А между тем этот час, проведенный в «Жигулях» вместе с Юрой, иначе и не назовешь, как часом профилактики. Вот если бы каждый сотрудник уголовного розыска нашел время хотя бы для одного такого часа профилактики в сутки, может быть, все дни их жизни, посвященные раскрытию преступлений, стали бы более спокойными по той простой причине, что преступлений было бы намного меньше. Но такой час профилактики тем и удивителен, что он возможен только с одним-единственным человеком, с тем, кому этот час посвящен. Но как выкроить время для этой работы? «А что, – мелькнула крамольная мысль, – если урвать эти часы у тех же самых совещаний и заседаний в райотделе?» Но тут же строгий начальственный голос возразил в самом Солдатове: но ведь и совещания нужны для дела. Не могут же люди работать в одиночку. Профилактика – дело комплексное. Она одному человеку не под силу. В ней должны участвовать люди разных профессий, вся наша общественность. Иначе профилактика никогда не станет эффективной. Ведь она и в узкомедицинском смысле слова – дело врачей различных специальностей: и терапевтов, и невропатологов, и стоматологов, и ранней диагностики… А при сложных случаях всех их собирают вместе для консилиумов. И совещание, в сущности, тот же самый консилиум. Только вот, конечно, жаль, что на консилиумах рассматривают отдельные истории болезни, а на совещаниях почему-то не принято, а то, право, стоило бы рассказать и о Юре, и об их разговоре в «Жигулях».
ГЛАВА 19
Начало девятого. Солнце вынырнуло из-за угла многоэтажки и залило ярким светом кабинеты райотдела. На улице не по-осеннему тепло, окна распахнуты настежь. В вестибюле зубоскалят молодые мужчины, арестованные за мелкое хулиганство. Ждут грузовик, который отвезет их на работу.
– Кто одолжит «Беломора» без отдачи?
– Сейчас бы картошечки жареной с колбаской и молочка…
Кто-то выкрикнул:
– Давай, интеллигенция, насчет рукавиц спросите.
Хулиганов сопровождает молоденький сержант в новенькой милицейской фуражке. Он держится с ними запросто. В нарушение правил называет их по именам и кличкам. Так ему, наверное, удобнее.
– С добрым утром, гражданин начальник! Как спалось на службе?
Сержант не отвечает, сосредоточенно смотрит на листки бумаги – это наряд. Приложив наряд к стене, делает в нем какие-то пометки.
– А я вот не спал. Боялся Люську свою во сне увидеть. Она и тут в мою личную жизнь вторгается, – гогочет красивый парень с поцарапанным лицом.
– Нар жестких, а не Люську, вот чего ты боишься. Как на работу-то придешь с такой физиономией? – не отрываясь от листков, пытается устыдить его сержант.
Но парень не слушает его. Вместе с другими он ринулся к подъехавшему грузовику и, перемахнув через борт, поудобнее устроился в кузове. Ехать далеко – в колхоз на ремонт плотины.
Вестибюль опустел. Высокий грузный дежурный с поседевшими висками порывисто захлопнул окошко в застекленной перегородке. Но это не помогает. Сверху ползут серовато-синие полосы табачного дыма. Дежурный морщится. Соблазн большой. Вторую неделю упорно борется с собой – пытается бросить курить.
Увидев Солдатова, он быстро вышел к нему навстречу и, козырнув, отрапортовал: ночью происшествий зарегистрированно не было.
До начала работы еще около часа. Солдатов вошел в кабинет, повесил в шкаф плащ и, сев за стол, стал набрасывать план работы на следующий квартал. Настойчиво зазвонил телефон.
– Слушаю вас.
– Привет, сыщик. Галенко говорит.
– Здравствуйте, Василий Петрович.
– Что нового по краже у Боровика?
– Вчера Жестянников сознался. Это его дело! Из Ростова сообщили, что похищенное нам с нарочным направили. Сегодня-завтра будем предъявлять потерпевшему. И еще у Белкина кое-что изъяли… В общем, можно сказать – кража раскрыта.
– Слушай, а правду говорят, что Жестянникову ключ от квартиры Боровика какой-то мальчишка передал? – поинтересовался Галенко. – Ты этот факт проверь. Чтоб ни сучка, ни задоринки. Понял?
– Уже проверил. Этот парень никакого отношения к делу не имеет. Стечение обстоятельств…
– Я зайду к тебе.
Через минуту дверь широко распахнулась. Галенко вошел торопливо. Одетый в форму, он выглядел внушительно. Солдатов поднялся из-за стола и поздоровался.
– Так, значит, не имеет? – Он вновь вернулся к ответу, уже услышанному по телефону. – Ты не торопись. По этому делу нужно все выяснить досконально. Не та ситуация… – В его голосе звучало беспокойство.
– Вот и я говорю – не та ситуация. Мальчишка к этому делу, как говорится, с боку припека. У него ключ Жестянников выкрал.
– Смотри! – этим словом он как бы снял свои сомнения. – А как же с Белкиным-то получилось? – Лицо Галенко выражало изумление. – Выходит, золото скупал? Ничего себе потерпевший! Ты не напутал, Солдатов?
Солдатов, не торопясь, достал из сейфа папку и протянул ему протокол допроса Белкина.
– Нет, ты вдумайся, – возмутился Галенко. – Чего ему не хватало?
Солдатов понимающе молчал.
– Так! – Галенко опять взял в руки протокол и прочитал нужные ему строчки. – Значит, с этим делом у нас все в порядке. Доложить будет о чем.
Солдатов понял, что по этому делу у Галенко есть свои планы.
– А хрусталь-то зачем били? – поинтересовался Галенко.
– Жестянников говорит, для того, чтобы мы несудимых, помоложе воров искали.
– Выходит, отвод от себя делал? Так, что ли? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Да, сегодня в одиннадцать нас слушают в управлении. Разговор пойдет о милой твоему сердцу профилактике. Тебе обязательно надо быть там. Телефонограммой передали…
– Неужели раньше не могли предупредить? – Солдатов был явно расстроен. – Я на понедельник настроился. Сегодня не готов, – честно признался он.
Расстроился и Галенко. О переносе совещания ему позвонили вчера, но предупредить об этом Солдатова он забыл. День был суматошный. Закрутило, завертело.
– Не понимаю тебя. Что значит – не готов? – насмешливо спросил Галенко. – До совещания почти два часа! Надеюсь, этого времени для подготовки информации хватит? Не усложняй.
– Какой круг вопросов? – спросил Солдатов.
– Несовершеннолетние, рецидив, общественность. Разговор наверняка будет острым.
– Единственное, что беспокоит, – нет данных за месяц.
– До таких деталей не дойдут. Месяц – небольшой срок, возьми крупные вопросы, – со знанием дела посоветовал Галенко. – Оперативную обстановку, надеюсь, знаешь, ну и плюс ориентация. Готовься, не буду мешать. Я тоже пойду кое-что полистаю.
– Понятно, – улыбнулся Солдатов. – Только насчет остроты вопросов не очень ясно…
Без четверти одиннадцать в приемной начальника управления собрались работники райотделов. Приглядевшись, Солдатов увидел Галенко. Подтянутый, в отутюженной форме, улыбчивый и доброжелательный, он производил приятное впечатление.
Ровно в одиннадцать всех пригласили в кабинет. На стенах, обитых под светлый бук панелями, висела карта города с ломаными красными линиями границ районов. Начальник управления вышел из-за стола и стал по очереди здороваться со всеми. Подождав, пока все рассядутся, он спросил:
– Начнем?
И сразу же стал сосредоточенным. С минуту помолчал, словно собираясь с мыслями.
– Итак! Необходимость сегодняшнего совещания вызвана осложнением оперативной обстановки в городе. Материалы проверок и информация, которой мы располагаем, свидетельствуют о том, что руководители райотделов недостаточно эффективно взаимодействуют с общественностью в предупреждении правонарушений. Администрация предприятий, производственных, учебных и других учреждений часто забывает, что борьба, например, с пьянством, аморальными поступками – это обязанность не только милиции. Работа эта комплексная. Вопрос о хулиганстве также нами рассматривался неоднократно. Видимо, стиль борьбы с ним остается прежним и методы те же. Людей, которые должны заниматься воспитанием, у нас достаточно. В городе есть дружины, советы общественности, творческие, спортивные организации, родительские комитеты, товарищеские суды, шефы, воспитатели, лекторы… – Полковник сделал паузу. – Нам нужно найти эффективные формы, чтобы всю эту массу людей вовлечь в дело. Один человек может объединить десятки, сотни подростков, молодых рабочих. Но часто эта работа подменяется совещаниями. Кое-кто разучился отвечать за то, что на него возложено…
Начальники райотделов засуетились, достали из папок подготовленные документы. Начальник управления, заметив это, улыбнулся:
– Я знаю, у вас составлены хорошие отчеты о борьбе с пьянством, хулиганством и правонарушениями, с разбивкой всего этого по предприятиям, микрорайонам… Но уверен, что они не вывели вас на крупные профилактические мероприятия. Я правильно говорю, товарищ Галенко? Как в вашем районе с преступностью?
Галенко встал и, положив руку на спинку впереди стоящего стула, взглянул на начальника управления.
– Я полностью согласен с вами в необходимости проведения широкой профилактики в масштабе всего города. Это большая помощь для всех нас.
Солдатов невольно прищурил глаза. Он почувствовал, что Галенко несколько уходит от заданного вопроса, и с сожалением отметил про себя, что Галенко не будет говорить о разработанном комплексном плане профилактики, об эксперименте, который решили провести в своем районе.
– Прошу конкретнее, – в глазах начальника управления мелькнула ироническая искорка. – Как у вас с раскрытием преступлений?
– Преступления раскрываются более или менее успешно, – оживился Галенко и положил на стол красиво оформленные диаграммы.
Начальник управления мельком взглянул на диаграммы.
– Вы, конечно, сейчас думаете, что при хорошей раскрываемости можно ходить… в героях? Но можно рассуждать и по-другому. Иногда и высокая раскрываемость сопровождается высоким уровнем преступности. Эту строгую оценку работы забывать нельзя. Иначе впадем в грубую ошибку…
– Понимаю вас, – сдержанно произнес Галенко.
– Вы что-нибудь добавите? – спросил начальник управления Солдатова.
– Самую малость. По существу вопрос вами поставлен верно. Дело не только в ракрываемости… – Тревожная мысль охватила его. Он понял, что то, о чем он станет говорить сейчас, не совпадает с мнением Галенко о значении профилактики, которого больше заботил процент раскрываемости…
Солдатов вышел из управления слегка возбужденным. Голова гудела, как это обычно бывает после затянувшихся, бурно прошедших совещаний. «Ну ничего, – подумал Солдатов, то, что говорил начальник управления, это дело настоящего и будущего. И он поддержал мои соображения о комплексных мероприятиях и об индивидуальном подходе к каждому человеку, поведение которого внушает хотя бы малейшую тревогу». Но где-то в глубине души своей Солдатов почувствовал неудовлетворенность. И понял, что идет она оттого, что Галенко в своем выступлении резко повернул от недооценки профилактики к ее полному приятию, и от того, что начальник управления холодно отнесся к этому выступлению, видимо, почувствовал, что за обтекаемыми, в общем-то верными фразами Галенко подлинной заинтересованности в деле, которая рождается душевной болью, не было. Не увидел ее и Солдатов.
Все, что говорил Галенко, было правильным. Но Солдатов, сейчас вспоминая прошлые разговоры с ним, оценивая перемену в его взглядах, чувствовал, что и после обостренного разговора о профилактике в Галенко жила уверенность в том, что на первом месте в его личной работе пока что был все тот же процент раскрытых преступлений. Но разве можно не помнить о судьбах людей, споткнувшихся в жизни?
Он чувствовал неудовлетворенность и оттого, что не сказал на совещании основного, что казалось особенно важным ему сейчас. Может быть, нужно было ему вести речь не столько о комплексных мероприятиях, не о том, что надо всем сообща навалиться на преступность, а о том, чтобы предупредить эту преступность, когда она находится в состоянии, так сказать, созревания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
ГЛАВА 19
Начало девятого. Солнце вынырнуло из-за угла многоэтажки и залило ярким светом кабинеты райотдела. На улице не по-осеннему тепло, окна распахнуты настежь. В вестибюле зубоскалят молодые мужчины, арестованные за мелкое хулиганство. Ждут грузовик, который отвезет их на работу.
– Кто одолжит «Беломора» без отдачи?
– Сейчас бы картошечки жареной с колбаской и молочка…
Кто-то выкрикнул:
– Давай, интеллигенция, насчет рукавиц спросите.
Хулиганов сопровождает молоденький сержант в новенькой милицейской фуражке. Он держится с ними запросто. В нарушение правил называет их по именам и кличкам. Так ему, наверное, удобнее.
– С добрым утром, гражданин начальник! Как спалось на службе?
Сержант не отвечает, сосредоточенно смотрит на листки бумаги – это наряд. Приложив наряд к стене, делает в нем какие-то пометки.
– А я вот не спал. Боялся Люську свою во сне увидеть. Она и тут в мою личную жизнь вторгается, – гогочет красивый парень с поцарапанным лицом.
– Нар жестких, а не Люську, вот чего ты боишься. Как на работу-то придешь с такой физиономией? – не отрываясь от листков, пытается устыдить его сержант.
Но парень не слушает его. Вместе с другими он ринулся к подъехавшему грузовику и, перемахнув через борт, поудобнее устроился в кузове. Ехать далеко – в колхоз на ремонт плотины.
Вестибюль опустел. Высокий грузный дежурный с поседевшими висками порывисто захлопнул окошко в застекленной перегородке. Но это не помогает. Сверху ползут серовато-синие полосы табачного дыма. Дежурный морщится. Соблазн большой. Вторую неделю упорно борется с собой – пытается бросить курить.
Увидев Солдатова, он быстро вышел к нему навстречу и, козырнув, отрапортовал: ночью происшествий зарегистрированно не было.
До начала работы еще около часа. Солдатов вошел в кабинет, повесил в шкаф плащ и, сев за стол, стал набрасывать план работы на следующий квартал. Настойчиво зазвонил телефон.
– Слушаю вас.
– Привет, сыщик. Галенко говорит.
– Здравствуйте, Василий Петрович.
– Что нового по краже у Боровика?
– Вчера Жестянников сознался. Это его дело! Из Ростова сообщили, что похищенное нам с нарочным направили. Сегодня-завтра будем предъявлять потерпевшему. И еще у Белкина кое-что изъяли… В общем, можно сказать – кража раскрыта.
– Слушай, а правду говорят, что Жестянникову ключ от квартиры Боровика какой-то мальчишка передал? – поинтересовался Галенко. – Ты этот факт проверь. Чтоб ни сучка, ни задоринки. Понял?
– Уже проверил. Этот парень никакого отношения к делу не имеет. Стечение обстоятельств…
– Я зайду к тебе.
Через минуту дверь широко распахнулась. Галенко вошел торопливо. Одетый в форму, он выглядел внушительно. Солдатов поднялся из-за стола и поздоровался.
– Так, значит, не имеет? – Он вновь вернулся к ответу, уже услышанному по телефону. – Ты не торопись. По этому делу нужно все выяснить досконально. Не та ситуация… – В его голосе звучало беспокойство.
– Вот и я говорю – не та ситуация. Мальчишка к этому делу, как говорится, с боку припека. У него ключ Жестянников выкрал.
– Смотри! – этим словом он как бы снял свои сомнения. – А как же с Белкиным-то получилось? – Лицо Галенко выражало изумление. – Выходит, золото скупал? Ничего себе потерпевший! Ты не напутал, Солдатов?
Солдатов, не торопясь, достал из сейфа папку и протянул ему протокол допроса Белкина.
– Нет, ты вдумайся, – возмутился Галенко. – Чего ему не хватало?
Солдатов понимающе молчал.
– Так! – Галенко опять взял в руки протокол и прочитал нужные ему строчки. – Значит, с этим делом у нас все в порядке. Доложить будет о чем.
Солдатов понял, что по этому делу у Галенко есть свои планы.
– А хрусталь-то зачем били? – поинтересовался Галенко.
– Жестянников говорит, для того, чтобы мы несудимых, помоложе воров искали.
– Выходит, отвод от себя делал? Так, что ли? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Да, сегодня в одиннадцать нас слушают в управлении. Разговор пойдет о милой твоему сердцу профилактике. Тебе обязательно надо быть там. Телефонограммой передали…
– Неужели раньше не могли предупредить? – Солдатов был явно расстроен. – Я на понедельник настроился. Сегодня не готов, – честно признался он.
Расстроился и Галенко. О переносе совещания ему позвонили вчера, но предупредить об этом Солдатова он забыл. День был суматошный. Закрутило, завертело.
– Не понимаю тебя. Что значит – не готов? – насмешливо спросил Галенко. – До совещания почти два часа! Надеюсь, этого времени для подготовки информации хватит? Не усложняй.
– Какой круг вопросов? – спросил Солдатов.
– Несовершеннолетние, рецидив, общественность. Разговор наверняка будет острым.
– Единственное, что беспокоит, – нет данных за месяц.
– До таких деталей не дойдут. Месяц – небольшой срок, возьми крупные вопросы, – со знанием дела посоветовал Галенко. – Оперативную обстановку, надеюсь, знаешь, ну и плюс ориентация. Готовься, не буду мешать. Я тоже пойду кое-что полистаю.
– Понятно, – улыбнулся Солдатов. – Только насчет остроты вопросов не очень ясно…
Без четверти одиннадцать в приемной начальника управления собрались работники райотделов. Приглядевшись, Солдатов увидел Галенко. Подтянутый, в отутюженной форме, улыбчивый и доброжелательный, он производил приятное впечатление.
Ровно в одиннадцать всех пригласили в кабинет. На стенах, обитых под светлый бук панелями, висела карта города с ломаными красными линиями границ районов. Начальник управления вышел из-за стола и стал по очереди здороваться со всеми. Подождав, пока все рассядутся, он спросил:
– Начнем?
И сразу же стал сосредоточенным. С минуту помолчал, словно собираясь с мыслями.
– Итак! Необходимость сегодняшнего совещания вызвана осложнением оперативной обстановки в городе. Материалы проверок и информация, которой мы располагаем, свидетельствуют о том, что руководители райотделов недостаточно эффективно взаимодействуют с общественностью в предупреждении правонарушений. Администрация предприятий, производственных, учебных и других учреждений часто забывает, что борьба, например, с пьянством, аморальными поступками – это обязанность не только милиции. Работа эта комплексная. Вопрос о хулиганстве также нами рассматривался неоднократно. Видимо, стиль борьбы с ним остается прежним и методы те же. Людей, которые должны заниматься воспитанием, у нас достаточно. В городе есть дружины, советы общественности, творческие, спортивные организации, родительские комитеты, товарищеские суды, шефы, воспитатели, лекторы… – Полковник сделал паузу. – Нам нужно найти эффективные формы, чтобы всю эту массу людей вовлечь в дело. Один человек может объединить десятки, сотни подростков, молодых рабочих. Но часто эта работа подменяется совещаниями. Кое-кто разучился отвечать за то, что на него возложено…
Начальники райотделов засуетились, достали из папок подготовленные документы. Начальник управления, заметив это, улыбнулся:
– Я знаю, у вас составлены хорошие отчеты о борьбе с пьянством, хулиганством и правонарушениями, с разбивкой всего этого по предприятиям, микрорайонам… Но уверен, что они не вывели вас на крупные профилактические мероприятия. Я правильно говорю, товарищ Галенко? Как в вашем районе с преступностью?
Галенко встал и, положив руку на спинку впереди стоящего стула, взглянул на начальника управления.
– Я полностью согласен с вами в необходимости проведения широкой профилактики в масштабе всего города. Это большая помощь для всех нас.
Солдатов невольно прищурил глаза. Он почувствовал, что Галенко несколько уходит от заданного вопроса, и с сожалением отметил про себя, что Галенко не будет говорить о разработанном комплексном плане профилактики, об эксперименте, который решили провести в своем районе.
– Прошу конкретнее, – в глазах начальника управления мелькнула ироническая искорка. – Как у вас с раскрытием преступлений?
– Преступления раскрываются более или менее успешно, – оживился Галенко и положил на стол красиво оформленные диаграммы.
Начальник управления мельком взглянул на диаграммы.
– Вы, конечно, сейчас думаете, что при хорошей раскрываемости можно ходить… в героях? Но можно рассуждать и по-другому. Иногда и высокая раскрываемость сопровождается высоким уровнем преступности. Эту строгую оценку работы забывать нельзя. Иначе впадем в грубую ошибку…
– Понимаю вас, – сдержанно произнес Галенко.
– Вы что-нибудь добавите? – спросил начальник управления Солдатова.
– Самую малость. По существу вопрос вами поставлен верно. Дело не только в ракрываемости… – Тревожная мысль охватила его. Он понял, что то, о чем он станет говорить сейчас, не совпадает с мнением Галенко о значении профилактики, которого больше заботил процент раскрываемости…
Солдатов вышел из управления слегка возбужденным. Голова гудела, как это обычно бывает после затянувшихся, бурно прошедших совещаний. «Ну ничего, – подумал Солдатов, то, что говорил начальник управления, это дело настоящего и будущего. И он поддержал мои соображения о комплексных мероприятиях и об индивидуальном подходе к каждому человеку, поведение которого внушает хотя бы малейшую тревогу». Но где-то в глубине души своей Солдатов почувствовал неудовлетворенность. И понял, что идет она оттого, что Галенко в своем выступлении резко повернул от недооценки профилактики к ее полному приятию, и от того, что начальник управления холодно отнесся к этому выступлению, видимо, почувствовал, что за обтекаемыми, в общем-то верными фразами Галенко подлинной заинтересованности в деле, которая рождается душевной болью, не было. Не увидел ее и Солдатов.
Все, что говорил Галенко, было правильным. Но Солдатов, сейчас вспоминая прошлые разговоры с ним, оценивая перемену в его взглядах, чувствовал, что и после обостренного разговора о профилактике в Галенко жила уверенность в том, что на первом месте в его личной работе пока что был все тот же процент раскрытых преступлений. Но разве можно не помнить о судьбах людей, споткнувшихся в жизни?
Он чувствовал неудовлетворенность и оттого, что не сказал на совещании основного, что казалось особенно важным ему сейчас. Может быть, нужно было ему вести речь не столько о комплексных мероприятиях, не о том, что надо всем сообща навалиться на преступность, а о том, чтобы предупредить эту преступность, когда она находится в состоянии, так сказать, созревания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22