– В каком смысле? – морщит Круглов загорелый лоб.
– Сегодня днем его дочь тоже оказалась в больнице. С тем же диагнозом, что и твой Олег…
– Да? – Несколько секунд Круглов напряженно мыслит. Потом машет рукой: – Ну, тогда другое дело!..
Шустрый официант, явившийся из недр заведения, уже успел обслужить Нагорнова и Ножина, когда мы с Кругловым приближаемся к их столику. Правда, тягой к излишествам ни капитан, ни доктор, судя по набору заказанных ими яств, не страдают. Водка в пузатом вместительном графинчике да импровизированное «витаминное ассорти» из порезанных кружочками лимона, апельсина и ломтиков яблок – и все.
– Добрый вечер. Мы вам не помешаем? – светским тоном осведомляюсь я.
Нагорнов приветственно улыбается, но улыбка у него выходит слегка натужная. Наверное, наше появление все же нарушило планы оперативника. Зато Ножин невозмутимо пожимает мне руку и широким жестом приглашает нас занять свободные места за столиком.
– Знакомьтесь, Михаил Юрьевич, – киваю я на своего спутника. – Круглов, Константин Алексеевич. Отец того самого мальчика, который…
– Да-да, я знаю, – перебивает меня Ножин. Пожимает руку Круглову, внимательно глядя майору в глаза, а потом с памятной мне интонацией сообщает: – Между прочим, Константин Алексеевич, нервы у вас того… ни к черту нервишки-то… Будто вы тридцать лет подряд работали шпионом где-нибудь в…
– В Иране, – с невозмутимым видом подсказываю я.
На секунду Ножин утрачивает дар речи, а потом закатывается дребезжащим смешком, укоризненно грозя мне пальцем:
– Один-ноль в твою пользу. Лен! Уел старика, ничего не скажешь. – Вновь поворачивается к Круглову. – А нервная система у вас действительно расшатана, Константин, поверьте мне на слово…
– Еще бы! – мрачно соглашается Круглов. – Столько лет возни с личным составом никому не пошли бы на пользу, тем более – у нас, в ВДВ!..
– Не лезь в бутылку, Костя, – кладу я руку на широкое плечо майора, бугрящееся мышцами даже сквозь плотную джинсовую ткань куртки. – Михаил Юрьевич всего лишь хотел предложить тебе свои услуги в плане снятия стрессов. И он действительно кое-что может…
– Да я… это… я чего? – нарочито смущенно бурчит Ножин.
– Нет уж, – машет своей ручищей Круглов. – Спасибо, конечно, но мы как-нибудь сами стресс снимем, народными средствами…
– Да, кстати, – вмешивается в разговор Нагорнов. – Вы извините, ребята, но мы на вас не рассчитывали… – Он красноречиво обводит рукой скудное убранство столика. – Но это мы сейчас мигом исправим!
Он принимается искать взглядом официанта.
– Ничего не надо, – поспешно говорю я. – Лично я уже лекарство от стресса принял, а Костя – за рулем, так что не обращайте на нас внимания, хорошо?
– Ну, тогда поехали, Михаил Юрьевич, – предлагает Нагорнов психотерапевту, подняв рюмку, и, молча чокнувшись, они дружно опрокидывают в себя прозрачную влагу.
Подцепив вилкой кусочек лимона, Нагорнов обращается ко мне:
– Что-то у тебя такой вид, Лен, как будто по тебе проехались бульдозером. Я хмыкаю.
– Ты не так уж далек от истины. Женя. Только бульдозеров было три штуки, и вместо гусениц у них были электрошокеры. Если бы на помощь не подоспел Костя, мы бы сейчас с тобой не разговаривали…
– Серьезно? Кто же на тебя наехал? И за что? Опознать при случае этих типов можешь?
– Вот что значит – сотрудник милиции, – заговорщицки поясняю я Круглову и Ножину. – Хлебом не корми, только дай допросить кого-нибудь с пристрастием!.. Только знаешь, Женя, жаловаться в милицию я не собираюсь.
– Почему это? – с некоторым разочарованием осведомляется Нагорнов.
– Да потому что было темно, и нападавшие были как бы в масках, так что опознать их я все равно не смогу. И били меня с какой-то неведомой мне целью. Может, решили таким образом развлечься, а может – были обижены на весь мир, а я просто подвернулся под руку… Я думаю, что даже если ваш ГОВД будет землю рыть, этих придурков найти не удастся.
– Ты хоть скажи, когда и где это случилось, – не унимается капитан. – А там посмотрим, смогу я найти эту троицу или нет…
– Это было примерно час назад на Покровке, – вмешивается в наш диалог Круглов. – Там, где крутой поворот возле парка…
– На Покровке? – Нагорнов на секунду задумывается, потом качает головой: – Нет, это не братья Ким, как я сначала подумал, те на Покровку ночью не забираются… Не их сектор ответственности, как принято говорить в армии… Может, это ребята Витьки Лебедева? Но откуда у них взялись электрошокеры? Да и под покровом темноты они не стали бы нападать, они, наоборот, любят средь бела дня куражиться… Интере-есно… А как это тебя туда занесло в ту степь, да еще так поздно?
– Ветром, товарищ капитан, сильным ветром, – насмешливо говорю я.
– Послушай, Лен, а тебе не кажется, что это может быть как-то связано с твоей работой в больнице? – вдруг гудит Ножин.
Конечно, кажется, дорогой мой знаток человеческой психологии. Только не хочется признавать это вслух. И потом, что значит – кажется? Казаться может все что угодно: скрытно бдящие за человечеством инопланетяне; чудом сохранившиеся динозавры в шотландских озерах; не видимые обычным глазом призраки умерших, имеющие обыкновение проявляться на фотографиях в окружении своих живых потомков; снежный человек, тайно обитающий в московском парке «Сокольники»… Если бы мы, инвестигаторы, верили всему, что кажется нам самим и другим, то мир, в свою очередь, давно перестал бы верить нам.
Поэтому мы вынуждены быть профессиональными «фомами неверующими». Правда, с той разницей, что мы способны признавать твердо установленные факты. И состоит на нашем вооружении очень удобный принцип: в мире все возможно, но не все одинаково вероятно…
– А при чем тут больница? – простодушно удивляюсь я.
– Дело в том, дорогой Лен, – вкрадчиво говорит Ножин, – что мы с Евгением Петровичем обсуждали одну заманчивую версию, которая могла бы объяснить, откуда в нашем городе берутся Спящие. И мы склонны полагать, что данный феномен возник вследствие чьего-то злого умысла…
Я растерянно откидываюсь на спинку стула. Неужели Нагорнов и Ножин пришли к тем же выводам, что и я? Может быть, им стало известно нечто новое?
– Как это понимать? – снова нахмурившись, интересуется Круглов, опережая мой вопрос. – По-вашему, кто-то нарочно усыпил моего Олега?
Поистине, родственные чувства ослепляют человека. Чувствуется, что судьба своего чада интересует бывшего майора больше всего на свете.
Ножин и Нагорнов переглядываются, но ответить не успевает никто из них.
Несмотря на интенсивный звуковой фон, создаваемый колонками музыкального центра, я различаю характерный сигнал, который исходит из моего чемоданчика.
Это так неожиданно, что я просто не верю своим ушам. Потом лихорадочно откидываю крышку «мобила» и убеждаюсь, что не ошибся.
В больничной палате, где находятся тела Спящих, сработали установленные мной датчики.
Значит, кто-то из Спящих проснулся. Если это так, то задание мое близко к завершению.
– Что-нибудь случилось. Лен? – интересуется Нагорнов.
Мой мозг лихорадочно прокручивает варианты.
С одной стороны, если быть верным наказу шефа, я должен оказаться первым рядом со Спящими, когда кому-нибудь из них надоест дрыхнуть.
Но, с другой стороны, где гарантия, что датчики сработали именно на пробуждение моих подопечных? Да, параметры их мозговой активности и физиологические показатели резко изменились – настолько резко, что сработала сигнальная подпрограмма в моем «мобиле», – но разве только при пробуждении человека происходят подобные изменения?
В больнице могло произойти какое-нибудь ЧП, а в своем нынешнем состоянии я не гожусь для решительных действий. К тому же, чтобы быстро добраться до больницы, опять придется просить Круглова выступить в роли таксиста, а он может заподозрить неладное…
Эх, была не была!
– Да, – признаюсь я вслух, – случилось. Что-то там не то со Спящими. Я поеду туда… Кто со мной?
Естественно, все.
Глава 10
До больницы мы добираемся быстро, уместившись всей компанией в «восьмерку» Круглова. Движения на улицах почти нет, и Константин демонстрирует образец езды на сверхвысоких скоростях.
Снаружи здание выглядит так, будто в нем ничего не происходит.
Свет в больнице отсутствует, за исключением приемного отделения на первом этаже, да кое-где тускло светятся окна, выходящие на лестницу.
Всей гурьбой вваливаемся внутрь, потревожив уютно расположившуюся за,экраном маленького телевизора дежурную по приемному отделению.
Наше счастье, что в состав нашего «десанта» входит Ножин – иначе никакие наши аргументы на эту пожилую женщину в белом халате не возымели бы своего воздействия. Она твердо стоит на том, что никто из посторонних в больницу не проникал и что никаких ЧП случиться не могло. По-моему, ей вообще кажется, что мы перебрали лишнего и собираемся учинить в вверенном под ее ответственность учреждении хулиганский дебош.
Лишь когда в разговор вмешивается Ножин, дежурная с неохотой соглашается позвонить в невропатологическое отделение, чтобы окончательно удостовериться в том, что все в порядке.
Она долго держит трубку возле уха, потом на ее округлом лице вырисовывается недоумение.
– Никто не отвечает, – сообщает она. – Может, дежурная медсестра отлучилась куда-нибудь?
– Мы все-таки пройдем, Светлана Григорьевна, – настаивает психотерапевт. Дежурная колеблется.
– Ну, вы пройдите, Михаил Юрьевич, – наконец, говорит она, – а остальные пусть здесь подождут…
Но мы не собираемся следовать ее указанию и прорываемся вслед за Ножиным. Вслед нам летят растерянные окрики:
– Куда вы всей толпой ринулись?! Стойте! Вы же всех больных перебудите! Я сейчас милицию вызову!..
Но мы устремляемся вверх по лестнице и в неплохом темпе проскакиваем длинные переходы, ведущие к невропатологии.
Вот и заветная стеклянная дверь, сквозь которую виден тускло освещенный ночными лампами коридор и столик дежурной в нескольких метрах от входа. На ночь, видимо, его выдвигают из-за выступа стены так, чтобы дежурная могла видеть дверь. Девушка в белом халате сидит за столиком, ярко освещенным настольной лампой. Перед ней лежит раскрытая книга, но в данный момент дежурная не читает. Судя по ее позе, она крепко спит, уткнувшись лицом в прилежно сложенные на столике руки.
Михаил Юрьевич принимается барабанить по стеклу, призывая: «Лена! Ефимова! Открой дверь!» – но дежурная спит крепко. Слишком крепко.
Невольно покрываюсь холодным потом: неужели еще одна жертва Спячки? Может быть, эта странная напасть передается от человека к человеку подобно чуме?!
– Да тут открыто, Михаил Юрьевич, – удивленно говорит Нагорнов, толкая дверь, которая послушно распахивается перед нами.
На правах хозяина Ножин первый врывается внутрь и принимается трясти дежурную за плечо. Но его усилия приносят совсем не тот результат, на который он, видимо, подспудно надеялся.
Тело медсестры от толчков внезапно утрачивает жесткость и валится вбок. Ножин едва успевает предотвратить падение девушки на пол.
– Ну и порядочки тут у вас! – крутит головой Круглов. – Медсестры дрыхнут на дежурстве, как самые последние салаги-дневальные! У меня в батальоне за такой сон на посту нарядами вне очереди не отделались бы, я бы голубчиков сразу на «губу» упек!..
Психотерапевт оборачивает к нам бледное лицо.
– Она не спит, – глухо сообщает он. – Она мертва…
В голове моей словно что-то взрывается, и я в несколько прыжков оказываюсь возле двери той палаты, где покоятся Спящие.
Она оказывается закрытой на ключ.
С каких это пор палату, в которой содержатся пациенты в бессознательном состоянии, запирают на замок?
Самые худшие подозрения начинают роиться в моем мозгу.
Неужели мы опоздали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47