Потом подняла голову, подозвала официанта и заказала еще два кофе и два коньяка. Пока не принесли напитки, она не проронила ни слова, хотя прекрасно видела, что Джеральдин сгорает от нетерпения и любопытства. В конце концов она призналась:
– Я несколько месяцев спала с ним в одной постели, но он даже ни разу не притронулся ко мне.
– Ну и что?
Леони пожала плечами.
– Не знаю. Просто не понимаю, как можно быть в такой близости от женщины и не ощутить даже намека на желание близости, на что-то большее, чем безразличие.
– Он красив?
Леони рассмеялась.
– Нет. Лицо у него сильно потрепанное. Если на нем что-то и написано, так это скорее всего сожаление о разбитой жизни.
– А тело?
– Тоже сильно потрепанное. Он несколько раз был тяжело ранен, но очень следит за собой. Физически он лет на двадцать моложе своего возраста.
Хорошо зная подругу, Джеральдин стала задавать ей наводящие вопросы.
– Значит, он был тебе совершенно безразличен? – спросила она. – И никаких чувств не вызывал? Признайся честно, Леони.
После очередной паузы, во время которой мысль ее напряженно работала, Леони сказала:
– Мне кажется, что в последние пару месяцев, когда он стал чуть добрее ко мне, какие-то чувства я к нему начала испытывать. Может быть, просто в ответ на его поведение.
– Какого рода чувства ты имеешь в виду?
– Что-то вроде привязанности. – Она невесело рассмеялась. – Наподобие привязанности, которую можно испытывать к горилле, сидящей в клетке зоопарка.
– А что, он тоже в клетке сидит?
– Конечно. По крайней мере в нее он запер свои чувства. В клетку ненависти.
– А физически тебя к нему тянуло?
– Да. Не буду отрицать. В нем, несомненно, что-то есть. Внушительность, основательность какая-то. И своего рода аура. Думаю, многие женщины сочли бы его привлекательным. Он постоянно окружен какой-то тайной, и это тоже в какой-то степени притягивает к нему физически. Как и его жесткость. Он, пожалуй, самый жесткий из всех мужчин, с которыми мне довелось столкнуться в жизни.
– А Майкл?
Было видно, что обо всем этом Леони уже задумывалась и раньше.
– Майкл чем-то похож на него, но чем-то сильно отличается. Он тоже человек жесткий и чувства свои держит в клетке, но когда ему было очень плохо, он впустил меня в свою клетку. Я отношусь к нему как мать и думаю, что он ко мне испытывает сыновние чувства. Раньше он никогда не знал материнской ласки и заботы. В его жизни не было ни одной женщины. Вот почему мне особенно горько… Я нужна Майклу.
– Но он же сказал, что вы еще встретитесь.
– Да.
– И ты ему веришь?
– Да.
– Почему?
Леони выпила еще глоток коньяка, пожала плечами и ответила:
– Точно не возьмусь тебе объяснить, но если он сказал, что мы встретимся снова, значит, так оно и будет. В каком-то смысле Майкл так же тверд, как и Кризи.
Глава 47
Майкл пролежал неподвижно, как камень, четыре часа. Была суббота, со дня приезда Рамбахадура Раи прошло две недели. Он четыре часа пролежал без движения на каменной насыпи, сделанной в саду между деревьями. Где все это время был гуркха, юноша не знал.
А Рамбахадур Раи просидел эти четыре часа, скрестив ноги, на плоской крыше беседки и глядя в сад. Однако в последний час на молодого человека он не смотрел. Взгляд его был направлен в море, мысленно непалец был за тридевять земель. Потом он вернулся к реальности, взглянул на часы, поднялся на ноги и спустился на землю. Как он подошел, Майкл не слышал. Он лишь почувствовал прикосновение пальца к спине и услышал голос гуркхи:
– Камень может двигаться.
* * *
В тот вечер Рамбахадур приготовил на ужин острую баранину в соусе кэрри. Кое-какие приправы для этого блюда он привез с собой из Непала. Когда Майкл отправил в рот первую порцию, ему показалось, что там запылал костер.
– Ну как, нравится? – спросил гуркха.
Майкл набрал в легкие воздуха, стиснул зубы и кивнул. Рамбахадур рассмеялся.
– Приправу я слабенькую сделал, – сказал он. – Я знаю, что острую пищу не все любят. Английским офицерам нужно было по меньшей мере год провести в гуркхском батальоне, чтобы привыкнуть к такой дозе кэрри, какую мы обычно добавляем в блюда. – Он улыбнулся, обнажив желтоватые зубы. – У них даже принято считать, что если для офицера такая еда слишком острая, значит, он – слабак. Можешь мне поверить, первый год для них нередко становится адом.
Майкл выпил глоток холодного пива и снова набрал полный рот жгучей, как огонь, баранины. Он взглянул на Кризи. На лбу американца выступила испарина, но он пережевывал мясо как ни в чем не бывало.
Тогда Майкл решил, что Кризи тоже непросто есть изысканное непальское блюдо. Но если он никак это не показывал, значит, и Майкл мог скрывать свои мучения.
– Теперь уже можно будет перейти к стрельбе из винтовки? – спросил гуркху Майкл.
Рамбахадур покачал головой.
– Завтра и в понедельник ты будешь учиться ее правильно держать, носить и ухаживать за ней. У тебя когда-нибудь были возлюбленные, Майкл?
На лице молодого человека выразилось изумление. Он взглянул на Кризи, который с интересом за ним наблюдал. С его лба уже стекали крупные капли пота. Кризи вытер лоб салфеткой, не сводя внимательного взгляда со своего приемного сына.
– Ну допустим, – пробормотал Майкл.
– Сколько их было? – спросил гуркха.
Майкл заерзал на стуле.
– Немного, – ответил он.
– Сколько?
Майкл смотрел в миску с бараниной, стоявшую посредине стола, и молчал.
– Отвечай своему учителю, – грубовато бросил ему Кризи.
Юноша нерешительно поднял глаза на непальца и негромко произнес:
– Только две.
Рамбахадур и не думал улыбаться. Наоборот, он удовлетворенно кивнул.
– Хорошо, – сказал он. – Значит, новая возлюбленная, с которой ты встретишься завтра, тебя не испортит.
– Новая любовница?
– Да, – ответил гуркха. – Ты сможешь к ней прикасаться, ласкать ее, обращаться с ней, как с женой раджи… с королевой. Ты даже спать с ней будешь.
До Майкла наконец дошло, куда клонит учитель. Он с улыбкой спросил:
– Как же ее зовут?
– Ее имя – «Хеклер и Кох ПСГ-1». Это лучшая снайперская винтовка, из которой мне доводилось стрелять. Модель не из последних. Сейчас понапридумывали какие-то совершенно невероятные виды снайперского оружия. Особенно в этом поднаторели американцы. Но эта винтовка очень неприхотлива, на нее вполне можно положиться. Меня по крайней мере она ни разу не подводила. Скажу тебе, Майкл, по секрету: она прекраснее тех двух любовниц, которые у тебя были, она прекраснее всех тех любовниц, которые у тебя еще будут.
– Так когда же наконец я смогу из нее выстрелить? – настаивал на своем Майкл.
– Тогда, когда тебе удастся ее соблазнить, – ответил Рамбахадур.
Он протянул руку и взял миску с бараниной.
– Давай-ка, Майкл, я тебе еще положу. Мне кажется, мясо с кэрри пришлось тебе по вкусу.
Майкл чертыхнулся про себя и потянулся к пиву.
* * *
Соблазнить ее ему не удалось. Соблазнила его она. Наутро Рамбахадур вышел из своей спальни, держа длинный, ручной работы, обитый черной кожей ящик. Он положил его на стол под решетчатым навесом, набрал комбинацию числового замка и поднял крышку. Она лежала там, пристегнутая кожаными ремешками к мягкому ложу из нежной лайки. Рядом в своих отделениях находились дневной прицел, ночной прицел, корректор целика и четыре запасные обоймы.
Рамбахадур отстегнул кожаные ремешки, махнул рукой Майклу и сказал:
– Иди, знакомься со своей возлюбленной.
Глава 48
Глаза Кризи болели от напряжения – так пристально он смотрел в бинокль. Он опустил его, обернулся к стоявшему рядом Рамбахадуру и спросил:
– Ты уверен, что он сейчас в четырех сотнях ярдов к юго-востоку?
– Да, – ответил гуркха.
– Ты видишь его?
– Да, но я знаю, куда смотреть.
День клонился к концу, двое мужчин, скрестив ноги, сидели на крыше дома. Майкл и Рамбахадур ушли за час до рассвета. Потом весь день Рамбахадур просидел на крыше, наблюдая за Майклом. Кризи рано уехал на Мальту, где ему надо было встретиться с Джорджем Заммитом, и вернулся лишь полчаса назад. Он снова поднес бинокль к глазам и стал внимательно всматриваться в лежавшее перед ним пространство. Голые камни, низкие ограды из плоских булыжников, неприветливые известняковые скалы. Через десять минут он отнял бинокль от глаз.
– Ты это неплохо придумал, друг мой, – сказал он непальцу. – Когда он будет стрелять?
– Через пять секунд после того, как я покажу ему мишень, – ответил Рамбахадур и коснулся лежавшей рядом с ним пустой бутылочки из-под пива.
Кризи взглянул вправо, где вдалеке, ярдах в пятистах, два фермера вспахивали на небольшом тракторе свое поле.
– Винтовка с глушителем? – спросил он.
– Да, – ответил гуркха. – Ты же знаешь, что с такого расстояния стрелять с глушителем труднее.
– Думаешь, он попадет?
Рамбахадур кивнул.
– Думаю, попадет. – Потом непалец обернулся к Кризи. – У тебя, друг мой, подрос неплохой паренек. Очень неплохой. – Он улыбнулся, чтоб Кризи не обиделся. – Знаешь, Кризи, он лучше тебя… А ты стреляешь просто отлично.
– Спасибо тебе, – пробормотал Кризи, снова глядя вдаль в бинокль.
– Я лишь стараюсь добром платить за добро, – ответил Рамбахадур. – Пока что я рассчитался с тобой лишь за небольшую толику того добра, которое ты мне сделал. Но теперь я хотел бы еще немного уменьшить свой долг перед тобой.
Обратив внимание на изменившийся тон гостя, Кризи опустил бинокль и повернулся к нему. Гуркха поднял голову и произнес:
– Мне надо сказать тебе кое-что об этом парнишке, который лежит там, среди скал. Может быть, ты и сам знаешь об этом, может быть, нет. Но знать это ты должен обязательно.
Кризи молчал, и гуркха монотонным голосом продолжил свой монолог:
– В нем есть один изъян. Ты правильно остановил на нем свой выбор, его учили лучшие из лучших, но тем не менее изъян в нем есть.
Кризи собрался было что-то сказать, но гуркха поднял руку и остановил его.
– Выслушай меня, Кризи, и не перебивай. Да, он пролежал там весь день дунга джусто басне. Да, я надеюсь, он попадет в цель, когда это потребуется. Я видел, как в тире на Мальте он стрелял из пистолета и автомата. Мне не часто доводилось видеть таких хороших стрелков. Разве что ты его превосходишь в стрельбе из автомата. – Он вспомнил что-то и едва заметно улыбнулся. – Ты и еще Гвидо. Но, честно тебе признаюсь, друг мой, если бы мне пришлось идти с ним вдвоем на операцию, я предпочел бы взять с собой другого напарника.
Кризи снова раскрыл было рот, намереваясь что-то возразить, но гуркха опять поднял руку в предостерегающем жесте.
– Помолчи, мой друг, пожалуйста, и наберись терпения, чтобы выслушать до конца человека, который старше тебя годами. Послушай мужчину, который провел на войне не меньше лет, чем ты сам. Дай сполна высказаться твоему другу, который любит тебя так, как только один мужчина может любить другого. Изъян этот существует в его мозгу. И создан он тобой, как и все остальное в нем, и духовно, и физически. – Он слегка склонился к Кризи и чуть коснулся рукой его плеча. – Друг мой, лишь ты в состоянии освободить его от этого недостатка. Если ты это сделаешь, он станет столь идеальным солдатом, сколь это вообще возможно для человеческого существа. Кроме того, он стал бы тогда человеком, которому я без раздумий доверил свою жизнь.
– В чем же состоит его изъян? – спокойно спросил Кризи.
Так же спокойно Рамбахадур Раи ответил:
– Ты сотворил его. Он должен был бы боготворить тебя. Но он тебя ненавидит.
– Это он сам тебе сказал?
Гуркха печально покачал головой.
– Эту тему, естественно, мы с ним вообще никогда не затрагивали.
После этого непалец взял пивную бутылочку и поставил ее чуть правее от того места, где они сидели, на самый излом крыши.
Пять секунд спустя за их спинами бутылочка брызнула взрывом осколков.
Глава 49
В тот вечер Рамбахадур Раи позволил себе выпить лишнего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Я несколько месяцев спала с ним в одной постели, но он даже ни разу не притронулся ко мне.
– Ну и что?
Леони пожала плечами.
– Не знаю. Просто не понимаю, как можно быть в такой близости от женщины и не ощутить даже намека на желание близости, на что-то большее, чем безразличие.
– Он красив?
Леони рассмеялась.
– Нет. Лицо у него сильно потрепанное. Если на нем что-то и написано, так это скорее всего сожаление о разбитой жизни.
– А тело?
– Тоже сильно потрепанное. Он несколько раз был тяжело ранен, но очень следит за собой. Физически он лет на двадцать моложе своего возраста.
Хорошо зная подругу, Джеральдин стала задавать ей наводящие вопросы.
– Значит, он был тебе совершенно безразличен? – спросила она. – И никаких чувств не вызывал? Признайся честно, Леони.
После очередной паузы, во время которой мысль ее напряженно работала, Леони сказала:
– Мне кажется, что в последние пару месяцев, когда он стал чуть добрее ко мне, какие-то чувства я к нему начала испытывать. Может быть, просто в ответ на его поведение.
– Какого рода чувства ты имеешь в виду?
– Что-то вроде привязанности. – Она невесело рассмеялась. – Наподобие привязанности, которую можно испытывать к горилле, сидящей в клетке зоопарка.
– А что, он тоже в клетке сидит?
– Конечно. По крайней мере в нее он запер свои чувства. В клетку ненависти.
– А физически тебя к нему тянуло?
– Да. Не буду отрицать. В нем, несомненно, что-то есть. Внушительность, основательность какая-то. И своего рода аура. Думаю, многие женщины сочли бы его привлекательным. Он постоянно окружен какой-то тайной, и это тоже в какой-то степени притягивает к нему физически. Как и его жесткость. Он, пожалуй, самый жесткий из всех мужчин, с которыми мне довелось столкнуться в жизни.
– А Майкл?
Было видно, что обо всем этом Леони уже задумывалась и раньше.
– Майкл чем-то похож на него, но чем-то сильно отличается. Он тоже человек жесткий и чувства свои держит в клетке, но когда ему было очень плохо, он впустил меня в свою клетку. Я отношусь к нему как мать и думаю, что он ко мне испытывает сыновние чувства. Раньше он никогда не знал материнской ласки и заботы. В его жизни не было ни одной женщины. Вот почему мне особенно горько… Я нужна Майклу.
– Но он же сказал, что вы еще встретитесь.
– Да.
– И ты ему веришь?
– Да.
– Почему?
Леони выпила еще глоток коньяка, пожала плечами и ответила:
– Точно не возьмусь тебе объяснить, но если он сказал, что мы встретимся снова, значит, так оно и будет. В каком-то смысле Майкл так же тверд, как и Кризи.
Глава 47
Майкл пролежал неподвижно, как камень, четыре часа. Была суббота, со дня приезда Рамбахадура Раи прошло две недели. Он четыре часа пролежал без движения на каменной насыпи, сделанной в саду между деревьями. Где все это время был гуркха, юноша не знал.
А Рамбахадур Раи просидел эти четыре часа, скрестив ноги, на плоской крыше беседки и глядя в сад. Однако в последний час на молодого человека он не смотрел. Взгляд его был направлен в море, мысленно непалец был за тридевять земель. Потом он вернулся к реальности, взглянул на часы, поднялся на ноги и спустился на землю. Как он подошел, Майкл не слышал. Он лишь почувствовал прикосновение пальца к спине и услышал голос гуркхи:
– Камень может двигаться.
* * *
В тот вечер Рамбахадур приготовил на ужин острую баранину в соусе кэрри. Кое-какие приправы для этого блюда он привез с собой из Непала. Когда Майкл отправил в рот первую порцию, ему показалось, что там запылал костер.
– Ну как, нравится? – спросил гуркха.
Майкл набрал в легкие воздуха, стиснул зубы и кивнул. Рамбахадур рассмеялся.
– Приправу я слабенькую сделал, – сказал он. – Я знаю, что острую пищу не все любят. Английским офицерам нужно было по меньшей мере год провести в гуркхском батальоне, чтобы привыкнуть к такой дозе кэрри, какую мы обычно добавляем в блюда. – Он улыбнулся, обнажив желтоватые зубы. – У них даже принято считать, что если для офицера такая еда слишком острая, значит, он – слабак. Можешь мне поверить, первый год для них нередко становится адом.
Майкл выпил глоток холодного пива и снова набрал полный рот жгучей, как огонь, баранины. Он взглянул на Кризи. На лбу американца выступила испарина, но он пережевывал мясо как ни в чем не бывало.
Тогда Майкл решил, что Кризи тоже непросто есть изысканное непальское блюдо. Но если он никак это не показывал, значит, и Майкл мог скрывать свои мучения.
– Теперь уже можно будет перейти к стрельбе из винтовки? – спросил гуркху Майкл.
Рамбахадур покачал головой.
– Завтра и в понедельник ты будешь учиться ее правильно держать, носить и ухаживать за ней. У тебя когда-нибудь были возлюбленные, Майкл?
На лице молодого человека выразилось изумление. Он взглянул на Кризи, который с интересом за ним наблюдал. С его лба уже стекали крупные капли пота. Кризи вытер лоб салфеткой, не сводя внимательного взгляда со своего приемного сына.
– Ну допустим, – пробормотал Майкл.
– Сколько их было? – спросил гуркха.
Майкл заерзал на стуле.
– Немного, – ответил он.
– Сколько?
Майкл смотрел в миску с бараниной, стоявшую посредине стола, и молчал.
– Отвечай своему учителю, – грубовато бросил ему Кризи.
Юноша нерешительно поднял глаза на непальца и негромко произнес:
– Только две.
Рамбахадур и не думал улыбаться. Наоборот, он удовлетворенно кивнул.
– Хорошо, – сказал он. – Значит, новая возлюбленная, с которой ты встретишься завтра, тебя не испортит.
– Новая любовница?
– Да, – ответил гуркха. – Ты сможешь к ней прикасаться, ласкать ее, обращаться с ней, как с женой раджи… с королевой. Ты даже спать с ней будешь.
До Майкла наконец дошло, куда клонит учитель. Он с улыбкой спросил:
– Как же ее зовут?
– Ее имя – «Хеклер и Кох ПСГ-1». Это лучшая снайперская винтовка, из которой мне доводилось стрелять. Модель не из последних. Сейчас понапридумывали какие-то совершенно невероятные виды снайперского оружия. Особенно в этом поднаторели американцы. Но эта винтовка очень неприхотлива, на нее вполне можно положиться. Меня по крайней мере она ни разу не подводила. Скажу тебе, Майкл, по секрету: она прекраснее тех двух любовниц, которые у тебя были, она прекраснее всех тех любовниц, которые у тебя еще будут.
– Так когда же наконец я смогу из нее выстрелить? – настаивал на своем Майкл.
– Тогда, когда тебе удастся ее соблазнить, – ответил Рамбахадур.
Он протянул руку и взял миску с бараниной.
– Давай-ка, Майкл, я тебе еще положу. Мне кажется, мясо с кэрри пришлось тебе по вкусу.
Майкл чертыхнулся про себя и потянулся к пиву.
* * *
Соблазнить ее ему не удалось. Соблазнила его она. Наутро Рамбахадур вышел из своей спальни, держа длинный, ручной работы, обитый черной кожей ящик. Он положил его на стол под решетчатым навесом, набрал комбинацию числового замка и поднял крышку. Она лежала там, пристегнутая кожаными ремешками к мягкому ложу из нежной лайки. Рядом в своих отделениях находились дневной прицел, ночной прицел, корректор целика и четыре запасные обоймы.
Рамбахадур отстегнул кожаные ремешки, махнул рукой Майклу и сказал:
– Иди, знакомься со своей возлюбленной.
Глава 48
Глаза Кризи болели от напряжения – так пристально он смотрел в бинокль. Он опустил его, обернулся к стоявшему рядом Рамбахадуру и спросил:
– Ты уверен, что он сейчас в четырех сотнях ярдов к юго-востоку?
– Да, – ответил гуркха.
– Ты видишь его?
– Да, но я знаю, куда смотреть.
День клонился к концу, двое мужчин, скрестив ноги, сидели на крыше дома. Майкл и Рамбахадур ушли за час до рассвета. Потом весь день Рамбахадур просидел на крыше, наблюдая за Майклом. Кризи рано уехал на Мальту, где ему надо было встретиться с Джорджем Заммитом, и вернулся лишь полчаса назад. Он снова поднес бинокль к глазам и стал внимательно всматриваться в лежавшее перед ним пространство. Голые камни, низкие ограды из плоских булыжников, неприветливые известняковые скалы. Через десять минут он отнял бинокль от глаз.
– Ты это неплохо придумал, друг мой, – сказал он непальцу. – Когда он будет стрелять?
– Через пять секунд после того, как я покажу ему мишень, – ответил Рамбахадур и коснулся лежавшей рядом с ним пустой бутылочки из-под пива.
Кризи взглянул вправо, где вдалеке, ярдах в пятистах, два фермера вспахивали на небольшом тракторе свое поле.
– Винтовка с глушителем? – спросил он.
– Да, – ответил гуркха. – Ты же знаешь, что с такого расстояния стрелять с глушителем труднее.
– Думаешь, он попадет?
Рамбахадур кивнул.
– Думаю, попадет. – Потом непалец обернулся к Кризи. – У тебя, друг мой, подрос неплохой паренек. Очень неплохой. – Он улыбнулся, чтоб Кризи не обиделся. – Знаешь, Кризи, он лучше тебя… А ты стреляешь просто отлично.
– Спасибо тебе, – пробормотал Кризи, снова глядя вдаль в бинокль.
– Я лишь стараюсь добром платить за добро, – ответил Рамбахадур. – Пока что я рассчитался с тобой лишь за небольшую толику того добра, которое ты мне сделал. Но теперь я хотел бы еще немного уменьшить свой долг перед тобой.
Обратив внимание на изменившийся тон гостя, Кризи опустил бинокль и повернулся к нему. Гуркха поднял голову и произнес:
– Мне надо сказать тебе кое-что об этом парнишке, который лежит там, среди скал. Может быть, ты и сам знаешь об этом, может быть, нет. Но знать это ты должен обязательно.
Кризи молчал, и гуркха монотонным голосом продолжил свой монолог:
– В нем есть один изъян. Ты правильно остановил на нем свой выбор, его учили лучшие из лучших, но тем не менее изъян в нем есть.
Кризи собрался было что-то сказать, но гуркха поднял руку и остановил его.
– Выслушай меня, Кризи, и не перебивай. Да, он пролежал там весь день дунга джусто басне. Да, я надеюсь, он попадет в цель, когда это потребуется. Я видел, как в тире на Мальте он стрелял из пистолета и автомата. Мне не часто доводилось видеть таких хороших стрелков. Разве что ты его превосходишь в стрельбе из автомата. – Он вспомнил что-то и едва заметно улыбнулся. – Ты и еще Гвидо. Но, честно тебе признаюсь, друг мой, если бы мне пришлось идти с ним вдвоем на операцию, я предпочел бы взять с собой другого напарника.
Кризи снова раскрыл было рот, намереваясь что-то возразить, но гуркха опять поднял руку в предостерегающем жесте.
– Помолчи, мой друг, пожалуйста, и наберись терпения, чтобы выслушать до конца человека, который старше тебя годами. Послушай мужчину, который провел на войне не меньше лет, чем ты сам. Дай сполна высказаться твоему другу, который любит тебя так, как только один мужчина может любить другого. Изъян этот существует в его мозгу. И создан он тобой, как и все остальное в нем, и духовно, и физически. – Он слегка склонился к Кризи и чуть коснулся рукой его плеча. – Друг мой, лишь ты в состоянии освободить его от этого недостатка. Если ты это сделаешь, он станет столь идеальным солдатом, сколь это вообще возможно для человеческого существа. Кроме того, он стал бы тогда человеком, которому я без раздумий доверил свою жизнь.
– В чем же состоит его изъян? – спокойно спросил Кризи.
Так же спокойно Рамбахадур Раи ответил:
– Ты сотворил его. Он должен был бы боготворить тебя. Но он тебя ненавидит.
– Это он сам тебе сказал?
Гуркха печально покачал головой.
– Эту тему, естественно, мы с ним вообще никогда не затрагивали.
После этого непалец взял пивную бутылочку и поставил ее чуть правее от того места, где они сидели, на самый излом крыши.
Пять секунд спустя за их спинами бутылочка брызнула взрывом осколков.
Глава 49
В тот вечер Рамбахадур Раи позволил себе выпить лишнего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49