О мозгах, разбитых в уличных драках за право контроля над профсоюзами. Так делались деньги.
О подпольных играх. Как евреи перебили у ирландцев контроль над двенадцатью тысячами букмекерских контор в Чикаго. И как их забрали у евреев.
Об огромных деньгах.
- И была война, - говорил Колини. - До войны у меня не было ничего может, пара миллионов, пивоваренный завод, несколько предприятий. После войны - в 1945 - у меня было все.
После этого Колини долго молчал, вспоминая эти годы и том, что они принесли. Он владел огромной инвестиционной фирмой в Чикаго, респектабельной, как церковь, которая служила лишь громадной конторой по сбору и подсчету доходов.
- Будь я хорошим мальчиком, как молила моя мама Деву Марию, что бы у меня было? Что бы я мог вспомнить? - спросил Колини.
- Уже сорок лет каждую ночь у меня новая женщина. И сегодня - немочка шестнадцати лет. Завтра у меня будет полная негритянка, ещё моложе, но полная, с грудями, как большие дыни с маленькими сливками на них.
Я убил больше, чем могу вспомнить, а когда состаришься, приятно знать, что они не состарятся никогда. Они уже давно - только кости.
У меня много детей. Имен большинства я не знаю, не знаю, что с ними. Но у меня нет сына, которым я могу похвалиться.
Ты, Джулиано, можешь стать моим сыном. Здесь, в Риме, ты узнал достаточно, теперь - в Америку. Я дам тебе больше, чем было у меня - сейчас труднее сделать то, что я сумел когда-то. Мои враги ещё живы. Я хочу, чтобы ты их убил. Докажи, что достоен быть сыном Колини, и я дам тебе все.
3
Таким был человек, за которым с неприязнью наблюдал Марк Кромлейн в баре "Риал Тониз". С неприязнью по большей части инстинктивной, но вызванной ещё и тем, что он того не знал, а Марк Кромлейн не любил то, чего не знал.
Марк наблюдал за незнакомцем, пока их глаза не встретились. Марк подождал, понял, что незнакомец не собирается отводить взгляд и постарался с честью выйти из ситуации.
- Мы знакомы? - спросил он.
- Нет.
- Я не уверен. Такое впечатление, что я вас знаю. Из Нью-Йорка?
- Не мой город, - сказал Джулиано.
- Вест-Коаст?
- Был когда-то.
Кромлейн повернулся к Джерри Мусие:
- Не разговорчив.
Мусия пожал плечами:
- Может, ему не о чем говорить?
- Он похож на игрока. Или только пытается быть похожим.
Кромлейн снова повернулся к Джулиано:
- Вы игрок, дружище?
Кромлейн не мог оставить просто так, что незнакомец его пересмотрел. Это был холодный вызов, а Марк Кромлейн никогда не оставлял вызов без расплаты.
Для Кромлейна эта мелочь, незначительная встреча глаз была очень важна. Несколько сот долларов в кармане, трехсотдолларовый костюм, двухэтажная квартира были у Кромлейна потому, что он привык сам затевать схватку и никогда не проигрывать.
А играл Кромлейн по вольным правилам. Если надо начинить стартер динамитом - как когда-то в Калифорнии - чтобы стать победителем, он сделает это. Или осколком бутылки выколоть глаза - как сделал он семнадцатилетним на Питкин-авеню.
- Я играю.
Кромлейн поглаживал стоящий перед ним стакан.
- Какого сорта игры?
- Любые, где можно выиграть или проиграть.
Кромлейн признал в Кромлейне и Мусии ребят из мафии. Имен их он не знал, догадался по внешности. Дорогая одежда, флоридский загар, массивные золотые кольца, жесткие лица людей, знающих, что жизнь - суровая, грязная игра без правил.
На вилле возле Рима чикагцы объяснили ему формальности знакомства в городе мафии.
Они увидят тебя и захотят узнать, кто ты.
Потом - кого ты знаешь, сильные ли у тебя связи.
Есть ли у тебя деньги.
Мягок ты или жесток. Они будут все грубее и грубее, пока не увидят настоящей жестокости.
Наконец, если ты незнакомец со связями, с деньгами и жесток, захотят выяснить главный вопрос - что ты здесь делаешь, дружище?
Джулиано знал, что Кромлейн начал процедуру знакомства. Он знал также, как знал все эти вещи ещё с шести, что Кромлейн бы жесток, по-настоящему жесток, и что они должны прийти к соглашению.
- Есть у тебя имя, игрок? - спросил Кромлейн, рассматривая стакан в руке.
- Меня зовут Джонни Колини.
Джулиано дали это имя, и он взял его.
Кромлейн бросил быстрый взгляд на Джонни Колини. Его голос был низким и вялым.
- Замечательное имя.
Джерри Мусия тоже его услышал и отошел от бара, рассматривая Джонни.
- Вы родственники? - спросил Джерри. Не было необходимости уточнять.
- Не прямые. Колини много, - ответил Джонни.
- Если кто-то носит имя Джонни Колини и не его родственник, то он кусок дерьма, - это последнее, что успел произнести Кромлейн, когда Джонни ударил его в живот левой, и, когда тот согнулся пополам, в челюсть правой. А потом швырнул тело к ногам Джерри Мусии. Джерри отступил, вытянув пустые руки.
- Разбирайтесь сами...
Кромлейн стоял на коленях, касаясь головой пола. Джонни Колини ударил его ногой по лицу, распластав плашмя.
Девушка визжала, бармен позвал метрдотеля, гардеробщица высунулась из кабинки, а остальные посетители без страха отошли от стойки - это была безопасная часть Ист-Сайда, а "Риал Тониз" был хорошим баром.
Прибежал метрдотель, взглянул на Кромлейна, и краски схлынули с лица, он посерел и вспотел от страха. Мафии принадлежала часть "Риал Тониз".
Метрдотель взглянул на Мусию - будет ли перестрелка - потом на Джонни Колини.
- Нормально, - Джонни улыбнулся. - Маленькое недоразумение.
Мусия оценил Джонни. Тот среагировал на первую же шутку Кромлейна. Умело и жестоко. Последний удар в лицо - подлинный знак. Парень, назвавшийся именем великого человека, ударил Кромлейна в лицо, потому что именно это и надо было сделать. Кромлейн, действительно жестокий человек, сделал бы так же.
Метрдотель успокоился. Незнакомец, похоже, был своим, а не надравшимся идиотом, забывшим свое место. И мистер Мусия не вмешивался. Похоже, просто ссора между людьми, которые знают, что делают.
Мусия помог Кромлейну встать. Кромлейн не мог говорить, с трудом дышал, руки висели плетьми. Лицо было в крови. Метрдотель и Мусия провели его в туалет.
Когда Джонни Колини взял стакан со стойки и чуть отхлебнул, бармен мягко спросил:
- Вы его знаете?
- Нет.
- Тогда сматывайтесь.
Джонни удивленно посмотрел на бармена. Тот опустил глаза и пожал плечами:
- Ладно, дело ваше.
Вернулся метрдотель и бочком подошел к Джонни:
- Мистер Мусия сказал, что не знает вас. Я попрошу вас немедленно уйти.
И посмотрел на бармена:
- Мы этого посетителя не обслуживаем.
- Обслуживаете, - спокойно улыбнулся Джонни. Улыбка сползла с лица и он спокойно сказал метрдотелю:
- Я получу здесь все, что пожелаю.
Метрдотель резко развернулся и ушел.
- Думаю, ты правда получишь, что хочешь, - сказал бармен. - И от меня тоже.
Женщина вышла к стойке из кабинки, обитой красной кожей. Она была высока, волнистые светлые волосы блестели, как стекло.
- Ты и вправду злой?
Джонни по голосу понял, что она та ещё штучка. Прекрасный голос. Он обернулся.
- Да.
От деревенских девушек он узнавал о человеческих самках, но от женщин Рима - американок, немок, испанок, римлянок - он узнавал о женщинах.
- Я Дэа Гинес, - сказала блондинка. Казалось, глаза её смеялись от счастья. Лицо было волевым и холеным.
- Очень рад. Я Джонни Колини.
Ее язычок тронул верхнюю губу.
- Не было, случайно, известного рэкетира с такой фамилией?
- Мы не прямые родственники.
- Ого! Могу я спросить, зачем такая жестокость?
- Он сказал, что я кусок дерьма.
Джонни смотрел на нее, с виду не ожидая реакции. Она вежливо спросила, он вежливо ответил.
- Ну, без всякого сомнения, это не так, - сказала Дэа Гинесс, повернулась, решив, что этот человек больше ничего не скажет, обменялась незаметным жестом с двумя девушками за столом и вернулась к Джонни.
- Ты знаешь Марка Кромлейна? - спросила она.
- Кто это? - Джонни показал два пальца бармену, тот кивнул.
- Человек, которого ты ударил. Если вы не знакомы, у тебя огромные проблемы, приятель, - сказала Дэа серьезным тихим голосом.
- Кто такой Марк Кромлейн?
- У него широкие связи. Я не знакома лично, но часто встречаю его в хороших местах.
- Ты много где бываешь?
- У тебя акцент. Итальянец?
- А он у меня действительно есть?
- Очень легкий.
Бармен поставил перед ними выпивку. Дэа взяла свой стакан, кивнув:
- Твое здоровье.
Джонни улыбнулся и чокнулся.
- Чем ты занимаешься? - спросила Дэа.
- Ничем.
- Ты богат? Отлично, - голос стал скучнее, казалось, она устала от людей, отвечающих правильно.
- Не очень.
- О, это лучше, - в голосе появилась живинка, вроде он её не разочаровал. - Из Нью-Йорка? Нет, больше похоже на Лас-Вегас.
- Я путешествую.
- Похоже, ты совсем не боишься Марка Кромлейна.
На секунду Джонни Колини подумал о "шмайсере", своей давней настоящей любви, и кивнул.
- Ты права.
- И ты не очень-то хочешь узнать про меня, так?
- Ты красивая женщина. У меня нет девушки, но мне нравятся женщины, которые не боятся.
- Почему я должна бояться? - спокойно спросила Дэа, заинтересованно улыбаясь, но в голове мелькнула мысль, что этот парень слишком крут для нее.
- Ты подошла и заговорила, потому что я победил. Ты не продаешь себя, и ты не подошла бы к Марку Кромлейну, если бы победил он.
У неё появилось преимущество, и она его использовала.
- Почему ты думаешь, что я не продаюсь?
- Сколько? Для интереса - я покупать не буду.
- Тебе слабо, - разозлилась Дэа.
То же, что и в Риме - подумал Джонни. Женщины крутились вокруг темы секса, грязно и насмешливо его домогаясь. К дьяволу их и к дьяволу эту красотку.
Если Джонни что-то решал, то окончательно и бесповоротно. Он молчал и не смотрел на нее.
Она подождала немного, поняла, что с ней покончено, и отошла к будке, оставив недопитый стакан.
- Чертовски красивая баба, - сказал бармен.
Джонни Колини забыл о ней. Он пришел в "Риал Тониз", потому что здесь можно было встретить мафиози. Он приехал не развлекаться; у него было задание.
Бармен посмотрел в сторону мужского туалета. Оттуда вышел Джерри Мусия и направился к Джонни. Тот видел его в зеркале бара.
- Тебя правда зовут Джонни Колини? - спросил Джерри.
Джонни пожал плечами. Он смотрел на Джерри, не отвечая.
Это было ответом, Джерри понял. Есть люди, которые говорят один раз. Не стоит их спрашивать, правда ли это, или это ли они имели в виду. Не стоит, если ты с своем уме.
- Ладно, - буркнул Мусия. - Начнем с начала. Ты из Флориды?
- Нет. Но я был там.
- Кого ты там знаешь? - Мусия сказал это на ломаном итальянском, который учил в детстве и почти забыл.
- Дейв, Чарли, Бен.
Мусия прищурился. Это были имена трех больших шишек, не из мафии, но с ними вели дела. Любого сорта. Если произносились три этих имени вместе, родственные связи не имели значения.
- Ты сказал, ты не из Флориды. Может, Кливленд? Я не видел тебя в Вегасе.
- Я был в Кливленде.
- Знаешь кого?
- Брокеров Мучуала. Ребят Стейнмана.
Мусия прикусил нижнюю губу, опустил уголки рта.
- Хранители ставок. Ты со скачек?
Букмекеры нуждаются в центральном расчетном заведении, чтобы хранить ставки, которые они не хотят перевозить. Когда игра очень крупная, ставки хранятся в этих домах, а букмекеры платят проценты. Джонни Колини назвал два самых крупных дома, оба в Кливленде.
- Я играю и делаю ставки, - Джонни улыбнулся, чтобы показать, что не сердится на расспросы. Незнакомец должен быть готов себя отрекомендовать.
- Но ты не знаком с Вегасом?
- Знаком. Гай, Бен, Фрэнк.
- Имена ты знаешь. А людей?
- Что тебя не устраивает? - Джонни все также улыбался.
- Если я назову Лос-Анжелес, или Тахо, или Чикаго - ты и там знаешь имена, так?
- Спрашивай.
Мусия пожал плечами.
- Кому это надо. Я сам все их знаю.
Джонни снова повернулся к бару и допил стакан. Он был неравнодушен к сухому красному вину.
- Ты сильно покалечил моего друга, - сказал Мусия.
- Если ты побил моего друга, ты побил меня, - произнес Джонни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22