Так стоит ли гоняться за тем, чего достигнуть нельзя в принципе?
Ну да, можно жить и по-другому. Стремиться внести свою лепту в карабкание человечества к вечно отодвигающемуся пределу всех стремлений. Оставить после себя что-то, из-за чего тебя будут вспоминать потомки: книги, фильмы, музыку, спортивные рекорды, здания, города, законы, храмы, войны. Или, если ты не способен на великие свершения, — хотя бы детей, желательно — талантливее и умнее тебя. Но ведь и в этом смысла не больше, чем в муравейнике, который на протяжении многих лет строят и оберегают от всяческих угроз трудяги-муравьи. Рано или поздно твое наследство будет разрушено, испоганено и переврано поумневшими потомками. Или просто забыто. Спросите у любого обычного человека, помнит ли он великие достижения шумерской культуры. Или кто построил пирамиду Хеопса. Или кто такой Шамполион... Если бы не школьная программа по литературе, то вполне возможно, что та же участь постигла бы Фета, Тютчева, Гончарова и иже с ними, ничего, кроме зевоты, не вызывающих у современных тинейджеров. Еще немного — и новое поколение забудет Маяковского, Бальмонта и других классиков недавнего прошлого. «Нет, весь я не умру»... Еще как умрете, Александр Сергеич! И не только вы, но и каждый из нас. Вопрос — лишь во времени...
К чему же мы пришли в результате этих рассуждений?
Вот ведь поганая способность «растекаться мыслью по древу»! Казалось, что еще немного — и наклюнется внутри меня озарение, но замкнуло в мозгу какие-то другие нейроны и перцепсы — и вывод так и не родился. Поговорил, называется, сам с собой...
А что, если зайти с другого конца? Например, вычленить наиболее типичные признаки феномена моих перевоплощений и на этой основе попытаться сделать вывод. Поэтому оглянись мысленно и скажи: что тебе бросается в глаза в Круговерти?
Хм... Ну, во-первых, то, что пребывание в каждом варианте ограничено одним днем. Точнее — периодом, пока твое сознание бодрствует. И что из этого? Кто-то хочет, чтобы ты успел перебрать как можно больше вариантов своей судьбы за относительно короткий срок? Но раз так, то, следовательно, цель всей этой свистопляски заключается в том, чтобы оказать на тебя определенное воздействие. Перевоспитать тебя. Изменить твое отношение к миру, к другим людям и к себе. И показать, что ты неправильно прожил свою первую жизнь. А затем — что? Дать тебе второй шанс, вернув туда, откуда ты пришел, только со смещением во времени? Или оставить тебя в том мире, который тебе придется больше всего по душе?
Бр-р-р... Страшновато, если это действительно так. Потому что попахивает эта гипотеза церковным ладаном и запахом серы. Потому что никто в мире, кроме потусторонних сил, не способен провернуть такое дельце. Хотя это вселяет определенную надежду. Ведь если твои рассуждения верны, то сойти с карусели можно. Только для этого не надо, как идиот, относиться к каждому пребыванию в той или иной «шкуре» с полнейшим равнодушием, а следует проживать ее так, будто именно она и есть твоя настоящая жизнь. При этом надо, соответственно, демонстрировать полный отказ от пофигизма и творить добро, добро, добро — как можно больше добра для окружающих. Как известно, боги любят тех, кто бескорыстно помогает своим ближним...
А ты расселся тут и жрешь пиво, скотина, вместо того чтобы осчастливить мир добрыми делами. Нет уж, милок, коли хочешь добиться избавления от скитаний, то отправляйся домой и устрой там генеральную уборку. Приготовь к приходу Алки вкусный ужин и угости им все ее семейство. Помоги Алкиной свекрови разобраться в хитросплетениях современной литературы. Вычисти до блеска унитаз и раковину на кухне. Знаю, знаю: противно все это и не имеет смысла, но ведь мир так устроен, что за все надо платить — либо постфактум, либо авансом...
Я решительно встал, огляделся и замер.
За кустами, у подъезда, стоял темно-синий «Фольксваген». Точно такой же, какой был у меня накануне. В той жизни я был временно безработным и зарабатывал на хлеб частным извозом. На переднем левом крыле виднелась свежая царапина — точно такая же, которой я вчера наградил свою машину, выгоняя ее из гаража-«ракушки» и прочертив крылом о железную дверь (мои водительские навыки благодаря Круговерти существенно повысились, но не до уровня высшего пилотажа).
Я подошел к машине и остолбенел.
Номерной знак «Фольксвагена» был тоже мой вчерашний!
Я заглянул внутрь салона. Все совпадало — и чехлы на сиденьях, и чертик, болтающийся на зеркале заднего вида. Блин, это действительно была та самая машина, на которой я ездил вчера до тех пор, пока меня не убили.
Напрягая зрение, я попытался разглядеть сквозь стекло дверцы, не остались ли в салоне пятна крови на водительском сиденье. Хотя, даже если это была та же самая машина, то откуда бы они взялись в этой реальности?
— Ну, и что мы там высматриваем? — недружелюбно спросил чей-то голос позади меня.
Я повернулся — и вновь оцепенел.
Это был он, в этом не было никаких сомнений. Хотя вчера я видел его только при слабом свете уличных фонарей и фар встречных машин, но это лицо со злыми узкими глазами и скошенным лбом запечатлелось в моей памяти.
В предыдущей жизни я подобрал его на Хорошевском шоссе. Скорее от скуки, чем ради денег. Он попросил отвезти его на Силикатную улицу и сказал, что покажет дорогу. Мы долго крутились по каким-то глухим переулкам, полуосвещенным безлюдным улицам и проездам, где ничего не было, кроме бесконечных гаражей, автозаправок и высоких бетонных заборов. Всю дорогу этот субъект вел себя вполне прилично: травил анекдоты, рассказывал о том, как работал где-то на Севере. Только иногда странно умолкал среди фразы и еще часто оглядывался назад, словно проверяя, нет ли за нами слежки. Ему было лет сорок, он был невысокого роста и довольно щуплого телосложения, поэтому у меня не возникло особых опасений.
Мы ехали по конкретному адресу, но потом он сказал, что знает путь короче, и я послушно свернул куда-то вбок, на грунтовую дорогу, вилявшую по пустырям, захламленным разнообразным промышленным мусором. Даже тогда я не принял мер предосторожности — собственно, мне было все равно, потому что за время Круговерти я разучился бояться чего бы то ни было.
Когда дорога привела к узкому мостику через какую-то мелкую речушку и справа и слева нас обступили заросли кустов и деревья, я притормозил, и в ту же секунду мой пассажир неожиданно ударил меня кулаком в лицо, а потом набросил на мою шею удавку и принялся душить меня. Некоторое время я пытался сопротивляться, но силы быстро покинули меня. Я думал, что он меня задушит, и на этом все закончится, но мерзавец оказался садистом. Видимо, он решил извлечь из данной ситуации максимальное сочетание приятного с полезным. Когда я был близок к обмороку, он выволок меня из машины, швырнул на землю и принялся лупить, вооружившись какой-то железякой. Причем — не по голове. Для начала он перебил мне правую руку и колено, потом пинками сломал пару ребер. Боль была страшная, но недостаточная для потери сознания. И только когда трава подо мной обильно пропиталась кровью, он размахнулся что было сил и, наверное, проломил мне череп...
Разумеется, того, что случилось вчера, в этом мире могло и не быть, а сам этот тип мог оказаться вполне добропорядочным гражданином. Но, услышав его голос за спиной, я испытал странное ощущение того, что кошмар каким-то образом продолжается, и меня застрясла невольная дрожь.
— Ваша машина, случайно, не продается? — сказал я первое, что пришло мне в голову.
— Нет, не продается, — сказал он, покручивая на пальце ключи.
Мои ключи, все с тем же брелоком в виде африканской маски из красного дерева. Еще одно совпадение? Не слишком ли их много?
Он смотрел на меня, и в его по-азиатски узких глазах не было узнавания. Конечно, он видел меня первый раз в жизни. И все-таки в его манере держаться явно имела место какая-то настороженность.
Что ж, сказал я себе. Вот тебе подходящий случай изменить свое отношение к миру.
— Жаль, — посетовал я. — А то я давно хотел приобрести себе именно такой «Фолькс». Говорят, у него очень экономичный движок...
Потеряв ко мне всякий интерес, он молча отпирал дверцу, и тогда я сказал:
— А вы не подбросите меня в одно место?
— Отвали, приятель, — сказал он, не оборачиваясь. — Мне некогда. Срочные дела, понимаешь?
— Да тут недалеко будет, — сказал я. — Улица Силикатная, дом четырнадцать...
Тот самый адрес, который вчера называл мне он.
Спина узкоглазого вздрогнула. Он резко повернулся и внимательно оглядел меня с головы до ног.
— Что ж, это мне по пути, — после паузы сказал он внезапно охрипшим голосом. — Садись. Но учти: меньше «стольника» с тебя не возьму. Бензин нынче дорогой...
Значит, все-таки это был он, тот самый вчерашний убийца.
Ну и что мне делать? А что еще остается, кроме как сесть с ним в машину? Не знаю, как у него обстоит с документами, но он вполне мог состряпать доверенность от имени того, кому еще вчера принадлежал «Фольксваген» и кого он убил в этом мире вместо меня. И если я обращусь в милицию или к инспектору ГАИ, то, возможно, мне удастся доказать, что этот тип развлекается охотой на одиноких водителей. Но это будет не сразу и вряд ли тебя это удовлетворит.
Вспомни, как он убивал тебя вчера.
— Ну так ты едешь или как? — осведомился он через гостеприимно распахнутую дверцу.
— Еду, еду, — откликнулся я и сел в машину.
В этот раз он не рассказывал анекдоты, только время от времени косился на меня исподлобья. Мы вырулили из двора в переулок, выбрались на широкий проспект, забитый потоком машин, и он выбрал средний ряд. Ехал он аккуратно, с тщательным соблюдением скоростного режима и прочих правил движения.
Понятно почему. Не очень-то захочется общаться с сотрудниками службы безопасности движения, если накануне угнал машину, и не просто угнал, а предварительно зверски расправился с ее владельцем. Наверное, кто-то и в этой реальности попался ему вчера вместо меня. А труп он наверняка зарыл или утопил в речушке, чтобы его жертву не сразу нашли...
— А что там, на Силикатной, находится? — вдруг осведомился он, не отрывая взгляда от дороги.
— Да ничего особенного, — пожал плечами я. — Промзона, гаражи...
— А ты на кой туда едешь?
— Машину у меня вчера угнали, — не без злорадства сообщил я. — Говорят, ее вчера там видели.
Он покрутил головой:
— И хорошая машина была?
— Ага, — невинным голосом подтвердил я. — Синий «Фольксваген». Точь-в-точь такой же, как у вас...
Он заметно напрягся.
— И вообще, — продолжал я, — в последнее время в городе прямо какой-то маньяк действует. Угоняет исключительно «Фольксвагены» и исключительно синего цвета. А водителей убивает... Кстати, а вы не боитесь, что этот негодяй возьмет и вас на заметку?
— А чего мне бояться? — нахмурился он. — Слухи все это! Никакой угонщик на такой дряхлый драндулет не клюнет. Слышишь, как клапана стучат?
— Ну, это ерунда, — отозвался я. — Клапана отрегулировать можно. Зато — немецкая сборка. Такая машина ещё два десятка лет проходит...
— Что верно, то верно, — согласился он.
Мы свернули с проспекта на Кольцо, и я заметил, как мой спутник словно мимоходом потрогал свой правый карман.
Скорее всего у него там нож. Своими намеками я, наверное, уже насторожил его, и на Силикатной улице он изберет испытанную схему: объезд «короткой дорогой» по пустырям, а я, конечно же, не буду возражать. Даже днем в том месте наверняка не будет лишних свидетелей, и, видимо, он рассчитывает воткнуть мне нож под ребро, чтобы потом сбросить мой труп в реку. Или засунуть в багажник и вывезти подальше за город, где меня можно будет закопать или сжечь в костре.
Только он не предполагает, что я уже знаю все эти штучки-дрючки. Вчера, едва проснувшись в этой машине, я полазил бардачок и карманы в дверцах и знаю, что рядом со мной в дверце лежит хороший увесистый гаечный ключ на сорок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Ну да, можно жить и по-другому. Стремиться внести свою лепту в карабкание человечества к вечно отодвигающемуся пределу всех стремлений. Оставить после себя что-то, из-за чего тебя будут вспоминать потомки: книги, фильмы, музыку, спортивные рекорды, здания, города, законы, храмы, войны. Или, если ты не способен на великие свершения, — хотя бы детей, желательно — талантливее и умнее тебя. Но ведь и в этом смысла не больше, чем в муравейнике, который на протяжении многих лет строят и оберегают от всяческих угроз трудяги-муравьи. Рано или поздно твое наследство будет разрушено, испоганено и переврано поумневшими потомками. Или просто забыто. Спросите у любого обычного человека, помнит ли он великие достижения шумерской культуры. Или кто построил пирамиду Хеопса. Или кто такой Шамполион... Если бы не школьная программа по литературе, то вполне возможно, что та же участь постигла бы Фета, Тютчева, Гончарова и иже с ними, ничего, кроме зевоты, не вызывающих у современных тинейджеров. Еще немного — и новое поколение забудет Маяковского, Бальмонта и других классиков недавнего прошлого. «Нет, весь я не умру»... Еще как умрете, Александр Сергеич! И не только вы, но и каждый из нас. Вопрос — лишь во времени...
К чему же мы пришли в результате этих рассуждений?
Вот ведь поганая способность «растекаться мыслью по древу»! Казалось, что еще немного — и наклюнется внутри меня озарение, но замкнуло в мозгу какие-то другие нейроны и перцепсы — и вывод так и не родился. Поговорил, называется, сам с собой...
А что, если зайти с другого конца? Например, вычленить наиболее типичные признаки феномена моих перевоплощений и на этой основе попытаться сделать вывод. Поэтому оглянись мысленно и скажи: что тебе бросается в глаза в Круговерти?
Хм... Ну, во-первых, то, что пребывание в каждом варианте ограничено одним днем. Точнее — периодом, пока твое сознание бодрствует. И что из этого? Кто-то хочет, чтобы ты успел перебрать как можно больше вариантов своей судьбы за относительно короткий срок? Но раз так, то, следовательно, цель всей этой свистопляски заключается в том, чтобы оказать на тебя определенное воздействие. Перевоспитать тебя. Изменить твое отношение к миру, к другим людям и к себе. И показать, что ты неправильно прожил свою первую жизнь. А затем — что? Дать тебе второй шанс, вернув туда, откуда ты пришел, только со смещением во времени? Или оставить тебя в том мире, который тебе придется больше всего по душе?
Бр-р-р... Страшновато, если это действительно так. Потому что попахивает эта гипотеза церковным ладаном и запахом серы. Потому что никто в мире, кроме потусторонних сил, не способен провернуть такое дельце. Хотя это вселяет определенную надежду. Ведь если твои рассуждения верны, то сойти с карусели можно. Только для этого не надо, как идиот, относиться к каждому пребыванию в той или иной «шкуре» с полнейшим равнодушием, а следует проживать ее так, будто именно она и есть твоя настоящая жизнь. При этом надо, соответственно, демонстрировать полный отказ от пофигизма и творить добро, добро, добро — как можно больше добра для окружающих. Как известно, боги любят тех, кто бескорыстно помогает своим ближним...
А ты расселся тут и жрешь пиво, скотина, вместо того чтобы осчастливить мир добрыми делами. Нет уж, милок, коли хочешь добиться избавления от скитаний, то отправляйся домой и устрой там генеральную уборку. Приготовь к приходу Алки вкусный ужин и угости им все ее семейство. Помоги Алкиной свекрови разобраться в хитросплетениях современной литературы. Вычисти до блеска унитаз и раковину на кухне. Знаю, знаю: противно все это и не имеет смысла, но ведь мир так устроен, что за все надо платить — либо постфактум, либо авансом...
Я решительно встал, огляделся и замер.
За кустами, у подъезда, стоял темно-синий «Фольксваген». Точно такой же, какой был у меня накануне. В той жизни я был временно безработным и зарабатывал на хлеб частным извозом. На переднем левом крыле виднелась свежая царапина — точно такая же, которой я вчера наградил свою машину, выгоняя ее из гаража-«ракушки» и прочертив крылом о железную дверь (мои водительские навыки благодаря Круговерти существенно повысились, но не до уровня высшего пилотажа).
Я подошел к машине и остолбенел.
Номерной знак «Фольксвагена» был тоже мой вчерашний!
Я заглянул внутрь салона. Все совпадало — и чехлы на сиденьях, и чертик, болтающийся на зеркале заднего вида. Блин, это действительно была та самая машина, на которой я ездил вчера до тех пор, пока меня не убили.
Напрягая зрение, я попытался разглядеть сквозь стекло дверцы, не остались ли в салоне пятна крови на водительском сиденье. Хотя, даже если это была та же самая машина, то откуда бы они взялись в этой реальности?
— Ну, и что мы там высматриваем? — недружелюбно спросил чей-то голос позади меня.
Я повернулся — и вновь оцепенел.
Это был он, в этом не было никаких сомнений. Хотя вчера я видел его только при слабом свете уличных фонарей и фар встречных машин, но это лицо со злыми узкими глазами и скошенным лбом запечатлелось в моей памяти.
В предыдущей жизни я подобрал его на Хорошевском шоссе. Скорее от скуки, чем ради денег. Он попросил отвезти его на Силикатную улицу и сказал, что покажет дорогу. Мы долго крутились по каким-то глухим переулкам, полуосвещенным безлюдным улицам и проездам, где ничего не было, кроме бесконечных гаражей, автозаправок и высоких бетонных заборов. Всю дорогу этот субъект вел себя вполне прилично: травил анекдоты, рассказывал о том, как работал где-то на Севере. Только иногда странно умолкал среди фразы и еще часто оглядывался назад, словно проверяя, нет ли за нами слежки. Ему было лет сорок, он был невысокого роста и довольно щуплого телосложения, поэтому у меня не возникло особых опасений.
Мы ехали по конкретному адресу, но потом он сказал, что знает путь короче, и я послушно свернул куда-то вбок, на грунтовую дорогу, вилявшую по пустырям, захламленным разнообразным промышленным мусором. Даже тогда я не принял мер предосторожности — собственно, мне было все равно, потому что за время Круговерти я разучился бояться чего бы то ни было.
Когда дорога привела к узкому мостику через какую-то мелкую речушку и справа и слева нас обступили заросли кустов и деревья, я притормозил, и в ту же секунду мой пассажир неожиданно ударил меня кулаком в лицо, а потом набросил на мою шею удавку и принялся душить меня. Некоторое время я пытался сопротивляться, но силы быстро покинули меня. Я думал, что он меня задушит, и на этом все закончится, но мерзавец оказался садистом. Видимо, он решил извлечь из данной ситуации максимальное сочетание приятного с полезным. Когда я был близок к обмороку, он выволок меня из машины, швырнул на землю и принялся лупить, вооружившись какой-то железякой. Причем — не по голове. Для начала он перебил мне правую руку и колено, потом пинками сломал пару ребер. Боль была страшная, но недостаточная для потери сознания. И только когда трава подо мной обильно пропиталась кровью, он размахнулся что было сил и, наверное, проломил мне череп...
Разумеется, того, что случилось вчера, в этом мире могло и не быть, а сам этот тип мог оказаться вполне добропорядочным гражданином. Но, услышав его голос за спиной, я испытал странное ощущение того, что кошмар каким-то образом продолжается, и меня застрясла невольная дрожь.
— Ваша машина, случайно, не продается? — сказал я первое, что пришло мне в голову.
— Нет, не продается, — сказал он, покручивая на пальце ключи.
Мои ключи, все с тем же брелоком в виде африканской маски из красного дерева. Еще одно совпадение? Не слишком ли их много?
Он смотрел на меня, и в его по-азиатски узких глазах не было узнавания. Конечно, он видел меня первый раз в жизни. И все-таки в его манере держаться явно имела место какая-то настороженность.
Что ж, сказал я себе. Вот тебе подходящий случай изменить свое отношение к миру.
— Жаль, — посетовал я. — А то я давно хотел приобрести себе именно такой «Фолькс». Говорят, у него очень экономичный движок...
Потеряв ко мне всякий интерес, он молча отпирал дверцу, и тогда я сказал:
— А вы не подбросите меня в одно место?
— Отвали, приятель, — сказал он, не оборачиваясь. — Мне некогда. Срочные дела, понимаешь?
— Да тут недалеко будет, — сказал я. — Улица Силикатная, дом четырнадцать...
Тот самый адрес, который вчера называл мне он.
Спина узкоглазого вздрогнула. Он резко повернулся и внимательно оглядел меня с головы до ног.
— Что ж, это мне по пути, — после паузы сказал он внезапно охрипшим голосом. — Садись. Но учти: меньше «стольника» с тебя не возьму. Бензин нынче дорогой...
Значит, все-таки это был он, тот самый вчерашний убийца.
Ну и что мне делать? А что еще остается, кроме как сесть с ним в машину? Не знаю, как у него обстоит с документами, но он вполне мог состряпать доверенность от имени того, кому еще вчера принадлежал «Фольксваген» и кого он убил в этом мире вместо меня. И если я обращусь в милицию или к инспектору ГАИ, то, возможно, мне удастся доказать, что этот тип развлекается охотой на одиноких водителей. Но это будет не сразу и вряд ли тебя это удовлетворит.
Вспомни, как он убивал тебя вчера.
— Ну так ты едешь или как? — осведомился он через гостеприимно распахнутую дверцу.
— Еду, еду, — откликнулся я и сел в машину.
В этот раз он не рассказывал анекдоты, только время от времени косился на меня исподлобья. Мы вырулили из двора в переулок, выбрались на широкий проспект, забитый потоком машин, и он выбрал средний ряд. Ехал он аккуратно, с тщательным соблюдением скоростного режима и прочих правил движения.
Понятно почему. Не очень-то захочется общаться с сотрудниками службы безопасности движения, если накануне угнал машину, и не просто угнал, а предварительно зверски расправился с ее владельцем. Наверное, кто-то и в этой реальности попался ему вчера вместо меня. А труп он наверняка зарыл или утопил в речушке, чтобы его жертву не сразу нашли...
— А что там, на Силикатной, находится? — вдруг осведомился он, не отрывая взгляда от дороги.
— Да ничего особенного, — пожал плечами я. — Промзона, гаражи...
— А ты на кой туда едешь?
— Машину у меня вчера угнали, — не без злорадства сообщил я. — Говорят, ее вчера там видели.
Он покрутил головой:
— И хорошая машина была?
— Ага, — невинным голосом подтвердил я. — Синий «Фольксваген». Точь-в-точь такой же, как у вас...
Он заметно напрягся.
— И вообще, — продолжал я, — в последнее время в городе прямо какой-то маньяк действует. Угоняет исключительно «Фольксвагены» и исключительно синего цвета. А водителей убивает... Кстати, а вы не боитесь, что этот негодяй возьмет и вас на заметку?
— А чего мне бояться? — нахмурился он. — Слухи все это! Никакой угонщик на такой дряхлый драндулет не клюнет. Слышишь, как клапана стучат?
— Ну, это ерунда, — отозвался я. — Клапана отрегулировать можно. Зато — немецкая сборка. Такая машина ещё два десятка лет проходит...
— Что верно, то верно, — согласился он.
Мы свернули с проспекта на Кольцо, и я заметил, как мой спутник словно мимоходом потрогал свой правый карман.
Скорее всего у него там нож. Своими намеками я, наверное, уже насторожил его, и на Силикатной улице он изберет испытанную схему: объезд «короткой дорогой» по пустырям, а я, конечно же, не буду возражать. Даже днем в том месте наверняка не будет лишних свидетелей, и, видимо, он рассчитывает воткнуть мне нож под ребро, чтобы потом сбросить мой труп в реку. Или засунуть в багажник и вывезти подальше за город, где меня можно будет закопать или сжечь в костре.
Только он не предполагает, что я уже знаю все эти штучки-дрючки. Вчера, едва проснувшись в этой машине, я полазил бардачок и карманы в дверцах и знаю, что рядом со мной в дверце лежит хороший увесистый гаечный ключ на сорок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73