- Женщины редко спят с теми, кто им нравится." И добавил уже совсем обидное: "Каждая женщина в душе проститутка. Вопрос не в ее честности, вопрос в цене, которая ее устроит. Честными женщинами называют тех женщин, которые не пользуются спросом. И еще тех, которые слишком много запрашивают."
Катя спросила, и оказалось, что свои теории Джон строит на основе личного опыта. Он и не скрывал этого. Просто, Джон - простая и откровенная душа, не встречал еще женщин, которые своим поведением опровергли бы его теоритические построения.
- А как, все-таки, быть с теми женщинами, которые вообще не продаются? - Задала вопрос Катя, которой было обидно за свой пол.
- Не продаются? - Не понял Джон. - Это как?..
Он водил ее по дорогущим ресторанам и клубам - где прежде никогда не ступала ее нога. И Катя, глядя на все это канадское великолепие, думала: "Зачем человек живет? Разве не ясно зачем? Для богатства! Он живет для того, чтобы вкусно есть, мягко спать, красиво одеваться. И еще чтобы наслаждаться, наслаждаться и наслаждаться. Наслаждаться всеми возможными путями. Любовь, честь, совесть - в этих ничтожных словах смысла еще меньше, чем букв. Забудь о них, если ты действительно хочешь земного счастья. Счастье - оно вот здесь. Оно в наслаждении. Бери его, бери, пока дают. Бери, пока не передумали. И пользуйся, пока не отняли. Бери столько, сколько ты сможешь унести. Бери, ибо дают сегодня, сейчас, вот в эту минуту. Завтра не будет. Бери."
Прошло два дня. Коля уже слегка размял свои побитые кости, и все больше ходил - ходил взад-вперед по камере. Так запертый волк ходит туда и сюда по своей клетке.
Колина голова была сейчас занята только двумя вещами. Свобода и месть. Свобода и месть. Свобода и месть.
Коля хотел на свободу, и он хотел отомстить.
Однажды за Колей пришли. Двое констеблей появились в его камере рано утром и сказали, что он должен собираться. Коля не стал их ни о чем спрашивать, хотя голова его лихорадочно работала. Куда везут? В другую тюрьму?
Коля оказался в просторном полицейском автобусе. Вместе с ним перевозили также двух негров с уголовными мордами. Негры не выглядели особенно разговорчивыми и приветливыми. Они угрюмо разглядывали зарешеченные виды проносящиеся за окнами полицейского автобуса. Впереди сидели двое полисменов. Один из них - водитель, и Коля его видел впервые, а увидев второго - ураинского мордоворота по имени Тарас, Коля тихо и больно скрипнул оставшимися в живых зубами.
Они въехали в черту Торонто. Автобус проносился по запруженным улицам города, и Коля смотрел в окно. Он видел суетящихся, куда-то спешащих людей и думал о том, что, в сущности, весь этот замечательный мир демократического Запада - не что иное, как тюрьма и есть. Сытая, комфортабельная тюрьма. Тюрьма, в которой тебя хорошо кормят, и в которой тебя не бьют озранники. Но, все-таки, это тюрьма. Ты не свободен здесь с самого начала. И тот, кто не ворует, вынужден заниматься принудительно-добровольным общественно-полезным трудом. А кто не желает этим трудом заниматься - тот очень быстро оказывается за бортом нормального существования.
Кладбищенские Колины размышления были прерванны чем-то, совершенно неожиданным. Автобус остановили. Человек в полицейской форме подошел к водителю и начал кричать ему что-то быстрое и непонятное. Коля не проявил интереса. Он отвернулся.
Но тут же повернулся опять. Трое громил с дулами наготове заскакивали в автобус. Четвертый - переодетый полицейским, держал на прицеле двоих полисменов. Коля проглотил слюну. Что это еще такое?
Громилы сняли с негров наручники и кандалы с их ног, за чем последовали короткие и сдержанные мужские объятия.
- Эй! - Закричал Коля, вскакивая. - Меня тоже!..
Один из громил не стал долго думать - он бросил Коле ключи. Тот быстро, не теряя секунд, освободился. Затем огляделся. Ни негров, ни освободивших их громил уже не было в полицейском автобусе. Двое полисменов сидели, прикованные к поручнями. Коля быстро подошел к Тарасу. Тот посмотрел на него, и глаза его тяжело сверкнули от ненависти. Коля, словно кастет, надев на пальцы наручник, с размаху, что было силы, звезданул его в здоровенную, кабанью челюсть. Тарас обессиленно уронил голову, сплюнув на пол окровавленные обломки зубов.
Ночной звонок разбудил Катю. Она пришла домой час назад, легла спать и уже, соприкоснувшись с подушкой, успела провалиться в мутный и тревожный рой беспокойных сновидений.
Сначала, проснувшись, она несколько секунд не погла понять, где она, и что с ней происходит. Катя, тяжело моргая, разглядывала разрывающийся телефон. Родители спали в соседней комнате и, судя по всему, ничего не слышали.
Наконец, сообразив, она схватила трубку. Та непослушно выскользнула из ее пальцев и со стуком упала на пол.
- Але? - Испуганно произнесла Катя, подняв трубку с пола и поднеся ее к уху.
- Да, але. - Это был Ковальский.
- Что вам нужно? - До Кати дошло, что происходит, и она захотела выругаться. - Зачем вы звоните в такое время?
- Твой друг убежал, - сказал Ковальский. - Сегодня днем. Он на свободе.
Катя молчала. Она переваривала. Желание ругаться с констеблем пропало как-то очень быстро, и Катя испытывала сейчас только страх - ничего больше.
- Как сбежал?.. За-зачем сбежал?..
У Кати заплетался язык. Трубка в руке дрожала.
- Не понравилось ему, наверное, у нас. - Спокойно сказал Ковальский. Вот и сбежал... А ты знаешь, где он может сейчас быть?
- Понятия не имею. А мне... что мне делать?
- Что делать? - Ковальский зевнул. Ему явно хотелось спать, и ночное дежурство было не в радость. - Откуда я знаю? Витамины С глотать. Говорят, для здоровья полезно. Ты точно не знаешь, где он может прятаться?
- Не знаю! - Выдохнула Катя. - Не знаю! Помогите мне! Помогите! Пожалуйста! Защитите меня! Вы же полиция! Вы же должны помочь! Вы же не можете меня бросить!
- Телохранителей себе найми, - сказал Ковальский. - Они тебя будут охранять. Запиши мой телефон. Если твой друг появится, и если ты останешься в живых, то звони - мы его арестуем... Записывай.
- Вам же деньги платят. - Катя рыдала в трубку. - Вам же за это платят деньги. Ведь, это ваша работа. Ваш долг. Вы должны помогать людям. Вы должны защищать их...
- Записывай телефон. - На Ковальского ее речь не произвела ровно никакого впечатления. - Записываешь?
- Я вас ненавижу, - сказала Катя, вдруг успокоившись. - Я ненавижу вас. Вы еще хуже бандитов. Вы хуже, чем этот Коля...
Она бросила трубку на рычажок. Потом вскочила. "Сволочи, - повторяла она про себя. - Грязные сволочи. Скоты. Твари. Мерзавцы."
Она бегала по квартире и, суетясь, собирала вещи. Она не знала еще, куда пойдет и к кому, но знала точно, что дома она оставаться не может.
Зазвенел телефон. Катя остановилась. Глотая слезы и вытаращив глаза, она смотрела на аппарат, который, как ей казалось, сейчас разорвется от злости. Но, наконец, он замолк. Стало тихо. Больше ничего не нарушало тишины вокруг. Было слышно только, как за окном пронзительно и надрывно свистит ветер.
...Катя вышла из дома спустя четыре минуты. Она быстро побросала в небольшую сумку те вещи, которые ей, как она ожидала, могли понадобиться.
В подъезде Катя остановилась. Она представила себе, что Коля может дожидаться ее где-нибудь в темном углу. Хотя здравый смысл и подсказывал, что Коля не стал бы заявляться теперь, ночью, а заявившись, точно бы не стал караулить ее в подъезде, но Кате было не по себе. Кате было страшно. Коля мерещился ей на каждом шагу.
И только, оказавшись снаружи, она ощутила в себе некоторую смелость.
Шумно вдохнув воздух ночной улицы и сжав пальцами сумку с вещами, Катя бегом припустила отсюда прочь.
Она переночевала у подруги Лены - та сделала большие, испуганные глаза, когда Катя рассказала ей всю свою историю. Она долго не могла уснуть, и ночь прошла беспокойно, Но утром, выпив крепкого кофе и поговорив с подругой, Катя успокоилась. Какая она дура, в самом деле! Неужели же Коля, которого сейчас ловит вся торонтская полиция, не имеет больше других забот, кроме как сводить счеты с ней.
Лена ушла на работу (она работала продавщицей в супермаркете), а Катя побродив туда и сюда по пустой квартире, успокоилась окончательно. И легла спать.
Выспавшись, она поднялась, приняла душ, почистила зубы. Неприятные мысли опять полезли в голову. Уже вытирая волосы, Катя приняла окончательное решение. Нет, она не будет полагаться на слепой, ненадежный случай. Конечно же, хорошо, если Колю заловят быстро, и он опять вернется к себе домой, то есть, в тюрьму. Но а если нет? Если не заловят?.. Катя решила приобрести пистолет.
Она знала одного торговца оружием. Патлатый наркоман Женя с кольцом в ухе был обязательным участником всех русскоязычных тусовок. Сегодня тридцать первое декабря, вечер, и Катя знает тусовку, в которой Женя скорее всего будет встречать Новый Год. Надо пересечься с ним. Перед этим нужно увидеться с Джоном и взять у него денег. Вот и все.
Катя вытерла волосы, потом подошла к телефону.
- Але. Ты?.. Приветик! - Весело крикнула Катя, узнав голос Джона. - Я денег хочу. Очень нужно. Дашь?
- Сколько ты хочешь?
Быстро договорились. Найти Женю было труднее. Тем более, в такой день и в такое время. Катя позвонила на один телефон, где Женя теоритически мог быть, позвонила на другой, позвонила на третий. На четвертом Женя отыскался.
- Мне нужен ствол. - Сказала Катя просто и прямо.
- Чего нужно? - Женя любил косить под придурка.
- Ствол от пылесоса. - Сказала Катя, которую такие манеры всегда раздражали. - Пылесос у меня поломался. Ствол хочу починить.
- Ну... пылесосы у нас у всех ломаются. Скока у тебя бабок есть?
- А сколько надо?
Договорились о месте и времени встречи. Катя положила трубку и глянула в окно. Там, за окном, темнело. Город готовился к встрече еще одного Нового Года. "Ничего, - сказала Катя себе. - Ничего. Мы тоже драться умеем. Не слабаки."
Когда Катя появилась здесь, вечеринка была в разгаре. Довольно типичное russian party. Хотя до непосредственного наступления Нового Года было еще далеко, но веселье уже катилось своим чередом. Катя вошла в квартиру, переступив через пьяного, и двинулась туда, где по ее предположению должна была находиться living room.
Несколько фигур, явно хорошо поддатых, пританцовывало под какую-то совершенно немелодичную гадость. Три гомосека лежали в углу. Они целовались и облизывали друг друга. Им было так хорошо вместе, что они никого вокруг не видели и не слышали. Вокруг валялись опорожненные бутыли, и стоял плотный дым марихуаны.
В одной из комнат Катя увидела Таню Митину. "Красавица" сидела одна на диване и прихлебывала из горла бренди. Судя по выражению ее лица, думала она о чем-то горьком и безысходном. Узнав Катю, Таня нехотя, кивком, поздоровалась.
Наконец, Катя оказалась на балконе. Здесь тусовались еще несколько молодых представителей русскоговорящего Торонто.
- В Израиле офигительно, - рассказывал парень в рваной джинсовой куртке, похожий ни то на панка, ни то на бомжа. - Там такая водка...
В его собеседнике Катя узнала Женю. Тот обернулся.
- А... чувиха моя родная. Явилась?
Потом дружески похлопал по щеке своего товарища, который так и не успел рассказать про израильскую водку.
- Короче, Гриша, замолк. Жди меня. - Он небрежно взял Катю за рукав. И я вернусь.
Они направились в туалет. Дверь туда была незаперта; Женя толкнул ее, но внутри оказались две облизывающиеся лесбиянки. Пошли в ванную комнату. Там увидели молодого человека, свесившегося над ванной и выворачивавшего туда содежимое своего желудка. Пришлось идти на кухню. Здесь, примостившись головой к грязной тряпке для пола, спал пьяный. Он сладко посапывал и улыбался во сне.
- Достали, блин, - сказал Женя. - Уединиться нельзя.
Он приподнял пьяного за одну ногу и выволок его в коридор, прикрыв за ним дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11