– Мама никогда больше так громко не кричала.
– Она вообще не кричала.
– В тот день она ужасно раскричалась. Ее было слышно за целый квартал.
– Она никогда не кричала, – упрямо повторила Джесс.
– Кажется, ты сказала, что не запомнила этот случай, – напомнил ей Барри.
– Я помню немало случаев, когда она повышала голос, – заметила Морин.
Джесс пожала плечами, пытаясь скрыть растущее раздражение.
– Но не на меня.
– Всегда на тебя.
Джесс встала, подошла к рождественской сосне; в сильно порезанной руке пульсировала кровь.
– Когда мы будем украшать это дерево?
– Мы собирались сразу после ужина, – ответил Барри.
– Ты никогда не уступала, – продолжала Морин, как будто не произошло никакой заминки. – Ты всегда старалась настоять на своем. – Она засмеялась. – Я помню, как мама говорила, что ей нравиться быть с тобой, потому что приятно находиться с человеком, который все знает.
Все рассмеялись. Джесс начинало не нравиться звучание колокольчиков на ветру.
– Все мои мальчики были такими же, – продолжила эту тему Шерри. – Каждый думал, что он все знает. А когда им исполнилось по семнадцать лет, они относились ко мне, как к самой глупой женщине на земле. А когда доросли до двадцати одного года, то поражались, какой я стала умной и умелой.
Все опять рассмеялись.
– В общем нам пришлось пережить несколько очень тяжелых лет, – разоткровенничалась Шерри. – Особенно после того, как от нас ушел их отец. Да и когда он жил с нами, мы видели его редко. Но когда он ушел, мои мальчики просто распоясались. Они грубили и перечили мне, и чтобы я ни делала, чтобы ни говорила, я всегда была неправа. У нас всегда стоял дым коромыслом. Я, бывало, поступлю иначе – и тут же оказываюсь в центре ссоры, но никак не могу понять, как я там очутилась. Они говорили, что я очень строгая, очень старомодная, очень наивная. Какой бы я им ни казалась, я не укладывалась, с их точки зрения, в нормальные рамки. Мы постоянно готовы были вцепиться друг другу в глотку. И потом как-то неожиданно все они повзрослели, и я обнаружила, что сохранилась как личность. Они разъехались по колледжам, потом стали жить самостоятельно. Я приобрела собаку. Она любит без всяких условий. Сидит около двери и ждет, если я ухожу. А когда я возвращаюсь, она радуется, считает, что я самое прекрасное создание на свете. Она стала для меня ребенком, о котором я мечтала всю жизнь.
Арт Костэр засмеялся от восторга.
– Может быть, нам приобрести собачку? – спросил Барри и подмигнул жене.
– Думаю, что каждая мать переживает такой период, когда задумывается над тем, зачем ей все это нужно, – высказала предположение Морин.
И опять Джесс мысленно увидела лицо матери. Мне это не нужно, Джесс. Мне не нужно этого от тебя!
– Я хочу сказать, видит Бог, что я просто обожаю своих детей, – продолжала Морин. – Но бывают минуты...
– Когда тебе хочется оказаться на старой работе? – спросила Джесс, заметив, как напряглись плечи Барри.
– Когда мне хочется, чтобы было немного потише, – закончила свою мысль Морин.
– Может быть, нам следует завести собаку, – сказал Барри.
– О, великолепно! – воскликнула Джесс. – Что-нибудь еще, о ком будет заботиться Морин.
– Джесс... – предостерегающе произнесла Морин.
– Собака Шерри необычайно забавная, – быстро включился в разговор Арт Костэр. – Настоящий игрушечный пудель. С прекрасной рыжеватой шерстью, совершенно необычная окраска для пуделей. Когда Шерри первый раз сказала мне, что у нее пудель, я подумал: «О нет, я не могу связываться с женщиной, которая любит такую собаку». Я хочу сказать, что почти все заводят пуделей.
– И потом он увидел Кейси, – вставила Шерри.
– И потом я увидел Кейси.
– Любовь с первого взгляда.
– Ну, скорее любовь после первой прогулки, – уточнил Арт Костэр. – Однажды после обеда я пошел с несчастным песиком на прогулку и меня поразило, что абсолютно все прохожие подходили, чтобы погладить и потрепать это чертово создание. Я никогда не видел так много улыбок на лицах такого количества людей за один вечер. Шерри утверждает, что если у собак и есть какая-то сообразительность, то пудели среди таких собак.
Джесс с трудом верила своим ушам. Неужели ее отец действительно может с такой живостью рассуждать о домашних пуделях?
– Джесс всегда очень любила животных, – говорил между тем ее отец.
– Правда? Есть ли у вас какие-нибудь домашние животные? – спросила Шерри.
– Нет, – кратко ответила Джесс.
– А куда девался Фред? – спросила Морин.
– Подох. На прошлой неделе.
– Фред подох? – повторила Морин. – Очень жаль. Что, птичке нездоровилось?
– Разве можно определить, больна или здорова канарейка? – усмехнулся Барри.
– Не разговаривай о ней таким тоном, – резко заметила Джесс.
– Прошу прощения. – В его голосе было больше удивления, чем гнева.
– Каким тоном? – спросила Морин.
– Мальчики в этом году приезжают на Рождество? – неожиданно спросил Арт Костэр. Казалось, что некоторое время никто не понимал, о чем он говорит.
– Да, – ответила Шерри несколько более громким и взволнованным голосом и тем самым привлекла к себе внимание. – Во всяком случае таково было их желание. Но, конечно, невозможно узнать, что они решат в последний момент.
– Где находятся теперь ваши сыновья? – спросила Джесс, позволив опять втянуть себя в беседу. Улыбайся, не разжимая зубов, говорила она себе. Будь любезной, приветливой. Не ссорься.
– Уоррен – преподаватель физкультуры в средней школе в городе Рокфорд. Колин учится в колледже кинематографии в Нью-Йорке, хочет стать режиссером. А Майкл живет в Вартоне. Он мой антрепренер.
– Все трое умные молодые люди, – гордо заявил отец Джесс.
– У Морин диплом Гарвардского университета, – задиристо произнесла Джесс, ее решимость не ссориться улетучилась.
– Папа, ты уже встречался с ними? – спросила Морин, как будто Джесс ничего не сказала.
– Пока что нет, – ответил отец.
– Я надеялась, что смогу уговорить всех вас приехать ко мне на Рождество в этом году, – высказала предположение Шерри. – В этом случае я могла бы познакомить вас с ними.
– Отличная идея, – тут же отозвалась Морин.
– На нас можете рассчитывать, – с подчеркнутой уверенностью произнес Барри. – А ты, Джесс?
– Идея хорошая, – согласилась Джесс, стараясь быть искренней. Улыбайся, думала она. Будь любезной. Не задирайся. Не кипятись. – Что же касается обеда...
– Обед устроим в любое время, когда ты сможешь прийти, – сказала Морин.
Джесс долгим взглядом посмотрела на женщину, которая приготовилась занять место ее матери.
– Это не так уж и важно, можно обойтись и без обеда, – ответила она.
Глава 26
– Это жаркое очень вкусное, – говорила Шерри Хасек, мягко отирая розовой салфеткой рот с обеих сторон. – Теперь я редко ем мясо. Начала забывать вкус различных мясных блюд.
– Я пытался и Морин немного отвадить от мяса, – сказал Барри, – но она говорит, что росла у матери на молоке и традиционных чикагских ростбифах, поэтому что же остается делать?
– Наслаждаться ими, – ответил Арт Костэр.
– Думаю, что пока ты не переходишь норму, все хорошо и полезно, – заметила Шерри. – Во всем нужна умеренность, так ведь говорят?
– Много чего говорят, – продолжала Морин. – Всего не запомнишь. Одни говорят, что надо избегать плохо прожаренного мяса, другие, наоборот, утверждают, что оно очень полезно для организма. Нас предупреждают об опасности алкоголя, а потом вдруг заявляют, что стакан красного вина в день предотвращает сердечные приступы. В данный момент предлагают побольше потреблять клетчатки и поменьше жиров. А в будущем году, возможно, все будет наоборот.
– За умеренность! – предложил тост отец и поднял бокал с красным вином.
– За здоровье и благополучие! – отозвался Барри.
– На днях я читал одну статью в приемной у доктора, – начал рассказывать Арт Костэр. – Мне в руки попался старый журнал, журналист спрашивал знаменитость, которую интервьюировал, забыл, кто она такая. Он попросил ее назвать ее любимый напиток и привести три причины, почему он ей нравится.
– Любимый напиток, – задумчиво произнес Барри. – Скорее всего это красное вино. Оно очень вкусное, прекрасно пахнет и пьянит.
– А мне нравится апельсиновый сок, – высказала свое предпочтение Морин. – Он полезен для здоровья, бодрит и освежает.
– А для тебя, Джесс?
– Что?
– Твоя очередь называть напиток.
– Ты сказал, что ходил к доктору? – Джесс спросила отца.
– Разве ты не слушала наш разговор? – удивился Барри.
Джесс не обратила на свояка никакого внимания.
– Папа что-нибудь не так? Ты плохо себя чувствуешь?
– Я в полном порядке, – ответил отец. – Обычный ежегодный осмотр.
– Куда ты собираешься? – спросила Джесс свою мать.
– Никуда, – ответила она.
– С каких это пор ты одеваешься к выходу, а сама никуда не идешь?
– Итак, какой же твой ответ? – спросил упрекающе Барри.
– Мой ответ на что?
Барри покачал головой.
– Джесс, скажи честно, почему ты соглашаешься приходить к нам на ужин, если не собираешься принимать участие в наших разговорах?
– Барри, пожалуйста! – взмолилась Морин.
– Какой твой любимый напиток? – повторил Арт Костэр. – Назови три причины.
– И это называется разговором? – спросила Джесс.
– Своего рода игра, – шутливо заметила Шерри.
– Не знаю, – наконец произнесла Джесс. – Думаю, черный кофе. – Она увидела, что все ждут пояснений. – Почему? Потому что он окончательно пробуждает меня по утрам, он немного горчит и очень хорош до последней капли. – Она пожала плечами, надеясь, что не подкачала со своими ответами.
– А что ты скажешь, папа? – спросила Морин.
– Пиво, – ответил он – простой и естественный напиток, от которого хорошо себя чувствуешь.
– Ну и что значат все эти ответы? – поинтересовалась Морин.
– А то, – произнес Арт Костэр с некоторой напыщенностью, – напиток свидетельствует о сексуальных наклонностях. В моем случае секс – простое и естественное занятие, в результате чего я чувствую себя хорошо.
Каждый постарался вспомнить свои три причины любимого напитка, и когда все сообразили, как можно истолковать их ответы, то раздался хохот.
– Так, значит, для тебя секс вкусное, пьянящее занятие с прекрасным запахом, – напомнила Морин мужу его ответы. – Думаю, что ты мне просто льстишь.
– Мне просто повезло, – отозвался он и взглянул на Джесс. – Слегка горчит, да?
Джесс ничего не ответила. Оставайся любезной, думала она. Пытайся улыбаться. Будь приветливой. Не ссорься.
– А тебе нравятся пузырьки, – сказал Арт, плотнее прижимаясь к Шерри Хасек.
Джесс раздумывала, что бы назвала ее мать. Возможно, белое вино, потому что оно прозрачно, предсказуемо и эффективно. А может быть, лимонад, потому что он сладкий, приятный и попахивает тоской по прошлому. А, возможно даже, молоко – по тем же причинам, по которым отцу нравится пиво.
– Вернись на землю, Джесс, – опять стал окликать ее Барри. – Не улетай куда-то в своих мечтаниях.
– Когда ты произнес это в первый раз, у тебя прозвучало забавно, – сказала Джесс более резко, чем намеревалась. – А теперь звучит надоедливо.
– Под стать твоему поведению. Я просто пытаюсь понять или ты очень чем-то озабочена, или ведешь себя намеренно грубо.
– Барри! – предупреждающе воскликнула Морин.
– С какой же это стати я стала бы вести себя грубо? – строго спросила Джесс.
– Об этом ты знаешь лучше. Я отнюдь не претендую на понимание того, что ты из себя представляешь.
– Действительно?
– Джесс... – произнес ее отец.
– Я бы сказала, что мы неплохо понимаем друг друга, Барри, – сказала Джесс, окончательно потеряв терпение. – Мы смертельно ненавидим друг друга. Это очевидно, не так ли?
Барри был потрясен, как будто ему только что влепили пощечину.
– Джесс, я не испытываю к тебе чувства ненависти.
– Ах вот как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Она вообще не кричала.
– В тот день она ужасно раскричалась. Ее было слышно за целый квартал.
– Она никогда не кричала, – упрямо повторила Джесс.
– Кажется, ты сказала, что не запомнила этот случай, – напомнил ей Барри.
– Я помню немало случаев, когда она повышала голос, – заметила Морин.
Джесс пожала плечами, пытаясь скрыть растущее раздражение.
– Но не на меня.
– Всегда на тебя.
Джесс встала, подошла к рождественской сосне; в сильно порезанной руке пульсировала кровь.
– Когда мы будем украшать это дерево?
– Мы собирались сразу после ужина, – ответил Барри.
– Ты никогда не уступала, – продолжала Морин, как будто не произошло никакой заминки. – Ты всегда старалась настоять на своем. – Она засмеялась. – Я помню, как мама говорила, что ей нравиться быть с тобой, потому что приятно находиться с человеком, который все знает.
Все рассмеялись. Джесс начинало не нравиться звучание колокольчиков на ветру.
– Все мои мальчики были такими же, – продолжила эту тему Шерри. – Каждый думал, что он все знает. А когда им исполнилось по семнадцать лет, они относились ко мне, как к самой глупой женщине на земле. А когда доросли до двадцати одного года, то поражались, какой я стала умной и умелой.
Все опять рассмеялись.
– В общем нам пришлось пережить несколько очень тяжелых лет, – разоткровенничалась Шерри. – Особенно после того, как от нас ушел их отец. Да и когда он жил с нами, мы видели его редко. Но когда он ушел, мои мальчики просто распоясались. Они грубили и перечили мне, и чтобы я ни делала, чтобы ни говорила, я всегда была неправа. У нас всегда стоял дым коромыслом. Я, бывало, поступлю иначе – и тут же оказываюсь в центре ссоры, но никак не могу понять, как я там очутилась. Они говорили, что я очень строгая, очень старомодная, очень наивная. Какой бы я им ни казалась, я не укладывалась, с их точки зрения, в нормальные рамки. Мы постоянно готовы были вцепиться друг другу в глотку. И потом как-то неожиданно все они повзрослели, и я обнаружила, что сохранилась как личность. Они разъехались по колледжам, потом стали жить самостоятельно. Я приобрела собаку. Она любит без всяких условий. Сидит около двери и ждет, если я ухожу. А когда я возвращаюсь, она радуется, считает, что я самое прекрасное создание на свете. Она стала для меня ребенком, о котором я мечтала всю жизнь.
Арт Костэр засмеялся от восторга.
– Может быть, нам приобрести собачку? – спросил Барри и подмигнул жене.
– Думаю, что каждая мать переживает такой период, когда задумывается над тем, зачем ей все это нужно, – высказала предположение Морин.
И опять Джесс мысленно увидела лицо матери. Мне это не нужно, Джесс. Мне не нужно этого от тебя!
– Я хочу сказать, видит Бог, что я просто обожаю своих детей, – продолжала Морин. – Но бывают минуты...
– Когда тебе хочется оказаться на старой работе? – спросила Джесс, заметив, как напряглись плечи Барри.
– Когда мне хочется, чтобы было немного потише, – закончила свою мысль Морин.
– Может быть, нам следует завести собаку, – сказал Барри.
– О, великолепно! – воскликнула Джесс. – Что-нибудь еще, о ком будет заботиться Морин.
– Джесс... – предостерегающе произнесла Морин.
– Собака Шерри необычайно забавная, – быстро включился в разговор Арт Костэр. – Настоящий игрушечный пудель. С прекрасной рыжеватой шерстью, совершенно необычная окраска для пуделей. Когда Шерри первый раз сказала мне, что у нее пудель, я подумал: «О нет, я не могу связываться с женщиной, которая любит такую собаку». Я хочу сказать, что почти все заводят пуделей.
– И потом он увидел Кейси, – вставила Шерри.
– И потом я увидел Кейси.
– Любовь с первого взгляда.
– Ну, скорее любовь после первой прогулки, – уточнил Арт Костэр. – Однажды после обеда я пошел с несчастным песиком на прогулку и меня поразило, что абсолютно все прохожие подходили, чтобы погладить и потрепать это чертово создание. Я никогда не видел так много улыбок на лицах такого количества людей за один вечер. Шерри утверждает, что если у собак и есть какая-то сообразительность, то пудели среди таких собак.
Джесс с трудом верила своим ушам. Неужели ее отец действительно может с такой живостью рассуждать о домашних пуделях?
– Джесс всегда очень любила животных, – говорил между тем ее отец.
– Правда? Есть ли у вас какие-нибудь домашние животные? – спросила Шерри.
– Нет, – кратко ответила Джесс.
– А куда девался Фред? – спросила Морин.
– Подох. На прошлой неделе.
– Фред подох? – повторила Морин. – Очень жаль. Что, птичке нездоровилось?
– Разве можно определить, больна или здорова канарейка? – усмехнулся Барри.
– Не разговаривай о ней таким тоном, – резко заметила Джесс.
– Прошу прощения. – В его голосе было больше удивления, чем гнева.
– Каким тоном? – спросила Морин.
– Мальчики в этом году приезжают на Рождество? – неожиданно спросил Арт Костэр. Казалось, что некоторое время никто не понимал, о чем он говорит.
– Да, – ответила Шерри несколько более громким и взволнованным голосом и тем самым привлекла к себе внимание. – Во всяком случае таково было их желание. Но, конечно, невозможно узнать, что они решат в последний момент.
– Где находятся теперь ваши сыновья? – спросила Джесс, позволив опять втянуть себя в беседу. Улыбайся, не разжимая зубов, говорила она себе. Будь любезной, приветливой. Не ссорься.
– Уоррен – преподаватель физкультуры в средней школе в городе Рокфорд. Колин учится в колледже кинематографии в Нью-Йорке, хочет стать режиссером. А Майкл живет в Вартоне. Он мой антрепренер.
– Все трое умные молодые люди, – гордо заявил отец Джесс.
– У Морин диплом Гарвардского университета, – задиристо произнесла Джесс, ее решимость не ссориться улетучилась.
– Папа, ты уже встречался с ними? – спросила Морин, как будто Джесс ничего не сказала.
– Пока что нет, – ответил отец.
– Я надеялась, что смогу уговорить всех вас приехать ко мне на Рождество в этом году, – высказала предположение Шерри. – В этом случае я могла бы познакомить вас с ними.
– Отличная идея, – тут же отозвалась Морин.
– На нас можете рассчитывать, – с подчеркнутой уверенностью произнес Барри. – А ты, Джесс?
– Идея хорошая, – согласилась Джесс, стараясь быть искренней. Улыбайся, думала она. Будь любезной. Не задирайся. Не кипятись. – Что же касается обеда...
– Обед устроим в любое время, когда ты сможешь прийти, – сказала Морин.
Джесс долгим взглядом посмотрела на женщину, которая приготовилась занять место ее матери.
– Это не так уж и важно, можно обойтись и без обеда, – ответила она.
Глава 26
– Это жаркое очень вкусное, – говорила Шерри Хасек, мягко отирая розовой салфеткой рот с обеих сторон. – Теперь я редко ем мясо. Начала забывать вкус различных мясных блюд.
– Я пытался и Морин немного отвадить от мяса, – сказал Барри, – но она говорит, что росла у матери на молоке и традиционных чикагских ростбифах, поэтому что же остается делать?
– Наслаждаться ими, – ответил Арт Костэр.
– Думаю, что пока ты не переходишь норму, все хорошо и полезно, – заметила Шерри. – Во всем нужна умеренность, так ведь говорят?
– Много чего говорят, – продолжала Морин. – Всего не запомнишь. Одни говорят, что надо избегать плохо прожаренного мяса, другие, наоборот, утверждают, что оно очень полезно для организма. Нас предупреждают об опасности алкоголя, а потом вдруг заявляют, что стакан красного вина в день предотвращает сердечные приступы. В данный момент предлагают побольше потреблять клетчатки и поменьше жиров. А в будущем году, возможно, все будет наоборот.
– За умеренность! – предложил тост отец и поднял бокал с красным вином.
– За здоровье и благополучие! – отозвался Барри.
– На днях я читал одну статью в приемной у доктора, – начал рассказывать Арт Костэр. – Мне в руки попался старый журнал, журналист спрашивал знаменитость, которую интервьюировал, забыл, кто она такая. Он попросил ее назвать ее любимый напиток и привести три причины, почему он ей нравится.
– Любимый напиток, – задумчиво произнес Барри. – Скорее всего это красное вино. Оно очень вкусное, прекрасно пахнет и пьянит.
– А мне нравится апельсиновый сок, – высказала свое предпочтение Морин. – Он полезен для здоровья, бодрит и освежает.
– А для тебя, Джесс?
– Что?
– Твоя очередь называть напиток.
– Ты сказал, что ходил к доктору? – Джесс спросила отца.
– Разве ты не слушала наш разговор? – удивился Барри.
Джесс не обратила на свояка никакого внимания.
– Папа что-нибудь не так? Ты плохо себя чувствуешь?
– Я в полном порядке, – ответил отец. – Обычный ежегодный осмотр.
– Куда ты собираешься? – спросила Джесс свою мать.
– Никуда, – ответила она.
– С каких это пор ты одеваешься к выходу, а сама никуда не идешь?
– Итак, какой же твой ответ? – спросил упрекающе Барри.
– Мой ответ на что?
Барри покачал головой.
– Джесс, скажи честно, почему ты соглашаешься приходить к нам на ужин, если не собираешься принимать участие в наших разговорах?
– Барри, пожалуйста! – взмолилась Морин.
– Какой твой любимый напиток? – повторил Арт Костэр. – Назови три причины.
– И это называется разговором? – спросила Джесс.
– Своего рода игра, – шутливо заметила Шерри.
– Не знаю, – наконец произнесла Джесс. – Думаю, черный кофе. – Она увидела, что все ждут пояснений. – Почему? Потому что он окончательно пробуждает меня по утрам, он немного горчит и очень хорош до последней капли. – Она пожала плечами, надеясь, что не подкачала со своими ответами.
– А что ты скажешь, папа? – спросила Морин.
– Пиво, – ответил он – простой и естественный напиток, от которого хорошо себя чувствуешь.
– Ну и что значат все эти ответы? – поинтересовалась Морин.
– А то, – произнес Арт Костэр с некоторой напыщенностью, – напиток свидетельствует о сексуальных наклонностях. В моем случае секс – простое и естественное занятие, в результате чего я чувствую себя хорошо.
Каждый постарался вспомнить свои три причины любимого напитка, и когда все сообразили, как можно истолковать их ответы, то раздался хохот.
– Так, значит, для тебя секс вкусное, пьянящее занятие с прекрасным запахом, – напомнила Морин мужу его ответы. – Думаю, что ты мне просто льстишь.
– Мне просто повезло, – отозвался он и взглянул на Джесс. – Слегка горчит, да?
Джесс ничего не ответила. Оставайся любезной, думала она. Пытайся улыбаться. Будь приветливой. Не ссорься.
– А тебе нравятся пузырьки, – сказал Арт, плотнее прижимаясь к Шерри Хасек.
Джесс раздумывала, что бы назвала ее мать. Возможно, белое вино, потому что оно прозрачно, предсказуемо и эффективно. А может быть, лимонад, потому что он сладкий, приятный и попахивает тоской по прошлому. А, возможно даже, молоко – по тем же причинам, по которым отцу нравится пиво.
– Вернись на землю, Джесс, – опять стал окликать ее Барри. – Не улетай куда-то в своих мечтаниях.
– Когда ты произнес это в первый раз, у тебя прозвучало забавно, – сказала Джесс более резко, чем намеревалась. – А теперь звучит надоедливо.
– Под стать твоему поведению. Я просто пытаюсь понять или ты очень чем-то озабочена, или ведешь себя намеренно грубо.
– Барри! – предупреждающе воскликнула Морин.
– С какой же это стати я стала бы вести себя грубо? – строго спросила Джесс.
– Об этом ты знаешь лучше. Я отнюдь не претендую на понимание того, что ты из себя представляешь.
– Действительно?
– Джесс... – произнес ее отец.
– Я бы сказала, что мы неплохо понимаем друг друга, Барри, – сказала Джесс, окончательно потеряв терпение. – Мы смертельно ненавидим друг друга. Это очевидно, не так ли?
Барри был потрясен, как будто ему только что влепили пощечину.
– Джесс, я не испытываю к тебе чувства ненависти.
– Ах вот как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61