова.
– Но и не упускать из виду Федорова.
Итак, в деле всплыла новая фигура – Прохоров. Разрозненные звенья начинали сцепляться. Но две главные линии все еще не пересеклись. Условно их можно было обозначить так: «Линия Прохорова – Федорова» – убийство Ивановой и кража Горлиной и «Линия Семенова – Алека» – мошенничества, ограбление в поезде с помощью снотворного и таинственный чемодан из Средней Азии. Эти две линии пока что соединялись не людьми, а только одним обстоятельством: и там и тут применялся один метод – использование снотворного.
По первой «линии» предстояло подключить Москву, ибо вполне возможно, что Прохоров там. МУРу тоже помогут сведения'из Волгограда об Ивановой и ее бывшем муже.
– Ну, и мы кое-чем можем помочь, – закончил Сергей. – Одна ниточка тянется к Прохорову и отсюда. Федоров…
– Верно! – мгновенно подхватил Жаткин. – Как выдумаете, Александр Матвеевич?
Да, одна ниточка тянулась от Федорова к этому неизвестному Прохорову.
– Что ж, это идея, – ответил Лобанов. – И если Федоров согласится… Только я что-то сомневаюсь. По-моему, не согласится. Найдет причину.
– Так тем более надо попробовать! – запальчиво воскликнул Жаткин.
– Но предложить ему это можешь только ты, – обратился Лобанов к Сергею. – Такие уж у вас отношения создались доверительные.
– Да, надо попробовать, – согласился Сергей. – Только не следует его опять к нам вытаскивать. Пойду-ка я к нему. – Он взглянул на часы. – Время есть. А после обеда надо заняться Алеком. Пока я буду у Федорова, ты свяжись с Москвой, передай насчет Прохорова.
На том они и договорились.
Сергей был даже рад неожиданной прогулке. Столько открытий и волнений было опять с утра, столько обнаружилось новых фактов и имен, что следовало все спокойно еще раз обдумать одному, в какой-то другой, не такой суматошной, нервной обстановке. Вот он не спеша пройдется по улице… Сергей невольно посмотрел в окно.
Крупно и густо валил снег, так густо, что не видно было даже строений во дворе, машин и людей у гаража. Оттуда доносилось лишь глухое урчание прогреваемых моторов и чьи-то возгласы. В бесконечном падении снежинок было что-то успокаивающее, словно этот движущийся вниз поток снега отгораживал его от окружающей суеты и забот, отодвигал их куда-то далеко, по ту сторону этой снежной пелены.
Еще больше это чувство отрешенности от всего охватило Сергея, когда он очутился на улице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30