Дядя согласился с моей точкой зрения, и мы вернулись к церкви. Нищенки там не было. Но и дворик уже не был пуст, тоненький ручеек прихожан тянулся к входу в храм, а у ворот сидели нищие, по-своему живописный и несчастный вид которых выдавал их подлинность. Мы с дядей щедро одарили их, а затем я описал им старуху в надежде, что они подскажут, где ее искать. Однако они в один голос заявили, что такой здесь никогда не было, а уж они-то знают своих наперечет и, кстати сказать, никогда не допустят, чтобы чужак перебегал им дорогу возле этой церкви, которую они считают своей.
Мы побрели прочь не солоно хлебавши, и я, испытывая невыносимое разочарование, спросил:
- А может быть, это очередная вариация на все ту же тему?
- Вполне вероятно, - ответил дядя Самсон. - Но бить тревогу рано...
Я с досадой перебил:
- А бей не бей, проку от этого мало. Закрутит так, что и не пикнешь.
Дядя посмотрел на меня и осуждающе покачал головой.
- Я вижу, Нестор, ты опять поддаешься пораженческим настроениям. Это скверно, более чем скверно, это опасно. Ну вот что, не знаю как ты, а я проголодался и испытываю потребность немедленно сунуть что-нибудь в рот. Вон, посмотри-ка, не забегаловка ли на той стороне?
- Пошли домой, Агата накормит нас, - возразил я.
- Нам нужно поговорить, обсудить положение, но совсем не обязательно посвящать во все эти дела беременную женщину. Поэтому забегаловка лучше. А заодно и разопьем бутылочку.
Мы купили в магазине бутылку водки, а затем отправились в кафе, которое высмотрел дядя Самсон. Внутри было чисто и спокойно. Мы заняли столик в углу, и пришла официантка, чтобы обслужить нас. Это была Фенечка Александровна. Она обрадовалась, увидев меня.
- А я теперь работаю здесь, - сказала Фенечка Александровна, после того как я представил ее дяде Самсону. - Место хорошее, я им дорожу.
- Тогда обслужите нас поскорее, - усмехнулся дядя Самсон, - и мы напишем в книге отзывов благодарность вам.
Странная мысль пронеслась, сверкнула в моей голове.
- Погоди, Феня, - сказал я, - один важный вопрос... Как твоя дочь?
- Роза? О, она как всегда...
- Нет, не Роза, - перебил я, - другая... Глория.
Фенечка Александровна с печальным изумлением уставилась на меня.
- Но ты же знаешь, Нестор, ее больше нет с нами, она погибла... Неужели ты забыл это?
- Погибла? Ты уверена?
- Да что с тобой?! Это даже... это отвратительно... нельзя слушать! Она порывисто встала, но я схватил ее за руку и усадил на прежнее место.
- Не обижайся, Феня. Я ничего не забыл, просто я должен был кое-что уточнить, только и всего. - Я многозначительно посмотрел на дядю и сказал уже ему: - Понимаешь, дядя, все началось именно в том заброшенном доме, не раньше. Дочь этой бедной женщины, которая сидит с нами и как будто не понимает, о чем мы толкуем, действительно погибла. И виной тому ее собственная неосторожность. Это так же верно, как то, что моя жена беременна.
Фенечка Александровна надулась.
- Но я в самом деле не понимаю, что вы такое говорите.
- Зато понимаю я, - важно заметил дядя Самсон.
- И что же вы понимаете? - резко повернулась к нему женщина.
- Мы кое-что уточнили, - сказал я, - но отнюдь не приблизились к постижению истины. Все началось в заброшенном доме, но с чего именно? Вот в чем вопрос.
- Может быть, с того, что эта женщина опоила тебя каким-то там приворотным зельем, - высказал предположение дядя Самсон.
- Приворотным зельем? - вскинулась Фенечка Александровна. - Вы обо мне? Это я опоила?
- Не горячись, Феня, - мягко обратился я к ней. - Ты же действительно поила меня...
- Это был просто напиток, - перебила женщина. - Ну, особого рода, и давала я его тебе с твоего собственного согласия. Так что ничего приворотного в нем не было.
- А вы обрисуете мне его состав? - спросил мой ученый дядя. И когда Фенечка Александровна ответила согласием, добавил: - Но только после того, как обслужите нас. Мы проголодались как волки.
Новоиспеченная официантка принесла нам отменный обед. Мы пригласили ее посидеть с нами, и она не заставила упрашивать себя. Не отказалась Фенечка Александровна и от стакана водки.
- Кстати, какое сегодня число? - спросил я.
- Двадцать восьмое, - ответили Фенечка Александровна и моя дядя в один голос.
- Та-ак, - протянул я. - Мертвая зона позади, но... где же я провел ночь? И что я скажу Агате?
- Не исключено, - заметил дядя Самсон, - что Агата у своих родителей, ты же сам говорил, что она собиралась к ним. Так что твое отсутствие останется незамеченным. Если, конечно, ты и в самом деле отсутствовал.
- Вы объясните мне, наконец, что происходит? - спросила официантка.
Она слегка захмелела, и на ее не по дням, а по часам хорошевшем лице блуждала радостная улыбка. Она думала, что мы проводим время, разыгрывая какой-то забавный спектакль, в который хотим втянуть и ее. Но мы вынуждены были ее разочаровать, ибо мы вовсе не шутили. Пришлось со всей ясностью и откровенностью дать ей это понять. Я коротко рассказал, в какой попал переплет. Фенечка Александровна пожалела меня. Протянув налившуюся здоровой полнотой руку, она погладила меня по плечу.
- Но тот напиток... он безобидный, - сказала Фенечка Александровна, заикаясь и заискивающе заглядывая мне в глаза. - Если он не привел тебя к гениальности, как привел меня в свое время, ты не огорчайся, Нестор... потому что и беды с тобой от него никакой не случилось. А если, Нестор, с тобой случилась беда, то вовсе не от того напитка, уж можешь мне поверить...
Я кивнул, подтверждая, что верю, а дядя Самсон, вдруг страшно увлекшийся подсчетами той степени гениальности, которой достигла, по ее собственным словам, Фенечка Александровна, углубился в научную беседу с нею. Они обсуждали и состав, и качество напитка, изобретенного нашей самоучкой и открывающего перед человеком доселе невиданные возможности, а я думал о путях, которые привели бы меня к истине. Их было, кажется, два. Первый вел прямиком в заброшенный дом, в подвал, в кромешной тьме которого и притаился, как я полагал, мой недруг, зверь, наделенный разумом, который он использовал исключительно во вред мне.
Но второй путь нравился мне больше. Он предполагал умную борьбу, схватку интеллектов. Чудовище навевает на меня чары, надеясь таким образом сломить мою волю, но ведь и во мне жива еще фантазия, мое богатое писательское воображение отнюдь не угасло. А это не нравится противнику, в чем я убедился в городишке, где ловко ввернул вымысел о написанной дяде книге и где был только за это подвергнут гонениям.
Гонениям не изощренным, как в случае со Скорпионом и его компанией, а грубым, раздраженным и беспорядочным. И этот факт свидетельствует о страхе монстра перед моими фантазиями. Я одолею его в тот самый миг, когда переплюну по части воображения, когда образы, создаваемые моим воображением, будут куда сильнее и утонченнее образов, которые он внедряет в мое сознание. А что на таком поле брани он не всесилен, я убедился по тому, что дядя Самсон принял, а вернее сказать, вынужден был принять мою выдумку о якобы написанной им книге.
Но его преимущество заключается в том, что он видит меня и многое обо мне знает, я же не знаю о нем практически ничего и не в состоянии представить себе, как он выглядит. Это преимущество я должен ликвидировать. И если он заставляет меня проживать вероятные жизни, а следовательно, навязывает мне мой собственный образ, искаженный его вероломным вмешательством, то не придет ли ко мне успех тогда, когда я поступлю и с ним так же? Когда я заставлю его жить не настоящей жизнью, а вымышленной, жизнью образа, загнанного в его сознание, как хирург загоняет скальпель в тело пациента.
Но как это сделать? Это трудно сделать, поскольку я совершенно не знаю и не вижу его. Увидеть его мысленным взором это значит увидеть нечто, чего нет в нашем мире. Это не просто трудно, это фактически невозможно. Я способен вообразить монстра, например, в виде сказочного дракона, но это наверняка не приведет ни к какому успеху, поскольку выдуманный мной, или сказками, образ будет бесконечно далек от того оригинала, к выявлению которого я стремлюсь.
Я должен оперировать теми средствами, что у меня есть уже под рукой. Использовать подмеченную мной слабость врага, а именно - его уступку моему вымыслу. Я взглянул на дядю Самсона. Его ученая беседа с Фенечкой Александровной завела обоих слишком далеко: женщина теперь сидела на коленях у моего дяди и заливалась визгливым смехом, поскольку он игриво запускал свою огромную волосатую лапищу за вырез ее платья. И это в кафе, где находились, пусть даже и в малом количестве, посетители. Боюсь, забавшейся официантке грозило увольнение.
- Скажи, дядя, - начал я, - а когда тебе пришла в голову идея написать книгу о вещем черепе?
- Не сказать, чтобы очень давно, - небрежно ответил он, продолжая заниматься своей новой подружкой.
- Но сначала, полагаю, ты придумал этот самый вещий череп, а уже потом решить писать книгу? И когда же все это началось?
- О, давно, - отмахнулся дядя от меня.
- И все же? - настаивал я.
Тут до него дошло, что я настроен серьезно, и он пристально посмотрел на меня. Я усмехнулся:
- Книжку ты написал веселую, а когда я сейчас говорю о ней, смотришь на меня так, словно сам дьявол критикует тебя с моей помощью.
- Откуда ты знаешь, что моя книжка веселая? - проговорил он неуверенно.
- Догадываюсь. Этот вещий череп - выдумка ведь довольно нелепая, даже неуклюжая. Вряд ли ты стал использовать ее для того, чтобы создать нечто серьезное. А все-таки интересно, когда и как, при каких обстоятельствах все это пришло тебе в голову?
- Думаешь, я помню? Пришло и пришло... мало ли ветер наносит в наши головы всякого мусора!
- Но напрягись и постарайся вспомнить.
- Зачем?
- В своих похождениях я узнал о черепе раньше, чем ты мне сказал, что написал о нем книжку. Узнал от людей, с которыми ты сам никогда не встречался.
- Но они могут быть моими читателями... - нерешительно подсказал дядя Самсон.
- Читателями книжки, которая еще не опубликована? Не смеши, дядя!
Он заерзал на стуле, спихнул Фенечку Александровну со своих колен.
- Однако не забывай, Нестор, что все эти люди, о которых ты упомянул, всего лишь плод фантазии.
- Тем более не нахожу случайным, что их собственные фантазии вертятся вокруг вымышленного предмета. Поэтому я и прошу тебя покопаться в памяти.
Невооруженным глазом было видно, до чего моему дяде не хочется исполнять мою просьбу. Но он так и не сумел противопоставить силе моей настойчивости что-нибудь из области своего знаменитого упрямства. Он нехотя ответил:
- Это было давно, очень давно... Лет десять назад. Тогда, лет десять назад, мне и вообразился этот злосчастный череп...
- А конкретнее? Где? При каких обстоятельствах?
Он развел руками, изображая полную беспомощность перед угрюмым молчанием памяти. И тут вмешалась Фенечка Александровна.
- Вашу проблему, ребята, - сказала она весело, уже позабыв, что дядя грубо оттолкнул ее, - легко решить с помощью гипноза. Под гипнозом человек способен вспомнить не только полузабытые события, но и то, что совершенно стерлось в его памяти. А я умелый и бывалый гипнотезер. Если хотите, мы хоть сегодня же проведем сеанс.
Как ни странно, дядя Самсон с радостью ухватился за это предложение. Вероятно, почуял шанс выскользнуть из ловушки, в которую я его загонял. Я усомнился:
- Но ведь мы пили водку... какой уж тут гипноз!
- Никакая водка не помеха, если сеанс проводится настоящим мастером, возразила Фенечка Александровна.
- Мы на верном пути, - подхватил дядя Самсон. - Ты точно и безошибочно угадал направление, и эта прекрасная женщина подвернулась нам как нельзя более кстати.
Польщенная Фенечка Александровна просияла, расцвела. Ей, окрепшей и раздобревшей, не мог не нравиться мой могучий дядя, а его похвалы и комплименты сводили ее с ума, воодушевляли на подвиги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19