- Кому вольготно, весело живется на Русси?
- Начальнику химической,
- Начальнику физической
- Всем зам по политической,
и зам по строевой....
Уж очень не хотелось ушлому замполиту на зиму глядя ехать в солнечное Забайкалье. Но даже Забайкальской зиме приходит конец. Настали солнечные деньки, постепенно оттаяли стены домов, потеплело в защищенных от ветра местах. Весеннее появление замполита в вверенной его заботам части совпало с торжественным завершением строительства первого на Манжурке современного панельного девятиэтажного жилого дома со всеми давно позабытыми удобствами городского быта. С изолированными квартирами, горячей водой, ванными, лоджиями, лифтами.
До сего эпохального события лучшими в гарнизоне считались Блюхеровские дома, построенные легендарным красным маршалом во времена командования Краснознаменной Дальневосточной Армией. Маршал Блюхер, видимо, действительно был славным полководцем и весьма дальновидным человеком. Дома, построенные по его приказу, не только выдержали испытание временем и прекрасно сохранились, но по прежнему поражали своей капитальностью, какой-то, давно канувшей в лету порядочностью возводивших их военных строителей. Краска и штукатурка на фасадах держалась словно новенькая, вчера положенная, являя живой укор толпящимся вокруг более молодым зданиям-инвалидам своими шелушащимися фасадами напоминающими плохо очищенные рыбьи тушки, после обработки их солдатскими кухонными нарядами. Конкурировать с этими стенами могли только покрытые вьевшейся грязью, ципками, трещинами и ссадинами руки самих нарядчиков. Стены же старых домов поражали своей необъятной толщиной и мощью. Даже при отключении центральной котельни, что происходило все чаще и чаще по мере ускоренного продвижения к светлому будущее, стены промерзали не сразу и несколько дней, героически сопротивляясь держали тепло, отогревая в своих топорных, но надежных объятиях утлые офицерские семейные челны.
Естественно, однако, что во времена Блюхера больше думали о победе над японским милитаризмом, чем о таких мелочах быта как горячая вода и ванные комнаты. Некоммунальные квартиры вообще считались достоянием проклятого буржуазного прошлого, недостойного настоящих большевиков
ленинцев-сталинцев.
В новом доме все это было. Спроектировали здание в НИИ военного строительства, расположенном, естественно, в столице нашей Родины - Москве. Построил по московским чертежам военно-строительный отряд центрального подчинения. Покидал все ненужное вокруг, поелозил по этому хламу бульдозерами, вырыл по периметру десяток - другой ямок, воткнул в ямки какие-то хилые прутики, привязал прутики к реечкам и, бодро отрапортовав о досрочной сдаче, умчался подальше от унылых голых сопок.
Под хороший закусон дом побыстрее, до прихода холодов, приняло КЭЧ. Начальство с обеих сторон обмыло приемный акт и, о счастливое стечение обстоятельств, кануло, прыснуло подальше от гарнизона и своего детища. Кое-кто вышел на пенсию, кто-то умчался по замене в более благославенные края, кто осваивать новые ударные стройки Советской Армии.
Надо сказать, что дом был первым в серии, экспериментальным, улучшенным и на фоне забайкальского пейзажа смотрелся просто здорово. Классно смотрелся Новый Дом на фоне покрытых жухлой травой сопок, двухэтажных серых блюхеровок и единственного на всю Манжурку сочнозеленого парка. Парка, посаженного героическим генералом Драгунским, сосланным, в процессе борьбы с космополитизмом в этот, тогда никому не нужный и Богом забытый гарнизон, на границе с Великим дружественным Китаем.
Теперь, во времена острова Даманского, горнизон стал полнокровным, перенаселенным и шумным, но ни одному из сменявших друг друга генералов не удалось оставить в памяти обитателей ничего подобного Блюхеровским домам и Драгуновскому парку. Предполагалось, что "Новый Дом" станет рукотворным памятником эпохи развитого социализма, затмит своим величием первые два чуда Забайкальского края света.
Замполит прибыл в самый разгар борьбы за квартиры в Новом доме. Он сразу оценил ситуацию и, о еврейская голова! - оценил ее правильно. Когда на общем собрании офицеров и прапорщиков майору предлжили новую излированную трехкомнатную квартиру, он встал, с минуту скорбно помолчал, склонив голову на грудь, украшенную колодкой юбилейных медалей и скрещенными ремнями полевого обмундирования.
Выдержав паузу в лучших традициях провинциального русского театра и заинтриговав в достаточной мере публику, замполит широко раскинул руки, как бы пытаясь обнять все присутствующее собщество, все братские народы СССР. Быть может, его пылких объятий хватило бы и на весь Соцлагерь, и, чем черт не шутит, на все прогрессивное человечество. Трубно, этак по простецки, прочистил в белоснежный платок носоглотку, оценил содержимое платка, аккуратно сложил и спрятал употребленное в карман галифе. Обвел зальцо печальными глазами и повел свою тронную речь...
- Товарищи офицеры и прапорщики! В нашей героической части я человек новый, еще не со всеми познакомился, пока не вник во все обстоятельства быта семей военнослужащих. Это моя вина... Но, поверьте! Коммунисту и офицеру, совесть не позволяет только приехав сразу же претендовать на, подчеркиваю, положенную, отдельную трехкомнатную квартиру в Новом прекрасном доме со всеми удобствами. Даже имея семью из трех человек. Ведь, наверняка, среди нас есть люди давно служащие в этом отдаленном гарнизоне, мечтающие о городских удобствах, имеющие многодетные семьи. Так давайте же сначала улучшим их условия жизни, дорогие товарищи! Ведь забота замполита о людях, как не устает говорить дорогой товарищ Генеральный Секретарь Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза Председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Ильич Брежнев в своих исторических речах на Съездах и Пленумах - есть цель жизни и борьбы партийных работников.
Всеобщее ошарашенное молчание было ответом ему, а потом зал ошалело зааплодировал. Замполит раскланялся на все стороны света, выпустил из пылких объятий полузадушенные братские народы и скромно добавил:
- Если Вы, товарищи, поручите, то постараюсь разобраться и уладить все квартирные проблемы нашей части наилучшим образом.
Товарищи единогласно поручили. В организационных вопросах нелетающий замполит был дока. Он сводил концы с концами в запутанных дебрях квартирной очередности, добивался справедливости на заседаниях квартирных комиссий всех уровней, бился как лев за квадратные метры и лоджии, грудью вставал на защиту унитазов и кухонных плит.
В борьбе обретал он свое.
Еще недавно розовые упитанные щечки - побледнели, глаза, под стеклами очков в круглой металлической оправе, наоборот покраснели.
Как это не парадоксально, но все офицеры отряда, желавшие чего-то нового, действительно сменили квартиры. Кто-то переехал из деревянного старого дома в деревянный поновее. Кто-то сменил две комнаты в старом блюхеровском на двухкомнатную в панельном, кто-то комнату в старом - на две в совсем древнем, деревянном.
Замполит тасовал нас словно пластмассовые квадратики в детской игре мозаике. В результате всех этих перетурбаций сам майор перехал из гостиницы в изолированную двухкомнатную блюхеровскую картиру в самом престижном генеральском доме. Параллельно с этими трудами и заботами бравый майор знакомился с личным составом, вызывал солдатиков и сержантов срочной службы по одному в свой кабинет и долго о чем-то наедине беседовал.
Эти бдения за закрытыми дверями оставались тайной до момента вселения замполита в квартиру. Где-то за недели две-три до торжественного момента, некоторые бойцы, непонятно за какие заслуги, получили кратковременные отпуска с выездом на родину, другим - отпуска были объявлены с задержкой в исполнении, на месяц, полтора, два.
Когда начали возвращаться в часть первые ласточки, все постепенно прояснилось. Бойцы летели из родных краев не порожняком, а неся в своих клювиках дань от благодарных, чадолюбивых родителей. Родители избранных счастливцев случайно оказались не простыми рабочими-колхозниками-интеллигентами, а людьми, "уважаемыми", так или иначе связанными с дефицитом, и за счастье повидать свое чадо, благодарно делившимися этим дефицитом с замполитом.
Один притащил никогда до этого в Забойкалье не виданный, голубой как петлицы советского вертолетчика, финский унитаз. Другой - вязанку обоев, Некто, анонимно, слал посылками плитку, бандеролями паркет. Почта была забита отправлениями в адрес народного радетеля.
Нужно отметить, много солдатиков попало в часть с берегов теплого Черного моря, со склонов Кавказких гор, а там люди давно поняли все прелести взаимной дружбы и помощи, проще говоря распрекрасный принцип Советского товарообмена, "Ты мне - я тебе".
Пришла осень, за ней зима с байкальским сумасшедшим ветерком, с сорокашестиградусными морозами, полезли из носа ледянные сосульки замерзающего на лету дыхания и начали понимать люди, что к чему на белом свете, в чем суть и какова цена замполитовской ласковой заботливости. С первыми холодами в Новом Доме начало от холода вести окна. Сыроваты оказались когда ставили. Справился народ с этой бедой, дружно законопатив все дырочки промасленной армейской ветошью. Следом полез, покоробился на кухнях линолиум - закрепили авиационным клеем, выровняли утюгами. Обои решили со стен слезть будто старая кожа со змеи - подклеили все тем же клеем из того же неиссякаемого источника.
Но подкралась беда - проектировщики ли не учли, солдатики ли стройбата схалтурили, но порвались, заложенные на малой глубине трубы отопления и горячего водоснабжения.
Как чуял это наш замполит, сидел за блюхеровскими стенами в теплой квартирке-конфетке, отделанной народными умельцами, получившими отпускные билеты сразу после успешного завершения ремонта. Сидел замплит - сострадал ... Цокали зубами полузамерзшие офицерские семьи - просто страдали. Терпеливый, надежный народ был - советские офицеры.
Однажды среди зимы случился большой переполох в затерянном среди пегих маньжурских сопок гарнизоне. Начальники служб и командиры всех рангов задергались, забегали, понукая замерзший и закутанный соответственно времени года личный состав, к небывалой по столь холодной погоде активности.
Механикам была дана команда немедленно готовить вертолеты к полетам с большим, ну очень большим, начальством на борту. Следовательно, борты должны быть прежде всего почищены, подкрашены, размалеваны белыми и красными полосочками, трафаретиками. Гвардейские знаки обновлены, колеса шасси наваксены, белые ободки намалеваны, внутри, естественно, все должно сиять и радовать начальственный глаз. Вся эта прелесть, ко всему прочему, должна еще и летать и не просто летать, а без малейших намеков даже на попытку летного происшествия.
Вскоре после нанесения последнего мазка, в ганизонную гостиницу вселилась группа генералов и полковников с черными бархатными петлицами артиллеристов и танкистов, инженеров и химиков. Вертолетчики, естественно, обеспечивали полеты всей компании из гарнизона на полигон.
В тесном кругу, каким является даже относительно большой гарнизонный городок, трудно долго хранить не только семейные, но даже военные тайны. Все население знало, что за несколько недель до приезда комиссии в дивизию прибыли новые, совершенно секретные танки.
Необычность их состояла в способности использовать башенные орудия не только как обычные пушки, стреляющие снарядами с огромной начальной скоростью, но и как огнеметы, метающиее зажигательную жидкость способную сжигать все живое и неживое на своем пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42