Гельдер только и знал, что это элитные войска, состоящие из лучших представителей советской молодежи, как мужчин, так и женщин, образованных и спортивно подготовленных. Ходил слух, что их готовят для грязных операций различного рода и что, хотя формально они считаются подразделением военно-морских сил, окончательный контроль за ними осуществляет КГБ.
Майоров продолжил:
— Хотя каждый из флотов — Северный, Тихоокеанский, Балтийский и Черноморский — конечно, имеет свои диверсионные подразделения СПЕЦНАЗ, но здесь, в Лиепае, у нас особая бригада, составленная из представителей подразделений всех флотов.
Майоров наклонился вперед.
— Все мы, кто здесь есть, это creme de la creme de la creme из всех подразделений СПЕЦНАЗа.
На Гельдера это произвело впечатление, и он попытался изобразить его.
— Ваш перевод сюда вовсе не означает, что вы тоже СПЕЦНАЗ, — продолжал Майоров. — Вы по-прежнему продолжаете оставаться в списках Северного флота подводных лодок, хотя через несколько часов уже как капитан третьего ранга. Мои поздравления.
— Спасибо, товарищ полковник.
Гельдер был близок к потрясению. В должности командира подводной лодки можно было максимум дослужиться до капитана первого ранга, а он и так уж слишком долго ходил в старших лейтенантах. А теперь он прыгал через звание; капитан третьего ранга соответствовал командиру полного состава в западных военно-морских силах. Одним продвижением по службе он догонял и обгонял своих товарищей по учебе. Да и не в этом только дело, а в том, что это продвижение он получает в самом начале службы на новом месте, что вообще неслыханно.
— Кроме того, вы включены в список дивизионных командиров, — сказал Майоров.
Сердце Гельдера бешено застучало. Дивизион — это означает атомные подводные лодки. Дизельные группировались в бригады.
— Но, как правило, мы здесь не обращаем внимания на звания, а также не обращаемся друг к другу «товарищ», — сказал Майоров. — В дальнейшем вы можете обращаться ко мне «полковник» или «сэр», а ко всем остальным по фамилиям. Когда достаточно познакомитесь со своими сослуживцами, то называйте их по имени, но без отчества. Надеюсь, это понятно, и это очень важно.
— Да, полковник.
— Около двух третей ваших коллег здесь говорят и по-английски, и по-шведски, как и вы; остальные же владеют только английским и, возможно, другим европейским языком. На занятиях и в частных беседах пользуйтесь только английским, за исключением тех редких случаев, когда ваши наставники владеют только русским. Исключительно важно, чтобы вы продолжали оттачивать американский вариант вашего английского. Именно поэтому в ваших апартаментах вы найдете телевизор, который настроен на американское телевещание.
Майоров криво ухмыльнулся.
— Я знаю, что вы, как и любой советский гражданин, воспитаны на невосприимчивости к их целиком продажной и загнивающей системе.
Гельдер улыбнулся в ответ.
— Разумеется, сэр.
— Вы можете носить формы морскую, армейскую или морской пехоты. Пожалуйста, выбирайте любую из них. Это, в общем, для маскировки, для местных из Лиепаи, которым сказано, что здесь всеармейский спортивный комплекс. Также вы можете носить и цивильную одежду западного производства. Пожалуйста, надевайте ее, когда свободны от занятий. Вы должны привыкнуть носить ее, а она должна привыкнуть сидеть на вас.
Майоров предостерегающе поднял палец.
— Пока ваша учеба не закончится, вы не покинете этот центр ни при каких обстоятельствах. Захотите пройтись под парусом — только по тому соленому озерцу, которое находится в границах базы, и пристать к берегу тоже сможете только на территории морской базы. Никаких контактов вне базы. Даже если умрете, вас похоронят здесь. Тут ваш дом, пока ваше назначение себя не исчерпает.
Майоров встал.
— Ну вот, на сегодня все. Даю вам несколько дней на акклиматизацию; подумайте, как их провести. Хочется верить, что пребывание здесь не покажется вам заточением. Обучающиеся тут офицеры даже придумали прозвище этому месту — «Малибу», — очевидно, в честь весьма симпатичного местечка в Калифорнии.
Он улыбнулся.
— Лично мне здесь нравится. И вам здесь будет чем развлечься, и не последнее место в этой программе займет та группа молодых женщин, которые считаются обслуживающим персоналом. Одна из них сейчас отведет вас в казарму и посвятит в некоторые подробности, касающиеся нашей базы.
— Благодарю вас, сэр, — Гельдер встал. — Я гарантирую вам самое добросовестное отношение к моим обязанностям.
Тут он сообразил, что ему ведь даже и не намекнули, какие же это обязанности, но счел за лучшее не спрашивать.
Майоров улыбнулся и положил руку на плечо Гельдера.
— Я уверен, что вы приложите все усилия, но если во время тренировок вам встретятся трудности, вспомните, что максимальное звание, которого может достичь дивизионный командир — контр-адмирал. Если же вы будете работать успешно, да и сама работа принесет успех, я обещаю, что это максимальное звание придет к вам быстрее, чем вы даже мечтаете, и я даже не исключаю для вас командования флотилией.
Майоров посмотрел на него испытующе.
— То, о чем я говорю, Гельдер, это классическая ситуация, которая дает возможность выдающемуся офицеру сделать карьеру на всю жизнь.
Гельдер моргнул. Классической ситуацией, которая создавала такие возможности, была война.
Он вышел из офиса в сопровождении той же блондинки-сержанта и через травянистую лужайку проследовал к длинному приземистому зданию со множеством дверей. Она подвела его к одной из них, открыла и отошла в сторону, пропуская его внутрь. Гельдер еще никогда не видел ничего подобного. Комната была пятнадцати футов в длину и ширину. У одной стены располагались книжные полки, письменный стол и встроенный гардероб. Еще в комнате находились великолепное кожаное кресло, торшер и телевизор марки «Бэнг энд Олафсан», на котором лежала маленькая черная коробочка. Одна дверь вела в отдельный, выложенный кафелем душ. Яркие занавески и постельное покрывало были скандинавского производства. На столе лежали экземпляры «Таймс», «Ньюсуик» и «Интернейшнл Геральд Трибюн» всего лишь двухдневной давности. Но сильнее всего Гельдера поразила постель. Он еще никогда не спал в двуспальной, если не считать гостиниц и борделей.
— Позвольте, я покажу вам, как работает телевизор, — сказала девушка, беря коробочку дистанционного управления с прикроватной тумбочки. Она включила и стала быстро переключать каналы.
— Программы у вас здесь такие, словно вы в Нью-Йорке, — сказала она, — хотя и существует семичасовая разница во времени. Передачи воруются с американского спутника. Здесь три главных телесети, четыре канала кинофильмов, спорт, мультфильмы, трансляции из американской палаты представителей — в общей сложности сорок четыре канала. А вот журнал «ТВ Гид», который поможет вам в них разобраться.
— Сорок четыре канала! — Гельдер был ошеломлен.
— Дайте мне ваши наручные часы, — сказала она.
Он отдал, а она вручила ему массивные «Ролекс Эксплорер».
— Есть у вас еще что-нибудь из ювелирных изделий или личных мелких принадлежностей?
Он отдал ей бумажник и немецкую зажигалку, купленную несколько лет назад. Он не курил, но любил огонь и терпеть не мог с ней расставаться.
— Не беспокойтесь, — сказала она, словно прочитав его мысли. — Вам выдадут массу мелочей, которые вы сможете хранить у себя.
Она протянула ему небольшую папку.
— Здесь карта местности. Если захотите прогуляться в отдаленное место, воспользуйтесь любым мотоциклом, который попадется на глаза. Питаться можете в любом из полудюжины ресторанов, который вам понравится, а то можете заказать еду в комнату по телефону. Меню в ящике прикроватной тумбы.
Гельдер безмолвно таращился на окружающее. Он был потрясен. Ему еще не приходилось жить в «Гостинице Праздник».
Она двинулась к двери.
— Моя фамилия Рагулина. Можете называть меня Трина, если хотите.
— Вы чудесная девушка, Трина, — сказал Гельдер, не сумев совладать с дрожью в голосе.
Она засмеялась.
— О, здесь все девушки чудесные. Кто служит в офисе, все гимнастки. — Она криво улыбнулась. — У Майорова особый интерес к женской гимнастике.
Она прислонилась к дверному косяку.
— Я уйду на пару часов, но могу вернуться, если хотите.
Гельдер кивнул.
— Буду вам весьма признателен, — сказал он взволнованно. Малибу начинало ему нравиться.
Она еще раз улыбнулась и закрыла дверь. Гельдер перевел дух и тут же взялся за телевизор. Какой-то мужчина по имени Разер читал новости так, словно сам их все проверил. Президент Соединенных Штатов, выглядевший немного смущенно, отвечал на каверзные вопросы посмеивающихся и пожимающих плечами журналистов. Гельдер уселся и принялся переключать каналы. Чуть ли не час он, словно прикованный, смотрел репортаж о том, как некий разгневанный полицейский по прозвищу Грязный Гарри превратил Сан-Франциско в зону боевых действий.
Когда Трина вернулась, Гельдер спал. Она разбудила его.
Глава 3
Большую часть традиционного утреннего четвергового совещания ЕКСОМ ДВА в Центральном Разведывательном Управлении в Ленгли, штат Вирджиния, Кэтрин Рул просидела спокойно. У нее не было замечаний. Попозже, конечно, она просмотрит досье для памяти, но она редко пропускала что-либо.
ЕКСОМ ОДИН представлял собою официальный орган, сформированный из самого Директора Центрального Разведывательного (ДЦР), его заместителя (ЗДЦР), Исполнительного Директора и четырех Заместителей Директора, соответственно по Операциям, Разведке, Науке и Технологии, Административным вопросам. ЕКСОМ ДВА, таким образом, был органом неофициальным. Он был собран из более или менее часто сменяющихся руководителей «офисов» (отделов) двух управлений, что делало его как бы двуполым — директората Операций (ДОП) и директората Разведки (ДР), тайного и явного оружий Управления, которые посвященные уважительно называли еще и как «Компания» и «Агентство».
* * *
Любой юный офицер, которому посчастливилось быть приглашенным на совещание ЕКСОМ ДВА, как бы получал шанс. ДВА, что было широко известно, пренебрегал внутренней политикой, и ему было наплевать, что скажет президент; не утруждали они себя и бумажной отчетностью, потому что на это не было ни минуты. ДВА был там, где была грязь, и каждый из них любил грязь. Любой из членов ДВА мог бы не на один год дать международной общественности пищу для сплетен, разгребая на этих совещаниях горы дерьма, но превыше всего была национальная безопасность. Дополнительная привлекательность ДВА состояла в том, что только на этих встречах офицеры «Компании» и «Агентства» могли вдоволь пообщаться; и разумеется, именно тут-то они, обе эти группы чувствовали, что работают в одной организации.
На этих совещаниях каждый участник выкладывал самые лакомые новости (при этом отчеты должны быть проверены до слова) из его секции, которые могли представлять интерес для всех, а также факты, подобранные сетью подслушивающей и подсматривающей агентуры управления, и вопросы, вырастающие из этих фактов. По общепринятому неформальному правилу, не предлагалось ничего незначительного или неясного, хотя на практике в интересах экономии времени, каждый участник стремился изложить кажущуюся ему значительной информацию или, что почти так же важно, забавную, максимально сжато. Деликатесом сегодняшнего утра был арест высокопоставленного чиновника из английской контрразведки МИ-5 неким тайным агентом полиции за «безнравственную выходку» в баре голубых в Сохо.
— Я до сих пор удивляюсь, — комментировал предоставивший эту информацию сотрудник, — как этот, пусть несколько странноватый, член британского разведывательного истеблишмента, в зале, где шестьсот ненормальных гомиков, умудрился запустить руку в промежность единственного там полицейского при исполнении служебных обязанностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Майоров продолжил:
— Хотя каждый из флотов — Северный, Тихоокеанский, Балтийский и Черноморский — конечно, имеет свои диверсионные подразделения СПЕЦНАЗ, но здесь, в Лиепае, у нас особая бригада, составленная из представителей подразделений всех флотов.
Майоров наклонился вперед.
— Все мы, кто здесь есть, это creme de la creme de la creme из всех подразделений СПЕЦНАЗа.
На Гельдера это произвело впечатление, и он попытался изобразить его.
— Ваш перевод сюда вовсе не означает, что вы тоже СПЕЦНАЗ, — продолжал Майоров. — Вы по-прежнему продолжаете оставаться в списках Северного флота подводных лодок, хотя через несколько часов уже как капитан третьего ранга. Мои поздравления.
— Спасибо, товарищ полковник.
Гельдер был близок к потрясению. В должности командира подводной лодки можно было максимум дослужиться до капитана первого ранга, а он и так уж слишком долго ходил в старших лейтенантах. А теперь он прыгал через звание; капитан третьего ранга соответствовал командиру полного состава в западных военно-морских силах. Одним продвижением по службе он догонял и обгонял своих товарищей по учебе. Да и не в этом только дело, а в том, что это продвижение он получает в самом начале службы на новом месте, что вообще неслыханно.
— Кроме того, вы включены в список дивизионных командиров, — сказал Майоров.
Сердце Гельдера бешено застучало. Дивизион — это означает атомные подводные лодки. Дизельные группировались в бригады.
— Но, как правило, мы здесь не обращаем внимания на звания, а также не обращаемся друг к другу «товарищ», — сказал Майоров. — В дальнейшем вы можете обращаться ко мне «полковник» или «сэр», а ко всем остальным по фамилиям. Когда достаточно познакомитесь со своими сослуживцами, то называйте их по имени, но без отчества. Надеюсь, это понятно, и это очень важно.
— Да, полковник.
— Около двух третей ваших коллег здесь говорят и по-английски, и по-шведски, как и вы; остальные же владеют только английским и, возможно, другим европейским языком. На занятиях и в частных беседах пользуйтесь только английским, за исключением тех редких случаев, когда ваши наставники владеют только русским. Исключительно важно, чтобы вы продолжали оттачивать американский вариант вашего английского. Именно поэтому в ваших апартаментах вы найдете телевизор, который настроен на американское телевещание.
Майоров криво ухмыльнулся.
— Я знаю, что вы, как и любой советский гражданин, воспитаны на невосприимчивости к их целиком продажной и загнивающей системе.
Гельдер улыбнулся в ответ.
— Разумеется, сэр.
— Вы можете носить формы морскую, армейскую или морской пехоты. Пожалуйста, выбирайте любую из них. Это, в общем, для маскировки, для местных из Лиепаи, которым сказано, что здесь всеармейский спортивный комплекс. Также вы можете носить и цивильную одежду западного производства. Пожалуйста, надевайте ее, когда свободны от занятий. Вы должны привыкнуть носить ее, а она должна привыкнуть сидеть на вас.
Майоров предостерегающе поднял палец.
— Пока ваша учеба не закончится, вы не покинете этот центр ни при каких обстоятельствах. Захотите пройтись под парусом — только по тому соленому озерцу, которое находится в границах базы, и пристать к берегу тоже сможете только на территории морской базы. Никаких контактов вне базы. Даже если умрете, вас похоронят здесь. Тут ваш дом, пока ваше назначение себя не исчерпает.
Майоров встал.
— Ну вот, на сегодня все. Даю вам несколько дней на акклиматизацию; подумайте, как их провести. Хочется верить, что пребывание здесь не покажется вам заточением. Обучающиеся тут офицеры даже придумали прозвище этому месту — «Малибу», — очевидно, в честь весьма симпатичного местечка в Калифорнии.
Он улыбнулся.
— Лично мне здесь нравится. И вам здесь будет чем развлечься, и не последнее место в этой программе займет та группа молодых женщин, которые считаются обслуживающим персоналом. Одна из них сейчас отведет вас в казарму и посвятит в некоторые подробности, касающиеся нашей базы.
— Благодарю вас, сэр, — Гельдер встал. — Я гарантирую вам самое добросовестное отношение к моим обязанностям.
Тут он сообразил, что ему ведь даже и не намекнули, какие же это обязанности, но счел за лучшее не спрашивать.
Майоров улыбнулся и положил руку на плечо Гельдера.
— Я уверен, что вы приложите все усилия, но если во время тренировок вам встретятся трудности, вспомните, что максимальное звание, которого может достичь дивизионный командир — контр-адмирал. Если же вы будете работать успешно, да и сама работа принесет успех, я обещаю, что это максимальное звание придет к вам быстрее, чем вы даже мечтаете, и я даже не исключаю для вас командования флотилией.
Майоров посмотрел на него испытующе.
— То, о чем я говорю, Гельдер, это классическая ситуация, которая дает возможность выдающемуся офицеру сделать карьеру на всю жизнь.
Гельдер моргнул. Классической ситуацией, которая создавала такие возможности, была война.
Он вышел из офиса в сопровождении той же блондинки-сержанта и через травянистую лужайку проследовал к длинному приземистому зданию со множеством дверей. Она подвела его к одной из них, открыла и отошла в сторону, пропуская его внутрь. Гельдер еще никогда не видел ничего подобного. Комната была пятнадцати футов в длину и ширину. У одной стены располагались книжные полки, письменный стол и встроенный гардероб. Еще в комнате находились великолепное кожаное кресло, торшер и телевизор марки «Бэнг энд Олафсан», на котором лежала маленькая черная коробочка. Одна дверь вела в отдельный, выложенный кафелем душ. Яркие занавески и постельное покрывало были скандинавского производства. На столе лежали экземпляры «Таймс», «Ньюсуик» и «Интернейшнл Геральд Трибюн» всего лишь двухдневной давности. Но сильнее всего Гельдера поразила постель. Он еще никогда не спал в двуспальной, если не считать гостиниц и борделей.
— Позвольте, я покажу вам, как работает телевизор, — сказала девушка, беря коробочку дистанционного управления с прикроватной тумбочки. Она включила и стала быстро переключать каналы.
— Программы у вас здесь такие, словно вы в Нью-Йорке, — сказала она, — хотя и существует семичасовая разница во времени. Передачи воруются с американского спутника. Здесь три главных телесети, четыре канала кинофильмов, спорт, мультфильмы, трансляции из американской палаты представителей — в общей сложности сорок четыре канала. А вот журнал «ТВ Гид», который поможет вам в них разобраться.
— Сорок четыре канала! — Гельдер был ошеломлен.
— Дайте мне ваши наручные часы, — сказала она.
Он отдал, а она вручила ему массивные «Ролекс Эксплорер».
— Есть у вас еще что-нибудь из ювелирных изделий или личных мелких принадлежностей?
Он отдал ей бумажник и немецкую зажигалку, купленную несколько лет назад. Он не курил, но любил огонь и терпеть не мог с ней расставаться.
— Не беспокойтесь, — сказала она, словно прочитав его мысли. — Вам выдадут массу мелочей, которые вы сможете хранить у себя.
Она протянула ему небольшую папку.
— Здесь карта местности. Если захотите прогуляться в отдаленное место, воспользуйтесь любым мотоциклом, который попадется на глаза. Питаться можете в любом из полудюжины ресторанов, который вам понравится, а то можете заказать еду в комнату по телефону. Меню в ящике прикроватной тумбы.
Гельдер безмолвно таращился на окружающее. Он был потрясен. Ему еще не приходилось жить в «Гостинице Праздник».
Она двинулась к двери.
— Моя фамилия Рагулина. Можете называть меня Трина, если хотите.
— Вы чудесная девушка, Трина, — сказал Гельдер, не сумев совладать с дрожью в голосе.
Она засмеялась.
— О, здесь все девушки чудесные. Кто служит в офисе, все гимнастки. — Она криво улыбнулась. — У Майорова особый интерес к женской гимнастике.
Она прислонилась к дверному косяку.
— Я уйду на пару часов, но могу вернуться, если хотите.
Гельдер кивнул.
— Буду вам весьма признателен, — сказал он взволнованно. Малибу начинало ему нравиться.
Она еще раз улыбнулась и закрыла дверь. Гельдер перевел дух и тут же взялся за телевизор. Какой-то мужчина по имени Разер читал новости так, словно сам их все проверил. Президент Соединенных Штатов, выглядевший немного смущенно, отвечал на каверзные вопросы посмеивающихся и пожимающих плечами журналистов. Гельдер уселся и принялся переключать каналы. Чуть ли не час он, словно прикованный, смотрел репортаж о том, как некий разгневанный полицейский по прозвищу Грязный Гарри превратил Сан-Франциско в зону боевых действий.
Когда Трина вернулась, Гельдер спал. Она разбудила его.
Глава 3
Большую часть традиционного утреннего четвергового совещания ЕКСОМ ДВА в Центральном Разведывательном Управлении в Ленгли, штат Вирджиния, Кэтрин Рул просидела спокойно. У нее не было замечаний. Попозже, конечно, она просмотрит досье для памяти, но она редко пропускала что-либо.
ЕКСОМ ОДИН представлял собою официальный орган, сформированный из самого Директора Центрального Разведывательного (ДЦР), его заместителя (ЗДЦР), Исполнительного Директора и четырех Заместителей Директора, соответственно по Операциям, Разведке, Науке и Технологии, Административным вопросам. ЕКСОМ ДВА, таким образом, был органом неофициальным. Он был собран из более или менее часто сменяющихся руководителей «офисов» (отделов) двух управлений, что делало его как бы двуполым — директората Операций (ДОП) и директората Разведки (ДР), тайного и явного оружий Управления, которые посвященные уважительно называли еще и как «Компания» и «Агентство».
* * *
Любой юный офицер, которому посчастливилось быть приглашенным на совещание ЕКСОМ ДВА, как бы получал шанс. ДВА, что было широко известно, пренебрегал внутренней политикой, и ему было наплевать, что скажет президент; не утруждали они себя и бумажной отчетностью, потому что на это не было ни минуты. ДВА был там, где была грязь, и каждый из них любил грязь. Любой из членов ДВА мог бы не на один год дать международной общественности пищу для сплетен, разгребая на этих совещаниях горы дерьма, но превыше всего была национальная безопасность. Дополнительная привлекательность ДВА состояла в том, что только на этих встречах офицеры «Компании» и «Агентства» могли вдоволь пообщаться; и разумеется, именно тут-то они, обе эти группы чувствовали, что работают в одной организации.
На этих совещаниях каждый участник выкладывал самые лакомые новости (при этом отчеты должны быть проверены до слова) из его секции, которые могли представлять интерес для всех, а также факты, подобранные сетью подслушивающей и подсматривающей агентуры управления, и вопросы, вырастающие из этих фактов. По общепринятому неформальному правилу, не предлагалось ничего незначительного или неясного, хотя на практике в интересах экономии времени, каждый участник стремился изложить кажущуюся ему значительной информацию или, что почти так же важно, забавную, максимально сжато. Деликатесом сегодняшнего утра был арест высокопоставленного чиновника из английской контрразведки МИ-5 неким тайным агентом полиции за «безнравственную выходку» в баре голубых в Сохо.
— Я до сих пор удивляюсь, — комментировал предоставивший эту информацию сотрудник, — как этот, пусть несколько странноватый, член британского разведывательного истеблишмента, в зале, где шестьсот ненормальных гомиков, умудрился запустить руку в промежность единственного там полицейского при исполнении служебных обязанностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53