Джентльмен по фамилии Ондердонк.
– На сколько пассажиров была заявка?
– На семнадцать человек.
– И участвовало в экскурсии тоже семнадцать?
– Наверное. Я не проверял. – Тиофел удивленно посмотрел на инспектора, подумал и взял трубку внутреннего телефона. – Барби, пришлите ко мне Шаллека и Брауна.
– Барби, – повторил Тэмм. – Это диспетчер?
– Да.
– Сидит на улице в будке?
– Да. А в чем дело?
– Ничего, ничего. Выясняйте.
Два дюжих парня в шоферской униформе вошли в комнату.
– Браун, – строго сказал Тиофел, обращаясь к первому. – Сколько было учителей из Индианы?
– Семнадцать, начальник.
– А ты, Шаллек, что скажешь?
– То же самое, начальник.
– Уверен?
– Совершенно. Спросите Барби. Тэмм счел нужным вмешаться.
– Отпустите этих парней, мистер Тиофел. И давайте сюда Барби. Я сам с ним поговорю.
Пэтэнс неодобрительно посмотрела на отца. Но инспектор сделал вид, что не замечает ее предостерегающего взгляда. Он ждал Барби.
И Барби вошел. Это был тот самый человек, который смутился, когда инспектор заглянул к нему в будку. И сейчас, столкнувшись с Тэммом лицом к лицу, он снова опустил глаза.
Тогда инспектор произнес тоном судьи:
– Выкладывайте, Барби.
– Я не понимаю вас, мистер…
– Не мистер, а инспектор, – зарычал Тэмм. – Выкладывайте, говорю. Нечего увиливать – мне все известно.
Барби испуганно облизал губы.
– Я не понимаю вас… Что вам известно?
– Взятки берете.
Диспетчер побледнел. Его руки дрожали.
– Как вы узнали об этом? – еле слышно спросил он.
Тиофел и Пэтэнс вопросительно посмотрели на инспектора. Даже Пэт была поражена таким неожиданным утверждением.
– Это моя профессия, Барби, – улыбнулся Тэмм. – Знаю вас. Могу отправить вас за решетку. Но мистер Тиофел просит не давать хода этому делу, если вы во всем откровенно признаетесь.
– Слышали, Барби? – сказал Тиофел. – Да не стойте как оглушенный бык. Рассказывайте!
– У меня семья, сэр… – пролепетал Барби. – Я знаю, что это запрещено правилами компании, но когда он предложил мне такую сумму…
– Субъект в синей шляпе? – перебил Тэмм.
– Да, сэр. Я уже собирался отказать ему, как он показал мне уголок десятидолларовой бумажки. Десять долларов только за то, чтобы прокатиться в автобусе Фишера! И я не устоял, сэр. А тут приходит второй и просит о том же: пусти его в автобус. И дает пять долларов. Ну раз я пустил одного, почему не пусть и другого…
– Фишер знал об этом? – резко спросил Тиофел. – Нет, мистер Тиофел. Даже не заметил.
– А как выглядел этот второй?
– Паршивый тип. Лицо как у крысы. Чернявый. Должно быть, итальянец, сэр. Одет с иголочки, как парни из Паласа. А на мизинце кольцо. Очень смешное кольцо, сэр.
– Что значит смешное?
– Там, где обычно бывает камушек, у него такая беленькая подковка. Наверное, платиновая. А по краю – бриллиантики.
– Никогда его не видели раньше?
– Никогда, сэр.
– А узнаете, если встретите?
– Наверняка, сэр.
– На станцию он вернулся вместе со всеми? – спросил инспектор.
Барби еще раз удивился необыкновенному всезнайству инспектора и почтительно прошептал:
– Совершенно верно, сэр. Тэмм поднялся очень довольный.
– Спасибо, мистер Тиофел, – сказал он. – У меня все. И не жмите на этого парня, он больше не будет. Правда, Барби?
Он дружески потрепал диспетчера по плечу и вышел из комнаты, весело подмигнув Пэт.
– Вот тебе и наука, детка, – сказал он ей, когда они спускались по лестнице. – Небось, голову ломаешь: почему я догадался. А все очень просто. Когда я заглянул к нему в окошечко, а он юркнул от меня, как заяц, я сразу подумал: у него совесть не чиста. Ну, а потом догадаться было совсем не трудно. Из семнадцати пассажиров девятнадцать не сделаешь. Кто-то должен был сжулить.
– Саморекламист, – засмеялась Пэт. – Ну, а теперь куда?
Инспектор сразу помрачнел.
– Мало мы узнали, Пэт. Мало! Придется ехать в этот проклятый музей.
Глава IV
ЮНЫЙ МИСТЕР РОУ
Британик-музей занимал узкое четырехэтажное здание, втиснутое между двумя жилыми домами на углу Пятой авеню и Шестьдесят пятой улицы. Высокая бронзовая дверь музея была обращена к зеленому массиву Центрального парка.
Тэммы поднялись на широкую каменную ступень и подошли к двери. Ее литой бронзовый орнамент окружал рельефную голову Шекспира, смотревшую холодно и негостеприимно. Впечатление это еще усиливалось табличкой, висевшей на огромной массивной ручке и сообщавшей без всяких двусмысленностей, что музей «закрыт на ремонт».
Но это не могло остановить такого человека, как Тэмм. Он постучал кулаком по литой бронзе.
– Что ты делаешь? – ужаснулась Пэт. – Ты бьешь Шекспира!
Однако и это не остановило инспектора. Он даже удвоил свои усилия, колотя по носу эвонского барда. Раздался скрип отодвигаемых засовов, и в приоткрывшуюся дверь просунулась голова старика, похожего на колдуна из детской сказки.
– Что стучите? – прошамкал он. – Читать не умеете?
– Отойди-ка в сторонку, братец, – сказал инспектор. – Мы торопимся.
– Что надо? – спросил колдун.
– Войти, конечно.
– Закрыто для посетителей. Ремонт.
И дверь снова заскрипела, надвигаясь на Тэммов.
– Стой! – заревел инспектор. – Полиция! Понял? Но дверь щелкнула и закрылась. Наступила тишина.
– Старый болван! – кипятился инспектор. – Я сломаю сейчас эту проклятую дверь.
Пэтэнс еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться.
– Возмездие, отец, – сказала она. – Нельзя безнаказанно прикасаться к носу бессмертных. Да ты не злись – у меня есть идея.
– Какая еще идея?
– А разве у нас нет друга во вражеском лагере? Забыл?
– О ком? – удивился инспектор.
– О старом Дрюри. Ведь он один из патронов музея. Уверена, что его звонок немедленно откроет двери Сезама.
Вся нерастраченная ярость Тэмма сразу улетучилась.
– Ты права, Пэтти, умница моя…
Они нашли телефон-автомат в аптеке поблизости, и Тэмм соединился с виллой «Гамлет» в Верхнем Вестчестере.
– Алло, Тэмм говорит…
В ответ послышался старческий голос Квоси, состоявшего при особе Лейна уже более сорока лет. Бывший театральный гример выдающегося мастера сцены, он всегда соединял эту обязанность с ролью друга и наперсника, а когда Лейн оставил театр, Квоси последовал за ним в его артистическое уединение.
– Где Лейн?
– Мистер Дрюри у себя в кабинете, инспектор. Работает.
– Я бы не хотел отрывать его, но у меня к нему неотложная просьба.
Квоси умолк, и Тэмм услышал приглушенный разговор. Глухота старого актера не замечалась при встрече с ним, когда он легко читал по губам слова своего собеседника и не ошибался в ответах. Но в телефонных разговорах ему приходилось прибегать к помощи Квоси, становившегося в таких случаях его ухом.
– Мистер Дрюри спрашивает, не связано ли это с каким-нибудь делом? – снова заговорил Квоси.
– Да-да, – сказал инспектор. – Передайте ему, что мы пытаемся разобраться в одной довольно таинственной истории и для этого обязательно надо попасть в Британик-музей. А он закрыт на ремонт. Не может ли мистер Лейн помочь нам?
Наступило молчание, а затем послышался голос самого Лейна. Это был мягкий, гибкий, богатый интонациями, очень приятный голос. Старость не отняла у него ни силы, ни звучности.
– Алло, инспектор. Для разнообразия вам придется только слушать. Я, как обычно, во власти монолога. Надеюсь, Пэтэнс здорова? Не пытайтесь отвечать – ваши слова, дружище, не будут услышаны. Значит, новое ваше дело связано с Британик-музеем? Просто не могу себе представить ничего загадочного под крышей этого почтенного заведения. Войти вы, конечно, войдете. Я сейчас же позвоню милейшему доктору Чоуту – он сам вас встретит. Вы, наверное, где-нибудь поблизости от музея? Поэтому ждите спокойно – Сезам немедленно откроется. Словом, жму руку, инспектор. И жду, когда вы с Пэтэнс навестите меня в моей шекспировской резиденции.
– До свидания, старый друг, – растроганно произнес Тэмм, забыв, что на другом конце провода его не услышат.
Когда они вернулись к бронзовой двери музея, лицо Шекспира уже не казалось таким суровым и негостеприимным. Да и самая дверь была приоткрыта, а на пороге стоял высокий пожилой человек с холеной бородкой, очень элегантный и любезный.
– Инспектор Тэмм? – осведомился он, пожимая руку инспектора. – Я Алонзо Чоут. А это мисс Тэмм? Я хорошо помню ваше последнее посещение, когда вы навестили нас вместе с мистером Лейном. Весьма огорчен поведением Берча. Уверяю вас, в следующий раз он будет любезнее. Не правда ли, Берч?
Колдовской старик, стоявший позади Чоута, пробормотал что-то невразумительное.
– Не виню его, – раскланялся инспектор. – Приказ есть приказ. Вам, очевидно, позвонил мистер Лейн?
– Да, я только что разговаривал с Квоси. Не обращайте внимания на беспорядок, мисс Тэмм. Мы меняем сейчас всю экспозицию. Ремонт солидный и долгий, нечто вроде генеральной уборки. Входите, пожалуйста.
Они прошли через мраморный вестибюль в маленькую приемную, в которой все дышало масляной краской. Мебель была сдвинута на середину комнаты и покрыта грубой парусиной. У стен на подмостках маляры разделывали карниз. В глубоких нишах на пьедесталах стояли бюсты современников Шекспира и глядели на окружающую разруху равнодушными, невидящими глазами.
– Не могу сказать, чтобы мне очень нравились эти позолоченные лилии на карнизе, – заметила Пэтэнс, сморщив свой маленький носик, – стоило ли из-за этого тревожить уединение Бен Джонсона и Марло?
– Вполне с вами согласен! – воскликнул хранитель музея, – но один из наших попечителей решительно настаивает на модернизации внешней отделки. Мне, к сожалению, удалось отстоять только шекспировский зал, единственный, где не будет модернистских росписей.
Он вздохнул и добавил:
– Пройдемте ко мне в кабинет. Слава Всевышнему – ничья кисть его не коснулась.
Стены кабинета, обшитые дубовыми панелями, действительно не нуждались в услугах малярного цеха. Высокие книжные шкафы были доверху заставлены книгами. Одну из них только что вынул молодой человек, обернувшийся при входе Тэммов. Он вопросительно и с интересом взглянул на Пэтэнс и уже не отводил от нее взгляда.
– Познакомьтесь, Роу, – обратился к нему доктор Чоут, – это друзья Дрюри Лейна.
Молодой человек снял очки и улыбнулся. По внешности он напоминал атлета.
– Гордон Роу, – представил его инспектор. – Один из преданнейших неофитов музея.
Молодой человек вежливо пожал руку инспектору, но смотрел только па Пэтэнс.
– Тэмм… – повторил он и поморщился. – Не нравится мне это имя. Что-то, впрочем, я о вас слышал, инспектор.
– Благодарю вас, – сухо сказал инспектор. – Не собираюсь вас беспокоить. Может быть, доктор, мы оставим этого молодого человека наедине с десятицентовым романом?
– Отец! – укоризненно воскликнула Пэтэнс. – Не обращайте внимания, мистер Роу. Папа просто отвечает на шутку шуткой.
Молодой человек даже не взглянул на инспектора. Он смотрел на Пэтэнс.
– Значит, моя фамилия вам не нравится, – улыбнулась она. – А какую бы вы мне дали?
– Милая, – нежно сказал Роу.
– Пэтэнс Милая?
– Нет, просто милая.
– Послушайте, вы… – грозно сказал инспектор.
– Присаживайтесь, господа, – вмешался доктор Чоут. – Ведите себя прилично, Роу. Мисс Тэмм, прошу вас.
Все сели, кроме Роу, который продолжал упорно смотреть на Пэт.
– Это еще долгая история – я имею в виду маляров, – кашлянул доктор Чоут. – Они даже не принимались за верхние этажи.
– У нас к вам дело, мистер Чоут… – начал было инспектор, но хранитель музея, казалось, не слышал.
– Уборка не коснется меня, господа. Я ухожу в отставку. Пятнадцать лет жизни отдал музею – пора подумать и о себе. Куплю коттедж где-нибудь в Коннектикуте, зароюсь в книги…
– Жаль, – сказала Пэтэнс. – Музею будет не хватать вас. Когда же вы уходите?
– Еще не знаю точно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– На сколько пассажиров была заявка?
– На семнадцать человек.
– И участвовало в экскурсии тоже семнадцать?
– Наверное. Я не проверял. – Тиофел удивленно посмотрел на инспектора, подумал и взял трубку внутреннего телефона. – Барби, пришлите ко мне Шаллека и Брауна.
– Барби, – повторил Тэмм. – Это диспетчер?
– Да.
– Сидит на улице в будке?
– Да. А в чем дело?
– Ничего, ничего. Выясняйте.
Два дюжих парня в шоферской униформе вошли в комнату.
– Браун, – строго сказал Тиофел, обращаясь к первому. – Сколько было учителей из Индианы?
– Семнадцать, начальник.
– А ты, Шаллек, что скажешь?
– То же самое, начальник.
– Уверен?
– Совершенно. Спросите Барби. Тэмм счел нужным вмешаться.
– Отпустите этих парней, мистер Тиофел. И давайте сюда Барби. Я сам с ним поговорю.
Пэтэнс неодобрительно посмотрела на отца. Но инспектор сделал вид, что не замечает ее предостерегающего взгляда. Он ждал Барби.
И Барби вошел. Это был тот самый человек, который смутился, когда инспектор заглянул к нему в будку. И сейчас, столкнувшись с Тэммом лицом к лицу, он снова опустил глаза.
Тогда инспектор произнес тоном судьи:
– Выкладывайте, Барби.
– Я не понимаю вас, мистер…
– Не мистер, а инспектор, – зарычал Тэмм. – Выкладывайте, говорю. Нечего увиливать – мне все известно.
Барби испуганно облизал губы.
– Я не понимаю вас… Что вам известно?
– Взятки берете.
Диспетчер побледнел. Его руки дрожали.
– Как вы узнали об этом? – еле слышно спросил он.
Тиофел и Пэтэнс вопросительно посмотрели на инспектора. Даже Пэт была поражена таким неожиданным утверждением.
– Это моя профессия, Барби, – улыбнулся Тэмм. – Знаю вас. Могу отправить вас за решетку. Но мистер Тиофел просит не давать хода этому делу, если вы во всем откровенно признаетесь.
– Слышали, Барби? – сказал Тиофел. – Да не стойте как оглушенный бык. Рассказывайте!
– У меня семья, сэр… – пролепетал Барби. – Я знаю, что это запрещено правилами компании, но когда он предложил мне такую сумму…
– Субъект в синей шляпе? – перебил Тэмм.
– Да, сэр. Я уже собирался отказать ему, как он показал мне уголок десятидолларовой бумажки. Десять долларов только за то, чтобы прокатиться в автобусе Фишера! И я не устоял, сэр. А тут приходит второй и просит о том же: пусти его в автобус. И дает пять долларов. Ну раз я пустил одного, почему не пусть и другого…
– Фишер знал об этом? – резко спросил Тиофел. – Нет, мистер Тиофел. Даже не заметил.
– А как выглядел этот второй?
– Паршивый тип. Лицо как у крысы. Чернявый. Должно быть, итальянец, сэр. Одет с иголочки, как парни из Паласа. А на мизинце кольцо. Очень смешное кольцо, сэр.
– Что значит смешное?
– Там, где обычно бывает камушек, у него такая беленькая подковка. Наверное, платиновая. А по краю – бриллиантики.
– Никогда его не видели раньше?
– Никогда, сэр.
– А узнаете, если встретите?
– Наверняка, сэр.
– На станцию он вернулся вместе со всеми? – спросил инспектор.
Барби еще раз удивился необыкновенному всезнайству инспектора и почтительно прошептал:
– Совершенно верно, сэр. Тэмм поднялся очень довольный.
– Спасибо, мистер Тиофел, – сказал он. – У меня все. И не жмите на этого парня, он больше не будет. Правда, Барби?
Он дружески потрепал диспетчера по плечу и вышел из комнаты, весело подмигнув Пэт.
– Вот тебе и наука, детка, – сказал он ей, когда они спускались по лестнице. – Небось, голову ломаешь: почему я догадался. А все очень просто. Когда я заглянул к нему в окошечко, а он юркнул от меня, как заяц, я сразу подумал: у него совесть не чиста. Ну, а потом догадаться было совсем не трудно. Из семнадцати пассажиров девятнадцать не сделаешь. Кто-то должен был сжулить.
– Саморекламист, – засмеялась Пэт. – Ну, а теперь куда?
Инспектор сразу помрачнел.
– Мало мы узнали, Пэт. Мало! Придется ехать в этот проклятый музей.
Глава IV
ЮНЫЙ МИСТЕР РОУ
Британик-музей занимал узкое четырехэтажное здание, втиснутое между двумя жилыми домами на углу Пятой авеню и Шестьдесят пятой улицы. Высокая бронзовая дверь музея была обращена к зеленому массиву Центрального парка.
Тэммы поднялись на широкую каменную ступень и подошли к двери. Ее литой бронзовый орнамент окружал рельефную голову Шекспира, смотревшую холодно и негостеприимно. Впечатление это еще усиливалось табличкой, висевшей на огромной массивной ручке и сообщавшей без всяких двусмысленностей, что музей «закрыт на ремонт».
Но это не могло остановить такого человека, как Тэмм. Он постучал кулаком по литой бронзе.
– Что ты делаешь? – ужаснулась Пэт. – Ты бьешь Шекспира!
Однако и это не остановило инспектора. Он даже удвоил свои усилия, колотя по носу эвонского барда. Раздался скрип отодвигаемых засовов, и в приоткрывшуюся дверь просунулась голова старика, похожего на колдуна из детской сказки.
– Что стучите? – прошамкал он. – Читать не умеете?
– Отойди-ка в сторонку, братец, – сказал инспектор. – Мы торопимся.
– Что надо? – спросил колдун.
– Войти, конечно.
– Закрыто для посетителей. Ремонт.
И дверь снова заскрипела, надвигаясь на Тэммов.
– Стой! – заревел инспектор. – Полиция! Понял? Но дверь щелкнула и закрылась. Наступила тишина.
– Старый болван! – кипятился инспектор. – Я сломаю сейчас эту проклятую дверь.
Пэтэнс еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться.
– Возмездие, отец, – сказала она. – Нельзя безнаказанно прикасаться к носу бессмертных. Да ты не злись – у меня есть идея.
– Какая еще идея?
– А разве у нас нет друга во вражеском лагере? Забыл?
– О ком? – удивился инспектор.
– О старом Дрюри. Ведь он один из патронов музея. Уверена, что его звонок немедленно откроет двери Сезама.
Вся нерастраченная ярость Тэмма сразу улетучилась.
– Ты права, Пэтти, умница моя…
Они нашли телефон-автомат в аптеке поблизости, и Тэмм соединился с виллой «Гамлет» в Верхнем Вестчестере.
– Алло, Тэмм говорит…
В ответ послышался старческий голос Квоси, состоявшего при особе Лейна уже более сорока лет. Бывший театральный гример выдающегося мастера сцены, он всегда соединял эту обязанность с ролью друга и наперсника, а когда Лейн оставил театр, Квоси последовал за ним в его артистическое уединение.
– Где Лейн?
– Мистер Дрюри у себя в кабинете, инспектор. Работает.
– Я бы не хотел отрывать его, но у меня к нему неотложная просьба.
Квоси умолк, и Тэмм услышал приглушенный разговор. Глухота старого актера не замечалась при встрече с ним, когда он легко читал по губам слова своего собеседника и не ошибался в ответах. Но в телефонных разговорах ему приходилось прибегать к помощи Квоси, становившегося в таких случаях его ухом.
– Мистер Дрюри спрашивает, не связано ли это с каким-нибудь делом? – снова заговорил Квоси.
– Да-да, – сказал инспектор. – Передайте ему, что мы пытаемся разобраться в одной довольно таинственной истории и для этого обязательно надо попасть в Британик-музей. А он закрыт на ремонт. Не может ли мистер Лейн помочь нам?
Наступило молчание, а затем послышался голос самого Лейна. Это был мягкий, гибкий, богатый интонациями, очень приятный голос. Старость не отняла у него ни силы, ни звучности.
– Алло, инспектор. Для разнообразия вам придется только слушать. Я, как обычно, во власти монолога. Надеюсь, Пэтэнс здорова? Не пытайтесь отвечать – ваши слова, дружище, не будут услышаны. Значит, новое ваше дело связано с Британик-музеем? Просто не могу себе представить ничего загадочного под крышей этого почтенного заведения. Войти вы, конечно, войдете. Я сейчас же позвоню милейшему доктору Чоуту – он сам вас встретит. Вы, наверное, где-нибудь поблизости от музея? Поэтому ждите спокойно – Сезам немедленно откроется. Словом, жму руку, инспектор. И жду, когда вы с Пэтэнс навестите меня в моей шекспировской резиденции.
– До свидания, старый друг, – растроганно произнес Тэмм, забыв, что на другом конце провода его не услышат.
Когда они вернулись к бронзовой двери музея, лицо Шекспира уже не казалось таким суровым и негостеприимным. Да и самая дверь была приоткрыта, а на пороге стоял высокий пожилой человек с холеной бородкой, очень элегантный и любезный.
– Инспектор Тэмм? – осведомился он, пожимая руку инспектора. – Я Алонзо Чоут. А это мисс Тэмм? Я хорошо помню ваше последнее посещение, когда вы навестили нас вместе с мистером Лейном. Весьма огорчен поведением Берча. Уверяю вас, в следующий раз он будет любезнее. Не правда ли, Берч?
Колдовской старик, стоявший позади Чоута, пробормотал что-то невразумительное.
– Не виню его, – раскланялся инспектор. – Приказ есть приказ. Вам, очевидно, позвонил мистер Лейн?
– Да, я только что разговаривал с Квоси. Не обращайте внимания на беспорядок, мисс Тэмм. Мы меняем сейчас всю экспозицию. Ремонт солидный и долгий, нечто вроде генеральной уборки. Входите, пожалуйста.
Они прошли через мраморный вестибюль в маленькую приемную, в которой все дышало масляной краской. Мебель была сдвинута на середину комнаты и покрыта грубой парусиной. У стен на подмостках маляры разделывали карниз. В глубоких нишах на пьедесталах стояли бюсты современников Шекспира и глядели на окружающую разруху равнодушными, невидящими глазами.
– Не могу сказать, чтобы мне очень нравились эти позолоченные лилии на карнизе, – заметила Пэтэнс, сморщив свой маленький носик, – стоило ли из-за этого тревожить уединение Бен Джонсона и Марло?
– Вполне с вами согласен! – воскликнул хранитель музея, – но один из наших попечителей решительно настаивает на модернизации внешней отделки. Мне, к сожалению, удалось отстоять только шекспировский зал, единственный, где не будет модернистских росписей.
Он вздохнул и добавил:
– Пройдемте ко мне в кабинет. Слава Всевышнему – ничья кисть его не коснулась.
Стены кабинета, обшитые дубовыми панелями, действительно не нуждались в услугах малярного цеха. Высокие книжные шкафы были доверху заставлены книгами. Одну из них только что вынул молодой человек, обернувшийся при входе Тэммов. Он вопросительно и с интересом взглянул на Пэтэнс и уже не отводил от нее взгляда.
– Познакомьтесь, Роу, – обратился к нему доктор Чоут, – это друзья Дрюри Лейна.
Молодой человек снял очки и улыбнулся. По внешности он напоминал атлета.
– Гордон Роу, – представил его инспектор. – Один из преданнейших неофитов музея.
Молодой человек вежливо пожал руку инспектору, но смотрел только па Пэтэнс.
– Тэмм… – повторил он и поморщился. – Не нравится мне это имя. Что-то, впрочем, я о вас слышал, инспектор.
– Благодарю вас, – сухо сказал инспектор. – Не собираюсь вас беспокоить. Может быть, доктор, мы оставим этого молодого человека наедине с десятицентовым романом?
– Отец! – укоризненно воскликнула Пэтэнс. – Не обращайте внимания, мистер Роу. Папа просто отвечает на шутку шуткой.
Молодой человек даже не взглянул на инспектора. Он смотрел на Пэтэнс.
– Значит, моя фамилия вам не нравится, – улыбнулась она. – А какую бы вы мне дали?
– Милая, – нежно сказал Роу.
– Пэтэнс Милая?
– Нет, просто милая.
– Послушайте, вы… – грозно сказал инспектор.
– Присаживайтесь, господа, – вмешался доктор Чоут. – Ведите себя прилично, Роу. Мисс Тэмм, прошу вас.
Все сели, кроме Роу, который продолжал упорно смотреть на Пэт.
– Это еще долгая история – я имею в виду маляров, – кашлянул доктор Чоут. – Они даже не принимались за верхние этажи.
– У нас к вам дело, мистер Чоут… – начал было инспектор, но хранитель музея, казалось, не слышал.
– Уборка не коснется меня, господа. Я ухожу в отставку. Пятнадцать лет жизни отдал музею – пора подумать и о себе. Куплю коттедж где-нибудь в Коннектикуте, зароюсь в книги…
– Жаль, – сказала Пэтэнс. – Музею будет не хватать вас. Когда же вы уходите?
– Еще не знаю точно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24