Я понюхал воздух. Соблазнительный мучительный запах словно бы усилился. Казалось, в любой момент мы услышим шипение и потрескивание капель жира на сковороде.
Мы шли по дороге, словно пара голодных котов, прятались в тени, перебегали от одной двери к другой, двигались в северном направлении, в сторону ворот Чжонц-зян, — ведь именно туда убежали воры. Время от времени наталкивались на узлы с пожитками. Так как владельцев не было видно, оттаскивали узлы в сторону, рылись в них, надеясь найти еду. Прижимали нос к каждой двери, шептали в щель: «Кто готовит? Кто готовит?» Голод сжимал желудок так сильно, что я не мог распрямить спину. По лицу Лю видел, что он испытывает такие же муки. «Выходите, — шипели мы в двери. — Покажите, что вы готовите».
Зимой на востоке Китая быстро темнеет, вскоре солнце ушло, и мы чуть ли не ощупью пробирались по улицам; порою костры помогали найти дорогу. Мы изнемогали. Казалось, мы преодолели несколько ли, а на самом деле, даже не подошли к крепостной стене. Единственным живым существом, встретившимся нам по дороге, была тощая и голодная собака. Она одичала, облезла, покрылась ужасными язвами, в некоторых местах был виден хребет. Какое-то время она следовала за нами. Хотя животное было больным, мы сделали попытку подманить его. Собака была довольно крупной, хватило бы накормить обе семьи. Когда мы к ней приблизились, она занервничала и громко залаяла. Звук разнесся по безмолвным улицам. Из опасения обнаружить себя мы прекратили погоню.
— Поздно, — сказал я, остановившись неподалеку от ворот. — Я уже не голоден, старина.
Запах жареного мяса исчез, сменившись вонью канализации. Мы погрустнели. Я посмотрел на ветхие дома, стоявшие вдоль улицы.
— Вы устали. Всего лишь устали.
Я хотел ответить, но глянул через плечо Лю и схватил его за руку.
— Тихо, — прошипел я. — Молчите.
Он обернулся. В конце улицы появился японский солдат с винтовкой через плечо. Его лицо освещал маленький фонарь, установленный на бочке с водой. Всего пять минут назад мы стояли точно на этом месте.
Мы метнулись в ближайший дверной проем, тяжело дыша, переглянулись.
— Минуту назад его там не было, — прошептал Лю. — Вы его видели?
— Нет.
— Как же теперь добраться домой?
Мы долго стояли, глядя друг на друга, наши сердца громко бились. Оба надеялись, что другой придумает, как поступить. Я знал, что эта улица идет прямо и между домами нет промежутков. Придется на виду у солдата преодолеть длинный участок, ведь только тогда доберемся до улицы, в которую можно свернуть. Я сделал глубокий вдох, натянул на глаза шапку и рискнул высунуть голову наружу. Всего на секунду. За это мгновение можно оценить обстановку. Тут же втянул голову назад и прижался к стене, тяжело дыша.
— Что? — прошептал Лю. — Что там?
— Он чего-то ждет.
— Ждет? Ждет…
Прежде чем он успел закончить вопрос, явился и ответ: издалека покатился знакомый зловещий звук, тихий гром. Окружавшие нас дома задрожали. Мы оба знали, что это такое. Танки.
Инстинктивно навалились на деревянную дверь в надежде, что шум заглушит наши усилия. В случае необходимости мы готовы были вскарабкаться на крышу. Дверь громко затрещала, а грохот приближавшихся танков усилился: должно быть, повернули за угол на улицу. Дверь упала внутрь помещения, на нас пахнуло спертым воздухом. Напуганные и потные, мы повалились в темноту вместе с дверью.
В доме было бы совсем темно, если бы не слабый свет луны, заглядывающей в дыру в крыше.
— Лю? — Мой голос звучал приглушенно и слабо. — Старина, вы здесь?
— Да, да, я здесь.
Вместе мы подняли остатки двери, закрыли проем, как смогли, затем ощупью, по стенке, пошли по комнате, держа курс на отверстие в потолке. Удивительно, что люди приносят в город сельские привычки. В доме вместе с хозяевами жили домашние животные. Возможно, для того чтобы ночью было теплее. Мы с Лю наступили на теплую подстилку и навоз. Рев танков становился все громче, маленький дом содрогался — вот-вот развалится.
— Сюда, — прошептал Лю.
Он остановился, и я увидел, что он держится за перила лестницы, уходящей в дыру. Я подошел и посмотрел наверх. Ночное небо над нами было светлым, звезды — холодными и яркими.
— Пойдем.
Он вскарабкался по лестнице с ловкостью, которой я не ожидал от пожилого человека. Остановился наверху, протянул мне руку. Я ухватился за нее и поспешно поднялся. Лю втащил меня через отверстие. Там я выпрямился и оглянулся. Мы стояли на открытом воздухе: здание было развалюхой. Крыша давно прохудилась, остались лишь гнилая солома и известковый раствор.
Я сделал знак Лю, и мы поползли к краю, осторожно глянули через разбитую стену. Оказывается, успели вовремя. Внизу по улице медленно шла танковая колонна. Грохот стоял оглушительный. Он распространялся по улице и поднимался, словно тепловая волна, казалось, что он сдвинет луну. На башнях танков раскачивались лампы. Они отбрасывали странные тени на стены домов. По обе стороны от колонны шагали солдаты с мечами и карабинами. Лица их были бесстрастны. Должно быть, они шли по разным кварталам, потому что за танками двигались другие машины: разведывательные автомобили, водоочистительный автофургон; грузовик тащил два понтонных моста.
Я заметил собаку, возможно, ту, за которой мы охотились. Она появилась внезапно и, преисполнившись надежды, увязалась за солдатами. Очень скоро мы услышали визг: один из солдат пнул ее под ребра с такой силой, что она упала перед идущими танками, где пропала из виду. Двое солдат в танке заметили это, с любопытством перегнулись и засмеялись, глядя, как несчастное искалеченное животное, вытянув заднюю ногу, единственную часть тела, которая не была раздавлена, свалилось на обочину, продолжая дергаться. Я не любитель собак, и все же довольный смех солдат пронзил мое сердце.
— Взгляните, — пробормотал я. — Вы только взгляните на это, старина Лю. — Теперь я понял, как был глуп: думал, что японцы хоть немного похожи на нас. Считал, что с ними мы можем считать себя в безопасности. Нет, эти люди были совсем другими. Я лег за маленький парапет и схватился руками за голову. — Какую ужасную ошибку мы совершили. Какую ужасную ошибку.
Лю сел рядом, ласково положил мне на спину свою большую руку. Я был рад, что он со мной не заговорил, потому что если бы ответил ему, то, возможно, сказал бы такие слова: «Может быть, не сейчас, может быть, не сегодня, но скоро придет конец. Поверьте мне, старина Лю, наши жены были правы. Скоро мы все умрем».
30
В такси по дороге домой мы с Джейсоном молчали. Ирина и Светлана хихикали, курили, то и дело переходили на русский язык, но я не слышала ни слова. Я ощущала каждый миллиметр своей кожи, она зудела, как у животного, которого гладят против шерсти. Я ерзала на сидении, пока Ирина не возмутилась и не толкнула меня.
— Перестань, прекрати крутиться, как уж на сковородке. Ты что, взбесилась?
С другой стороны от нее, рядом с окном, я видела профиль Джейсона. Он с довольным видом покачал головой, приставил палец к кончику носа и кивнул, словно кто-то невидимый прошептал ему на ухо вопрос.
По приезде двойняшки сразу отправились спать, а я сняла жакет, повесила его на крючок рядом с сумкой Джейсона на лестничной площадке и без слов пошла по коридору в свою комнату. Он последовал за мной. Когда вошел в комнату, увидел, что я нервничаю.
— Я знаю, ты боишься.
— Нет. — Я потерла ладонями предплечья. — Нет, не боюсь.
Он, должно быть, не понимал, отчего я так беспокоюсь. Может, предполагал, что я боюсь изнасилования. Я так сильно дрожала, что каждый раз глубоко вздыхала, когда он меня касался. Старалась взять себя в руки и представить под своими ребрами что-нибудь спокойное, темное и тяжелое, поэтому и не упала духом. Джейсон, кажется, ничего не замечал — он припер меня к туалетному столику и встал между моими раздвинутыми ногами, вздернув платье выше талии. Взглянул на мои покрасневшие бедра, словно загипнотизированный местом, в котором мы должны были соединиться. При соприкосновении наших бедер я чувствовала, как в больших сосудах паха бьется его сердце. Он взялся за мои панталоны.
— Сними их.
— Нет. — Я отчаянно за них схватилась. — Пожалуйста.
— Ага, — сказал он, тихо и с любопытством заглянул мне в лицо. — Вот оно что! Я нашел. — Он снова сунул пальцы в пояс панталон. — Уже не это ли ты скрываешь?
— Нет! — я подалась назад, флаконы со столика полетели на пол и разбились. — Пожалуйста, не надо. Пожалуйста!
— О господи! — воскликнул он и выдохнул, словно я его ударила. — Спокойно, спокойно.
Удивившись, сделал несколько шагов в сторону, положил руки на туалетный столик, чтобы тот не свалился.
— Спокойно, чудачка.
Я сдвинула ноги, закрыла глаза руками.
— Извини, — пробормотала я. — Извини. Только, пожалуйста, не снимай их.
Он не ответил, повисло продолжительное недоуменное молчание. Я слышала, как стучит мое сердце. Как бы мне хотелось сказать ему! Как бы мне хотелось, чтобы все было по-другому. Наконец он приблизился, прижал губы к моей шее и легонько на нее подышал. Я замерла, опасаясь того, что он скажет.
— Знаешь что, чудачка? Ты не можешь даже представить, как мы похожи — ты и я. Я точно знаю, о чем ты сейчас думаешь.
— Пожалуйста, не снимай их.
— И не собираюсь. Пока. Но позволь мне сказать, что произойдет. Однажды, скоро, ты скажешь мне, в чем дело. И знаешь что?
Я опустила руки и взглянула на него. — Что?
— Ничего страшного не произойдет. Потому что… — Он посмотрел на фреску с изображением Токио, на приколотые к стене изображения Нанкина. Его глаза блестели в приглушенном свете. — Потому что мы с тобой одинаковые. Ты это знала?
Я покачала головой, вытерла лицо руками и убрала с глаз волосы.
— Извини, — сказала я сдавленным голосом. — Мне очень жаль.
— Не расстраивайся. — Он поцеловал меня в шею, провел по ней языком, подождал, пока я успокоюсь. — Не надо расстраиваться. Единственная проблема — это…
— Мммм?
— Если не снимешь трусики, как же я тебя трахну?
Я глубоко вдохнула. Слегка его оттолкнула, подняла юбку, подсунула указательный палец под планку панталон и сдвинула ее в сторону. Ему хватило мгновения, чтобы понять секрет трусиков.
А потом было прекрасно — казалось, все во мне распрямилось, освободилось, закрутилось среди звезд и планет. После я едва могла говорить. Джейсон натянул джинсы, взял у меня сигарету, сунул в рот и зажег, сложил на груди руки и искоса, сквозь дым, посмотрел на цветы на моих панталонах, словно подозревал, что я над ним подшутила.
— Что? — нервно спросила я, оправляя трусики на животе, опасаясь, что он что-то заметил. — Что?
Он вынул сигарету и рассмеялся.
— Ничего.
Сбросил пепел широким жестом, словно фокусник. Затем вышел вон, не сказав ни слова. Я услыхала его шаги в конце коридора. Слышно было, как он достал ключи, надел туфли и пошел вниз по лестнице. В доме стало тихо. А я сидела одна на туалетном столике, обнаженная, если не считать волшебных трусиков.
Я соскочила со стола и подошла к окну. В переулке никого не было, и Джейсона не видно. Он ушел. Я повернула лицо к неоновому Микки Рурку, посмотрела ему в глаза. Он улыбался как ни в чем не бывало. Из бухты Токио дул легкий бриз, мне показалось, я учуяла запах жареных креветок на южных островах. Единственный звук — шелест бамбука и отдаленный шум транспорта.
Что все это значит? Он ушел от меня, как те подростки из микроавтобуса. Я что-то сделала не так? Я села на пол и стала водить руками по животу. Сердце тяжко стучало. Я не должна была так далеко заходить, мне следовало оставить все, как было. Я смотрела на презерватив, который он оставил в мусорном ведре. Сейчас я испытывала пустоту, как и в тот раз, когда смотрела на удалявшиеся фары микроавтобуса. Неужели ты так и не выучила свой урок?
Я натянула платье, подошла к ведру, подобрала презерватив и пошла с ним по темному коридору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49