Потом он осмелел и треснул тебя по затылку, а барышня одним ударом лишила тебя сознания.
— Бедный сеньор! — посочувствовал Моралес и повертел пальцем у своего виска. Гриер кивнул:
— Я начинаю думать то же самое. Он либо спятил, либо пьян. А может, он спьяну и спятил?
Харт обеими руками схватился за медные трубы и потянул что было мочи на себя. Они остались совершенно неподвижными.
— Все подстроено! — возмутилась Герта.
В чужих туфлях на резиновой подошве она казалась еще меньше, чем была на самом деле. Когда она стояла перед Моралесом и смотрела в его лицо, ее макушка едва доставала ему до груди.
— Вы намерены стоять тут и отрицать, что приказали тому громиле, что схватил меня на пирсе и приволок сюда, собирать команду и через час готовиться к выходу в море, потому что вам нужно было отделаться от Дока и от меня? И неужели вы не говорили, что вечерние газеты уже обвинили его в убийстве и что, когда обнаружится наша пропажа, полиция подумает, что он сбежал со мной?
Моралес развел руками:
— Сеньорита! Пожалуйста! Я вообще не читал вечерних газет. А что касается приказа матросу приготовиться к выходу в море, как вы думаете, сколько времени потребуется, чтобы привести яхту, простоявшую на приколе такое долгое время, в рабочее состояние? Это дело не часов, а скорее даже дней.
Гриер и Хэнсон кивнули.
Но Герта стояла на своем:
— И вы не говорили, что после того, как выйдете в море, вы утешите меня другим способом? — Горячие слезы брызнули у нее из глаз и потекли по щекам. — Разве вы не намекали, что совсем не важно, что со мной произойдет, потому что близится конец света?
Гриер снова водрузил фуражку себе на голову и посмотрел на своего напарника:
— Мне все ясно. А тебе, Свен?
Хэнсон кивнул, а потом кивком указал на дверь каюты:
— Пошли, Харт. И вы, мисс.
Герта запротестовала:
— Но все было как только что рассказал вам Док! А Моралес говорил и делал все то, что я рассказала!
— Да, конечно, — согласился с ней Гриер. — Все как вы сказали, мисс. — Он посмотрел на Моралеса. — Хотите на них заявить, капитан?
Моралес минуту раздумывал, как бы взвешивая это предложение.
— Нет. Думаю, что нет. Если я заявлю, это может как-то отразиться на моем хозяине, а у мистера Диринга и так хватает неприятностей. Нет, не хочу. — Он пожал плечами. — Похоже, у сеньора и сеньориты галлюцинации. Разве их можно в этом обвинять?
Харт прикурил сигарету и дал затянуться Герте.
— Спасибо, — спокойно сказал он. — Вы мне очень помогли, ребята. Я пока не понял, но, судя по этому разговору, все было очень хорошо подготовлено. Вас с толку не собьешь. Но, — добавил он, — ставлю пятьдесят против пяти на то, что у этих труб на обоих концах имеются кольца, похожие на те, что есть в сифоне кухонной раковины. Иначе как бы вы установили их в этой дыре за такое короткое время?
Хэнсон подтолкнул его к двери:
— Я сказал, пошли!
Либо погода испортилась, либо Харт был зол, как никогда в жизни. Утренний туман обдал холодом его горящее лицо.
Ни один из офицеров не вымолвил ни слова до тех пор, пока они снова не оказались перед гриль-баром. Тогда Хэнсон поинтересовался:
— Где ваша машина?
Харт кивнул на противоположную сторону улицы, где все еще мигало красными неоновыми огнями название мотеля.
— Через дорогу перед мотелем.
— Вы там остановились?
— Да.
— Под каким именем?
— Как мистер и миссис Харт, — сознался Харт. — Но мы не женаты. Просто нам нужно было какое-то место, чтобы пересидеть до наступления темноты, чтобы потом попасть на борт яхты.
— Ну еще бы! — буркнул Гриер. — Вам просто нужно было место, чтобы спрятаться. В каком вы номере?
— В десятом.
— Вы заплатили вперед?
— Да.
— Это хорошо. Потому что вы сейчас же отсюда уедете. У вас остались вещи в номере?
— Нет, — сказал Харт.
Он попытался подать знак Герте, но она заговорила прежде, чем он успел ее остановить.
— У меня остались, — сказала она. — В ванной комнате.
— Тогда давайте их заберем, что бы это ни было, — предложил Гриер.
Он открыл дверь номера и жестом пригласил их войти. Хэнсон прошел в ванную. Потом вышел и посмотрел на Герту:
— Сколько вам лет, мисс?
— Восемнадцать.
Офицер перевел строгий взгляд с девушки на Харта:
— Это спасло вас от обвинения в развращении малолетних. Мы могли бы за это засадить вас.
— Нет, — сказала Герта.
— Это почему же?
— Потому что Док никогда… — Тут до нее дошло, что она чуть было не проговорилась. Девушка покраснела. — В любом случае, мы не были вместе. Он спал в кресле.
— Кто бы сомневался! — сказал Хэнсон. — Но пока он снова не заснул, вы бы лучше сходили в ванную и надели то, что висит на стойке душа.
Оставшись наедине с полицейскими, Харт спросил:
— Стоит ли мне присягнуть вам в том, что вы совершаете большую ошибку, и не только относительно наших с мисс Нильсен отношений, но и относительно Моралеса?
— Не стоит, — ответил Гриер. Харт смирился с неизбежным.
— И что теперь?
— Я пытаюсь принять решение.
— Думаю, все же стоит их засадить, — предложил Хэнсон.
— И с каким обвинением? — осведомился у него напарник. — Девушка совершеннолетняя. Они оба не пьяны. Все, в чем их можно обвинить, лишь относительное нарушение порядка и вторжение в частные владения. Но даже в этом мы не можем их обвинить, поскольку Моралес отказывается от заявления.
— Какая разница!
Гриер пожал плечами:
— Может, ты и прав. Пойду схожу к машине и спрошу по радио у лейтенанта, как поступать в таких случаях.
Он повернулся к двери и вышел.
Вкус сигареты был горьким. Харт затушил ее о пепельницу. Чем глубже он копает это дело, тем больше камней преткновения попадается на его пути. Но одно он узнал. Не важно, что за всем этим стоит и на что нацелено: как Диринг, так и Моралес по уши в этом дерьме увязли. Он пустился в расспросы о яхте, будучи у Диринга, а тот немедленно сообщил Моралесу по телефону, чтобы капитан поджидал Харта. До сих пор у Харта лицо горело только при одном воспоминании о том, что произошло на борту. Его обвели вокруг пальца и заманили, словно дремучего деревенского жителя, купившего у мошенников слиток чистого золота.
С другой стороны, если Бонни жива, почему Моралес дал ему увидеть лаз, который наверняка был на месте и в ночь предполагаемого убийства?
А теперь еще и это: его и Герту могут обвинить в разврате и арестовать. Но независимо от того, арестуют их или нет, эта история наверняка попадет в прессу. Гриер и Хэнсон дадут интервью, а корреспонденты местных газет раздуют эту историю до небес. Харт уже видел перед глазами кричащие заголовки:
«ПРЕУСПЕВАЮЩИЙ ВЛАДЕЛЕЦ АПТЕКИ БЫЛ ЗАСТИГНУТ В ЛЮБОВНОМ ГНЕЗДЫШКЕ НА ПОБЕРЕЖЬЕ СО СВОЕЙ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНЕЙ СОТРУДНИЦЕЙ!»
Он вытер лицо носовым платком. После того, что случилось с Пегги Коттон, даже небольшой скандал приведет его к погибели. Если Большое жюри выдвинет обвинение и ему придется отвечать за смерть Пегги, любой чувствительный присяжный, по крайней мере любой член суда, столь же управляемый, как он сам и его коллеги-присяжные, сделает одно из двух: либо сочтет его виновным при первом же голосовании, либо сочтет невиновным по причине умопомешательства и порекомендует засадить в психушку до конца жизни.
Харт поднял глаза, когда Герта выходила из ванной. Она умылась и причесалась. Без косметики она выглядела еще моложе, но одновременно и взрослее. Мысли Харта перепутались. Тридцать два — это не так уж и много. Тысячи тридцатидвухлетних мужчин женятся на восемнадцатилетних женщинах. Женитьба на Герте разрешит по крайней мере одну из его проблем. Об этом стоит подумать.
Снаружи подъехала машина, и Хэнсон выглянул в открытую дверь.
— О'кей. Вот и Джерри. Пошли.
Гриер остановил полицейскую машину рядом с седаном Келли. Он выставил локоть в окошко и крикнул:
— Поедешь с ними, Свен!
— Мы их забираем?
— Нет.
— А как же?
— Лейтенант приказал вывезти их за черту города, велеть им ехать на север и отпустить. Говорит, зачем нам беспокоиться? Полиция Лос-Анджелеса в любом случае позаботится о Харте.
Хэнсон был явно разочарован.
— Что ж, приказы отдает он.
Харт помог Герте усесться в машину, потом обошел ее и сел за руль. Ему пришлось из-за тумана ехать медленно. Когда он достиг северных окраин города, Хэнсон приказал ему остановиться и выйти из автомобиля.
— Поезжай прямо! — коротко приказал молодой офицер. — И не вздумай вернуться! Попробуй только, и я уж лично, несмотря на все приказы лейтенанта, найду способ упечь тебя в каталажку!
Еще долго после того, как полицейские уехали, Харт сидел, уставившись в клубящийся туман, отделявший его и Герту в стерильно-белом мирке от остального мира. Он чувствовал себя дешевкой, и ему было стыдно. Ведя не слишком изобилующую приключениями жизнь, теперь он заработал себе массу неприятностей. В первый раз он был выдворен из города без права туда вернуться.
За Герту он переживал еще больше, чем за себя. Она может сколько угодно говорить, что ей наплевать на то, что думают о ней остальные, но это не так. И если все это попадет в лос-анджелесские газеты, будет раздуто и преувеличено местными скандальными печатными листками, ее доброй репутации не хватит для того, чтобы дать отпор даже одноногому длиннохвостому попугаю.
Он прикурил две сигареты.
— Послушай, Герта.
Она взяла у него сигарету.
— Да?
— Ты выйдешь за меня замуж?
— О… да!
Харт сделал размашистый поворот, припарковался на противоположной обочине дороги и выключил фары.
— Хорошо. Дадим Хэнсону и Гриеру пару минут, чтобы они убрались с дороги. А потом поедем на юг, в Энсенаду.
— Ты думаешь, миссис Диринг все еще там?
— Да нет. Но теперь-то мы знаем, что она вполне может быть жива. Я хочу знать, действительно ли это так, прежде, чем мы вернемся назад в Лос-Анджелес, прежде, чем меня арестуют за то, чего я не делал. И если Бонни действительно была в Энсенаде, когда, по словам Пегги, та ее видела, кто-нибудь еще наверняка должен был ее запомнить. — И добавил, словно вспомнив: — А по пути остановимся в Тихуане и поженимся. — Харт почувствовал, что Герта плачет, и обнял ее за талию. — Золотко, в чем дело?
— А ты не понимаешь?
— Нет.
Герта вытерла щеки тыльной стороной руки.
— Тогда не важно. Но я рада, что ты, наконец, назвал меня золотком. Я понимаю. Я глупая. Просто подобные вещи всегда происходят не так, как о них мечтают девушки. — Она прекратила плакать и сказала деловито: — После того, как я бросилась тебе на шею, и принимая во внимание то положение, в котором мы сейчас находимся, вряд ли стоит ожидать от тебя роз или серенад под гитару у меня под балконом. — Она обняла Харта за шею и чмокнула его в щеку. — Ты — отличный парень, Док. Даже несмотря на то, что тебе не помешало бы побриться. Я буду тебе хорошей женой. Вот увидишь!
Харт поцеловал ее.
— Ты вся дрожишь.
Не отпуская Харта, Герта повернула голову и попыталась что-то разглядеть сквозь матовый занавес за открытым окошком автомобиля.
— Мне страшно.
Ее твердые маленькие груди приятно касались груди Харта, когда приподнимались и опускались в такт ее дыханию.
Харт снова ее поцеловал. Он был рад, что принял такое решение. Приятно было чувствовать ее тело рядом. Как бы ему хотелось забыть обо всей этой неразберихе, связанной с Коттонами, Моралесом и Дирингом!
Но еще нельзя. Хотя они с Гертой ни в чем не виноваты, они оказались в самом эпицентре событий, событий важных и, возможно, даже трагичных. И время влекло их к ним.
3 сентября 1958 г. 20 час. 30 мин.
Между Тихуаной и Энсенадой есть только три достаточно больших города, нанесенных на карту: Агуа-Кальенте, Розарито и Эль-Дескансо. После того как они проехали через Розарито, за ними появилась мчащаяся на большой скорости машина. Когда Харт сбавил скорость, автомобиль, едущий за ним, тоже затормозил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Бедный сеньор! — посочувствовал Моралес и повертел пальцем у своего виска. Гриер кивнул:
— Я начинаю думать то же самое. Он либо спятил, либо пьян. А может, он спьяну и спятил?
Харт обеими руками схватился за медные трубы и потянул что было мочи на себя. Они остались совершенно неподвижными.
— Все подстроено! — возмутилась Герта.
В чужих туфлях на резиновой подошве она казалась еще меньше, чем была на самом деле. Когда она стояла перед Моралесом и смотрела в его лицо, ее макушка едва доставала ему до груди.
— Вы намерены стоять тут и отрицать, что приказали тому громиле, что схватил меня на пирсе и приволок сюда, собирать команду и через час готовиться к выходу в море, потому что вам нужно было отделаться от Дока и от меня? И неужели вы не говорили, что вечерние газеты уже обвинили его в убийстве и что, когда обнаружится наша пропажа, полиция подумает, что он сбежал со мной?
Моралес развел руками:
— Сеньорита! Пожалуйста! Я вообще не читал вечерних газет. А что касается приказа матросу приготовиться к выходу в море, как вы думаете, сколько времени потребуется, чтобы привести яхту, простоявшую на приколе такое долгое время, в рабочее состояние? Это дело не часов, а скорее даже дней.
Гриер и Хэнсон кивнули.
Но Герта стояла на своем:
— И вы не говорили, что после того, как выйдете в море, вы утешите меня другим способом? — Горячие слезы брызнули у нее из глаз и потекли по щекам. — Разве вы не намекали, что совсем не важно, что со мной произойдет, потому что близится конец света?
Гриер снова водрузил фуражку себе на голову и посмотрел на своего напарника:
— Мне все ясно. А тебе, Свен?
Хэнсон кивнул, а потом кивком указал на дверь каюты:
— Пошли, Харт. И вы, мисс.
Герта запротестовала:
— Но все было как только что рассказал вам Док! А Моралес говорил и делал все то, что я рассказала!
— Да, конечно, — согласился с ней Гриер. — Все как вы сказали, мисс. — Он посмотрел на Моралеса. — Хотите на них заявить, капитан?
Моралес минуту раздумывал, как бы взвешивая это предложение.
— Нет. Думаю, что нет. Если я заявлю, это может как-то отразиться на моем хозяине, а у мистера Диринга и так хватает неприятностей. Нет, не хочу. — Он пожал плечами. — Похоже, у сеньора и сеньориты галлюцинации. Разве их можно в этом обвинять?
Харт прикурил сигарету и дал затянуться Герте.
— Спасибо, — спокойно сказал он. — Вы мне очень помогли, ребята. Я пока не понял, но, судя по этому разговору, все было очень хорошо подготовлено. Вас с толку не собьешь. Но, — добавил он, — ставлю пятьдесят против пяти на то, что у этих труб на обоих концах имеются кольца, похожие на те, что есть в сифоне кухонной раковины. Иначе как бы вы установили их в этой дыре за такое короткое время?
Хэнсон подтолкнул его к двери:
— Я сказал, пошли!
Либо погода испортилась, либо Харт был зол, как никогда в жизни. Утренний туман обдал холодом его горящее лицо.
Ни один из офицеров не вымолвил ни слова до тех пор, пока они снова не оказались перед гриль-баром. Тогда Хэнсон поинтересовался:
— Где ваша машина?
Харт кивнул на противоположную сторону улицы, где все еще мигало красными неоновыми огнями название мотеля.
— Через дорогу перед мотелем.
— Вы там остановились?
— Да.
— Под каким именем?
— Как мистер и миссис Харт, — сознался Харт. — Но мы не женаты. Просто нам нужно было какое-то место, чтобы пересидеть до наступления темноты, чтобы потом попасть на борт яхты.
— Ну еще бы! — буркнул Гриер. — Вам просто нужно было место, чтобы спрятаться. В каком вы номере?
— В десятом.
— Вы заплатили вперед?
— Да.
— Это хорошо. Потому что вы сейчас же отсюда уедете. У вас остались вещи в номере?
— Нет, — сказал Харт.
Он попытался подать знак Герте, но она заговорила прежде, чем он успел ее остановить.
— У меня остались, — сказала она. — В ванной комнате.
— Тогда давайте их заберем, что бы это ни было, — предложил Гриер.
Он открыл дверь номера и жестом пригласил их войти. Хэнсон прошел в ванную. Потом вышел и посмотрел на Герту:
— Сколько вам лет, мисс?
— Восемнадцать.
Офицер перевел строгий взгляд с девушки на Харта:
— Это спасло вас от обвинения в развращении малолетних. Мы могли бы за это засадить вас.
— Нет, — сказала Герта.
— Это почему же?
— Потому что Док никогда… — Тут до нее дошло, что она чуть было не проговорилась. Девушка покраснела. — В любом случае, мы не были вместе. Он спал в кресле.
— Кто бы сомневался! — сказал Хэнсон. — Но пока он снова не заснул, вы бы лучше сходили в ванную и надели то, что висит на стойке душа.
Оставшись наедине с полицейскими, Харт спросил:
— Стоит ли мне присягнуть вам в том, что вы совершаете большую ошибку, и не только относительно наших с мисс Нильсен отношений, но и относительно Моралеса?
— Не стоит, — ответил Гриер. Харт смирился с неизбежным.
— И что теперь?
— Я пытаюсь принять решение.
— Думаю, все же стоит их засадить, — предложил Хэнсон.
— И с каким обвинением? — осведомился у него напарник. — Девушка совершеннолетняя. Они оба не пьяны. Все, в чем их можно обвинить, лишь относительное нарушение порядка и вторжение в частные владения. Но даже в этом мы не можем их обвинить, поскольку Моралес отказывается от заявления.
— Какая разница!
Гриер пожал плечами:
— Может, ты и прав. Пойду схожу к машине и спрошу по радио у лейтенанта, как поступать в таких случаях.
Он повернулся к двери и вышел.
Вкус сигареты был горьким. Харт затушил ее о пепельницу. Чем глубже он копает это дело, тем больше камней преткновения попадается на его пути. Но одно он узнал. Не важно, что за всем этим стоит и на что нацелено: как Диринг, так и Моралес по уши в этом дерьме увязли. Он пустился в расспросы о яхте, будучи у Диринга, а тот немедленно сообщил Моралесу по телефону, чтобы капитан поджидал Харта. До сих пор у Харта лицо горело только при одном воспоминании о том, что произошло на борту. Его обвели вокруг пальца и заманили, словно дремучего деревенского жителя, купившего у мошенников слиток чистого золота.
С другой стороны, если Бонни жива, почему Моралес дал ему увидеть лаз, который наверняка был на месте и в ночь предполагаемого убийства?
А теперь еще и это: его и Герту могут обвинить в разврате и арестовать. Но независимо от того, арестуют их или нет, эта история наверняка попадет в прессу. Гриер и Хэнсон дадут интервью, а корреспонденты местных газет раздуют эту историю до небес. Харт уже видел перед глазами кричащие заголовки:
«ПРЕУСПЕВАЮЩИЙ ВЛАДЕЛЕЦ АПТЕКИ БЫЛ ЗАСТИГНУТ В ЛЮБОВНОМ ГНЕЗДЫШКЕ НА ПОБЕРЕЖЬЕ СО СВОЕЙ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНЕЙ СОТРУДНИЦЕЙ!»
Он вытер лицо носовым платком. После того, что случилось с Пегги Коттон, даже небольшой скандал приведет его к погибели. Если Большое жюри выдвинет обвинение и ему придется отвечать за смерть Пегги, любой чувствительный присяжный, по крайней мере любой член суда, столь же управляемый, как он сам и его коллеги-присяжные, сделает одно из двух: либо сочтет его виновным при первом же голосовании, либо сочтет невиновным по причине умопомешательства и порекомендует засадить в психушку до конца жизни.
Харт поднял глаза, когда Герта выходила из ванной. Она умылась и причесалась. Без косметики она выглядела еще моложе, но одновременно и взрослее. Мысли Харта перепутались. Тридцать два — это не так уж и много. Тысячи тридцатидвухлетних мужчин женятся на восемнадцатилетних женщинах. Женитьба на Герте разрешит по крайней мере одну из его проблем. Об этом стоит подумать.
Снаружи подъехала машина, и Хэнсон выглянул в открытую дверь.
— О'кей. Вот и Джерри. Пошли.
Гриер остановил полицейскую машину рядом с седаном Келли. Он выставил локоть в окошко и крикнул:
— Поедешь с ними, Свен!
— Мы их забираем?
— Нет.
— А как же?
— Лейтенант приказал вывезти их за черту города, велеть им ехать на север и отпустить. Говорит, зачем нам беспокоиться? Полиция Лос-Анджелеса в любом случае позаботится о Харте.
Хэнсон был явно разочарован.
— Что ж, приказы отдает он.
Харт помог Герте усесться в машину, потом обошел ее и сел за руль. Ему пришлось из-за тумана ехать медленно. Когда он достиг северных окраин города, Хэнсон приказал ему остановиться и выйти из автомобиля.
— Поезжай прямо! — коротко приказал молодой офицер. — И не вздумай вернуться! Попробуй только, и я уж лично, несмотря на все приказы лейтенанта, найду способ упечь тебя в каталажку!
Еще долго после того, как полицейские уехали, Харт сидел, уставившись в клубящийся туман, отделявший его и Герту в стерильно-белом мирке от остального мира. Он чувствовал себя дешевкой, и ему было стыдно. Ведя не слишком изобилующую приключениями жизнь, теперь он заработал себе массу неприятностей. В первый раз он был выдворен из города без права туда вернуться.
За Герту он переживал еще больше, чем за себя. Она может сколько угодно говорить, что ей наплевать на то, что думают о ней остальные, но это не так. И если все это попадет в лос-анджелесские газеты, будет раздуто и преувеличено местными скандальными печатными листками, ее доброй репутации не хватит для того, чтобы дать отпор даже одноногому длиннохвостому попугаю.
Он прикурил две сигареты.
— Послушай, Герта.
Она взяла у него сигарету.
— Да?
— Ты выйдешь за меня замуж?
— О… да!
Харт сделал размашистый поворот, припарковался на противоположной обочине дороги и выключил фары.
— Хорошо. Дадим Хэнсону и Гриеру пару минут, чтобы они убрались с дороги. А потом поедем на юг, в Энсенаду.
— Ты думаешь, миссис Диринг все еще там?
— Да нет. Но теперь-то мы знаем, что она вполне может быть жива. Я хочу знать, действительно ли это так, прежде, чем мы вернемся назад в Лос-Анджелес, прежде, чем меня арестуют за то, чего я не делал. И если Бонни действительно была в Энсенаде, когда, по словам Пегги, та ее видела, кто-нибудь еще наверняка должен был ее запомнить. — И добавил, словно вспомнив: — А по пути остановимся в Тихуане и поженимся. — Харт почувствовал, что Герта плачет, и обнял ее за талию. — Золотко, в чем дело?
— А ты не понимаешь?
— Нет.
Герта вытерла щеки тыльной стороной руки.
— Тогда не важно. Но я рада, что ты, наконец, назвал меня золотком. Я понимаю. Я глупая. Просто подобные вещи всегда происходят не так, как о них мечтают девушки. — Она прекратила плакать и сказала деловито: — После того, как я бросилась тебе на шею, и принимая во внимание то положение, в котором мы сейчас находимся, вряд ли стоит ожидать от тебя роз или серенад под гитару у меня под балконом. — Она обняла Харта за шею и чмокнула его в щеку. — Ты — отличный парень, Док. Даже несмотря на то, что тебе не помешало бы побриться. Я буду тебе хорошей женой. Вот увидишь!
Харт поцеловал ее.
— Ты вся дрожишь.
Не отпуская Харта, Герта повернула голову и попыталась что-то разглядеть сквозь матовый занавес за открытым окошком автомобиля.
— Мне страшно.
Ее твердые маленькие груди приятно касались груди Харта, когда приподнимались и опускались в такт ее дыханию.
Харт снова ее поцеловал. Он был рад, что принял такое решение. Приятно было чувствовать ее тело рядом. Как бы ему хотелось забыть обо всей этой неразберихе, связанной с Коттонами, Моралесом и Дирингом!
Но еще нельзя. Хотя они с Гертой ни в чем не виноваты, они оказались в самом эпицентре событий, событий важных и, возможно, даже трагичных. И время влекло их к ним.
3 сентября 1958 г. 20 час. 30 мин.
Между Тихуаной и Энсенадой есть только три достаточно больших города, нанесенных на карту: Агуа-Кальенте, Розарито и Эль-Дескансо. После того как они проехали через Розарито, за ними появилась мчащаяся на большой скорости машина. Когда Харт сбавил скорость, автомобиль, едущий за ним, тоже затормозил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24