Потом меня подобрал Гаффер.
Прежде чем подписать контракт или дать от ворот поворот, обычно тебе дают пару поручений.
Я не стал связывать себя письменными обязательствами прежде всего из-за перспективы двухгодичной подготовки в Вирреле. В Англии я всегда чувствовал себя не в своей тарелке. Со временем мне разрешили обойтись без этого, но в тот момент я уже затеял собственное небольшое дельце, и предпочел сохранять независимость. Так что я все ещё продолжаю работать на этого старого пройдоху, выполняя некоторые специальные поручения на добровольных началах.
Мне часто приходилось задумываться, что делает Гаффера столь несокрушимо нашим: ведь с его биографией ему скорее следовало бы служить противной стороне. Ему до сих пор не перевалило за пятьдесят, что позволяет датировать его детство временами Первой мировой войны и последующей депрессии. К четырнадцати годам он уже успел трижды побывать под судом за мелкое воровство. Тогда ему пришло в голову стряхнуть со своих ботинок лондонскую пыль и отправиться на сухогрузе в Монреаль, а затем добраться до Чикаго. К шестнадцати, когда время отсчитывало последние дни сухого закона, он крутил баранку грузовика и развозил клиентам пиво, а ещё до того, как стукнуло двадцать, стал членом одной из многочисленных банд.
Когда на его оружии появились первые зарубки, ему пришлось спешно уносить ноги из Америки. Так он оказался в Шанхае, где завербовался в охрану генерала Чжан Цзолиня, пришедшего к власти в кровавой каше после смерти Сун Ятсена. К тому времени, когда разразилась Вторая мировая война, ему была известна подоплека всех основных событий, происходивших в стране. Дальневосточное бюро выбрало его для связи между Чан Кайши, американцами и англичанами.
Имея обыкновение всплывать как пена и брать верх в любой передряге, к концу настоящей и началу холодной войны он возглавил эту контору, распространив свое влияние от Ближнего до Дальнего Востока. Как он значился в метриках, если таковые вообще существовали, я не знал. Те из нас, что маялись под его началом, знали его как Гаффера, - производное от Гаффни, а тот аморфный конгломерат, которым он руководил, как Фирму. Неопределенность этой организации не позволяла ей стать отделением ни одного из правительственных агентств, а её задачи, всегда связанные с разведкой, представлялись для МИ-5 или МИ-6 слишком деликатными (читай - грязными), ведь все имеет свои пределы.
Гаффер был пузатым толстяком с гнилыми зубами, упрямством быка, моралью крысы и манерами борова. К тому же он предан своей работе с несокрушимостью отшельника и может рассчитывать свои ходы не хуже гроссмейстера. По моему глубокому убеждению, его искренне уважали и сердечно ненавидели обе участвовавшие в деле стороны. В настоящее время он руководил своей организацией из крохотной неопрятной конторы неподалеку от лондонского вокзала Виктория, но имел привычку появляться на месте событий без дополнительных объявлений. Как, например, сейчас.
Он появился в моей спальне без стука и встал у постели.
- Хорошо выспался? - с изрядной долей сарказма полюбопытствовал Гаффер, но я лишь поблагодарил его за заботу.
- Когда приступишь?
- Как только буду готов, - заверил я.
Он тяжело вздохнул, порылся в кармане и снова достал пачку банкнот по сотне рупий каждая.
- Обычная ставка плюс пятьдесят процентов за быстрый результат. Это задаток, - он протянул мне деньги.
- Оставь пока у себя, я ещё не приступил.
- Я же сказал, быстрый результат, Риз.
- Ты меня за ищейку принимаешь? Прежде чем я начну, мне нужно знать, что к чему.
Позади него появился Йев и жестами стал увещевать меня послать Гаффера к черту. Я хотел было последовать его совету, но потом притворился, что ничего не замечаю, и он исчез.
- Я ввел тебя в курс дела, - огрызнулся Гаффер. - Чего ты добиваешься? Хочешь взвинтить цену?
- У меня осталось несколько вопросов. Если я правильно тебя понял, на этой стадии ответов мне не дождаться. Так как будем вести дело: по-моему или никак?
- Ну ладно, пусть будет по твоему.
- Как ты считаешь, в чьи руки попал Уэйнрайт?
- Я уже говорил, что понятия не имею. В одном можно не сомневаться это не русские.
- Откуда такая уверенность?
- Боже мой, Риз, пошевели мозгами, - взорвался он. - Какого дьявола им заваривать такую кашу и приплетать сюда этого придурка Ибн Шакура, если Поляновский уже у них?
- Наш разговор не о Поляновском, меня интересует только Уэйнрайт.
- По-моему, их захватила одна группа. Им как-то удалось перехватить Поляновского у русских. Уэйнрайт на свою беду слишком близко подобрался к разгадке и составил ему компанию - или попал в ещё худшую передрягу.
- Когда тебе в последний раз удалось с ним связаться?
- В тот же вечер, когда я приехал из Лондона. Он был разъярен, как бык.
- В чем причина?
- Лучше рассказать все по порядку, - начал Гаффер после тягостных раздумий. - Уэйнрайт был зол на тебя. Всю организацию и сценарий разрабатывал он сам, и значит полагал, что именно ему следовало руководить операцией. Но я отстранил его и приказал передать дело в твои руки.
- Зачем?
- Он составил план и превосходно провел подготовку, но я посчитал, что твое непосредственное участие в операции предпочтительнее. Его реакция оказалась непредсказуемой - он ощетинился как еж, пригрозил выйти из игры, и мне пришлось занять жесткую позицию. Я приказал ему оставаться здесь и после вашего возвращения принять от тебя Поляновского, а затем отправить его с Уилбуром.
- Ты хочешь сказать, что он решил все бросить? - удивился я.
- Вряд ли. Даже Уэйнрайт не станет принимать скоропалительных решений. Нет, по моему, он хотел ещё раз удостовериться, что все идет по плану, и проследить за вами до места сбора. У меня нет сомнений - Уэйнрайт собирался вернуться сюда и следовать моим инструкциям, дожидаясь вашего возвращения. Должно быть, ему удалось что-то заметить или заподозрить, и он начал слежку, потому что Уэйнрайт перешел границу один.
- Кто его видел?
- Двое людей Надкарни в штатском. Они возвращались с места встречи и заметили одинокую фигуру, идущую в сторону границы. У них возникли подозрения, но через некоторое время выяснилось, что это Уэйнрайт. Рапорт пришел прямо перед твоим появлением.
Как я уже говорил, подозрения - неизменный атрибут нашей жизни. Тошнотворная вонь предательства вечно бьет нам в ноздри. Если предположить, что Уэйнрайт вел двойную игру и последние распоряжения Гаффера поставили его в затруднительное положение, то ему понадобилось бы предупредить кое-кого на той стороне. Я почувствовал, как у меня внутри похолодело. Не думаю, что по лицу можно было прочитать мои мысли, но Гаффер и так все понял.
- Нет, - резко возразил он. - Даже для моего извращенного сознания это слишком. В то же время, что мы о нем знаем? Есть ли в нашем распоряжении неопровержимые факты?
- С ним все в порядке.
- Не стоит себя обманывать, - сухо бросил он.
- Я сказал, с ним все в порядке, - огрызнулся я. - Хорошо подготовленный, умный, в меру самоотверженный.
- Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду, - уточнил он. - Его окружение.
- Почему тебе пришло в голову расспрашивать меня? Ведь нанял его ты, верно?
- Тот, кто видит, как спотыкается жеребенок, знает больше наездника, заявил он на мандаринском диалекте, который грамматически был точнее его английского.
- Ладно, - согласился я. - Мне он знаком ещё с детства. Его отец в Шанхае был инспектором полиции. Я не мог бы причислить себя к его близким друзьям. Возможно, из-за разницы в возрасте, ведь я на десять лет старше.
- Когда ты узнал, что он работает на нас?
- Пару лет назад в Калькутте, ты сам мне сказал.
- А в Гонконге?
- Нет. Там он был просто мелким клерком из Южно-Китайского банка. Некто из детства, кого можно приветствовать в клубе кивком головы.
- По крайней мере, это говорит о том, что он умеет заметать следы, резюмировал Гаффер. - В тот время вы оба были активно заняты в деле.
- Я абсолютно уверен, что у него тоже не возникло ни малейших подозрений, - буркнул я - заговорила уязвленная гордость профессионала.
- Не удивительно, - ухмыльнулся он. - Ладно, хватит ершиться. Да... "хорошо подготовленный, умный" - все это можно было сказать и про старину Ковальского, Картера и массу других двойных агентов. Кстати, все они выходцы из Шанхая. Не стоит, конечно, принимать это на свой счет, торопливо добавил он.
- Не стоит извиняться, - пожал я плечами. - Ты же и в самом деле никому не доверяешь, разве не так?
- Только самому себе, - торжественно заявил Гаффер, - и только когда у меня нет выбора. Я часто себя спрашиваю, что могло бы случиться, если бы противная сторона предложила мне некую сумму в швейцарских франках, превосходящую ту, что наши начальственные задницы со смехом величают величают пенсией, когда вышвыривают человека на свалку, - с этими словами он встал и посмотрел на меня. - Еще вопросы будут?
- Давай вернемся к этой новой группировке. Ты уверен, что это не русские? Значит, остаются китайцы.
- В этом я очень сомневаюсь, - покачал он головой.
- Почему?
- Просто не могу представить, зачем им нарываться на неприятности. И только для того, чтобы не дать русскому перебежчику попасть к американцам. Любая неудача русских тешит сердце председателя Мао.
- А как насчет пяти миллионов долларов? - поинтересовался я. - Уж очень это в их духе.
- Ну... возможно, но множество других тоже неравнодушны к долларам, он потер ладонью подбородок. - Ты что-нибудь знаешь? У меня есть предчувствие, что политикой здесь и не пахнет.
- Думаешь, кто-то разыгрывает собственную карту и просто стрижет капусту?
- Эту возможность исключать нельзя.
- А что ты скажешь по поводу двенадцати маоистов, которых они хотели освободить?
- Сегодня о них никто не вспоминает. Они протирают штаны в тюрьме Барилли, заброшены и никому не нужны.
- А Ибн Шакур? Он-то причем?
- Сам теряюсь в догадках.
- О нем хоть что-нибудь известно?
- Открой досье. Страницы сильно замызганы, но ещё читаются. Палестинский араб, тюрьма стала ему родным домом с двенадцати лет, правда свой первый большой срок он получил только в прошлом году в Бейруте: пять лет за контрабанду героина. Работал уборщиков салонов самолетов. Через несколько месяцев его выпустили. Израильтяне по нашей просьбе проверяли, почему. Они считают, что кому-то удалось подмазать нужных людей. После освобождения он отправляется в Иерусалим, в первый же вечер ввязывается в драку, его избивают до полусмерти, а полиция находит у него героин. Так что после выхода из больницы ему приходится отправиться на нары ещё на четыре года. Во время этой отсидки мы его вытащили и привезли сюда.
- Никакой политики? - недоумевал я. - Но кому-то он позарез понадобился.
- Похоже на то.
- Он предлагал мне восемьдесят пять тысяч долларов, для уборщика самолетов сумма невероятная.
- Героин приносит немалые прибыли.
- Здесь все буквально наводнено героином. Хотел бы я знать, с чем нам пришлось столкнуться. Это напоминает мне дело Бойера.
- Еще одно "может быть", - заметил Гаффер. - Давай правильно обозначим наши приоритеты. В настоящий момент меня прежде всего волнует Уэйнрайт. Я должен знать, жив он или нет. В первом случае нужно оценить шансы заполучить его обратно. Если под руку подвернется что-нибудь еще, я буду только рад. Ты получаешь карт бланш, полную свободу действий, - он снова достал пачку денег. - Ты выкачал из меня все, что можно, Риз, может быть, теперь ты заберешь свою капусту?
Я взял деньги и поинтересовался, как поддерживать связь. Гаффер предложил мне по возвращении наведаться к Йеву, если он окажется в этих местах, в противном случае следовало отправляться в Лондон. Дальнейшее финансирование пойдет через Йева. Тут Гаффер пожал мне руку - поступок для него почти исключительный, за что я хотел выразить особую благодарность, поскольку его ладонь живо напоминала зажатый в руке фунт размороженной печенки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Прежде чем подписать контракт или дать от ворот поворот, обычно тебе дают пару поручений.
Я не стал связывать себя письменными обязательствами прежде всего из-за перспективы двухгодичной подготовки в Вирреле. В Англии я всегда чувствовал себя не в своей тарелке. Со временем мне разрешили обойтись без этого, но в тот момент я уже затеял собственное небольшое дельце, и предпочел сохранять независимость. Так что я все ещё продолжаю работать на этого старого пройдоху, выполняя некоторые специальные поручения на добровольных началах.
Мне часто приходилось задумываться, что делает Гаффера столь несокрушимо нашим: ведь с его биографией ему скорее следовало бы служить противной стороне. Ему до сих пор не перевалило за пятьдесят, что позволяет датировать его детство временами Первой мировой войны и последующей депрессии. К четырнадцати годам он уже успел трижды побывать под судом за мелкое воровство. Тогда ему пришло в голову стряхнуть со своих ботинок лондонскую пыль и отправиться на сухогрузе в Монреаль, а затем добраться до Чикаго. К шестнадцати, когда время отсчитывало последние дни сухого закона, он крутил баранку грузовика и развозил клиентам пиво, а ещё до того, как стукнуло двадцать, стал членом одной из многочисленных банд.
Когда на его оружии появились первые зарубки, ему пришлось спешно уносить ноги из Америки. Так он оказался в Шанхае, где завербовался в охрану генерала Чжан Цзолиня, пришедшего к власти в кровавой каше после смерти Сун Ятсена. К тому времени, когда разразилась Вторая мировая война, ему была известна подоплека всех основных событий, происходивших в стране. Дальневосточное бюро выбрало его для связи между Чан Кайши, американцами и англичанами.
Имея обыкновение всплывать как пена и брать верх в любой передряге, к концу настоящей и началу холодной войны он возглавил эту контору, распространив свое влияние от Ближнего до Дальнего Востока. Как он значился в метриках, если таковые вообще существовали, я не знал. Те из нас, что маялись под его началом, знали его как Гаффера, - производное от Гаффни, а тот аморфный конгломерат, которым он руководил, как Фирму. Неопределенность этой организации не позволяла ей стать отделением ни одного из правительственных агентств, а её задачи, всегда связанные с разведкой, представлялись для МИ-5 или МИ-6 слишком деликатными (читай - грязными), ведь все имеет свои пределы.
Гаффер был пузатым толстяком с гнилыми зубами, упрямством быка, моралью крысы и манерами борова. К тому же он предан своей работе с несокрушимостью отшельника и может рассчитывать свои ходы не хуже гроссмейстера. По моему глубокому убеждению, его искренне уважали и сердечно ненавидели обе участвовавшие в деле стороны. В настоящее время он руководил своей организацией из крохотной неопрятной конторы неподалеку от лондонского вокзала Виктория, но имел привычку появляться на месте событий без дополнительных объявлений. Как, например, сейчас.
Он появился в моей спальне без стука и встал у постели.
- Хорошо выспался? - с изрядной долей сарказма полюбопытствовал Гаффер, но я лишь поблагодарил его за заботу.
- Когда приступишь?
- Как только буду готов, - заверил я.
Он тяжело вздохнул, порылся в кармане и снова достал пачку банкнот по сотне рупий каждая.
- Обычная ставка плюс пятьдесят процентов за быстрый результат. Это задаток, - он протянул мне деньги.
- Оставь пока у себя, я ещё не приступил.
- Я же сказал, быстрый результат, Риз.
- Ты меня за ищейку принимаешь? Прежде чем я начну, мне нужно знать, что к чему.
Позади него появился Йев и жестами стал увещевать меня послать Гаффера к черту. Я хотел было последовать его совету, но потом притворился, что ничего не замечаю, и он исчез.
- Я ввел тебя в курс дела, - огрызнулся Гаффер. - Чего ты добиваешься? Хочешь взвинтить цену?
- У меня осталось несколько вопросов. Если я правильно тебя понял, на этой стадии ответов мне не дождаться. Так как будем вести дело: по-моему или никак?
- Ну ладно, пусть будет по твоему.
- Как ты считаешь, в чьи руки попал Уэйнрайт?
- Я уже говорил, что понятия не имею. В одном можно не сомневаться это не русские.
- Откуда такая уверенность?
- Боже мой, Риз, пошевели мозгами, - взорвался он. - Какого дьявола им заваривать такую кашу и приплетать сюда этого придурка Ибн Шакура, если Поляновский уже у них?
- Наш разговор не о Поляновском, меня интересует только Уэйнрайт.
- По-моему, их захватила одна группа. Им как-то удалось перехватить Поляновского у русских. Уэйнрайт на свою беду слишком близко подобрался к разгадке и составил ему компанию - или попал в ещё худшую передрягу.
- Когда тебе в последний раз удалось с ним связаться?
- В тот же вечер, когда я приехал из Лондона. Он был разъярен, как бык.
- В чем причина?
- Лучше рассказать все по порядку, - начал Гаффер после тягостных раздумий. - Уэйнрайт был зол на тебя. Всю организацию и сценарий разрабатывал он сам, и значит полагал, что именно ему следовало руководить операцией. Но я отстранил его и приказал передать дело в твои руки.
- Зачем?
- Он составил план и превосходно провел подготовку, но я посчитал, что твое непосредственное участие в операции предпочтительнее. Его реакция оказалась непредсказуемой - он ощетинился как еж, пригрозил выйти из игры, и мне пришлось занять жесткую позицию. Я приказал ему оставаться здесь и после вашего возвращения принять от тебя Поляновского, а затем отправить его с Уилбуром.
- Ты хочешь сказать, что он решил все бросить? - удивился я.
- Вряд ли. Даже Уэйнрайт не станет принимать скоропалительных решений. Нет, по моему, он хотел ещё раз удостовериться, что все идет по плану, и проследить за вами до места сбора. У меня нет сомнений - Уэйнрайт собирался вернуться сюда и следовать моим инструкциям, дожидаясь вашего возвращения. Должно быть, ему удалось что-то заметить или заподозрить, и он начал слежку, потому что Уэйнрайт перешел границу один.
- Кто его видел?
- Двое людей Надкарни в штатском. Они возвращались с места встречи и заметили одинокую фигуру, идущую в сторону границы. У них возникли подозрения, но через некоторое время выяснилось, что это Уэйнрайт. Рапорт пришел прямо перед твоим появлением.
Как я уже говорил, подозрения - неизменный атрибут нашей жизни. Тошнотворная вонь предательства вечно бьет нам в ноздри. Если предположить, что Уэйнрайт вел двойную игру и последние распоряжения Гаффера поставили его в затруднительное положение, то ему понадобилось бы предупредить кое-кого на той стороне. Я почувствовал, как у меня внутри похолодело. Не думаю, что по лицу можно было прочитать мои мысли, но Гаффер и так все понял.
- Нет, - резко возразил он. - Даже для моего извращенного сознания это слишком. В то же время, что мы о нем знаем? Есть ли в нашем распоряжении неопровержимые факты?
- С ним все в порядке.
- Не стоит себя обманывать, - сухо бросил он.
- Я сказал, с ним все в порядке, - огрызнулся я. - Хорошо подготовленный, умный, в меру самоотверженный.
- Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду, - уточнил он. - Его окружение.
- Почему тебе пришло в голову расспрашивать меня? Ведь нанял его ты, верно?
- Тот, кто видит, как спотыкается жеребенок, знает больше наездника, заявил он на мандаринском диалекте, который грамматически был точнее его английского.
- Ладно, - согласился я. - Мне он знаком ещё с детства. Его отец в Шанхае был инспектором полиции. Я не мог бы причислить себя к его близким друзьям. Возможно, из-за разницы в возрасте, ведь я на десять лет старше.
- Когда ты узнал, что он работает на нас?
- Пару лет назад в Калькутте, ты сам мне сказал.
- А в Гонконге?
- Нет. Там он был просто мелким клерком из Южно-Китайского банка. Некто из детства, кого можно приветствовать в клубе кивком головы.
- По крайней мере, это говорит о том, что он умеет заметать следы, резюмировал Гаффер. - В тот время вы оба были активно заняты в деле.
- Я абсолютно уверен, что у него тоже не возникло ни малейших подозрений, - буркнул я - заговорила уязвленная гордость профессионала.
- Не удивительно, - ухмыльнулся он. - Ладно, хватит ершиться. Да... "хорошо подготовленный, умный" - все это можно было сказать и про старину Ковальского, Картера и массу других двойных агентов. Кстати, все они выходцы из Шанхая. Не стоит, конечно, принимать это на свой счет, торопливо добавил он.
- Не стоит извиняться, - пожал я плечами. - Ты же и в самом деле никому не доверяешь, разве не так?
- Только самому себе, - торжественно заявил Гаффер, - и только когда у меня нет выбора. Я часто себя спрашиваю, что могло бы случиться, если бы противная сторона предложила мне некую сумму в швейцарских франках, превосходящую ту, что наши начальственные задницы со смехом величают величают пенсией, когда вышвыривают человека на свалку, - с этими словами он встал и посмотрел на меня. - Еще вопросы будут?
- Давай вернемся к этой новой группировке. Ты уверен, что это не русские? Значит, остаются китайцы.
- В этом я очень сомневаюсь, - покачал он головой.
- Почему?
- Просто не могу представить, зачем им нарываться на неприятности. И только для того, чтобы не дать русскому перебежчику попасть к американцам. Любая неудача русских тешит сердце председателя Мао.
- А как насчет пяти миллионов долларов? - поинтересовался я. - Уж очень это в их духе.
- Ну... возможно, но множество других тоже неравнодушны к долларам, он потер ладонью подбородок. - Ты что-нибудь знаешь? У меня есть предчувствие, что политикой здесь и не пахнет.
- Думаешь, кто-то разыгрывает собственную карту и просто стрижет капусту?
- Эту возможность исключать нельзя.
- А что ты скажешь по поводу двенадцати маоистов, которых они хотели освободить?
- Сегодня о них никто не вспоминает. Они протирают штаны в тюрьме Барилли, заброшены и никому не нужны.
- А Ибн Шакур? Он-то причем?
- Сам теряюсь в догадках.
- О нем хоть что-нибудь известно?
- Открой досье. Страницы сильно замызганы, но ещё читаются. Палестинский араб, тюрьма стала ему родным домом с двенадцати лет, правда свой первый большой срок он получил только в прошлом году в Бейруте: пять лет за контрабанду героина. Работал уборщиков салонов самолетов. Через несколько месяцев его выпустили. Израильтяне по нашей просьбе проверяли, почему. Они считают, что кому-то удалось подмазать нужных людей. После освобождения он отправляется в Иерусалим, в первый же вечер ввязывается в драку, его избивают до полусмерти, а полиция находит у него героин. Так что после выхода из больницы ему приходится отправиться на нары ещё на четыре года. Во время этой отсидки мы его вытащили и привезли сюда.
- Никакой политики? - недоумевал я. - Но кому-то он позарез понадобился.
- Похоже на то.
- Он предлагал мне восемьдесят пять тысяч долларов, для уборщика самолетов сумма невероятная.
- Героин приносит немалые прибыли.
- Здесь все буквально наводнено героином. Хотел бы я знать, с чем нам пришлось столкнуться. Это напоминает мне дело Бойера.
- Еще одно "может быть", - заметил Гаффер. - Давай правильно обозначим наши приоритеты. В настоящий момент меня прежде всего волнует Уэйнрайт. Я должен знать, жив он или нет. В первом случае нужно оценить шансы заполучить его обратно. Если под руку подвернется что-нибудь еще, я буду только рад. Ты получаешь карт бланш, полную свободу действий, - он снова достал пачку денег. - Ты выкачал из меня все, что можно, Риз, может быть, теперь ты заберешь свою капусту?
Я взял деньги и поинтересовался, как поддерживать связь. Гаффер предложил мне по возвращении наведаться к Йеву, если он окажется в этих местах, в противном случае следовало отправляться в Лондон. Дальнейшее финансирование пойдет через Йева. Тут Гаффер пожал мне руку - поступок для него почти исключительный, за что я хотел выразить особую благодарность, поскольку его ладонь живо напоминала зажатый в руке фунт размороженной печенки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34