- Полезут, - вздохнул он, - ещё как полезут, только лучше подготовятся, чтобы на этот раз не проколоться. А уехать отсюда... - Вовец задумался. - Куда? Мою квартиру тоже наверняка обложили. Надо было сразу в городе прятаться. Как-то я не сообразил, а сейчас уже поздно. Не выпустят. Как пить дать, сидит где-то наблюдатель, или целых два, и по рации каждый наш шаг сообщает. Изрешетят, только за ворота сунемся... Знаешь, какие у них автоматы? - Он положил на стол ночной снимок. - На вот, полюбуйся.
Адель принялась дозваниваться в райотдел милиции. Когда, наконец, связалась с дежурным, он ей быстро объяснил, что возле каждой испуганной дамочки милицейский наряд не выставишь, и трубку положил. А с вахты на въезде в коттеджный поселок ответили, что с огромным удовольствием долларов за двести ночь отстоят, но их там всего двое дежурит, поэтому один должен остаться у ворот, а второй может прийти со своим газовым пистолетом импортного производства. Но от такой защиты Адель сама отказалась.
* * *
К банной ночевке приготовились основательно, как в турпоход. Вовец в рыбацкой комнате полный рюкзак снаряжения набрал: пару надувных матрасов, одеяла, спальный мешок, брезент, широкую войлочную кошму, фонарь и, на всякий случай, сетчатый полог от комаров. Вооружился столь же обстоятельно - нож, карабин, ружье. Анисимовскую карту в кармане рюкзака оставил, где и лежала. Адель тоже не сидела без дела. Собрала полную сумму всякой еды и разных своих тряпок. Отдельно в большой полиэтиленовый пакет сложила необходимую косметику. Вовец только головой покачал:
- А любимый сервиз и трюмо не забыла взять?
Адель фыркнула в ответ, мол, что с бестолкового возьмешь? Тогда он предложил ей, вполне серьезно, прихватить документы и ценности. Рюкзак он надел на спину, оружие повесил на шею, а в руки взял кейс Савватеева и сумку Адели. Остальное она несла сама. Выходили из дома через заднюю дверь. Пригибаясь, прячась за кустами и деревьями, пробрались в баню, заперлись изнутри. Свет, естественно, не включали.
Баня выглядела внушительно - дом из белого кирпича с высокой острой крышей. Обширная веранда с открывающимися окнами. Холл с длинным полированным столом, креслами, обтянутыми плотным тисненым кожзаменителем, и ведерным самоваром. Тут же большой холодильник, набитый всякими напитками, в основном, правда, минералкой, а не пивом. Впрочем, пара блоков баночного "Карлсберга" стояла в самом низу, но Вовец решил не перегружать организм лишней влагой и с сожалением закрыл дверку холодильника. Из холла дверь вела в облицованный цветным кафелем небольшой зальчик с бассейном три на три, и глубиной метра полтора. Узкое горизонтальное окно под потолком давало достаточно света до позднего вечера, поскольку смотрело на запад. Это понравилось Вовцу, ведь в баню ходят ближе к концу дня. Непропорционально маленькая моечная своими миниатюрными размерами и белым кафелем стен напоминала туалет. Зато парилка была способна вместить человек пятнадцать. Такую Вовец видел только в общественных городских банях на Первомайской.
Теперь ему стала понятна архитектурная идея. Баня в наше время - это мужской клуб, сюда не спину чесать ходят, а общаться, дела решать и культурно, так сказать, отдыхать в своем кругу. Учитывая количество койко-мест на мансарде, баня как раз соответствовала вместимости хозяйского дома.
- Слушай, а как же её топят? - удивился Вовец, не обнаружив нигде печки.
- Да там, в конце веранды, дверка есть. Зажигаешь газ - и все, топится.
- Баня на газу? - Вовец воскликнул чуть не в полный голос, так его поразило это техническое решение.
У него сразу пропал всякий интерес к этому заведению. Везде на полу был либо кафель, либо линолеум. Единственным помещением с нормальным деревянным полом оказалась парилка. Стены её и потолок, тоже обшиты досками. Ступенчатый полок от стены до стены сложен из толстых красноватых плах. Из таких же лиственничных брусьев настлан пол. Окон здесь не подразумевалось, только в потолке чернело квадратное отверстие вытяжной вентиляции, поэтому Вовец мог здесь спокойно воспользоваться фонариком.
Баня богатая, но бездарная - сделал вывод из всего увиденного. Мыться ещё можно, а париться толком нельзя - весь пар уйдет конденсатом на каменные стены под деревянную обшивку.
Теперь следовало подумать, где залечь на ночевку. Адель предложила для этого пустой бассейн. Но Вовец думал иначе. Он заполз в парилке под полок, где между дальней стеной и плахами пола ещё раньше заметил щель сантиметров в десять шириной. Плахи вообще были положены неплотно, чтобы вода убегала вниз, а не застаивалась на полу, и чтобы, набухая от влаги, плахи не смыкались, могли обсыхать со всех сторон. Иначе, несмотря даже на стойкость лиственничной древесины, пол мог подгнивать.
Вовец просунул пальцы в щель, крепко ухватился и с большим трудом поставил плаху на ребро. Вот за эту тяжесть он и не любил лиственницу. Отодвинул плаху по лагам к стене. Заглянул - примерно в метре внизу жирно блестела земля, покрытая под щелью у стены слоем гниющих березовых листьев. Пахло сыростью и плесенью. Он поставил на ребро следующую плаху и отодвинул к первой. Все-таки у Салкина, построившего кирпичную баню, хватило ума пригласить каких-то толковых мужиков, чтобы парилку оборудовали. Никаких гвоздей, а, значит, меньше сырости, меньше гнили. Если следить, чтобы все просыхало, лет сорок стены продержатся, а пол и саму баню пережить может. Опять же - плахи. Доски пришлось бы приколачивать, иначе их от таких перепадов температуры завернуло бы пропеллером, не ступишь потом. А плахи лежат себе, тем более, что все отборные - сердцевинные, прямослойные. Вовец поднял ещё несколько плах и решил, что уж теперь Адель бедрами не застрянет.
Та была занята любимым делом - возилась в холле у холодильника с едой, раскладывала по полкам. Потом принялась втирать ночной крем. Вовец сполз под пол. Место ровное, не яма, слава богу. Только в конце, где труба слива из моечной, небольшая выемка. Стараясь громко не сопеть, надул матрасы, положил рядом. Накрыл большим куском брезента, застелив чуть не все пространство под полом парной. Теперь, если кто с матраса скатится, так не на голую землю. Сверху расстелил шерстяную кошму, чтобы не холодило снизу от прорезиненной ткани. Кошму накрыл тонким одеялом, это чтобы шерсть не кололась. А уже поверх всего этого была постелена простыня. Спальный мешок свернул трубой и уложил в изголовье вместо подушки. Теперь настал черед одеяла с пододеяльником. Еще бы запахи отвратительные ликвидировать, и будет полный порядок.
Он припомнил, что в моечной на полках стоят целые шеренги разноцветных флаконов, и направился туда. Поочередно откупоривая и нюхая, среди трех дюжин шампуней и бальзам-ополаскивателей нашел, кажется, то, что нужно. Запах сильный, но не настырный, приятный. Вид флакона был самый затрапезный и непрезентабельный, а заполнен от силы на четверть. Похоже, Ада и не заметит его пропажу. Вовец выдавил вязкую перламутровую жидкость полоской вдоль стены и отбросил пустой флакон в дальний угол. Приятный травяной запах сразу подавил всю вонь. Он привел Адель и указал лучом фонарика на проем под полком.
- Ну, что, уходим в подполье?
Женщина пришла в ужас.
- Не полезу я в эту могилу.
- Лучше в эту на ночь, чем в кладбищенскую насовсем, - мрачно заметил Вовец. - Ползи, давай.
- Да тут же не повернуться. - Сопротивлялась Адель. - А как я ночнушку надену?
- Ничего, последние ночи, как помнится, без неё спала, и сегодня обойдешься. - Вовец не уступал. - Заползай.
- Вовик, ну почему ты такой злой? - продолжала хныкать Адель.
- А ты не зли. Кто главный? - упорствовал Вовец.
- Главный ты, а я хозяйка.
- Тогда забирайся под хозяйское одеяло и хозяйничай там. А я сейчас все проверю и вернусь.
Он положил фонарик на пол и вышел. Дверь с веранды на улицу была заперта, ключ торчал из замка. В конце веранды действительно имелась дверь в маленькую котельную с водяными баками и газовыми горелками. Еще одна дверь вела в чуланчик. Здесь Вовец прихватил с вешалки охапку каких-то старых курток и брюк, видимо, рабочую одежду для садово-огородных трудов. Этим барахлом плотно набил рюкзак, запаковав, как положено, бросил на веранде. Все внутренние двери оставил распахнутыми настежь. Спустил под пол оружие и забрался сам.
Адель уже была под одеялом. Без ночнушки. Одежда сложена рядом на брезенте. Тут же несколько бутылок с минералкой и соком. Одно слово кормилица и поилица. Вовец аккуратно стал укладывать и сдвигать плахи над головой. Адель тем временем что-то тихонько щебетала. Он прислушался.
- Смотри, какой классный шампунь. Я на прошлой неделе голову мыла, а запах до сих пор держится. Это я из Парижа привезла. Дорогущий! Ты не представляешь. Укрепляет волосы, ага. Я им всего раз в месяц пользуюсь, чтоб дольше хватило.
- Ну-ну, - подбодрил её Вовец, тоже шепотом, и заметил, как бы невзначай: - А питье зря принесла. В туалет не выбраться будет.
- А если очень захочу? - тут же сменила тему Адель. - Мне что, лопнуть?
Вовец приставил к стене ружье, рядом карабин. Прикинул, насколько быстро сможет ухватить то и другое. Ответил:
- Терпеть придется. Или вон там, у стены, где ямка.
Он тоже сложил одежду на брезент со своей стороны и забрался под одеяло.
- Ну что, спим?
Выключил фонарик, положил в изголовье. Адель прижалась к нему, горячо и щекотно зашептала в ухо:
- Вовик, а ты не рано ход закрыл? Может, мне понадобится наверх, ополоснуться, например? Или мы, как пенсионеры, только спим и все?
- Можно подумать, ты последние десять лет провела в монастыре, хмыкнул Вовец, - и вот единственный случай представился.
- Почти что. Нет, ну, правда, мы же не пенсионеры?
- Сегодня - пенсионеры, - жестко сказал Вовец. - Ты вообще о чем-нибудь, кроме секса, способна думать?
- Конечно, о деньгах. Еще о тряпках, о всяких украшениях. - Она хихикнула, положила голову ему на плечо и затихла. - Кстати, где моя шкатулка?
- В ногах, там же, где дипломат лежит. Спи.
* * *
Вокруг в темноте происходила какая-то невидимая подземная жизнь. Что-то тихо шебуршало, двигалось и чуть слышно пощелкивало. Адель сразу заснула - намаялась за день. А Вовца тревожили какие-то дурные предчувствия. Он пытался задремать, но не получалось. Впрочем, никакие это не предчувствия, он просто ждал нападения и ему было страшновато. И уже начинало казаться, что он совершил самую колоссальную ошибку в жизни - сам улегся в готовую могилу, где его и пристрелят вместе с подругой, которая точно ни в чем не виновата. Он лежал, прислушивался и ждал. Иногда протягивал правую руку в сторону и отыскивал ощупью карабин.
Шаги наверху прозвучали неожиданно. Вовец дернулся, чуть не сшиб карабин, ухватился за шейку приклада, притянул к себе. Адель заворочалась, просыпаясь. Ладонью левой руки, обнимавшей её за шею, прихлопнул ей рот. Сквозь щели пола блеснули плоские лучики света. Он почувствовал, как напряглась и замерла Адель, но продолжал зажимать ей рот - ещё заорет сдуру. От страха и не такое вытворяют, если нервы сдают.
- Ну, и где они? - донеслось сверху.
Вовец узнал голос штурмфюрера.
- Ключ в дверях, и рюкзак тут, - отозвался молодой, почти мальчишеский, голос. - Здесь где-то должны быть. Сейчас все перевернем, из-под земли достанем. Куда им деться?
Вовец похолодел. Если начнут вскрывать пол, он станет стрелять прямо сквозь плахи. Потом засядет в парилке и будет отстреливаться до последнего патрона. А наверху продолжался разговор, только гораздо тише, видимо, отошли к бассейну.
- Что в рюкзаке?
Последовала пауза, очевидно, распаковывали рюкзак. Потом раздался крик штурмфюрера:
- Лопухи безмозглые! Учишь вас, учишь, так дураками и помрете! Да он с одного инструктажа понял, как вас одурачить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26