Может так бы и тянулось до диплома, но судьба сделала очередной выкрутас. Однажды, после первого курса, Лешку перехватила в коридоре очкастая, похожая статью на переодетого мужика, преподавательница высшей математики. Взяв крепко за руку обсыпанными мелом пальцами, порекомендавала гулким лекторским басом честно и добровольно бросить к чертовой матери учебу и поискать занятие по-душе. Потому, что больше она ему трояк не поставит. В чем прилюдно клянется. Кстати, ему все равно необходимо зайти к замдекана. Его ждут. Отличный повод нацарапать заявление об отчислении по собственному желанию.
Лешка согласился с безупречной логикой доводов доцента и поплелся в деканат.
Там его уже ждали и, показалось, даже обрадовались приходу, что само по себе удивительно.
За столом, рядом с замдекана сидел не первой молодости капитан первого ранга.
Хозяин кабинета, отставной полковник с седыми "блюхеровскими" усиками под носом, разноцветной орденской колодкой на пол груди, где рядом с отечественными соседствовали экзотические китайские и корейские награды, ласково-ласково улыбался, доброжелательно блестя стеклами очков и вставными зубами. Обычно в таком антураже он сообщал об очередном отказе в степендии, о других мелких и крупных неприятностях.
Следовательно, хорошего ждать не приходилось.
- Вот, товарищ капитан первого ранга, перед Вами наш лучший кандидат. - Отчетливо произнося каждое слово, представил замдекана Лешку. - В науках, правда, не особо усерден, рвения, прилежания не проявляет. Но, прошу учесть, хвостов и академических задолженностей на сегодняшний день не имеет. Зато масса положительных качеств, отличный спортсмен, гордость факультета по бегу на лыжах... в учебное время. Парашютист, боксер, а, главное, свой для Вас человек - подводник-аквалангист, можно сказать - "человек-лягушка". Ну и сердцеед, дамский угодник. Гусар!
Пожевал губами под седой щеткой усов и усмехнулся.
Кем в прошлой, армейской жизни являлся отставной полковник студентам знать неположено, но легенды ходили по аудиториям и общагам о потрясающей осведомленности во всех казавшихся тайными сторонах жизни подопечных. Старикана, впрочем, любили и уважали. В обиду своих питомцев он не давал, зачастую вытаскивал старшекурсников из отделений милиции, даже вытрезвителей без печальных для будущей карьеры последствий.
Прослушав столь двойственную характеристику кандидата, каперанг поморщился, словно во рту заныл очередной зуб.
- Извини Алексей, не представил тебе моего коллегу из Военно-морского училища подводного плавания. Им необходимо срочно набрать студентов с хорошей теоретической и физической подготовкой. Естественно, патриотов и добровольцев, для ускоренного обучения новейшим, сложным, ответственным боевым специальностям. Вот мы тебя и пригласили, как ... достойного.
Коллега полковника скучая листал тощее личное дело Лешки.
- Такие родители? - Он удивленно поднял глаза от дела на Лешку. Тот в ответ скромно потупился, но от родства не отказался.
- Я же говорю, скрытый талант! Нам не удалось распознать, развить природное дарование, но вам.., - Он развел руками, - Все карты в руки. Лучшего отдаем, несостоявшуюся гордость науки...
- Вот дает, Николаич, - С восторгом подумал Лешка, - Продает гнилой товар, не поперхнется!
- Может сначала стоит поговорить с отличниками..., - Зикнулся моряк.
- Не имеет смысла, - Отрезал, грозно распушив усы, замдекана. Хилы, слабосильны, очкасты, замучены учебой и онанизмом. Вам они не подойдут. Да и пьяницы, не приведи господь.
- Ну этого добра не надо, со своими не успеваем разобираться, Оживился морской кадровик. - Пьешь?, - Воткнул перст в Лешку. Тот рта не успел открыть, николаич опередил.
- Нет, можно считать не потребляет. Так, пивко, винцо. Но не часто. Стипендии мы ему не платим, а маман, пардон, держит в строгости, денег выдает только на проезд и завтрак. И то в обрез. Впрочем его девица подкармливает, а деньги они на кино и книги спускают.
Лешка как стоял, чуть не свалился соляным столбом. - Не человек, Николаич - рентгеновский аппарат, магнитезер, Коллиостро, Вольф Мессинг!
Представление закончилось тем, что хитрован Николаич сбагрил таки в училище Лешку, сохранив все ценные кадры для родного факультета, о престиже и успеваимости коего неустанно радел, поддерживая показатели на недосягаемой для других замдеканов высоте.
Так, неожиданно для самого себя, Лешка загремел по спецразнарядке на второй курс военно-морского училища. Для сокращения разрыва в боевой и морской подготовке новичков из студентов не пустили на летние каникулы, а прогоняли три месяца в лагерях доводя до состояния, соответствующего бравому курсанту второго курса.
Первые полгода прошли-пролетели, он и оглянуться не успел. Цукали, жучили курсовые, ротные, старшины, преподаватели. Нормально, без дураков. Спать на лекциях отучили. После знакомства с губой, с нарядами вне очереди, прочими радостями Дисциплинарного Устава, Лешка понял, что по старому жить не получится. Детство закончилось. Времени на встречи с Клавдей почти не оставалось, но она не бросила, ждала. Валялась в одиночестве на диванчике, учебники перечитывала.
Может повзрослела, может остепенилась, может просто занять время решила, но прислушалась к наставлениям мамаши-буфетчицы и, окончив школу, поступила в торговый техникум. Впрочем в редкие встречи они также убегали на лыжах в лес, на последние ряды в киношку, также как и раньше целовались до онемения.
Лешка тянул курсантскую лямку - учился, стоял в нарядах, ходил в караул, в патруль. С общефизической, морской, строевой у него проблем не возникало. Без боязни заделывал в учебном, затопляемом отсеке пробоины, тушил пожары, дегазировал, деактивировал, отражал нападение неведомого противника, выходил в легководолазном котюме из "затонувшей лодки".
Жизнь заставила - одолел и Уставы, хоть чуть не сошел с ума от необходимости читать и запоминать бесчисленные скучнейшие параграфы. Представлявшиеся, до определенного времени, полной ерундой и бессмыслицей. С математикой и английским оказалось все не так плохо, видимо где то в подкорке отложились и адаптированные книжонки, и функции переменного, и курс высшей математики мужеподобной дамы доцента.
Еще легче пошло дело со специальными военно-морскими дисциплинами, их он просто полюбил, засиживался в свободное время в библиотеке читая все, что находил сверх рекомендованного. Тут пригодился английский, легко переводил статьи из иностранных военно-морских журналов и книг. По прежнему, очень нечасто задумывался о будущем. Потому поздно встрепенулся и на красный диплом не вытянул. Когда, по обычаю дурачась, сообщил Клавде, та только вздохнула, но ничего не сказала. Не попрекнула.
В положенное время Лешка с сокурсниками отстоял в последний раз на парадном плацу училища, прошел затем парадным маршем, сменил форменку на пошитый на заказ бело-кремовый китель с золотыми погонами. Выкинул в воздух мичманку, получил диплом, лейтенантские погоны и кортик. Рассчитавшись с училищем, засунул несчитая отпусные в подаренное Клавдей новенькое хрустящей кожи портмоне. Отправил туда же, подъемные и прочие деньги, вышел на улицу с портфелем личных вещей, вздохнул полной грудью и ... оказался в отпуску. Перед убытием на Северный Флот к постоянному месту службы.
Вот так.....
В последний день отпуска солнышко расцветало в беспечном синем небе оранжевой радостной ромашкой. Лешка с Клавдей лежали привычно голыми на пляже, добирая ультафиолета прозапас, на неопределенное время. Когда еще выберешся в Крым. Лоснились коричневыми телами, словно ленивые тюлени на лежке. Загорелые, без пропусков и белых отметин. Клавдя, безмятежно раскинувшись, с закрытыми глазами, урча сытой кошкой, бродила отрешенно тонкими пальчиками по его груди, животу, спускалась к бедрам. теребила, гладила...
- Мне чертовски нравятся твои коричневые, мускулистые, покрытые вызолочеными солнцем волосами ноги, - Мурлыкала, Клавдя. - Словно у античного сатира, или кентавра... Только без копыт...
- Надеюсь и без рогов, - Беззлобно откликнулся Лешка. Он знал за Клавдей любовь к подколам, приводившую иногда к скандальчикам, и старался потакать, не поддаваться на провокации.
- Ну, это не твоя беда..., - Отозвалась Клавдя, - Не мужняя жена.
- Недолго осталось. Приедем - поженимся. Жаль, что раньше не сообразили. Полетели бы вместе на Север. А так жди тебя. Правда в этом свой плюс, успею все подготовить, квартирку там снять. - Он слабо представлял конкретные особенности семейной жизни. И сейчас не хотелось задумываться, лень думать лежа под теплым солнышком, шевелить мозгами. Просто нежился, повернув немного набок голову, любовался в котрый уже раз ее точеным телом, линией животика, упругими грудками с сосками вишенками, нежными завитками на невысоком лобке...
- Нет, милый.... Нет, дорогой.... Не оформим мы ничего... Не для меня эта заполярная романтика... Остепенилась, пора уже.... Маманя права, не пара ты мне.... Поступать в общепит буду, на заочный. Работать к мамане, в вагон ресторан, пойду. Она уже забила место. И в техникуме устроилось. Спасибо тебе, выдали свободный диплом, ... лейтенантше... Потом замуж выйду... Но не скоро... За солидного, устроенного человека, с квартирой, машиной. ... Пойду в ресторан работать... Завпроизводством...
- Маманя сказала, вот если тебя на Черное море выпустят, то стоит подумать, а так... Ни тебе цивилизации, ни театра, ни выставок, холодина собачья.... Июнь еще не лето, а Июль уже не... Сопки да тоска, среди таких же офицерских женушек. Панельные пятиэтажки снаружи, казенная мебель внутри... Скука... Сплетни, склоки... Закрытый гарнизон.... Бетон серый, корабли серые, зелени нет... Муж полгода в море, полгода - черт знает где, а если отпуск, то осенью или зимой пока до двух просветов не дослужится... - Лениво цедила Клавдя все еще лаская Лешку.
- Откуда знаешь?
- Не ты, другие просветили. Маманя специально на северные маршруты просилась, с пассажирами моряками, а больше с их женами, беседы вела. Меня раз в рейс взяла, уговорила... Посмотрела я на морячков с боевыми подругами, фотографии они показывали, думали хвалятся, жизнью гордятся, а я ужасалась. Не для меня все эти Гаджиевы, Полярные, Североморски... Прости... Романтика хороша в стихах да на картинках...
Лешка молчал, дал высказаться до конца, до самого гулкого дна.
- Решилась, удрала вот с тобой, хотя если маманя узнает - прибить может. Но поехала... и вчера еще ты бы всего этого не услышал. Сегодня можно. Последний день. Завтра самолет и, адье! Но это лето - твое, мой тебе прощальный подарок. Так сказать на долгую, добрую память. Все же мы с тобой... не чужие.... Я ... хотела... всю жизнь мечтала... что ты станешь первым мужчиной...
Эх, жизнь... Синее море - золотые якоря.
Глава 3.
Такой тихий инженер.
Раз-два! Раз-два! Вдох-выдох. Наклоны, приседания, гантели, отжимания. Обязательный душ. Сначала чуть теплый, все что может обеспечить поселковая КЭЧ, затем - от души холодный. Этого - сколько угодно. Спасибо северному морозцу. Бодрящий, даже излишне. Но все равно - спасибо. Максимум-максиморум ожидаемого в серой, с заляпанными смолой стыками бетонной пятиэтажке, нелепо, неэстетично воткнутой между лысых сопок. Жалкий приют семейных и не очень, работников номерного флотского завода по ремонту и обслуживанию субмарин.
Вырубив воду, Артур Игоревич тщательно насухо вытер широким голубеньким полотенцем с розовыми цветочками по полю, ухоженное, безволосое, беломолочное совсем молодое тело. Критически оглядел себя в настенном, вделанном в белую плитку ванной, зеркале. Остался доволен. Зябко передернул мягкими покатыми плечами. Натянул белые трусики египетского хлопка, ласково прихлопнул ладошкой по оттопыренному задку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33