Когда Антон на конкурсе молодых художников Советского Союза получил золотую медаль за свой рисунок в стиле XVII века, радости старого учителя не было конца.
Но все-таки что-то мешало Маревичу осуществить свою мечту. Техника его была совершенна, колорит картин безукоризнен, но... Как однажды признался Каменский, у мальчика не было искры божьей.
Антон днями не выходил из залов картинных галерей и музеев, копируя старых и новых мастеров, тщетно пытаясь постичь их секреты. У него получались прекрасные копии! Но при попытке создать что-то свое, Маревич натыкался на непреодолимый для себя барьер. Картины его были обворожительны. Но это было все, что угодно: Ватто, Лорран, Пуссен... но не Маревич!
...В этот час залы Эрмитажа обычно пустовали. Это позволяло Антону, отгородившись от остального мира, священнодействовать со своими красками. На этот раз он пытался разгадать Рубенса. Иногда в зал входил служащий музея. Он подходил к Антону, увлеченному работой, несколько минут разглядывал копию, сравнивая ее с оригиналом, и продолжал свой обход.
На небольшую группу людей, медленно переходящих из зала в зал, Маревич не обратил никакого внимания. Спустя несколько минут один из них подошел и встал у него за спиной. Привыкший к подобным зрителям, Антон продолжал работать.
Еще несколько мазков, и копию можно будет считать завершенной...
- ...мне кажется - это какой-то газ. Во всяком случае, следов механического воздействия на нем нет...
Сознание медленно возвращалось, но голоса и звуки были еле различимы. Казалось, он находился в густом тумане, сошедшем с картин Моне. Антон попытался протереть глаза, но руки не слушались его.
- Слава Богу! Кажется, он приходит в себя, - женский голос раздался совсем радом. - Доктор Трошин! Доктор Трошин! Он открыл глаза!
- Не кричите так, Карина. Вы поднимите на ноги всю больницу, - несколько раздраженно отозвался мужчина в белом халате. - Позвоните лучше лейтенанту Егорову. Он хотел немедленно поговорить с больным после того, как он очнется... Да, чуть не забыл. Позвоните также ко мне домой, передайте Анжеле, что я задержусь.
Карина - высокая стройная брюнетка, чуть покраснев, молча кивнула и, опустив глаза, вышла из палаты.
Антон уже отчетливее осознавал все, что происходило вокруг. В палате остались двое. Высокий грузный мужчина в белом халате, очевидно, тот, кого девушка назвала доктором Трошиным. Второго Антон не видел. Слышен был лишь его гнусавый голос. Он находился где-то сзади.
Что-то заставило Антона вздрогнуть: мужчина, стоящий за спиной... музей... Рубенс... Дальше мысли путались. Голова налита свинцом, во рту ужасная сухость. Где он? Кто эти люди вокруг?
- Воды, - Антон с трудом узнал свой голос.
Тотчас мужчина, стоящий у изголовья кровати, поднес стакан с водой к его высохшим губам.
- Вам лучше, Антон? - спросил он, склонившись над ним.
- Где я? Кто вы? - каждое слово болью отдавалось в голове. - Я вас не знаю.
- Мы с вами знакомы, - возразил тот. - Я - Эдуард Серов, помощник директора Эрмитажа. Вы у нас работали последние два месяца. Сейчас вы в больнице, но ничего страшного не произошло. Скоро вам будет лучше.
Гулкие шаги в коридоре возвестили о прибытии лейтенанта Егорова. В палату без стука вошел гигант в штатском, заполнив собою все помещение.
- Спасибо, что позвонили, - от его голоса задребезжали стеклянные полки в больничных шкафах. - Ему уже лучше?
- Что вы орете? - голос доктора Трошина, казавшегося рядом с лейтенантом лилипутом, дрожал от волнения. - Вы находитесь в больнице, а не на плацу.
Карина, вошедшая в палату вслед за лейтенантом, тихо хихикнула.
- Я сказал что-нибудь смешное, Карина? - Трошин с укоризной посмотрел на медсестру. - Или вас кто-то щекочет?
На этот раз расхохотался сам Егоров.
- Да прекратите вы! - закричал, не выдержав, доктор. - Что за балаган?!
- Ваш голос, я думаю, тоже не способствует скорейшему излечению больных, вмешался в разговор Серов, подмигнув при этом Карине.
Та тут же залилась краской и выскочила из палаты.
- Прошу прощения, доктор Трошин, - лейтенант понизил голос, который, тем не менее, не стал настолько тихим, чтоб его можно было воспринимать, не морщась.
- Еще тише, - Трошин взял себя в руки. - Даю вам пять минут на разговор. Не больше.
Егоров подошел к койке, на которой лежал Маревич.
- Вы меня слышите? - лейтенант перешел на шепот.
- Да, я вас слышу, - Антон, во время перебранки лежащий с закрытыми глазами, с трудом раскрыл их и посмотрел на лейтенанта. - Может, вы мне объясните, что происходит?..
* * *
Звонок в милицию поступил в пять часов семь минут. Даниил Котов - директор Эрмитажа - взволнованным голосом сообщил, что в одном из залов обнаружен художник Антон Маревич, не подающий никаких признаков жизни. Прибыв на место происшествия, лейтенант Егоров, прежде всего, убедился, что Маревич жив. Затем вместе со своим напарником и помощником Котова отправил художника в больницу, предварительно позвонив туда и, попросив дать ему знать, как только тот очухается.
Удобно устроившись в кабинете Котова, Егоров приступил к опросу свидетелей.
- Кто нашел художника, где и как? - обратился он к служащим музея, собравшимся там же, в кабинете.
- Я, - вперед вышел молодой парень лет двадцати пяти. - Перед закрытием я проверяю вверенные мне залы музея. Особое внимание я обращаю на камин в зале фламандского искусства. В нем при желании может спрятаться человек...
- Короче! - Егоров сделал нетерпеливый жест рукой.
- Да, - согласился парень. - Антона я нашел именно в этом камине, без сознания.
- Что вы сделали потом?
- Я немедленно поставил в известность господина Котова.
- Первым делом мы попытались привести его в чувство своими силами, но безрезультатно, - вступил в разговор Котов. - Затем я позвонил в отделение.
- Почему вам пришла мысль позвонить в милицию, а не в больницу, господин Котов? - спросил Егоров, оглядываясь вокруг в поисках пепельницы. - С чего вы взяли, что потерявший сознание художник должен нас заинтересовать?
- Понимаете ли, лейтенант, тот факт, что нашли его в камине... - Котов казался взволнованным. - И потом, он был похож на труп, вы же сами видели.
- Да, кстати, кто его видел в последний раз? Я имею в виду, в сознании... И где? - спросил Егоров, бесцеремонно махнув в сторону Котова.
- Я, - ответил все тот же служащий музея, нашедший Маревича в камине. - Он делал копию с картины Рубенса в дальнем конце зала.
В кабинет вошел один из охранников музея.
- Разрешите обратиться! - охранник встал перед Егоровым, вытянувшись по стойке смирно.
- Слушаю вас, - промычал Егоров сквозь зубы, прикуривая очередную сигарету.
- В три часа сорок минут Маревич выходил из Эрмитажа, неся с собой этюдник и копию, которую срисовывал с Рубенса.
- Вы разбираетесь в живописи, сержант? - улыбнулся Егоров.
- Приходится, товарищ лейтенант! - охранник попытался изобразить на лице нечто, похожее на улыбку.
- Где же вы были до сих пор?! - вдруг заорал лейтенант, вскакивая с места. - Почему об этом никто не знает?
- В четыре часа я сдал пост! - охранник смотрел поверх головы лейтенанта. - Мне только что сообщили о случившемся, и я поспешил сюда, чтоб сказать вам об этом.
- Я не помню, который был час, - робко заговорил смотритель фламандского зала, - но и мне показалось, что Антон выходил со своим этюдником и законченной копией.
- Ну, прямо сборище идиотов! - терпение Егорова лопнуло. - Тебя как звать, парень?
- Стас!
- Так вот, Стасик, дорогой, - голос лейтенанта дрожал от негодования. Тебе показалось, или Маревич действительно выходил из музея с этим... как его... этюдником, черт тебя побери!
Стас проглотил слюну и ответил:
- Теперь я уверен, что он ушел часа за полтора до закрытия. Антон даже кивнул мне на прощание, хотя раньше никогда не делал этого. Он и не здоровался со мной по утрам, когда прихо...
- Я понял, - Егоров не мог скрыть своего раздражения. - И где только находят таких болванов!
- Стас очень толковый парень, - попытался защитить своего работника Котов. - Изучает историю искусств.
- Да ладно уж, - лейтенант загасил сигарету на подошве своего огромного башмака и бросил окурок в корзину для бумаг. Не попал. Встал со своего места и прошелся по кабинету. Все присутствующие невольно вытянулись, как на параде.
- Вы нашли копию, которую делал Маревич? - спросил Егоров, возвращаясь на свое место.
- В том-то и дело, что не нашли, - отозвался Котов. - Она исчезла.
- А вы уверены, что исчезла именно она?
- Я не совсем понимаю, о чем вы, лейтенант, - Котов недоуменно пожал плечами. - Что вы хотите этим сказать?
- Пока ничего. Какую картину срисовывал Маревич?
- Голову Христа Рубенса. Хотите взглянуть?
Егоров кивнул головой.
- Пойдемте, я вас провожу, - Котов жестом пригласил лейтенанта следовать за ним.
Спустившись по широким лестницам на этаж и пройдя несколько помещений, Котов обернулся.
- Мы в зале фламандского искусства. Картина висит в дальнем углу.
Егоров оглянулся вокруг. Зал представлял собой большое прямоугольное помещение, по стенам которого были развешаны картины. Кое-где стояли несколько мраморных и бронзовых статуй. В простенках между окнами, перпендикулярно стене стояло пять стендов, обитых красным бархатом, на которых также висели картины в громоздких рамах. В торце каждого стенда стояли высокие мраморные тумбы с бронзовыми бюстами. Последний стенд вместе со стеной образовывал небольшой закуточек, старинный камин, облицованный изразцами, занимал весь угол. Голова Христа висела напротив камина.
- Вот она, лейтенант.
- Я вижу, - Егоров протянул руку и указательным пальцем дотронулся до холста.
- Картины нельзя трогать руками, - заметил Котов тоном учителя, делающего замечание нерадивому ученику.
- Заткнитесь! - Егоров посмотрел на свой палец, потом понюхал его. - Я так и знал! Примите мои поздравления, господин Котов. Сегодня в три часа пополудни вас ограбили. У вас похитили картину Голова Христа Роб-бинса... или как его там!
* * *
- ...Я ничего не помню, - Антон полулежал на койке, приложив указательный палец к переносице.
Лейтенант Егоров устроился рядом, в кресле для посетителей.
- В таком случае, расскажите, что помните. Постарайтесь припомнить самые незначительные на ваш взгляд детали.
Антон еще сильнее сморщил лоб, пытаясь вспомнить, вернее, сообразить, с чего начать.
- Рассказывать, в принципе, нечего. Я, как всегда, пришел в музей к открытию...
- Когда открывается музей? - Егоров посмотрел на Серова.
- В десять утра, - ответил тот.
- Я прихожу пораньше, - продолжил Маревич, - потому что в это время в залах почти пусто, и я могу спокойно работать. Вы не представляете, лейтенант, как посетители могут действовать на нервы! Хорошо, если молча смотрят. К таким я уже в какой-то степени привык. Постоят, посмотрят и пойдут дальше. Но попадаются такие, что хочется все бросить и бежать, куда глаза глядят. Я имею в виду тех, которые вечно лезут со своими замечаниями: то сходства нет, то краски не те, то еще что... Тьфу! К двум-трем часам я обычно ухожу. Но сегодня решил немного задержаться и закончить копию. Завтра, с утра, я хотел начать что-нибудь новое.
- Кто мог быть в курсе ваших планов? - спросил Егоров. - Я имею в виду друзей, знакомых.
- У меня нет знакомых в Петербурге, - Антон отпил воды из стакана. - Я здесь сравнительно недавно.
- Где вы остановились?
- Снимаю квартиру в Колпино.
- Продолжайте, - Егоров приготовился слушать дальше.
- Ну, так вот, - вздохнул Антон. - Работа шла у меня хорошо. Никого в зале не было. Только Стас изредка подходил ко мне - посмотреть. Стас - это смотритель зала, - пояснил он.
- Знаю, - хмыкнул Егоров поморщившись, как будто в стакане с водкой, который поднес ко рту, вдруг заметил плавающего таракана. - Больше никто к вам не подходил?
- Вроде, нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18