его бандой было совершено несколько вооруженных ограблений и убийств.
Этот Арифметчиков одной своей внешностью мог навести страх: лицо закоренелого убийцы, пристальный взгляд почти не мигающих глаз, сиплый голос и крутой разворот плеч, татуированная широкая грудь. С момента своего ареста он шел почти без признания, напропалую дерзил, вел себя нагло.
В тот раз один из надзирателей меня предупредил о том, что этот бандюга в камере во всеуслышание грозился своего следователя "пришить". Игнорировать этот сигнал надзирателя было глупо. От Арифметчикова можно было ожидать всего, поэтому я попросил, чтобы конвоир от кабинета, где я буду допрашивать Арифметчикова, далеко не отходил и в случае чего был готов прийти мне на помощь.
Встретил я его, как обычно, спокойно.
Брякнувшись на табурет для допрашиваемых, накрепко привинченный к полу, Арифметчиков сразу занял излюбленную позу: чуть наклонившись вперед, в мою сторону, доставая своими ручищами до самого пола.
Должен был подойти его адвокат, но он заболел, и нам ничего другого не оставалось, как побеседовать наедине. Я положил перед собой на столе бланк протокола допроса обвиняемого и, после заполнения его формальной части, спросил:
- Все же где вы приобрели пистолет "вальтер", обнаруженный у вас?
Такой вопрос Арифметчикову уже задавался много раз, но он не отвечал на него. Сейчас Арифметчиков взглянул на меня исподлобья и сипловато произнес:
- Купил за бабки, на базаре.
- У кого?
- У одного хромого алкаша.
- Имя которого, конечно, не знаете?
- Его знать не знаю, - охотно подтвердил Арифметчиков.
- Значит - это ваша очередная выдумка, - подытожил я. - Разве вы не понимаете, что она вашу вину только усугубляет и дает основание предполагать, что этот пистолет мог попасть к вам ценой жизни его владельца?
Арифметчиков вроде как с этим согласился:
- Хорошо. Вас устроит, если скажу, что пистолет нашел?
- Нет. Это очередная выдумка.
- Тогда, значит, украл!
- Своим упорством вы только себе вредите, - повторил я, но Арифметчиков отрезал:
- На все это я плевать хотел!
Стало ясно, что больше ничего из него не выжмешь, и я решил прекратить допрос. Все вопросы и ответы занес в протокол и предложил ему подписать.
Пока я составлял этот коротенький протокол, Арифметчиков внимательно за мной следил. Не читая, подписал протокол. Но потом вдруг подался через стол ко мне с явным намерением схватить за горло. Однако я был начеку мгновенно чуть откинулся назад, к стене и незаметно нажал на тревожную кнопку. Конвоир не замедлил появиться на пороге кабинета, и Арифметчиков отпрянул на свое место.
На этом инцидент был исчерпан. Я сделал вид, что, по существу, ни в чем не разобрался, и раздувать его до чрезвычайного происшествия не стал. Однако, уходя из тюрьмы, зашел к дежурному надзирателю и попросил проследить за настроениями Арифметчикова, способного на все.
В кабинете надзирателя на столе я увидел какой-то фанерный ящик, смахивающий на почтовую посылку. Ящик был открыт, и в нем лежали консервы, пачки с печеньем и плиточный шоколад с иностранными этикетками. Только я хотел поинтересоваться, кому предназначалась столь необычная передача, как в этот момент к дежурному завели заключенного - высокого, стройного, в хорошем спортивном костюме, с расстроенным видом. Он подошел к посылочному ящику и с готовностью расписался в пододвинутом журнале.
- Чем-то расстроены? - От дежурного не укрылось настроение заключенного.
- Моя жена скурвилась.
Это было сказано с еле приметным акцентом, и я понял, что это иностранец, уже освоивший русский язык в пределах элементарной тюремной лексики.
Дежурный сочувственно покачал головой:
- Кто вам сказал об этом?
- Один кореш написал, - заключенный горестно улыбнулся.
- Кто это? - спросил я, лишь только за ним закрылась дверь.
Дежурный надзиратель с готовностью ответил:
- Американец. Летчик Пауэрс. Не узнали? - сказал так, будто с этим Пауэрсом я уже много раз встречался.
- Он отбывает наказание в одиночке? - полюбопытствовал я.
- Нет. Сидит с каким-то англичанином.
Даже в нашей профессии такое случается редко: я пережил покушение на свою жизнь и увидел всемирно известного шпиона. Разве это забудешь?
Три убийства
В Ленинграде многие годы жило семейство латышей: отец - директор одной из средних школ, мать - учительница начальных классов и двое их детей: сын Артур - военнослужащий одной из воинских частей местного гарнизона, старший лейтенант, и дочь Ольга, школьного возраста.
В самом центре города у них была благоустроенная трехкомнатная квартира. Кроме нее, они имели собственную дачу в поселке Вырица Гатчинского района, почти в городской черте.
Сын, Артур, своевольный, эгоистичный и нелюдимый, служил без замечаний командования, но дружбы ни с кем не водил. О таких обычно говорят- он себе на уме, занят вопросами личного благополучия, бездушен.
Этому в известной степени способствовало и воспитание родителей, рано пробудивших в нем чувство собственной исключительности. Зато Ольга была полной противоположностью брату: добрая, послушная, ласковая.
Ужасное событие случилось в разгар лета 1969 года: Олечка пропала.
По словам родителей и брата, в тот день до позднего вечера она находилась на даче. Тогда ее отец собирал на приусадебном участке клубнику, а мать с утра уехала в город по своим делам. Артур сказал, что с увлечением читал на веранде какую-то книгу.
Предпринятые попытки разыскать Ольгу у ее подруг и соседних дачников результатов не дали. Оказались тщетными и ее поиски в Ленинграде, у родственников и знакомых.
Не помогли и обращения к читателям газет с ее описанием и фотографией. Ни к чему не привели и объявления по радио и телевидению.
Нечего и говорить, что родители Ольги все это тяжело переживали. Неожиданно Артур проявил себя с наилучшей стороны: он часами ходил по окрестностям в надежде отыскать хоть какие-то следы исчезнувшей сестры.
Кроме всего, он добровольно взвалил на себя все хозяйственные работы по даче, чем раньше никогда не занимался.
В те дни у них на даче на правах его невесты поселилась Лариса Кузнецова, молодая особа двадцати лет. Она сразу приняла живое участие во всех их делах: готовила еду, следила за порядком на даче, ездила за продуктами. Естественно, что к ней постепенно привыкли.
Примерно через месяц после исчезновения Олечки, 30 августа, ее отцу исполнилось 60 лет. Эту дату они отметили весьма скромно, в кругу внезапно приехавших из другого города друзей, не знавших об их несчастье.
А на другой день, когда друзья уехали, Сабонисов пригласили в гости дачники Кобринские, их соседи. У них они скоротали вечер за чаем и с наступлением сумерек ушли к себе.
И, как всегда в последнее время, Артур дал матери что-то успокаивающее: она жаловалась на бессонницу.
Спать улеглись рано. Среди ночи Лариса проснулась от прозвучавших где-то рядом один за другим двух выстрелов.
И сразу на пороге ее комнаты появился Артур, босиком, в трусах. Он срывающимся голосом сообщил кошмарную новость: отец только что застрелил его мать, а затем покончил с собой.
Лариса в первый момент буквально оцепенела. Но Артур схватил ее за руку и затащил, едва ли не волоком, в комнату родителей, где перед ними предстала жуткая картина. Его отец и мать с окровавленными головами лежали в кроватях. А когда Артур сдернул с отца одеяло, то с его тела свалилось охотничье двуствольное ружье, с привязанным к курку длинным шпагатом.
Артур со знанием дела стал объяснять Ларисе, как все произошло.
Первым выстрелом отец убил свою жену. Потом конец уже подвязанного шпагата, зажал между пальцами ноги, потянул за него и спустил курок.
Известие о новом несчастье в семье Сабонисов взбудоражило весь поселок.
1 сентября 1969 года в местной прокуратуре было возбуждено уголовное дело.
Единственным потерпевшим по этому делу стал Артур. И он сразу выдвинул ту версию, которую излагал Ларисе.
По твердому убеждению Артура, его отец поступил так потому, что не смог перенести потерю дочери, к тому же он, оказывается, был психически ненормален: еще в 1943 году во время войны подвергался обследованию в Свердловской психиатрической больнице (по месту их эвакуации), был признан шизофреником и освобожден от военной службы. Достоверность этого никто уже через столько лет проверять не стал.
Наличие свежих следов в стволе ружья от двух выстрелов было установлено простым техническим его осмотром.
Лариса Кузнецова подтвердила, по просьбе Артура, чтобы избежать лишних вопросов, что в ту ночь они спали на даче вместе и были одновременно разбужены двумя выстрелами, последовавшими с небольшим интервалом.
30 октября, как положено, по истечении двухмесячного срока, следствие по делу было прекращено.
Похоронив родителей, Артур вскоре женился на Ларисе Кузнецовой.
Молодые стали жить в городской квартире Сабонисов и первое время были всем довольны. Но вскоре отношения между ними стали портиться. Артур стал скандалить по любому поводу и без повода, помногу выпивал и допоздна отсутствовал в доме.
Лариса пыталась его как-то образумить, но Артур только отмахивался и скандалил.
В то же время она заметила, что свои "глубокие" переживания он широко демонстрировал лишь на людях, но стоило им остаться наедине, как Артур мог без конца смеяться и шутить. Ни одного доброго слова об отце и матери от него она не слышала.
У него появились значительные суммы денег, снятых со сберкнижек отца и матери. Эти деньги он держал при себе и все время говорил, что у отца с матерью должны быть припрятаны еще наличные суммы. Он буквально перевернул все вверх дном. Но денег не нашел.
Наиболее ценные вещи родителей Артур быстро распродал. Лариса была потрясена: в день похорон Артур с лежавшего в гробу отца новый костюм заменил на старый. Позже он этот новый костюм отнес в комиссионный магазин.
Детские игрушки пропавшей сестры и ее вещи Артур также распродал.
Вместе с тем, как бы демонстрируя окружающим горечь утрат, Артур на бронзовых настольных часах в кабинете отца поручил граверу запечатлеть две даты: 21 августа - день исчезновения сестры и 30 августа 1969 года - день смерти отца и матери.
К военной службе Артур Сабонис охладел, продолжая напиваться, и однажды, в состоянии очередного опьянения он договорился до того, будто его отец-шизофреник, в состоянии умопомрачения, задушил Ольгу, зарыл ее на даче в погребе под спальней. Протрезвев, Артур сказал, будто ему это приснилось. Правда, через некоторое время, опять в нетрезвом состоянии, Артур уговаривал Ларису откопать труп сестры и подальше перепрятать.
Лариса стала его бояться. В общем, их семейная жизнь разладилась. Это и заставило Ларису обратиться за помощью к мужу подруги.
Предварительно Лариса все написала и свои записи вручила ему с условием: если с ней что-то произойдет, все отнести в милицию.
Однако мужу подруги поведение Артура показалось подозрительным, и он обратился в уголовный розыск.
Как и следовало ожидать, там отнеслись к его заявлению с предельной серьезностью и 28 декабря неофициальным путем пригласили Ларису на беседу.
Она все написанное ею подтвердила и призналась, что по делу о смерти родителей своего мужа, по его просьбе, дала неправдивые показания: в ту ночь они спали с ним в разных комнатах.
Сотрудники уголовного розыска проверили слова Артура о том, будто его отец задушил и зарыл в погребе на даче свою дочь. Применили даже специальный прибор "трупоулавливатель". Но безрезультатно. Очевидно, они выбрали место в погребе под спальней не совсем верно.
Вскоре в семье Сабонисов произошло еще одно событие.
Пьяный Артур подпоил Ларису и стал предлагать ей отравиться, он даже уговорил ее написать предсмертное письмо с казенным текстом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Этот Арифметчиков одной своей внешностью мог навести страх: лицо закоренелого убийцы, пристальный взгляд почти не мигающих глаз, сиплый голос и крутой разворот плеч, татуированная широкая грудь. С момента своего ареста он шел почти без признания, напропалую дерзил, вел себя нагло.
В тот раз один из надзирателей меня предупредил о том, что этот бандюга в камере во всеуслышание грозился своего следователя "пришить". Игнорировать этот сигнал надзирателя было глупо. От Арифметчикова можно было ожидать всего, поэтому я попросил, чтобы конвоир от кабинета, где я буду допрашивать Арифметчикова, далеко не отходил и в случае чего был готов прийти мне на помощь.
Встретил я его, как обычно, спокойно.
Брякнувшись на табурет для допрашиваемых, накрепко привинченный к полу, Арифметчиков сразу занял излюбленную позу: чуть наклонившись вперед, в мою сторону, доставая своими ручищами до самого пола.
Должен был подойти его адвокат, но он заболел, и нам ничего другого не оставалось, как побеседовать наедине. Я положил перед собой на столе бланк протокола допроса обвиняемого и, после заполнения его формальной части, спросил:
- Все же где вы приобрели пистолет "вальтер", обнаруженный у вас?
Такой вопрос Арифметчикову уже задавался много раз, но он не отвечал на него. Сейчас Арифметчиков взглянул на меня исподлобья и сипловато произнес:
- Купил за бабки, на базаре.
- У кого?
- У одного хромого алкаша.
- Имя которого, конечно, не знаете?
- Его знать не знаю, - охотно подтвердил Арифметчиков.
- Значит - это ваша очередная выдумка, - подытожил я. - Разве вы не понимаете, что она вашу вину только усугубляет и дает основание предполагать, что этот пистолет мог попасть к вам ценой жизни его владельца?
Арифметчиков вроде как с этим согласился:
- Хорошо. Вас устроит, если скажу, что пистолет нашел?
- Нет. Это очередная выдумка.
- Тогда, значит, украл!
- Своим упорством вы только себе вредите, - повторил я, но Арифметчиков отрезал:
- На все это я плевать хотел!
Стало ясно, что больше ничего из него не выжмешь, и я решил прекратить допрос. Все вопросы и ответы занес в протокол и предложил ему подписать.
Пока я составлял этот коротенький протокол, Арифметчиков внимательно за мной следил. Не читая, подписал протокол. Но потом вдруг подался через стол ко мне с явным намерением схватить за горло. Однако я был начеку мгновенно чуть откинулся назад, к стене и незаметно нажал на тревожную кнопку. Конвоир не замедлил появиться на пороге кабинета, и Арифметчиков отпрянул на свое место.
На этом инцидент был исчерпан. Я сделал вид, что, по существу, ни в чем не разобрался, и раздувать его до чрезвычайного происшествия не стал. Однако, уходя из тюрьмы, зашел к дежурному надзирателю и попросил проследить за настроениями Арифметчикова, способного на все.
В кабинете надзирателя на столе я увидел какой-то фанерный ящик, смахивающий на почтовую посылку. Ящик был открыт, и в нем лежали консервы, пачки с печеньем и плиточный шоколад с иностранными этикетками. Только я хотел поинтересоваться, кому предназначалась столь необычная передача, как в этот момент к дежурному завели заключенного - высокого, стройного, в хорошем спортивном костюме, с расстроенным видом. Он подошел к посылочному ящику и с готовностью расписался в пододвинутом журнале.
- Чем-то расстроены? - От дежурного не укрылось настроение заключенного.
- Моя жена скурвилась.
Это было сказано с еле приметным акцентом, и я понял, что это иностранец, уже освоивший русский язык в пределах элементарной тюремной лексики.
Дежурный сочувственно покачал головой:
- Кто вам сказал об этом?
- Один кореш написал, - заключенный горестно улыбнулся.
- Кто это? - спросил я, лишь только за ним закрылась дверь.
Дежурный надзиратель с готовностью ответил:
- Американец. Летчик Пауэрс. Не узнали? - сказал так, будто с этим Пауэрсом я уже много раз встречался.
- Он отбывает наказание в одиночке? - полюбопытствовал я.
- Нет. Сидит с каким-то англичанином.
Даже в нашей профессии такое случается редко: я пережил покушение на свою жизнь и увидел всемирно известного шпиона. Разве это забудешь?
Три убийства
В Ленинграде многие годы жило семейство латышей: отец - директор одной из средних школ, мать - учительница начальных классов и двое их детей: сын Артур - военнослужащий одной из воинских частей местного гарнизона, старший лейтенант, и дочь Ольга, школьного возраста.
В самом центре города у них была благоустроенная трехкомнатная квартира. Кроме нее, они имели собственную дачу в поселке Вырица Гатчинского района, почти в городской черте.
Сын, Артур, своевольный, эгоистичный и нелюдимый, служил без замечаний командования, но дружбы ни с кем не водил. О таких обычно говорят- он себе на уме, занят вопросами личного благополучия, бездушен.
Этому в известной степени способствовало и воспитание родителей, рано пробудивших в нем чувство собственной исключительности. Зато Ольга была полной противоположностью брату: добрая, послушная, ласковая.
Ужасное событие случилось в разгар лета 1969 года: Олечка пропала.
По словам родителей и брата, в тот день до позднего вечера она находилась на даче. Тогда ее отец собирал на приусадебном участке клубнику, а мать с утра уехала в город по своим делам. Артур сказал, что с увлечением читал на веранде какую-то книгу.
Предпринятые попытки разыскать Ольгу у ее подруг и соседних дачников результатов не дали. Оказались тщетными и ее поиски в Ленинграде, у родственников и знакомых.
Не помогли и обращения к читателям газет с ее описанием и фотографией. Ни к чему не привели и объявления по радио и телевидению.
Нечего и говорить, что родители Ольги все это тяжело переживали. Неожиданно Артур проявил себя с наилучшей стороны: он часами ходил по окрестностям в надежде отыскать хоть какие-то следы исчезнувшей сестры.
Кроме всего, он добровольно взвалил на себя все хозяйственные работы по даче, чем раньше никогда не занимался.
В те дни у них на даче на правах его невесты поселилась Лариса Кузнецова, молодая особа двадцати лет. Она сразу приняла живое участие во всех их делах: готовила еду, следила за порядком на даче, ездила за продуктами. Естественно, что к ней постепенно привыкли.
Примерно через месяц после исчезновения Олечки, 30 августа, ее отцу исполнилось 60 лет. Эту дату они отметили весьма скромно, в кругу внезапно приехавших из другого города друзей, не знавших об их несчастье.
А на другой день, когда друзья уехали, Сабонисов пригласили в гости дачники Кобринские, их соседи. У них они скоротали вечер за чаем и с наступлением сумерек ушли к себе.
И, как всегда в последнее время, Артур дал матери что-то успокаивающее: она жаловалась на бессонницу.
Спать улеглись рано. Среди ночи Лариса проснулась от прозвучавших где-то рядом один за другим двух выстрелов.
И сразу на пороге ее комнаты появился Артур, босиком, в трусах. Он срывающимся голосом сообщил кошмарную новость: отец только что застрелил его мать, а затем покончил с собой.
Лариса в первый момент буквально оцепенела. Но Артур схватил ее за руку и затащил, едва ли не волоком, в комнату родителей, где перед ними предстала жуткая картина. Его отец и мать с окровавленными головами лежали в кроватях. А когда Артур сдернул с отца одеяло, то с его тела свалилось охотничье двуствольное ружье, с привязанным к курку длинным шпагатом.
Артур со знанием дела стал объяснять Ларисе, как все произошло.
Первым выстрелом отец убил свою жену. Потом конец уже подвязанного шпагата, зажал между пальцами ноги, потянул за него и спустил курок.
Известие о новом несчастье в семье Сабонисов взбудоражило весь поселок.
1 сентября 1969 года в местной прокуратуре было возбуждено уголовное дело.
Единственным потерпевшим по этому делу стал Артур. И он сразу выдвинул ту версию, которую излагал Ларисе.
По твердому убеждению Артура, его отец поступил так потому, что не смог перенести потерю дочери, к тому же он, оказывается, был психически ненормален: еще в 1943 году во время войны подвергался обследованию в Свердловской психиатрической больнице (по месту их эвакуации), был признан шизофреником и освобожден от военной службы. Достоверность этого никто уже через столько лет проверять не стал.
Наличие свежих следов в стволе ружья от двух выстрелов было установлено простым техническим его осмотром.
Лариса Кузнецова подтвердила, по просьбе Артура, чтобы избежать лишних вопросов, что в ту ночь они спали на даче вместе и были одновременно разбужены двумя выстрелами, последовавшими с небольшим интервалом.
30 октября, как положено, по истечении двухмесячного срока, следствие по делу было прекращено.
Похоронив родителей, Артур вскоре женился на Ларисе Кузнецовой.
Молодые стали жить в городской квартире Сабонисов и первое время были всем довольны. Но вскоре отношения между ними стали портиться. Артур стал скандалить по любому поводу и без повода, помногу выпивал и допоздна отсутствовал в доме.
Лариса пыталась его как-то образумить, но Артур только отмахивался и скандалил.
В то же время она заметила, что свои "глубокие" переживания он широко демонстрировал лишь на людях, но стоило им остаться наедине, как Артур мог без конца смеяться и шутить. Ни одного доброго слова об отце и матери от него она не слышала.
У него появились значительные суммы денег, снятых со сберкнижек отца и матери. Эти деньги он держал при себе и все время говорил, что у отца с матерью должны быть припрятаны еще наличные суммы. Он буквально перевернул все вверх дном. Но денег не нашел.
Наиболее ценные вещи родителей Артур быстро распродал. Лариса была потрясена: в день похорон Артур с лежавшего в гробу отца новый костюм заменил на старый. Позже он этот новый костюм отнес в комиссионный магазин.
Детские игрушки пропавшей сестры и ее вещи Артур также распродал.
Вместе с тем, как бы демонстрируя окружающим горечь утрат, Артур на бронзовых настольных часах в кабинете отца поручил граверу запечатлеть две даты: 21 августа - день исчезновения сестры и 30 августа 1969 года - день смерти отца и матери.
К военной службе Артур Сабонис охладел, продолжая напиваться, и однажды, в состоянии очередного опьянения он договорился до того, будто его отец-шизофреник, в состоянии умопомрачения, задушил Ольгу, зарыл ее на даче в погребе под спальней. Протрезвев, Артур сказал, будто ему это приснилось. Правда, через некоторое время, опять в нетрезвом состоянии, Артур уговаривал Ларису откопать труп сестры и подальше перепрятать.
Лариса стала его бояться. В общем, их семейная жизнь разладилась. Это и заставило Ларису обратиться за помощью к мужу подруги.
Предварительно Лариса все написала и свои записи вручила ему с условием: если с ней что-то произойдет, все отнести в милицию.
Однако мужу подруги поведение Артура показалось подозрительным, и он обратился в уголовный розыск.
Как и следовало ожидать, там отнеслись к его заявлению с предельной серьезностью и 28 декабря неофициальным путем пригласили Ларису на беседу.
Она все написанное ею подтвердила и призналась, что по делу о смерти родителей своего мужа, по его просьбе, дала неправдивые показания: в ту ночь они спали с ним в разных комнатах.
Сотрудники уголовного розыска проверили слова Артура о том, будто его отец задушил и зарыл в погребе на даче свою дочь. Применили даже специальный прибор "трупоулавливатель". Но безрезультатно. Очевидно, они выбрали место в погребе под спальней не совсем верно.
Вскоре в семье Сабонисов произошло еще одно событие.
Пьяный Артур подпоил Ларису и стал предлагать ей отравиться, он даже уговорил ее написать предсмертное письмо с казенным текстом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29