По мнению Анатоля, хотя и не высказанному вслух, дабы никого из присутствующих не обидеть, русский человек настолько свыкся с насилием за последние десять – пятнадцать лет, что лицезрение обугленных тел и выколотых глаз на снимках Ройзман не способно было вызвать у него ничего, кроме равнодушия и вежливого цинизма. Это тебе не благополучные страны Евросоюза, готовые рыдать над мало-мальски крупной слезинкой какого-нибудь заморыша из африканской провинции.
О чём атташе по вопросам культуры посольства Израиля в Москве (сам в прошлом – её житель в четвёртом поколении) в весьма деликатной форме не преминул сообщить Амалии.
Однако мировая знаменитость только руками на него замахала:
– Господин Дейч, вы глубоко ошибаетесь! В Европе люди рыдали над этими шедеврами! А уж в России – этой стране страданий, моё искусство, как никогда понятно широкой публике! Да вы полюбуйтесь сами! – и она картинным жестом, словно Ильич с броневика, показала на молоденькую девицу, застывшую возле одной из фотографий. Девушка моргала, пытаясь что-то вытащить из правого глаза. По её щекам потоком текли ручьи слёз.
– Видите? – торжествующе воскликнула Ройзман. – Какие сильные эмоции! Нет, так чувствовать мои картины могут только по-настоящему ранимые натуры, к тому же, сильно разбирающиеся в искусстве!..
«Скорее, линза у девули полетела, – подумал Дейч, – или соринка под веки попала…»
Но, не желая обидеть соотечественницу, дипломатично признал: – Вообще-то, некоторые ваши вещи – это что-то! Признаться, они тронули даже мою суровую натуру чиновника!
– Какие именно? – сразу оживилась Амалия, и Анатоль только вздохнул про себя. Ох, уж эти творцы!
Любая критика – даже конструктивная, действует на них, как красная тряпка на быка. А вот от лести становятся милыми – ну что твой Санта Клаус накануне рождественских праздников!
Однако, чтобы не расстраивать Ройзман, пришлось наугад ткнуть пальцем в первые попавшиеся фотографии. Благо висели они рядом.
Художница расцвела:
– У вас тонкий вкус, господин Дейч! «Перцепция» и «Опус номер шесть» – мои самые лучшие работы! Вы не представляете, сколько времени и сил они у меня отняли!.. – Амалия ещё что-то говорила, но атташе её уже не слушал. Его глаза внимательно перебегали по лицам посетителей галереи, ища нужного человека.
Ага, вот и он!
Человек тоже заметил Дейча, и едва заметно кивнул.
Атташе ещё раз оглядел присутствующих. Вроде бы, агента НЕ ПАСЛИ.
Впрочем, а почему, собственно, его должны были пасти? Не такая он, в сущности, фигура, чтобы за ним бегала местная «наружка»! Да и маскировка продумана неплохо, сегодня у Ройзман целая толпа околотворческой «тусовки», в которой кого только нет: здесь и непризнанные гении местного андеграунда, бизнесмены, клерки из Минкульта, скучающие жёны «новых русских»… Даже ПЯТЕРО КОЛЛЕГ Анатоля из европейских КОНТОР затесались!
Вполне вероятно, что тоже по СВОЕЙ ОСНОВНОЙ РАБОТЕ, как и он.
Тем и хороши бывают подобные мероприятия, что на них очень удобно выходить на связь со своей агентурой. Идеальнее варианта придумать трудно.
Анатоль поприветствовал проходившего мимо британского коллегу и, воспользовавшись моментом, тут же представил его Амалии.
Пока Ройзман с энтузиазмом юной пионерки, впервые отправленной на сбор макулатуры, пыталась разговорить опешившего от такого напора англичанина, Дейч быстро ретировался.
Не спеша перемещаясь сквозь толпу ценителей прекрасного, он успел по пути перекинуться парой слов с каким-то бородачом, вполне сносно говорившем на иврите, но при этом почему-то откликавшимся на вполне русское имя Игнат. Выпил по бокалу шампанского с двумя очаровательными студентками из МГИМО.
Обменялся мнением о только что вышедших дневниках Жоржи Амаду с пожилым мужчиной явно преподавательского вида – и наконец-то пересёкся со СВОИМ ЧЕЛОВЕКОМ. Всё вышло естественно и непринуждённо.
Они поздоровались, как два старых знакомых. Что, в сущности, так и было – оба учились в одном классе, а потом и в институте.
Даже приятельствовали немного. Правда, потом их пути разошлись. После смерти Брежнева, семейство Дейчей уехало в Израиль.
Когда Анатоль вернулся в Москву уже дипломатом, он немедленно разыскал Гарского.
Как оказалось, тот работал в администрации Президента. На весьма незначительной должности. И – не слишком денежной.
Был женат и имел двух детей. По этой самой причине остро нуждался в дополнительных средствах.
Дейч тут же намекнул, что его посольство было бы крайне заинтересовано кое в какой информации, а Гарский, ни капли не смущаясь, с энтузиазмом согласился.
«Как изменились нравы! – подумалось тогда Анатолю с грустью. – Ещё десять лет назад любой советский гражданин, получи он такое предложение, немедленно бы заехал мне в лоб или сдал в КГБ! А теперь даже генералы и депутаты ГосДумы, не стесняясь, продают Родину налево и направо…»
Но вслух, разумеется, ничего такого говорить не стал. Работа – есть работа! Да и он, к тому же, уже давно не советский подданный. И к этой стране не испытывает никакой ностальгии!
Гарский не разочаровал старого приятеля – информация, которую он «сливал» Анатолю, была достаточно ценной.
Не остался в накладе и чиновник. За полтора года на его счету в женевском «Креди де Свис Юропиэн Банк» скопилась вполне приличная сумма.
– Как дела, Толя? – поинтересовался Гарский. Был он в скромном чёрном костюме, судя по всему, пошитом в одном из недорогих московских ателье.
Сегодня Гарский мог себе позволить и более дорогую одежду. Но не делал этого, прекрасно понимая, что тогда немедленно попадёт под пристальное внимание президентской охраны. И это было мудро.
– Как всегда, – пожал плечами Дейч. – Нас хотят, а мы крепчаем!
Старый дружок засмеялся: – Нет, старина, ты не меняешься! Как был московской шпаной – так ею и остался, несмотря на дипкартон… Всегда удивлялся – кого хрена тебя тогда в Израиль понесло? Батя у тебя и здесь неплохо зарабатывал, да и ты мог неплохую карьеру сделать… Хоть в военном училище, хоть в МГУ… И пятый пункт не помешал бы!..
– Считай, зов крови, – криво ухмыльнулся Дейч. – Давай лучше ближе к делу. Не стоит нам так откровенно светиться. У тебя есть что-нибудь свеженькое?
– Есть. Только вот не знаю, пригодится ли это тебе, – и Гарский в двух словах пересказал историю с перепиской Громова. – Копия письма дамочки и её координаты – в «почтовом ящике 3».
– Интересно, – задумчиво протянул Дейч. – Ну, бывай, я пошёл.
И махнув Гарскому рукой на прощание, исчез в разноголосой толпе ценителей прекрасного.
Четверг, 8 июля 2000-го года. Москва, Огарёва, 6, МВД Российской Федерации. Ранее утро
Для особо деликатных дел, в ведомстве Свислого существовало специальное подразделение, по бумагам приписанное к секретариату главка. Но на деле же – подчинявшееся лично генералу.
Возглавлял подразделение майор Эйно Реглин. Чистокровный эстонец, он до развала Союза работал в таллиннской милиции. Считался неплохим оперативником. Когда Эстония выстрадала долгожданную независимость, майора вышибли из республиканского МВД. Официально – на пенсию. На деле – потому что не устраивал новое руководство. Был излишне строптив. Да и к тому же, имел родителя, отвечавшего в местном ЦК за идеологические вопросы.
Родитель, правда, давно умер – когда Эстония и не помышляла о независимости. Во всяком случае, открыто. Но молодым политикам, пришедшим к власти, было на это глубоко наплевать. Как и на то, что профессионалов, подобных Эйно, в республике можно было по пальцам перечесть.
Полгода майор пытался найти новую работу, толкаясь в разные кабинеты, очень быстро сообразил, что его таланты свободной родине не требуются – и подался пытать счастья в Москву. Там он разыскал генерала.
Свислый, хорошо знавший отца Эйно, парню помог. И не разу потом не пожалел о своём поступке. Эйно был предан генералу, как пёс. И что самое важное – был готов выполнить любое задание Свислого. Даже, выходящее за грань закона.
В этом отношении Реглин слыл человеком здравомыслящим и мудрым.
Поэтому сразу же после разговора с Даргджановым, Свислый немедленно вызвал к себе майора.
Эйно молча выслушал генерала, задал пару уточняющих вопросов и поинтересовался лишь: когда приступать к поискам?
– А вот прямо сегодня и начинай выдвигаться на исходные рубежи, – подумав, распорядился Свислый. – Я предупрежу местный РУБОП, пусть окажут тебе всяческое содействие. Ежели возникнут проблемы ПОЛИТИЧЕСКОГО ХАРАКТЕРА, то немедленно – слышишь? – звони мне или тамошнему полпреду президента. Он о тебе УЖЕ знает, в случае чего – придёт на помощь. Да. Могут возникнуть конкуренты. Так ты там ПО ОБСТАНОВКЕ определяйся. И, главное, – генерал сделал паузу и внимательно посмотрел в глаза Реглину. – Постарайся, чтобы всё было ЧИСТО, уяснил? СВЕТИТЬСЯ – не нужно!
Эйно кивнул. Что ж, не впервой, дело знакомое.
Спустя два часа серая «Волга» увозила его и ещё трёх офицеров отдела в сторону Светлогорска.
Мужики были ПРОВЕРЕННЫЕ, и неоднократно, Эйно не раз использовал их в АКЦИЯХ, так что, в успехе дела он не сомневался.
Никто из них не знал, что спустя полчаса ещё два автомобиля – «Соболь» с тонированными стёклами, под завязку набитый крепкими молодцами, числом под десяток, и джип «Гранд Чероки», оба из хозяйства Астанина, тоже отправились по направлению к Светлогорску.
Четверг, 8 июля 2000-го года, Светлогорск. День
Телохранитель подал водителю знак – и тот, бесшумно вскочив со ступенек, приблизился. Кивок головы – и оба стремительно нырнули в квартиру. Следом за ними, не раздумывая, ломанулся и Стерн.
Жилище у Алисы Сергеевны было однокомнатное, с маленьким коридорчиком, и поэтому, взяв разгон, вся троица влетела прямо в центр комнаты. Картина, открывшаяся их взору, походила на сцену из какого-нибудь дешёвого детективного фильма: в углу – стул, на котором восседала Алиса Сергеевна, обмотанная верёвками, точно муха, паутиной. Перед ней – двое накаченных мальчиков, в одинаковых белых майках и синих спортивных штанах. У одного сзади засунут за пояс пистолет, второй держит в руках «шокер» и угрожающим тоном цедит сквозь зубы:
– …если ты, шлюха долбанная, не скажешь, куда упрятала письма, то мы тебе устроим такую жизнь, что потом долго не забудешь дорогу к гинекологу! Если, конечно, будет ЧЕМ ЗАБЫВАТЬ!
И поднёс «шокер» чуть ли не к самому носу полупарализованной от ужаса Алисы Сергеевны. С сухим треском между контактами появилась и тут же исчезла голубоватая змейка разряда.
– Мы, кажется, вовремя! – насмешливо проговорил телохранитель. И «качки», дёрнувшись от этих слов, как ужаленные, мгновенно развернулись. И тут же замерли при виде нацеленных прямо им в головы стволов. – Оружие – на пол! – скомандовал телохранитель, и парни поспешно швырнули «шокер» и пистолет к его ногам.
После чего телохранитель требовательно глянул на Стерна. Тот понял, что от него хотят, и, подскочив, к Алисе Сергеевне, принялся лихорадочно распутывать узлы верёвок. Огромные, испуганные глаза Алисы Сергеевны уставились на Стерна – она узнала его и разрыдалась. Чувство жалости переполнило Стерна: – Ничего, ничего, девочка, – бормотал он, торопливо освобождая её от пут, – всё уже закончилось, теперь всё будет хорошо…
Телохранитель с водителем тем временем разложили парней на полу и в темпе провели блиц-допрос.
Хлопцы и не думали запираться – уважительно поглядывая на зверскую рожу водителя, не предвещавшую им ничего хорошего, они торопливо «испражнялись».
Оказалось, что незваные гости – из местной «бригады». Накануне к их боссу обратились весьма серьёзные люди из столицы – кто они, парни не знали, не того они были уровня, чтобы быть посвящённым в такие детали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43