.. В дождь работать глупо и грешно. Да и вообще трудовые порывы не были Алисиной стихией. Она по натуре человек ленивый, меланхоличный, склонный скорее к философским рассуждениям на диване, чем к трудовым подвигам. А когда за окном сутки напролет моросит мелкий и противный дождь, о какой работе может быть речь? Алиса и в солнечные-то дни не страдала трудовым энтузиазмом, а сейчас... Вздохнув, она все-таки снова обратила внимание на компьютер, и несколько минут тупо смотрела на белый экран.
Гениальные мысли не спешили выливаться в слова, точнее, они вообще не спешили. Шлялись где-то в свое удовольствие, тогда как она вынуждена была страдать. Голова ее была блаженно пуста, и все попытки заставить ее работать, были тщетны.
Алиса снова скосила взгляд в сторону уютного дивана, расположенного прямо напротив телевизора.
Хорошее местечко, уютное, так и манит в свои сладкие объятия приди, дорогая, забудь об Элайзе, о толстяках, о работе, не думай о такой тщете, как деньги...
Что есть деньги? вопросила Алиса, обращаясь к спящей Марго. Тщета!
Хм, какие-то мысли в голове остались. Правда, в основном вредные для работы, поскольку, увы, оторваны от реальности. Это грозные толстяки реальность, как и деньги, без которых жить все-таки скучновато... Что ж, придется собрать волю в кулак, и...
Взгляд снова уперся в пустой экран. Алисе вдруг стало его жалко, и она расщедрилась на предложение из трех слов. Наклонив голову, изучила сей литературный изыск, и осталась им недовольна. Слишком коряво вышло. Изыск был безжалостно уничтожен. Талант просыпаться не спешил, подражая Марго.
- Заснул талант, не выдержав насилья, - проворчала Алиса. - Похорони ж его под грудой тщетных мыслей!
Компьютер тихо и не очень довольно урчал, ожидая продолжения.
Все, дорогой. Таймаут. Госпоже Саре Мидленд придется подождать, объяснила ему Алиса. Надо выпить кофе. И выкурить сигарету. И подумать, как нам обойти этот подводный риф, именуемый эротической сценой. Сам понимаешь, брат, отчего-то у нас с этими эротическими сценами вечно случаются незадачи...
Она плюхнулась в кресло на балконе, закурила, и уставилась в начинающие чернеть небеса, словно вымаливая помощь у какого-нибудь свободного божества. Черт, и почему у нее совсем не получается ничего сладострастного? Вот Джудит Макнот у нее через каждые пять страниц случается "секстетрис"... А Алисины мысли убоги, скучны, и робки, как у монахини... Так комплекс неполноценности можно заработать! Кстати, есть ли в природе эта Макнот? Последнее время Алиса начинала думать, что нет на белом свете никого.
Только Алиса, Елизавета и еще сотня-другая идиоток, согласных работать днями и ночами на толстяков...
Думать Алиса могла сколько угодно. Хоть сутки напролет. Совершенно бесплатно. Поскольку в конторе платили лишь за оформленные на бумаге результаты мыслительных процессов. Придется тебе, Алиса Павлищева, снова садиться за компьютер и вымучивать сцену...
Придется. Завтра надо сдать этот отрывок в издательство, иначе Паршивцев сообщит Алисе, что она не соответствует его понятиям о хорошем писателе. Господи, и почему она не Щепкинакуперник?
Переводила бы сейчас Лоуренса... Впрочем, у Лоуренса тоже хватает любовных сцен. Ну, тогда трудилась бы над экзистенциальными опусами Айрис Мердок. Скромная леди. Совсем как Алиса. Денег только за нее не платят.
Из комнаты доносилось бормотание радио. Ди-джей сообщил, что отправляется пить кофе. Алиса встрепенулась. Кофе! Вот что ей надо... Кофе, как известно, стимулирует творческие порывы. Ди-джей тем временем, позвякивая в эфире ложечкой, молол языком. На него явно снизошло вдохновение. А что же она теряет время?
- Это идея... Может быть, у меня тоже после кофе начнется просветление, мысли хлынут, как водопад, не может же такого быть, чтобы их совсем в моей голове не осталось... решила Алиса.
- Она тряхнула головой, словно проверяя, остались ли там мысли.
- - Впрочем, от такой работы их запросто могло не остаться, рассудила она трезво. - Когда долго общаешься с глупым человеком, и сам становишься глупым. Глупость и жадность заразны... Элайза же несомненно глупа. А я последнее время больше всего времени провожу именно в ее обществе.
- Она встала и отправилась на кухню.
Ее кошка Марго, доселе мирно дремавшая в кресле, расценила Алисин поход в сторону кухни не правильно, и тут же начала путаться под ногами, всячески намекая, что ей пора пообедать.
И откуда только у тебя столько энергии? посетовала Алиса, накладывая ей в миску рыбу, и наблюдая, с каким ажиотажем Марго встречает это радостное событие. Мне бы хоть немного...
Марго накинулась на рыбу, а ее хозяйка занялась кофе. Вспомнив, правда, что кофе она уже пила, а мыслей, как ни бывало, Алиса приуныла. Что ж, никто не нарушит ее одиночество? Может, отправиться куданибудь? посмотрев в окно, Алиса вздохнула. Дождь... Нет! Сначала дело. Остальное потом, в том числе и развлечения.
Включив кофеварку, Алиса вернулась к компьютеру и к разнузданному сэру Роберту. К тому моменту сэр Роберт окончательно дозрел и вознамерился сотворить с несравненной Элайзой нечто непристойное.
У тебя такое нежное тело, Роберт разлил вино по бокалам.
О, совсем неплохо! Похоже, появилось вдохновение. И несмотря на то, что вдохновение стоило ровно триста пятьдесят рублей, не больше и не меньше - строго по тарифу, Алиса счастливо улыбнулась.
Улыбка прожила недолго, и спустя минуту так и умерла на Алисиных губах.
Глотнув вина, сэр Роберт с похотливой улыбкой принялся снова мучить бедняжку Элайзу.
Сексуальная атака явно затягивалась. Сэр Роберт отказывался подчиниться Алисиной воле, твердо решив понравиться Паршивцеву.
Алиса застонала.
Яду мне, что ли, выпить? спросила она тоскливо. Ведь все равно завтра не жить...
Знала бы она, что ей уготовано судьбой, точно бы выпила яду! Но в тот миг ей казалось, что самое страшное с ней происходит именно сейчас сидит перед компьютером, и переводит книгу о похождениях несравненной Элайзы, отчаянно пытаясь хоть на мгновение перевоплотиться в разнузданную распутницу.
Образ свирепого Паршивцева подстегивал воображение, пальцы ее проворно забегали по клавиатуре прочь, стыдливость, прочь!
О, Паршивцев, страшный и ужасный! С очами Зевса-громовержца, неуместными на благодушном, круглом личике, обрамленном косматой бородой и жидкими кудрями! Алиса чувствовала себя рядом с ним маленькой и беззащитной, хотя не далее, как вчера утром была выше на целых две головы. У страха, как говорится, глаза велики, что же говорить об ужасе?!
Все, Павлищева, бормотала Алиса себе под нос, молотя по клавишам. Пока не напишешь пятьдесят строк самого разнузданного, самого похотливого текста, рассчитывать тебе не на что. Пощады не жди.
Но вдохновение уже покинуло ее снова, уступив место мыслям об одиночестве. Господи, пусть хоть кто-нибудь нарушит его!
Ведь тогда у меня появилось бы замечательное оправдание безделью. И бросила бы я хоть на время несравненную Элайзу... Как было бы здорово, если б заявилась Елизавета. Или на худой конец позвонила.
Алисина подруга человек словоохотливый, и пока она станет вываливать на нее все свои беды, пройдет не один час... Блаженство! Алиса мечтательно посмотрела на телефон. Нет уж, никаких телефонных звонков, пусть приходит! Бед у Лизаветы всегда целый ворох. Узнать бы, как с мыслями. Вдруг завалялась парочка лишних!
С кухни доносилось бульканье кофеварки. Алиса налила кофе, устроилась на кухне в стареньком кресле, пододвинула к себе телефон и решительно набрала Елизаветин номер.
В трубке раздавались длинные гудки, телефон занудствовал, пытаясь убедить Алису в том, что Елизаветы нет дома. Но чутье подсказывало обратное: вряд ли ее подруга в такую дождливую погоду отправится по делам. Скорее уж пошлет их куда подальше. Елизавета большая любительница откладывать дела в долгий ящик, а уж в дождь ее точно не выманишь из дома такими глупостями. Она даже к Паршивцеву находит убедительные доводы не являться. То нога подвернется очень кстати, то голова закружится, а то и вовсе одолеют человеконенавистнические настроения, которые негоже выплескивать на любимого начальника... Паршивцев терпит все ее выкрутасы стоически, поскольку в своем деле у Елизаветы равных нет.
Так что, попивая кофе маленькими глоточками, Алиса терпеливо ждала, когда подруга все-таки соблаговолит обратить внимание на телефонные гудки. И терпение ее было вознаграждено.
Алло, недовольно буркнула Елизавета.
Привет.
Алиска, солнышко! обрадовано завопила Елизавета. Как мило с твоей стороны позвонить! Я как раз намеревалась рвануть к тебе, чертова проблема одолела, а в голове ни одной путной мысли!
Ну, слава Богу... Не только у Алисы проблемы с головой...
Что случилось?
Не знаю, куда мне спрятать труп, деловито сообщила подруга.
В подвал, так же деловито посоветовала Алиса.
Банально... Придумай что-нибудь еще, а?
Спрячь в кухонный шкаф.
Алиса посмотрела на свой "пенал". Глупость какая-то. Разве ж поместится нормальный труп в кухонном шкафу? Там и места-то нет... Сплошные кастрюльки и банки... Некуда подеваться бедному трупу! Не разместится он там.
Бред, отмела и это предложение Елизавета. Как и у меня. Говорила я тебе, Павлищева, что мы, в конце концов, начнем расплачиваться за собственную меркантильность! Вот он час расплаты, не заставил долго себя ждать. Станем глупыми и пошлыми. Ты, кстати, никуда не собираешься?
Нет. Не рискну показаться в таком виде на улице...
Я сейчас приеду, обрадовала ее Елизавета. Может быть, вдвоем мы что-нибудь придумаем?
Она повесила трубку.
Ну, Павлищева, добилась своего, сказала Алиса своему Отражению.
Отражение скорчило кислую мину. Теперь-то уж ты застрахована от работы Елизавета постарается отвлечь тебя от нее до глубокой ночи. Мало тебе, Алиса, было своей несравненной Элайзы, теперь будешь решать Елизаветины проблемы с трупом, последние мысли истратишь...
Ну и прекрасно, сказала Алиса обиженно и показала Отражению язык. Лучше уж чужие проблемы, чем мои. А от одиночества, между прочим, люди с ума сходят.
Отражение взглянуло на Алису с укоризной. На его месте она бы помалкивала в тряпочку. Такую зануду, как Алисино Отражение, днем с огнем не сыщешь. Одно расстройство от него, нет чтобы хоть разок утешить. Каждое утро она подходила к зеркалу с надеждой увидеть там роскошную блондинку с сияющими изумрудными глазами, и каждый раз Отражение подсовывало ей черт знает что. Не то чтобы все было так уж плохо справедливости ради придется признать, что бывают физиономии и хуже, но Алисины желания по поводу внешности ни родители, ни небеса не учли. Вот нос... Алиса бы выбрала такой, знаете ли, ровный, умеренной длины, а не такой короткий и вздернутый, как у нее. И никаких веснушек! Губы вроде бы ничего, вполне сносные, но и не зовущие к поцелуям, как ей бы хотелось... И с этим, тем не менее, вполне можно смириться. Не зовут, так не зовут...
Но вот волосы!
Алиса предпочитала это безобразие закручивать в узел на затылке, чтобы не привлекать к нему излишнего внимания. Благодарить за огненный цвет шевелюры она могла только одного человека на свете своего бедного дедулю, поскольку у ее родителей по странной и причудливой прихоти Фортуны с волосами обстояло все нормально. Оба они были брюнетами, и Алисины страдания были им неведомы: их никто никогда не обзывал морковками, рыжими ведьмами, и не обвинял в том, что они убили дедушку садовым инвентарем!
Будь Алиса истинной дамой, как жена ее брата, увлеклась бы косметикой, и тогда все ее изъяны были бы надежно закамуфлированы. Но вот беда Алиса никак не могла понять, как Верочке удается каждое утро наносить на себя всю эту пакость, тратя не один час? Такого терпения у Алисы отродясь не было, так что она ограничивалась легкими штрихами, не слишком обременявшими ее внешность, а попросту оставлявшими ее неизменной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48