Может, какого-нибудь фрайера пригласила... Усек?"
Дюла возвратился скоро. "Маэстро, поллитрой не обойдется: я из пекла вырвался". - "Будет, сколько нужно", - заверил Кривенко. И тут же заказал щедрую выпивку, обильную закуску. Павел нахваливал себя и обливал грязью Ирину. "Говоришь, какого-то Дмитрия там ранили, говоришь, драка, а она плачет?.. Да Ирина в понедельник любит, а во вторник губит. Не жена сатана..."
Капитан Крыило еще в Синевце рассказал Пасульскому, что официант с братом ночью провожали Кривенко к поезду. Поехал в направлении Львова. "Не пойду к изменнице... Ненавижу! - бил кулаком, поднимаясь в тамбур вагона. Я еду в Карелию". Это была пьяная болтовня. Проспавшись, он мог сойти с поезда, скажем, во Львове и поехать совсем в другом направлении. Может, и к Дуське.
Участковый инспектор добирался теперь до колхоза "Зирка". Там ли Кривенко? Когда ехал поездом из Синевца, пожилая попутчица рассказала, что недалеко от вокзала нашли изувеченный труп. Мужчина, видно, не старый, одет был в серый костюм и синий плащ с блестящими пуговицами. И никаких документов при нем...
В Синевце Кривенко видели в сером костюме, синем плаще и фетровой шляпе. Если самоубийца он, зачем было в такую даль ехать? "Если не найду Павла, - подумал Пасульский, - придется проводить опознание человека, найденного на железной дороге".
В это время в Синевце Борис Бысыкало вместе с Мартой зашел к Наталье Филипповне.
- Извините, - поклонился он. - У нас предвидится семейное торжество: свадьба. Не откажите. Приходите.
А выражение глаз такое, что Кушнирчук поневоле подумала: "Не газетная статья "Отец по решению суда" повлияла. И не воспитательные беседы. Это похоже на ход конем. Не хочет ли Борис свадьбой снять подозрение?"
Марта светилась счастьем, забыв оскорбительную фразу Любавы Родиславовны: "Умереть от стыда - с пятнадцати лет ты, Марта, хлопцев распаляла..."
Может быть, Марту уговорили дать ложные показания и в благодарность пообещали справить свадьбу? Или какой-нибудь адвокат посоветовал: будет у Бориса жена, дочь - меньше получит срок. А может, затея со свадьбой для отвода глаз: видите, Борис не виновен... Не осрамил мать, не пошатнул ее положение.
Наталью Филипповну настораживала внезапная свадьба и активность Любавы Родиславовны, которая посетила и капитана Крыило. Он как раз возился с магнитофоном. И оставил его включенным.
"Мне, товарищ капитан, от людей прохода нет: что с Борисом да в чем его обвиняют, почему допрашивают? Совсем освободили или временно? Это и при встречах, и по телефону. У меня не только в Синевце знакомые. И я не официант, не повар..."
"Ну и что?"
"А то, что, если б не я, у вашего брата не появилась бы четверка в зачетной книжке. Не забывайте - впереди у него экзамен..."
"Поставьте двойку".
"Это несерьезно, товарищ капитан. Мы взрослые люди. Неужели хотите причинить мне зло?"
"За что?"
"Вот именно - не за что. Оставьте в покое Бориса! Не трогайте. Не портите сыну будущее, не пачкайте биографию".
"Если сын не запачкал, будет чистая, не волнуйтесь".
"А вы на моем месте не волновались бы?"
"Зачем мне ваше место, у меня свое есть".
"Я к вам не шутить - по делу пришла. Не трогайте Бориса. Не тяните из меня нервы. Борис женился, взял Марту с ребенком. А мог бы найти лучшую пару. Так дайте им покой".
"Я их не трогаю".
"Напрасно подозреваете сына. Напрасно! Я для него следователь, судья и прокурор. Если бы что-то натворил, мне сказал бы. Я же его мать! Я и в больнице у Балагура была. Не встречался он с Борисом и не слышал о нем..."
Наталья Филипповна выключила магнитофон. Не первый раз слушала она этот диалог. Но и он не давал ответа на вопрос: "Виновен ли Борис?"
В дверь несмело постучали.
- Можно, можно, - сказала Кушнирчук.
Порог переступила молоденькая студентка с комсомольским значком на груди.
- Ульянка!
Девушка смутилась. "Не забыла Наталья Филипповна, а ведь два года прошло, как я проходила у нее практику. Тогда на прощанье сказала: "Будет из тебя, Ульяна, настоящий юрист, потому что людей любишь". А я по-доброму завидовала ей - вдумчивая, беспристрастная, как далеко мне до нее".
- Садись, Ульянка, рассказывай, что нового, как живешь, как учеба?
- У меня все хорошо, Наталья Филипповна...
И замолчала.
- Ты чем-то встревожена. Что случилось, Ульяна?
Чуть поколебавшись, девушка сказала:
- Я знаю о нападении во дворе нашего дома. По этому поводу и зашла. Говорят, на месте преступления нашли нож и букет... Я в тот вечер собиралась ехать во Львов в университет. Возле дома встретилась с Борисом Бысыкало. Он шел с букетом. Мы знакомы, и я поздоровалась. Он отступил и, пряча за спину цветы, отвернулся, не ответил. Растерялся. Почему?
...На очной ставке Борис с кислым видом слушал Ульяну, недовольно кривя губы.
- Ты ошиблась, Ульяна, - убеждал ее.
После краткого совещания с майором Карповичем Наталья Филипповна поместила Бориса Бысыкало в изолятор временного содержания. Вскоре пришла Марта.
- И меня задержите, и дочку...
Кабинет наполнился прерывистым всхлипыванием: рыдала Марта, плакал ребенок. Кушнирчук не знала, кого в первую очередь успокаивать.
Влетела Любава Родиславовна.
- Что тут происходит? Где Борька?..
Она походила на человека, который только что выскочил из пылающего дома: глаза широко открыты, косынка сбилась на плечи, волосы всклокочены. Ее появление подействовало на Марту: она утихла и стала вытирать личико дочери.
- Садитесь, Любава Родиславовна, успокойтесь, - сказала Кушнирчук.
Женщина села на стул, вздохнула, будто сбросила тяжелую ношу. Остро взглянула на Наталью Филипповну.
- Что вы хотели, Марта? - спросила следователь.
- Сначала меня выслушайте, - требовательно сказала Любава Родиславовна.
- Марта с ребенком.
- Ничего с ней не станется. - Она рубанула рукой по воздуху и обратилась к Марте: - Между прочим, ты можешь выйти. Иди, иди...
Попытки следователя поговорить с Мартой оказались напрасными. Та закрыла за собой дверь.
- Слушаю вас.
Наталья Филипповна взяла авторучку и приготовила чистый лист бумаги.
- Я могу увидеть Бориса, могу поговорить с ним?
- Вы недавно виделись, разговаривали.
- Я должна увидеть сына немедленно! Начальника попрошу, чтобы разрешил, если вы не хотите.
Дверь в кабинет отворилась.
- Вот и начальник, - поднялась Кушнирчук.
- В чем дело?
Майор Карпович повесил фуражку на вешалку.
- Тут, - начала Любава Родиславовна, - вышло недоразумение... Арестовали моего сына...
- Его задержали. И мне об этом известно.
- Но он же не виновен. Не виновен! И я это докажу, - решительно сказала Бысыкало. - Пишите в протокол...
Рассказ получился недолгим. После того, как был ранен Балагур, а точнее, в среду, около одиннадцати вечера, Любава Родиславовна возвращалась домой. В подъезде дома, где она живет, было темно. Она вошла в подъезд и стала ощупью искать на стене выключатель.
- Тут меня схватили, зажали рот, стиснули горло. И, не пикнув, я очутилась в подвале. Кто-то прижал меня к стене. "Будешь кричать - каюк!" пригрозил дребезжащий голос. И сразу ультиматум: "Об этой встрече - ни слова!" Потом: "Как хочешь, а дело о нападении на Летней улице должны прекратить. Нет - прощайся с белым светом! Действуй как знаешь. Запомни: от меня не спрячешься". Что мне оставалось? Дала слово все уладить. Здоровила приказал: "Выйдешь отсюда через десять минут". Я просидела в подвале значительно больше. Не могла опомниться. Чувствовала у груди холодное лезвие ножа. Всю ночь не спала. Хотела было пойти в милицию, рассказать, а тут телефонный звонок. "Алло! - уже знакомый дребезжащий голос. - Ты не забыла о нашем уговоре?" Я молчала. "Не начнешь действовать - примусь за работу я... Ча-ао!.." Не по доброй воле ходила я к Балагуру в больницу, наведывалась к капитану Крыило, благословила свадьбу сына. Не по доброй воле, - Любава Родиславовна повела взглядом по стене, уставилась в угол и замолчала.
- Почему вы не сказали об этом раньше? - спросил майор.
- Боялась. Не знала, что делать. Меня застращали.
- А теперь не боитесь?
- Сын арестован...
- Вы ему говорили об угрозах?
- Чтоб и его сон не брал?
- А Марту никто не запугивал? - спросила Кушнирчук.
- Не знаю. Она не говорила.
В кабинет пригласили Марту.
- Почему мне кто-то должен угрожать? - удивилась она. - Не мое мелется, мешок не подставляю.
Оперативное совещание состоялось в кабинете начальника. Капитан склонялся к тому, что показания Любавы Родиславовны - плод фантазии.
- Видите, и в подвал затащили, и по телефону запугивали... Не много ли? Зарубежный детектив - и только...
- Детектив или не детектив, а проверить трудно - свидетелей нет, вставила Наталья Филипповна.
- У нас был бы курорт - не работа, - вздохнул Карпович, - если бы все происходило при свидетелях. Показания Любавы Родиславоьны нужно проверить. Вы, - это касалось следователя, - проведите эксперимент на месте, осмотрите подвал, выясните, у кого есть ключ. А вы, - обратился он к Крыило, займитесь телефонным звонком: не с Луны же звонили. В Синевце всего двести телефонных аппаратов - разберитесь...
Наталья Филипповна справилась с заданием оперативно. Начальника застала за журналом "Советская милиция". Раскрыла папку с документами, вытащила исписанный лист бумаги.
- Вот протокол, - сказала она. - Все, что рассказывала Любава Родиславовна, похоже на правду: на месте происшествия без малейшей запинки повторила то же самое до мельчайших подробностей. Жильцы дома подтвердили: в подъезде вечером не было света; дверь в подвал не запер пенсионер из шестой квартиры - ключ сломал. В том месте, где Бысыкало прижали к стене, найдены шерстинки зеленого цвета, как ее кофта. Выходит, кто-то все-таки заволок женщину в подвал. Вряд ли она могла все выдумать и при этом предусмотреть даже шерстинки, оставшиеся на шершавой поверхности кирпича.
- Может быть, все и правда, - сказал майор. - Но почему ее запугивают, для чего? Не проще ли было сделать это с Борисом, когда он был на свободе? Заинтересованное лицо могло приказать: возьми вину на себя, сознайся в совершении преступления! Факты против Бориса. А может, у него был соучастник? Теперь беспокоится о себе. Вы, Наталья Филипповна, допросите Бориса еще разок. К слову, он недавно просился к вам: хочет дополнить показания.
В изоляторе Борис обдумал, что сказать следователю. Но когда его привели к Кушнирчук, все выскочило из головы.
- Я не виновен, - только и промолвил после минуты молчания.
- Это мы уже слышали.
Борис засопел.
- Вас, гражданин Бысыкало, спрашивать, или вы сами будете рассказывать?
Борис попросил, чтобы Наталья Филипповна верила каждому его слову. Он скажет правду, как на исповеди. "За расхождения с предыдущими показаниями простите". Говорил он не очень складно - перескакивал с одного на другое, и следователю приходилось не раз задавать уточняющие вопросы.
- Значит, показания Ульяны вы подтверждаете?
- Да. Как раз тогда, когда столкнулся с ней, я шел к ясеню, чтобы с того места понаблюдать, нет ли у Ирины кого-то из посторонних. Не хочется сплетен: дескать, приударяю за брошенной мужем женщиной. Только я прислонился к стволу, как цепкие пальцы обхватили шею так, что мышцы затрещали. И всем телом я почувствовал острый кончик ножа. "Не двигайся!" Я одеревенел. "Бросай цветы". Нож проткнул мне кожу. Я выпустил букет из рук. "А теперь без оглядки мелькай пятками! Где-нибудь выплюнешь об этом - каюк! Ну, ча-ао!" И незнакомец подпихнул меня ботинком.
Наталья Филипповна помолчала и спросила:
- Интересная история. Чем подтвердите ее?
Борис задумчиво спросил:
- Ульяна видела меня возле дома?
- Видела. - Кушнирчук отложила ручку.
- Букет вы нашли у ясеня?
- Да.
- К Марте меня возил Коваль.
- Это доказано.
Бысыкало хлопнул себя по колену.
- Что еще нужно?
- Доказательства, что вас запугивали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Дюла возвратился скоро. "Маэстро, поллитрой не обойдется: я из пекла вырвался". - "Будет, сколько нужно", - заверил Кривенко. И тут же заказал щедрую выпивку, обильную закуску. Павел нахваливал себя и обливал грязью Ирину. "Говоришь, какого-то Дмитрия там ранили, говоришь, драка, а она плачет?.. Да Ирина в понедельник любит, а во вторник губит. Не жена сатана..."
Капитан Крыило еще в Синевце рассказал Пасульскому, что официант с братом ночью провожали Кривенко к поезду. Поехал в направлении Львова. "Не пойду к изменнице... Ненавижу! - бил кулаком, поднимаясь в тамбур вагона. Я еду в Карелию". Это была пьяная болтовня. Проспавшись, он мог сойти с поезда, скажем, во Львове и поехать совсем в другом направлении. Может, и к Дуське.
Участковый инспектор добирался теперь до колхоза "Зирка". Там ли Кривенко? Когда ехал поездом из Синевца, пожилая попутчица рассказала, что недалеко от вокзала нашли изувеченный труп. Мужчина, видно, не старый, одет был в серый костюм и синий плащ с блестящими пуговицами. И никаких документов при нем...
В Синевце Кривенко видели в сером костюме, синем плаще и фетровой шляпе. Если самоубийца он, зачем было в такую даль ехать? "Если не найду Павла, - подумал Пасульский, - придется проводить опознание человека, найденного на железной дороге".
В это время в Синевце Борис Бысыкало вместе с Мартой зашел к Наталье Филипповне.
- Извините, - поклонился он. - У нас предвидится семейное торжество: свадьба. Не откажите. Приходите.
А выражение глаз такое, что Кушнирчук поневоле подумала: "Не газетная статья "Отец по решению суда" повлияла. И не воспитательные беседы. Это похоже на ход конем. Не хочет ли Борис свадьбой снять подозрение?"
Марта светилась счастьем, забыв оскорбительную фразу Любавы Родиславовны: "Умереть от стыда - с пятнадцати лет ты, Марта, хлопцев распаляла..."
Может быть, Марту уговорили дать ложные показания и в благодарность пообещали справить свадьбу? Или какой-нибудь адвокат посоветовал: будет у Бориса жена, дочь - меньше получит срок. А может, затея со свадьбой для отвода глаз: видите, Борис не виновен... Не осрамил мать, не пошатнул ее положение.
Наталью Филипповну настораживала внезапная свадьба и активность Любавы Родиславовны, которая посетила и капитана Крыило. Он как раз возился с магнитофоном. И оставил его включенным.
"Мне, товарищ капитан, от людей прохода нет: что с Борисом да в чем его обвиняют, почему допрашивают? Совсем освободили или временно? Это и при встречах, и по телефону. У меня не только в Синевце знакомые. И я не официант, не повар..."
"Ну и что?"
"А то, что, если б не я, у вашего брата не появилась бы четверка в зачетной книжке. Не забывайте - впереди у него экзамен..."
"Поставьте двойку".
"Это несерьезно, товарищ капитан. Мы взрослые люди. Неужели хотите причинить мне зло?"
"За что?"
"Вот именно - не за что. Оставьте в покое Бориса! Не трогайте. Не портите сыну будущее, не пачкайте биографию".
"Если сын не запачкал, будет чистая, не волнуйтесь".
"А вы на моем месте не волновались бы?"
"Зачем мне ваше место, у меня свое есть".
"Я к вам не шутить - по делу пришла. Не трогайте Бориса. Не тяните из меня нервы. Борис женился, взял Марту с ребенком. А мог бы найти лучшую пару. Так дайте им покой".
"Я их не трогаю".
"Напрасно подозреваете сына. Напрасно! Я для него следователь, судья и прокурор. Если бы что-то натворил, мне сказал бы. Я же его мать! Я и в больнице у Балагура была. Не встречался он с Борисом и не слышал о нем..."
Наталья Филипповна выключила магнитофон. Не первый раз слушала она этот диалог. Но и он не давал ответа на вопрос: "Виновен ли Борис?"
В дверь несмело постучали.
- Можно, можно, - сказала Кушнирчук.
Порог переступила молоденькая студентка с комсомольским значком на груди.
- Ульянка!
Девушка смутилась. "Не забыла Наталья Филипповна, а ведь два года прошло, как я проходила у нее практику. Тогда на прощанье сказала: "Будет из тебя, Ульяна, настоящий юрист, потому что людей любишь". А я по-доброму завидовала ей - вдумчивая, беспристрастная, как далеко мне до нее".
- Садись, Ульянка, рассказывай, что нового, как живешь, как учеба?
- У меня все хорошо, Наталья Филипповна...
И замолчала.
- Ты чем-то встревожена. Что случилось, Ульяна?
Чуть поколебавшись, девушка сказала:
- Я знаю о нападении во дворе нашего дома. По этому поводу и зашла. Говорят, на месте преступления нашли нож и букет... Я в тот вечер собиралась ехать во Львов в университет. Возле дома встретилась с Борисом Бысыкало. Он шел с букетом. Мы знакомы, и я поздоровалась. Он отступил и, пряча за спину цветы, отвернулся, не ответил. Растерялся. Почему?
...На очной ставке Борис с кислым видом слушал Ульяну, недовольно кривя губы.
- Ты ошиблась, Ульяна, - убеждал ее.
После краткого совещания с майором Карповичем Наталья Филипповна поместила Бориса Бысыкало в изолятор временного содержания. Вскоре пришла Марта.
- И меня задержите, и дочку...
Кабинет наполнился прерывистым всхлипыванием: рыдала Марта, плакал ребенок. Кушнирчук не знала, кого в первую очередь успокаивать.
Влетела Любава Родиславовна.
- Что тут происходит? Где Борька?..
Она походила на человека, который только что выскочил из пылающего дома: глаза широко открыты, косынка сбилась на плечи, волосы всклокочены. Ее появление подействовало на Марту: она утихла и стала вытирать личико дочери.
- Садитесь, Любава Родиславовна, успокойтесь, - сказала Кушнирчук.
Женщина села на стул, вздохнула, будто сбросила тяжелую ношу. Остро взглянула на Наталью Филипповну.
- Что вы хотели, Марта? - спросила следователь.
- Сначала меня выслушайте, - требовательно сказала Любава Родиславовна.
- Марта с ребенком.
- Ничего с ней не станется. - Она рубанула рукой по воздуху и обратилась к Марте: - Между прочим, ты можешь выйти. Иди, иди...
Попытки следователя поговорить с Мартой оказались напрасными. Та закрыла за собой дверь.
- Слушаю вас.
Наталья Филипповна взяла авторучку и приготовила чистый лист бумаги.
- Я могу увидеть Бориса, могу поговорить с ним?
- Вы недавно виделись, разговаривали.
- Я должна увидеть сына немедленно! Начальника попрошу, чтобы разрешил, если вы не хотите.
Дверь в кабинет отворилась.
- Вот и начальник, - поднялась Кушнирчук.
- В чем дело?
Майор Карпович повесил фуражку на вешалку.
- Тут, - начала Любава Родиславовна, - вышло недоразумение... Арестовали моего сына...
- Его задержали. И мне об этом известно.
- Но он же не виновен. Не виновен! И я это докажу, - решительно сказала Бысыкало. - Пишите в протокол...
Рассказ получился недолгим. После того, как был ранен Балагур, а точнее, в среду, около одиннадцати вечера, Любава Родиславовна возвращалась домой. В подъезде дома, где она живет, было темно. Она вошла в подъезд и стала ощупью искать на стене выключатель.
- Тут меня схватили, зажали рот, стиснули горло. И, не пикнув, я очутилась в подвале. Кто-то прижал меня к стене. "Будешь кричать - каюк!" пригрозил дребезжащий голос. И сразу ультиматум: "Об этой встрече - ни слова!" Потом: "Как хочешь, а дело о нападении на Летней улице должны прекратить. Нет - прощайся с белым светом! Действуй как знаешь. Запомни: от меня не спрячешься". Что мне оставалось? Дала слово все уладить. Здоровила приказал: "Выйдешь отсюда через десять минут". Я просидела в подвале значительно больше. Не могла опомниться. Чувствовала у груди холодное лезвие ножа. Всю ночь не спала. Хотела было пойти в милицию, рассказать, а тут телефонный звонок. "Алло! - уже знакомый дребезжащий голос. - Ты не забыла о нашем уговоре?" Я молчала. "Не начнешь действовать - примусь за работу я... Ча-ао!.." Не по доброй воле ходила я к Балагуру в больницу, наведывалась к капитану Крыило, благословила свадьбу сына. Не по доброй воле, - Любава Родиславовна повела взглядом по стене, уставилась в угол и замолчала.
- Почему вы не сказали об этом раньше? - спросил майор.
- Боялась. Не знала, что делать. Меня застращали.
- А теперь не боитесь?
- Сын арестован...
- Вы ему говорили об угрозах?
- Чтоб и его сон не брал?
- А Марту никто не запугивал? - спросила Кушнирчук.
- Не знаю. Она не говорила.
В кабинет пригласили Марту.
- Почему мне кто-то должен угрожать? - удивилась она. - Не мое мелется, мешок не подставляю.
Оперативное совещание состоялось в кабинете начальника. Капитан склонялся к тому, что показания Любавы Родиславовны - плод фантазии.
- Видите, и в подвал затащили, и по телефону запугивали... Не много ли? Зарубежный детектив - и только...
- Детектив или не детектив, а проверить трудно - свидетелей нет, вставила Наталья Филипповна.
- У нас был бы курорт - не работа, - вздохнул Карпович, - если бы все происходило при свидетелях. Показания Любавы Родиславоьны нужно проверить. Вы, - это касалось следователя, - проведите эксперимент на месте, осмотрите подвал, выясните, у кого есть ключ. А вы, - обратился он к Крыило, займитесь телефонным звонком: не с Луны же звонили. В Синевце всего двести телефонных аппаратов - разберитесь...
Наталья Филипповна справилась с заданием оперативно. Начальника застала за журналом "Советская милиция". Раскрыла папку с документами, вытащила исписанный лист бумаги.
- Вот протокол, - сказала она. - Все, что рассказывала Любава Родиславовна, похоже на правду: на месте происшествия без малейшей запинки повторила то же самое до мельчайших подробностей. Жильцы дома подтвердили: в подъезде вечером не было света; дверь в подвал не запер пенсионер из шестой квартиры - ключ сломал. В том месте, где Бысыкало прижали к стене, найдены шерстинки зеленого цвета, как ее кофта. Выходит, кто-то все-таки заволок женщину в подвал. Вряд ли она могла все выдумать и при этом предусмотреть даже шерстинки, оставшиеся на шершавой поверхности кирпича.
- Может быть, все и правда, - сказал майор. - Но почему ее запугивают, для чего? Не проще ли было сделать это с Борисом, когда он был на свободе? Заинтересованное лицо могло приказать: возьми вину на себя, сознайся в совершении преступления! Факты против Бориса. А может, у него был соучастник? Теперь беспокоится о себе. Вы, Наталья Филипповна, допросите Бориса еще разок. К слову, он недавно просился к вам: хочет дополнить показания.
В изоляторе Борис обдумал, что сказать следователю. Но когда его привели к Кушнирчук, все выскочило из головы.
- Я не виновен, - только и промолвил после минуты молчания.
- Это мы уже слышали.
Борис засопел.
- Вас, гражданин Бысыкало, спрашивать, или вы сами будете рассказывать?
Борис попросил, чтобы Наталья Филипповна верила каждому его слову. Он скажет правду, как на исповеди. "За расхождения с предыдущими показаниями простите". Говорил он не очень складно - перескакивал с одного на другое, и следователю приходилось не раз задавать уточняющие вопросы.
- Значит, показания Ульяны вы подтверждаете?
- Да. Как раз тогда, когда столкнулся с ней, я шел к ясеню, чтобы с того места понаблюдать, нет ли у Ирины кого-то из посторонних. Не хочется сплетен: дескать, приударяю за брошенной мужем женщиной. Только я прислонился к стволу, как цепкие пальцы обхватили шею так, что мышцы затрещали. И всем телом я почувствовал острый кончик ножа. "Не двигайся!" Я одеревенел. "Бросай цветы". Нож проткнул мне кожу. Я выпустил букет из рук. "А теперь без оглядки мелькай пятками! Где-нибудь выплюнешь об этом - каюк! Ну, ча-ао!" И незнакомец подпихнул меня ботинком.
Наталья Филипповна помолчала и спросила:
- Интересная история. Чем подтвердите ее?
Борис задумчиво спросил:
- Ульяна видела меня возле дома?
- Видела. - Кушнирчук отложила ручку.
- Букет вы нашли у ясеня?
- Да.
- К Марте меня возил Коваль.
- Это доказано.
Бысыкало хлопнул себя по колену.
- Что еще нужно?
- Доказательства, что вас запугивали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19