И серьезно преследуют — факт исчезновения Печказова, посещение гаража, квартиры. А история со складом? И помните, Печказова вчера не очень лестно отозвалась об этой девице, что ухаживает за ее свекровью. Сегодня этой девицы нет… Вот что. — Николаев глянул на часы, подумал немного. — Через 40 минут жду вас с планом работы. Совместным. — Он сделал ударение на последнем слове.
Суббота. 12.00
В чужой маленькой квартирке Лена Суходольская терзалась мрачными предчувствиями. О старухе Мавриди старалась не думать.
Случилось ужасное — она была в этом уверена.
«Доигралась», — тосковала Лена, проклиная день, когда она затеяла игру, казавшуюся тогда скорее смешной, чем страшной. Это она во всем виновата: теперь в этом нет сомнений, именно она.
Да и те хороши! Взрослые люди, а поверили в тайники и клады! Какие могут быть бриллианты у этой выжившей из ума старухи! Лена металась по комнате не находя себе места. Внезапно ее взгляд задержался на коробке, прикрытой газетой: зачем она взяла магнитофон из квартиры Мавриди? Если Печказов все же появится, что она скажет ему? Ведь не может же быть, чтобы… Но додумывать она боялась. При всем своем легкомыслии Лена понимала, что не сумеет остаться в стороне от событий. Ведь это она сказала ребятам о «кладе» в квартире старухи! Какой она казалась себе значительной, когда ее расспрашивали, и откуда что бралось — говорила и говорила, придумывая, нагромождая одну ложь на другую.
«И как они могли верить?!» — негодовала сейчас Лена, понимая, что снова попалась в ловушку из-за своего вечного желания быть в центре событий, выглядеть более значительной и умной, чем, увы, есть на самом деле. Все время, пока длилась затея с поиском клада, Лена не задумывалась, во что это может вылиться. Между тем ее партнеры начали проявлять нетерпение, их требования становились более конкретными.
Она хотела уже признаться, что выдумала, но не посмела, испугавшись расправы. Ждала, что все устроится само собой.
Зачем они пришли в дом Мавриди? Ведь это не входило в их планы! Лена терялась в догадках.
Внезапно шелкнул дверной замок: муж. Лена обрадовалась, но, увидев лицо Суходольского, испугалась.
— Ты почему здесь?! — закричал он, затем, оглянувшись, зло зашипел: — Почему оставила старуху, дура! А ну, марш туда! — И, грубо схватив ее за плечо, толкнул в прихожую, к выходу.
Лена заплакала.
— Пойми же, глупая, — уже спокойно начал он, — если ты внезапно бросишь старуху…
Лена кивнула. Она знала: с Суходольским в таких случаях лучше не спорить.
…Когда участковый инспектор Гук позвонил в дверь квартиры Мавриди, ему открыла Лена. В квартире был порядок. Эмма Павловна, чистая и сытая, спокойно сидела в кровати и разговаривала сама с собой.
— Где же вы отсутствовали, девушка? — как можно официальнее спросил лейтенант. Он работал в милиции недавно и старался держаться строго.
— Зуб у меня заболел, лечить ходила. Знаете, наверное, как это больно, — просто объяснила Лена.
Инспектор знал. К зубной боли он относился с пониманием. То, что Лена испытывала зубную боль, которой он так боялся, наполнило его сочувствием. «И зачем только меня послали сюда? — подумал он. — Тут же полный порядок».
Извинившись за беспокойство, Гук отправился домой.
Суббота. 13.00
В больницу к Печказовой Волин направлялся по требованию Николаева, который сам справился о здоровье Нелли Борисовны и получил согласие врачей на беседу с ней. Полковник считал, что Волин как располагающий доверием Печказовой должен повидаться с нею и получить разрешение на осмотр гаража.
Собственно, и сам Волин считал необходимой беседу с Печказовой. Что же хотели найти незнакомцы в квартире и гараже Печказовых? Неужели Нелли Борисовна что-то скрыла от него во время их первой встречи?
А капитану тот первый разговор показался искренним. Странное дело! Он должен искать Георгия Ивановича Печказова, который, возможно, стал жертвой и нуждался в помощи и жалости. Но чем больше узнавал Волин об этом человеке, тем менее сочувствовал ему. Жалел капитан маленькую измученную женщину, жену Печказова. Чувство сострадания к ней смешивалось с удивлением и недоумением: как могла она допустить, чтобы рядом с нею деградировал человек, которого она считала близким?
Если ключи Печказова в руках людей, знающих его гараж и квартиру, значит, это не случайные люди?
Печказова не узнала лицо человека, пытавшегося проникнуть в квартиру. Но это ни о чем еще не говорило. Она была напугана, видела лишь часть лица, это могли быть и знакомые самого Печказова, которых его жена не знала.
Задумавшись, Волин не заметил, как подъехали к зданию больницы. Нелли Борисовна выглядела несколько лучше, чем утром.
Увидев капитана, Печказова, то и дело касаясь пальцами его рукава, быстро заговорила:
— Алексей Петрович, мне нужно домой, поймите это. Мне нужно! Муж может вернуться, что он подумает, не застав меня? Конечно, все это ужасно, но я в первую очередь должна думать о нем! Ему сейчас хуже…
Волин слушал женщину почти с недоумением. Здесь, в больнице, едва придя в себя, она опять думала только о муже. О том, кто причинил ей столько неприятностей, столько раз обижал и унижал!
«Эти бы чувства да к доброму человеку! А здесь всепрощение не шло, видно, на пользу», — с сожалением подумал Волин, успокаивая Нелли Борисовну.
Нужно было что-то решать. Женщина категорически отказывалась находиться в больнице. Волин направился к доктору.
— Органики у нее нет, — пояснил тот. — Сердце и прочее — норма. Виной всему — психотравмирующая ситуация. Можете вы ее исключить?
— Пока нет, — покачал головой капитан.
— Тогда нужно свести до минимума все неприятные переживания.
— Я только тем и занимаюсь, доктор, что исключаю из жизни эти самые психотравмирующие ситуации, как вы выражаетесь. Вы мне скажите прямо, можно Печказову домой выписать? Или нет?
— Ну, если под чье-нибудь наблюдение…
— Какое наблюдение, она одинокая женщина. — Словно испугавшись сказанного, Волин замолчал, затем поправился: — На сегодняшний день одинокая. Впрочем, — оживился он, — будет ей наблюдение! Позвонить разрешите?
Доктор молча подвинул капитану телефон.
— Люся! — сказал Алексей Петрович в трубку. — Слушай, есть у Тамары Черепановой телефон? Ну, у той Тамары, что с Печказовой работает. Звони ей немедленно, пусть едет в горбольницу. И ты с Алешкой тоже, очень прошу. Заберете Печказову — ей нельзя здесь оставаться. Тамара, кажется, одна живет? Ну, попросим ее с Печказовой побыть. Да такси берите! — крикнул он напоследок.
Нелли Борисовна, успокоенная и обрадованная предстоящей выпиской, охотно разговорилась. Волин слушал внимательно, стараясь не упустить ни одной мелочи. Эта беседа укрепила убеждение капитана в искренности Печказовой. Нелли Борисовна ничего не утаивала. Она просто многого не знала. Не хотела или не могла знать? Возможно и то и другое.
Нет, ни о каких ценностях Печказова не знала. Больших денег у мужа никогда не видела. Разве только когда премия, отпуск.
Да, разумеется, гараж можно осмотреть. И подвальчик тоже… Во дворе, возле дома. Ключи от него на кухне.
Суббота. 15.00
Осматривал гараж Волин вместе с экспертом-криминалистом Владимиром Пахомовым. Работал он в отделе недавно, был скромным, незаметным и на первый взгляд чуть медлительным. Предшественник Пахомова, ушедший на повышение, оставил ему в наследство прекрасную лабораторию и твердую убежденность сотрудников, что эксперт может все. Пахомов всеми силами старался поддерживать такую убежденность и, надо сказать, ему это удавалось.
Шофер Семен Лузгин, считая себя полноправным участником розыска, просто прилип к эксперту, с интересом наблюдая за его действиями.
Еще в отделе, осмотрев снятый неизвестными замок гаража, Пахомов категорически заявил, что замок открыт ключом — не отмычкой, не дубликатом, а настоящим ключом.
Следы отмычки не обнаружили и на втором замке, который имел шифр. Нелли Борисовна шифр не знала, пришлось дужку замка осторожно распилить.
В гараже было такое множество полок, шкафов, забитых разными вещами, что Волин чертыхнулся, представляя, сколько времени займет осмотр. Однако Пахомов так умело и споро начал работу, что Волин повеселел.
В дальнем правом углу гаража, небрежно прикрытые старым одеялом, стояли в два ряда шесть коробок с магнитофонами «Коралл». Заводская упаковка была не вскрыта. Когда капитан занимался описанием находки, раздался возглас Пахомова. Эксперт, не скрывая торжества, показал изумленным понятым извлеченную из старой кастрюли, стоявшей на стеллаже, кожаную перчатку, а в ней — туго свернутый рулончик коричневатых купюр.
Пересчитали деньги — ровно 15 тысяч.
— Н-да, — вздохнул Лузгин, — и кто бы мог подумать — в кастрюле!
Вскоре нашли еще деньги — 10 тысяч. Теперь Волин знал, что искали неизвестные в гараже Печказова. Подтверждалось подозрение сотрудников ОБХСС о его неблаговидных делах.
Из гаража направились к подвалу, ключ от которого Нелли Борисовна передала Волину. Вход в подвал дома располагался с торцовой стороны. Спустились вниз, прошли по пыльному узкому коридорчику, едва освещаемому тусклой лампочкой.
На дверцах вдоль коридорчика — номера кладовых, написанные где мелом, где углем. Печказовский номер «20» выгодно отличался от других — белая аккуратная пластинка из металла с черными цифрами на ней.
Замок на двери кладовой помещен в металлический кожух. Володя Пахомов осторожно взялся за углы кожуха, слегка встряхнул. Внутри что-то звякнуло, перекатилось. Подозвав понятых, эксперт извлек оттуда кусочки блестящих штырьков с заостренными крючками на изогнутых концах.
— Это части отмычки, — сказал Пахомов.
Волин и сам видел, что это были отмычки.
Кто-то пытался проникнуть и сюда. Кто? Те же люди, что были у гаража и квартиры?
— Оперативно действуют, — вздохнул Волин, — не можем угнаться за ними.
— Как это не можем, — вскинулся Лузгин, — никуда они не попали, мы везде их, выходит, настигаем.
Осмотр кладовой никаких результатов не дал. Обычные для кладовок вещи — ничего, представляющего интерес для розыска. Но замок с обломками отмычек — это были следы неизвестных. Эксперт скажет точно, из чего, как и даже степень квалификации, с какой изготовлены отмычки.
Остается выяснить, кем они изготовлены и кому конкретно принадлежали. «Совсем немного», — усмехнулся Волин, выходя на улицу.
Суббота. 16.30
Когда Ермаков сказал о коробках с «Кораллами», найденными в печказовском гараже, Урсу не выдержал. Кровь отхлынула от смугло-румяного лица, прожилки на щеках стали синеватыми. Он опустил голову, понимая, что лучший для него выход — признание. Мысли работали теперь в ином направлении — как смягчить удар, под который он сам себя поставил, связавшись с дельцами.
— Я прошу мне верить, — выдавил Урсу, — знаю я очень мало, но все, что знаю, расскажу. Когда Георгий Иванович назначил меня заместителем, — начал Урсу, — я был очень польщен этим доверием и даже хотел подарок сделать — он не принял. Будет, говорит, еще возможность меня отблагодарить. С полгода назад он вызвал меня в кабинет и познакомил с мужчиной лет сорока. Представительный, одет с иголочки. Назвался Тихоней.
Голос Урсу часто прерывался, рассказ давался ему нелегко, но Ермаков поторапливал его, понимая, что в этом необычном деле от оперативности может зависеть жизнь человека — о судьбе Печказова сведений пока не было.
— С этого дня все и началось, — продолжал Урсу, — от Тихони время от времени приезжал некий Гога. Он привозил Георгию Ивановичу небольшие партии магнитофонов «Коралл», они спросом у нас пользуются. Где он брал их, откуда привозил — этого точно не знаю, но слышал, что на заводе орудует шайка расхитителей. Хранили магнитофоны на складе…
— На стеллаже у входа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15