— На этот раз углубленное расследование представляется мне необходимым. Ваш черед действовать, Коплан!
Тот, оторвавшись от своих размышлений, ответил:
— Ладно, я займусь этим.
Он встал, взял со стола чек, приготовленный для него Стариком, пожал своему шефу руку и моментально исчез под ошеломленным взглядом служащего.
Через две секунды, приоткрыв дверь, он торопливо бросил:
— Я позвоню вам в конце дня, если отыщу ее след.
Он на несколько минут зашел в финансовый отдел, потом поспешил на улицу, сел в свою машину, припаркованную в трехстах метрах от здания, и помчался в Орли. Едва приехав в аэропорт, он сразу отправился в местное отделение службы безопасности, где представился дежурному комиссару, мужчине с гладко выбритым лицом и пронзительным взглядом, имевшему от рождения плохое настроение.
— Несколько минут назад вам передали описание одной молодой женщины, — сказал он. — Вы в курсе?
Комиссар Бекке кивнул и указал головой на радиоприемник, настроенный на волну общих полицейских вызовов.
— Да, отмечено.
— Хорошо. Но я боюсь, что эта особа опередила нас и уже улетела… Вы можете показать мне списки уехавших?
— Конечно, я…
Фантастический рев моторов взлетающего самолета помешал ему договорить, и он жестом пригласил гостя посмотреть картотеку.
Объем воздушного сообщения был так велик, что листки накапливались очень быстро. Коплан отобрал те, что относились к позавчерашним вылетам, нахмурил брови и стал пробегать списки сверху вниз.
Самый удобный способ быстро покинуть страну, где у тебя могут возникнуть неприятности, — самолет. У Клодет — вернее, Моник Лери — был паспорт на ее настоящее имя. Она, конечно, была уверена, что Коплан не ускользнул от ножа пуэрто-риканского убийцы. И вряд ли приняла меры предосторожности. Тем более, ей не было известно, что на нее заведена карточка в контрразведке. Все это говорило в пользу гипотезы Франсиса: по его мнению, Моник покинула Лурд два дня назад с намерением улететь на самолете из Бурже или Орли. Значит, самым быстрым способом найти ее след была проверка вылетевших из обоих аэропортов, чем он и занялся.
«Боинг 707» пролетел на малой скорости перед окнами кабинета, похожий на чайку, парящую над землей, и покатил по посадочной полосе.
Вдруг лицо Коплана изменилось: его палец остановился на фамилии, которую он искал. Моник вылетела вчера на самолете компании ТУЭ. Она настолько была уверена, что скроется без помех, что вместо того, чтобы назвать местом назначения аэропорт в США, где можно сделать пересадку, указала истинный пункт назначения: Мартиника.
Эта ошибка могла ей дорого стоить… Коплан переписал все полезные для него сведения, обернулся к наблюдавшему за ним с чисто профессиональным любопытством комиссару и сказал:
— Вопрос решен. Можете объявить вашим инспекторам, что птичка уже покинула страну.
Бекке беззаботно махнул рукой. Он привык к этому. Старая поговорка утверждает, что после получения приказа разумно подождать его отмены.
— Я, — заявил он, — признаю только официальные распоряжения. Я верю вам, но пока «контора» не подтвердит ваше мнение, мои люди будут искать эту девицу.
Морщины на лице Коплана разгладились. Его темперамент постоянно заставлял забывать, что существуют святые правила, которые не может нарушать государственный служащий.
— Успокойтесь, — сказал он, — подтверждение скоро поступит. Я возвращаюсь туда…
Он хотел проститься, когда собеседник удержал его.
— Скажите, — спросил Бекке доверительным тоном, — вы не тот Коплан, который уладил мадридское дело?
— Да, — ответил немного удивленный Франсис. — Кто вам рассказал об этой истории?
Комиссар скромно улыбнулся:
— Один друг, который был там… Пайон.
— А! — вспомнил Коплан. — Да, он очень помог мне… Простите, я убегаю.
И, не дав Бекке времени произнести хотя бы слово, он ушел.
Франсису нужно было многое сделать. В частности, сообщить Старику о своем открытии и попросить его проинформировать Мартинику, что за означенной Моник Лери должно быть установлено наблюдение с того самого момента, как она выйдет из самолета.
Глава VII
Сан-Хуан, важный пункт воздушных линий на Антилах, это очень современный город в американском стиле, расположенный на краю острова Пуэрто-Рико. Построенный на конце мыса, он с трех сторон окружен морем. Климат там умеренно-тропический. Бывшая испанская колония, Пуэрто-Рико имеет автономное правительство свободной страны, но фактически принадлежит США.
Из двухсот двадцати пяти тысяч жителей, населяющих Сан-Хуан, только привилегированное меньшинство проживает в современных кварталах с бетонными многоэтажными домами и широкими проспектами. Изумрудные лужайки разделяют роскошные виллы, построенные вдоль бульваров. Город производит впечатление процветающего благодаря прекрасной планировке. Большая часть жителей Сан-Хуана теснится в старом испанском городе, узкие улочки которого окружают порт.
В одной из роскошных вилл, которые агентства по торговле недвижимостью сдают туристам, в тот день шла дискуссия, в которой участвовали трое мужчин. Комната, где они разговаривали, находилась в центре дома, поэтому в ней не было ни одного окна, и, хотя снаружи невыносимо ярко светило солнце, комнату освещала розовым светом электрическая лампа.
На стуле сидел человек со связанными за спиной руками. Растрепанные волосы, бледность и искаженный рот больше, чем веревки, показывали, что он не по своей воле участвует в этом собрании.
— Ну, Грегор, — спросил Мейер, вынимая сигарету изо рта, — вы будете говорить или нет?
Пленный бросил на Мейера и Кольбе взгляд, полный ненависти. Мейер, производивший впечатление сдержанного и осторожного бизнесмена, удобно расположился в кресле. Второй, Кольбе, с очками на носу, с грубо высеченным лицом, стоял перед Грегором. Не будучи высоким, он обладал, однако, мощной мускулатурой.
Грегор злился на себя: ему следовало бы бежать раньше, каким бы ни был риск, а теперь уже поздно.
— Мне нечего сказать, — проговорил он сухо. — Любой может не выполнить это задание.
Мейер мягко засмеялся. Он пососал свою сигару и обратился к Кольбе:
— Вы слышите? Он не смог выполнить…
Потом его наигранная веселость вдруг испарилась, на шее выступили жилы, и голосом, прерывающимся от ярости, он буркнул:
— Нет, Грегор, вы добились успеха! Почему вы не передали капсулу Кристо Валиенте в Лионе, как должны были сделать?
Грегор опустил голову. Солжет он или скажет правду, его судьба уже решена.
Впервые заговорил Кольбе:
— Я знаю, что вы взяли капсулу в Штутгарте, — процедил он. — Она все еще была у вас, когда вы пересекли французскую границу. Что вы сделали с ней потом?
Пленный сжал тонкие губы и промолчал. Перед его мысленным взором возникла стройная фигура женщины, назначившей ему свидание на перекрестке О-Вив.
Когда она вошла с ним в контакт, он ей поверил; он вспомнил, как она поющим голосом сообщила, что широкомасштабная операция французской полиции угрожает всем им и что его и ее вывезет из От-Пирене сам Мейер. Он поверил, как ребенок. Когда он сел в «крайслер», девица толкнула его в руки Кольбе, потом захлопнула дверцу, и машина рванулась вперед. Шлюха!
Мейер и Кольбе обменялись понимающим взглядом, видя упорное молчание пленника.
Первый сбросил пепел с сигары, скрестил ноги и снова заговорил спокойным, но холодным тоном:
— Мне жаль, Грегор. В нашем деле ошибки дорого стоят, а та, которую совершили вы, равносильна самоубийству. Я скажу вам, что вы сделали с той капсулой, которая была у вас. Вы ее случайно разбили!
Грегор поднял голову так быстро, что его волосы разлетелись. Черты лица напряглись еще больше.
— Да, я ее разбил, — признал он. В голосе его звучало отчаяние. — Но это же не преступление! Банальная случайность. Я всегда хорошо служил вам и был полезен в течение двух лет! Почему вы обращаетесь со мной, как с предателем?
Он судорожно пытался спасти свою жизнь, убедить Мейера. Целую неделю он жил в кошмаре, с неотступным страхом, что его заразят или убьют. Его нервы перенесли такое напряжение, что сейчас он готов был расплакаться. Если он произнесет еще два слова, то зарыдает.
— Не преступление? — издевательским тоном повторил Мейер. — Сразу видно, что вы не читаете газет… Вы знаете последствия вашей «банальной случайности»? Нет? Я вам скажу, потому что у вас не будет возможности воспользоваться этими сведениями: благодаря вам в районе Лиона образовался очаг брюшного тифа; шестьдесят умерших и двести человек госпитализированы, на что мне совершенно наплевать. Но куда хуже то, что вы подстегнули любопытство французской контрразведки! Власти задали себе вопрос, какова таинственная причина этой эпидемии, разразившейся так неожиданно. Они были недалеки от догадки, что эпидемия имеет неестественную причину. Заметая следы, мне пришлось убрать трех свидетелей вашего похищения. Вот результаты вашей прекрасной работы. И вы считаете, что я так глуп, чтобы оставить вас у меня на службе?
Говоря, Мейер постепенно терял самообладание. Он задним числом оценил опасность, которой Грегор подверг организацию. Его лицо загорелось гневом, но он справился с собой, глубоко вздохнул и сказал Кольбе:
— Сделать ему укол… Наркотик для начала.
Грегор, чьи мускулы ослабли под грузом уныния, вдруг напрягся как пружина. Веревки, связывающие его, врезались в тело. Верхняя губа задергалась от нервного тика, а на лбу появились капельки пота.
— Нет… нет, — забормотал он, похолодев с ног до головы. — Только не укол. Убейте меня иначе, но не так…
Кольбе не обращал на его вопли никакого внимания. Он достал из кармана футляр и вынул из него шприц. Мейер курил свою сигару, бесчувственный к крикам пленного. Выкрикивая непонятные слова на польском языке, Грегор извивался на стуле. Мейер уставился на тлеющий конец своей «гаваны» и добавил, как будто для себя:
— Когда он заснет, мы перевезем его на яхту. Надеюсь, к тому времени, Кольбе, вы найдете способ убить его медленно? Вы же специалист, верно? Если я отдам его Рикардо, он умрет, не заметив того. Для него это было бы слишком хорошо…
Лицо того, к кому он обращался, сморщилось в улыбке. Его узкие глаза прищурились за очками. Отламывая кончик ампулы, он ответил:
— Доверьтесь мне. Пузырьки моей коллекции содержат двадцать различных смертей. Вам останется только выбрать.
Учащенное дыхание Грегора перешло в хрип. Мысль Мейера привить ему микроб наполняла его ужасом. Симптомы самых опасных инфекционных болезней он знал наизусть: он занимался ими всю жизнь. Он видел в окуляр микроскопа бесконечно маленьких монстров, убивших массы людей, смертоносные бациллы, несшие человечеству смерть с давних времен. Он мог назвать по именам всех этих безжалостных врагов рода людского, а теперь их введут в него!
Рука Кольбе легла на его плечо, и Грегор издал крик, перешедший в звериный вопль, когда он почувствовал, как иголка вонзается в его тело и жидкость скапливается под кожей. Кольбе резким движением выдернул шприц. Он вытер иголку кусочком ваты, прежде чем положить ее обратно в спирт.
— Не бойтесь, — сказал Мейер пленному, — вы еще проснетесь. Самое страшное начнется потом…
Он не понял, успел ли Грегор услышать его последние слова, потому что голова поляка внезапно упала на грудь, его напряженные мускулы расслабились, и если бы он не был крепко привязан, то упал бы на пол, как тряпичная кукла.
Кольбе с удовлетворением смотрел на результат своих трудов. Он никак не мог понять, почему люди пользуются таким грубым, шумным и грязным оружием, как револьверы и ножи, ведь шприц намного практичнее. Он бесшумен, легко умещается в кармане и позволяет варьировать эффект. С ним Кольбе мог по своему желанию усыпить противника, парализовать его или уничтожить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18