Через шесть секунд снял наручники и положил в боковые карманы спецовки. Пару в левый, пару в правый - для равновесия.
Подождав, пока поблизости не будет никого, выбрался из машины и прикрыл дверку. Дошел до своего подъезда, бесшумно взбежал на второй этаж и осторожно приблизился к дверям своей квартиры. Хорошо, что окна её выходят на улицу, а не во двор, а то могли бы засечь на подходе. Он прислушался тихо. Наружная железная дверь приоткрыта. Чуть-чуть, на сантиметр. Осторожно потянул на себя. Внутренняя деревянная дверь вообще полуоткрыта. Заглянул. В коридорчике на полу лужа крови. Тихонечко вошел внутрь, стараясь не испачкать обувь. Никого. Закрыл двери изнутри. Огляделся. Значит, ждали. Но вместо Вовца явились круглоголовые, коротко стриженные. И их побрили. Потом закрутили в клеенки и увезли. А зачем?
Вовец уже устал от непонятного. Надо опять разложить информацию по полочкам и разобраться, что к чему. Олежки нет. И хотя сердце сжималось, он, загибая пальцы, как первоклассник, отметил, не торопясь, имеющиеся факты и выводы. Парень уже большой, для него отдельный сверток нужен, а вынесли всего два. Машину специально подогнали откуда-то из-за угла забрать трупы и тут же отчалили. Вряд ли такую операцию проделывают дважды, слишком рискованно. Кроме того, среди троицы в спецовках он не увидел Степу Халалеева. Уж его бы узнал за версту. Значит, Степа уехал раньше и Олежку с собой прихватил. Да, не в чемодане же он его унес. Сам парень шел, соответственно, был жив-здоров и не плакал. В квартире осталась засада. Вошедших уложили прямо у дверей. Почему его не дождались? Причина может быть только одна: решили, что один из двух убитых - он, тот кто надо. Допустим, получили приказ доставить живого или мертвого, вот и повезли оба трупа - пусть начальник сам определит, кто ему нужен.
Логично. Если так, то Олежка должен быть в безопасности. Это единственное, что удерживает Вовца от визита в милицию. Сейчас бандиты убедятся, что ухлопали не тех, и возобновят охоту. И если убьют Вовца, то и Олежку прикончат. Им свидетель ни к чему. Так что надо выжить любой ценой и вызволить Олежку, заменившего отца в тюремной камере живодерского подвала.
Вовец запер железную дверь на засов, сам уселся на табурет в кухне на любимое место между холодильником и столиком. Здесь было какое-то особое биополе, тут его посещали самые замечательные мысли и идеи. Сейчас на столе валялись объедки и окурки. Вот подлецы - давили свои вонючие чинарики прямо о клеенку. Такая вот мразь: придут, нагадят, обворуют, убьют да ещё навозные сапоги о твою душу вытрут. Истреблять таких подонков надо, просто истреблять, как чумных крыс. Сейчас они должны вернуться. Если только, не предъявляя трупы Степе для опознания, сразу не спрячут их куда подальше. Нет, исключено. Это же отличный корм для чернобурок, такие упитанные ребята - кожанки на спине трещат...
Вовец не испытывал злорадства, но сочувствия тоже. Туда им и дорога, круглоголовым. А вот незваные гости в квартире здорово наследили: кровь, окурки, отпечатки пальцев, да и свидетели наверняка найдутся. Хотя прекрасным субботним днем почти весь город на дачах и пляжах, кто-нибудь приметил зеленый фургончик "Специальная коммунхоза". Один звонок в коммунхоз и - привет, пишите письма в изолятор. А улик следствие полную квартиру найдет.
Ну, хорошо, допустим, явятся бандиты, а дверь закрыта изнутри. Что им делать? Обрежут телефон и начнут осаду? Но в начале попробуют вступить в переговоры, пошантажировать Олежкой. А что если?..
Вовец вскочил, торопливо скинул грязную влажную одежду, натянул походную амуницию: камуфляжные брюки, рубашку хаки, туристские ботинки на толстой рифленой подошве. Из подготовленных к походу рюкзаков все было вывернуто на пол. Он взял маленький рюкзак Олега, бросил в него несколько банок консервов, булку хлеба, штормовку, моток капронового шнура, аптечку. Вытащил из чехла палатку и развернул. В неё он обычно паковал хрупкие и ценные вещи. Здесь лежали шестикратные очки-бинокль, охотничий нож, маленький фонарик и "стрелялка" с малокалиберными патронами в спичечном коробке. Все это тоже сбросил в рюкзак. Добавил на всякий пожарный несколько кусков различного провода, а из ящика с инструментами пилку по металлу, пассатижи, кусачки, большую и малую отвертки, коротенький гвоздодер.
Рюкзачок набил почти полный, но он впихнул ещё пару альпинистских карабинов и крючьев, пятиметровый кусок парашютного стропа, моточек изоленты и десятиметровый отрезок тонкого стального тросика, свернутого в довольно широкую бухточку. А сверху все накрыл синей спецовкой, прихваченной в шкафу у Степы. Сунул в карман зажигалку и сотенную, заначенную под кухонной клеенкой.
Высунулся на лестничную клетку. Вроде, ничего подозрительного, тишина. Вышел, поставил рюкзак на нижнюю ступеньку лестницы. Ловко вращая отвертку, вывернул винт-саморез, один из прижимающих фанерную облицовку к железной двери. Как раз над замком. Привязал к ручке засова кусок лески, и конец её пропустил в дырочку от винта. Прижал дверь и потянул леску. Щеколда вошла в паз, и дверь оказалась закрыта изнутри. Втолкнул леску обратно внутрь и завернул винт на место. На все потребовалась пара минут, не больше. Прислушался. Подхватил рюкзак, сунул в него отвертку и сбежал вниз.
Чуть приоткрыл дверь подъезда и снова прислушался. Вышел на крыльцо, спрыгнул прямо на газон и быстро направился вдоль дома. Потом пересек двор и забрался в джип. Это был отличный наблюдательный пункт. Эх, если бы он умел водить машину! Какое упущение с его стороны. Не рассчитывая когда-нибудь заработать на собственные колеса, не удосужился обзавестись правами. Умел управлять трактором, кранами и лебедками разных конструкций, всякими строительными и сельскохозяйственными механизмами, а вот до шоферской баранки так и не добрался. Впрочем, ключей все равно нет, их круглоголовый предусмотрительно забрал с собой.
Тут Вовец похолодел. Ведь когда обшарят карманы убитых, а сделают это непременно, то найдут ключи и догадаются, что где-то поблизости должна быть и машина. Он торопливо покинул джип. Нацепил рюкзак на плечо и, сделав большой крюк в обход всего квартала, устроился на лавочке у подъезда чужого дома. Отсюда ему была хороша видна улица. По ней уехал зеленый фургон с красной надписью, по ней и вернется. В том, что именно фургон обязательно вернется, Вовец был уверен. Во-первых, машина чрезвычайно удобна для таких дел. Во-вторых, кто напортачил, того обычно и заставляют исправлять брак в работе.
Фургон появился минут через пятнадцать и остановился далеко не доезжая до его дома. Из кабины один за другим выпрыгнули двое, пересекли улицу и скрылись меж домов. Дворами пошли, конспираторы. Одним из них на этот раз мог быть кто-то из подвала, знающий Вовца в лицо. Но водитель, оставшийся в машине, наверняка был прежний. Следовало на него взглянуть поближе.
Вовец подхватил рюкзак и не спеша направился по тротуару в сторону фургона. Он внимательно разглядывал машину - довольно старый ЗИЛ. На дверце кабины белой краской натрафаречена круглая печать - "Городское управление коммунального хозяйства. Автобаза N 2" Стекло дверцы опущено. Толстоносый водитель разглядывает бумажки. Вовец вскочил на подножку, сунулся в окно.
- Шеф, халтура есть, - сказал с наигранной веселостью. - Мебелишку надо перекинуть.
Толстоносый вскинулся, дернулся в глубь кабины. Понял в чем дело и присунулся обратно. Рявкнул:
- Пошел отсюда!
Снова развернул свои бумажки. Вовец скосил глаза. "Наряд на отлов бродячих животных".
- Да тут рядом, шеф!
Носатый резко распахнул дверцу, сбросив Вовца на асфальт, тот чуть не упал. В рюкзаке зазвенели железки. В душе у него тоже звенели колокольчики. Это был успех. Он крепко ухватился за конец веревочки, ведущей к Олежке. Он теперь знал номер машины, автобазу и то, что на фургоне ездят охотники на кошек и собак. Ничего не скажешь, ловко устроились. Можно весь кузов кровью залить, и никто ничего криминального не заподозрит. Можно возить удавки, топоры, ножи, ружья - все с разрешением, с лицензией, с хозяйским благословением. Не в этой ли собачьей будке его самого доставили в подвал? Тогда почему они его не узнали? Ладно, потом разберемся.
- Да пошел ты сам, урод долбаный! - крикнул носатому.
Толкаться дальше возле фургона было ни к чему, только лишние подозрения вызывать. Вовец дворами прошел квартал и завернул к приятелю. Он давно обратил внимание, что хозяева однокомнатных квартир не имеют дач, поэтому по субботам бывают дома. Едва он подошел к дверям, как из-за них донесся грозный лай. Лязгнули замки, дверь распахнулась.
Леха удерживал за хвост здоровенного дога, ошейник на которого надевался только при выходе на улицу. Собака узнала Вовца и радостно кинулась на грудь, чуть не сбив с ног, мгновенно обмуслив носом и длинным языком все лицо. Леха протянул руку:
- Здорово, старый. На рыбалку что ли собрался?
- Ага, - кивнул Вовец. - Слушай, ты по собачьей части все знаешь. Собачники, которые бродячих ловят, куда их потом везут?
- За Уралмашем у них живодерня, вот туда и везут. Три дня в клетках держат, если хозяева не находятся, забивают или в мединститут продают. А ты что, собаку потерял? Так у тебя, вроде, не было раньше.
- Да знакомый один просил узнать, - на ходу сымпровизировал Вовец. Хочет в деревню кобеля купить подешевле. А возле металлургического живодерни нет? Там, говорят, раньше была. Поближе все-таки.
- Ветлечебница только. - Леха отрицательно помотал головой. - Там только ветлечебница. Самая плохая в городе, а может, и во все области. Хорошую собаку ни один хозяин туда не поведет. Разве только усыплять.
- Слушай, вот они усыпляют, а куда потом трупы девают?
- А кто их, гадов, знает? - Леха пожал плечами. - Захоранивают в какие-нибудь скотомогильники. В братские могилы в общем. Да хрена ли тебе? Пойдем лучше пивка возьмем.
- Некогда. На электричку опоздаю, - продолжал врать Вовец. - Халтуру нашел в деревне. Подвязался у крестьянина трактор наладить.
- А говорил, что на рыбалку поехал.
- Заодно и порыбачу. Одно другому не помеха. Ну, пока!
Он быстро тиснул Лехину руку и выскочил за дверь. Хозяин едва успел поймать за хвост рванувшую следом собаку.
Вовец сел в трамвай и через пятнадцать минут оказался на вокзале. К вечеру здесь было полно народа. Припоздавшие горожане или предпочитавшие вечерние электрички субботним утренним, набитым выше завязки, отъезжали на дачи. Приехавшие утром селяне сейчас, распродав за день ягоды, цветы и прочую разную зелень, накупив фасованной городской еды, разъезжались по домам. Да транзитники с чемоданами и беженскими чувалами, да праздношатающиеся, да те, кто по делу, и кто просто так...
В этой шумливой и суетливо-нервной толчее Вовец растворился мгновенно. Он уже сообразил, что следовало бы прихватить из дому в придачу к имеющемуся добру, но возвращаться было поздно, приходилось покупать. В газетном киоске он приобрел телефонный справочник за прошлый год, небольшой блокнот и ручку. В другом киоске взял полуторалитровый баллон минералки. Потом в толпе пассажиров прошел через подземный переход, пересек рельсовые пути, поднырнув пару раз под вагоны, и с края насыпи увидел обширную территорию многочисленных складов и баз, железнодорожных тупиков, разгрузочно-погрузочных эстакад и площадок.
Пройдя по насыпи с полкилометра, спустился вниз и, устроившись в укромном местечке среди бетонных конструкций, лет пять ожидающих отправки хоть куда-нибудь, поужинал. Банка тушенки, ломоть хлеба и пол-литра минералки, вполне удовлетворили его непритязательные гастрономические запросы. Потом произвел ревизию имущества и обнаружил в карманчике рюкзака Олежкин компас со светящимся циферблатом и коробочку с ремнабором:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Подождав, пока поблизости не будет никого, выбрался из машины и прикрыл дверку. Дошел до своего подъезда, бесшумно взбежал на второй этаж и осторожно приблизился к дверям своей квартиры. Хорошо, что окна её выходят на улицу, а не во двор, а то могли бы засечь на подходе. Он прислушался тихо. Наружная железная дверь приоткрыта. Чуть-чуть, на сантиметр. Осторожно потянул на себя. Внутренняя деревянная дверь вообще полуоткрыта. Заглянул. В коридорчике на полу лужа крови. Тихонечко вошел внутрь, стараясь не испачкать обувь. Никого. Закрыл двери изнутри. Огляделся. Значит, ждали. Но вместо Вовца явились круглоголовые, коротко стриженные. И их побрили. Потом закрутили в клеенки и увезли. А зачем?
Вовец уже устал от непонятного. Надо опять разложить информацию по полочкам и разобраться, что к чему. Олежки нет. И хотя сердце сжималось, он, загибая пальцы, как первоклассник, отметил, не торопясь, имеющиеся факты и выводы. Парень уже большой, для него отдельный сверток нужен, а вынесли всего два. Машину специально подогнали откуда-то из-за угла забрать трупы и тут же отчалили. Вряд ли такую операцию проделывают дважды, слишком рискованно. Кроме того, среди троицы в спецовках он не увидел Степу Халалеева. Уж его бы узнал за версту. Значит, Степа уехал раньше и Олежку с собой прихватил. Да, не в чемодане же он его унес. Сам парень шел, соответственно, был жив-здоров и не плакал. В квартире осталась засада. Вошедших уложили прямо у дверей. Почему его не дождались? Причина может быть только одна: решили, что один из двух убитых - он, тот кто надо. Допустим, получили приказ доставить живого или мертвого, вот и повезли оба трупа - пусть начальник сам определит, кто ему нужен.
Логично. Если так, то Олежка должен быть в безопасности. Это единственное, что удерживает Вовца от визита в милицию. Сейчас бандиты убедятся, что ухлопали не тех, и возобновят охоту. И если убьют Вовца, то и Олежку прикончат. Им свидетель ни к чему. Так что надо выжить любой ценой и вызволить Олежку, заменившего отца в тюремной камере живодерского подвала.
Вовец запер железную дверь на засов, сам уселся на табурет в кухне на любимое место между холодильником и столиком. Здесь было какое-то особое биополе, тут его посещали самые замечательные мысли и идеи. Сейчас на столе валялись объедки и окурки. Вот подлецы - давили свои вонючие чинарики прямо о клеенку. Такая вот мразь: придут, нагадят, обворуют, убьют да ещё навозные сапоги о твою душу вытрут. Истреблять таких подонков надо, просто истреблять, как чумных крыс. Сейчас они должны вернуться. Если только, не предъявляя трупы Степе для опознания, сразу не спрячут их куда подальше. Нет, исключено. Это же отличный корм для чернобурок, такие упитанные ребята - кожанки на спине трещат...
Вовец не испытывал злорадства, но сочувствия тоже. Туда им и дорога, круглоголовым. А вот незваные гости в квартире здорово наследили: кровь, окурки, отпечатки пальцев, да и свидетели наверняка найдутся. Хотя прекрасным субботним днем почти весь город на дачах и пляжах, кто-нибудь приметил зеленый фургончик "Специальная коммунхоза". Один звонок в коммунхоз и - привет, пишите письма в изолятор. А улик следствие полную квартиру найдет.
Ну, хорошо, допустим, явятся бандиты, а дверь закрыта изнутри. Что им делать? Обрежут телефон и начнут осаду? Но в начале попробуют вступить в переговоры, пошантажировать Олежкой. А что если?..
Вовец вскочил, торопливо скинул грязную влажную одежду, натянул походную амуницию: камуфляжные брюки, рубашку хаки, туристские ботинки на толстой рифленой подошве. Из подготовленных к походу рюкзаков все было вывернуто на пол. Он взял маленький рюкзак Олега, бросил в него несколько банок консервов, булку хлеба, штормовку, моток капронового шнура, аптечку. Вытащил из чехла палатку и развернул. В неё он обычно паковал хрупкие и ценные вещи. Здесь лежали шестикратные очки-бинокль, охотничий нож, маленький фонарик и "стрелялка" с малокалиберными патронами в спичечном коробке. Все это тоже сбросил в рюкзак. Добавил на всякий пожарный несколько кусков различного провода, а из ящика с инструментами пилку по металлу, пассатижи, кусачки, большую и малую отвертки, коротенький гвоздодер.
Рюкзачок набил почти полный, но он впихнул ещё пару альпинистских карабинов и крючьев, пятиметровый кусок парашютного стропа, моточек изоленты и десятиметровый отрезок тонкого стального тросика, свернутого в довольно широкую бухточку. А сверху все накрыл синей спецовкой, прихваченной в шкафу у Степы. Сунул в карман зажигалку и сотенную, заначенную под кухонной клеенкой.
Высунулся на лестничную клетку. Вроде, ничего подозрительного, тишина. Вышел, поставил рюкзак на нижнюю ступеньку лестницы. Ловко вращая отвертку, вывернул винт-саморез, один из прижимающих фанерную облицовку к железной двери. Как раз над замком. Привязал к ручке засова кусок лески, и конец её пропустил в дырочку от винта. Прижал дверь и потянул леску. Щеколда вошла в паз, и дверь оказалась закрыта изнутри. Втолкнул леску обратно внутрь и завернул винт на место. На все потребовалась пара минут, не больше. Прислушался. Подхватил рюкзак, сунул в него отвертку и сбежал вниз.
Чуть приоткрыл дверь подъезда и снова прислушался. Вышел на крыльцо, спрыгнул прямо на газон и быстро направился вдоль дома. Потом пересек двор и забрался в джип. Это был отличный наблюдательный пункт. Эх, если бы он умел водить машину! Какое упущение с его стороны. Не рассчитывая когда-нибудь заработать на собственные колеса, не удосужился обзавестись правами. Умел управлять трактором, кранами и лебедками разных конструкций, всякими строительными и сельскохозяйственными механизмами, а вот до шоферской баранки так и не добрался. Впрочем, ключей все равно нет, их круглоголовый предусмотрительно забрал с собой.
Тут Вовец похолодел. Ведь когда обшарят карманы убитых, а сделают это непременно, то найдут ключи и догадаются, что где-то поблизости должна быть и машина. Он торопливо покинул джип. Нацепил рюкзак на плечо и, сделав большой крюк в обход всего квартала, устроился на лавочке у подъезда чужого дома. Отсюда ему была хороша видна улица. По ней уехал зеленый фургон с красной надписью, по ней и вернется. В том, что именно фургон обязательно вернется, Вовец был уверен. Во-первых, машина чрезвычайно удобна для таких дел. Во-вторых, кто напортачил, того обычно и заставляют исправлять брак в работе.
Фургон появился минут через пятнадцать и остановился далеко не доезжая до его дома. Из кабины один за другим выпрыгнули двое, пересекли улицу и скрылись меж домов. Дворами пошли, конспираторы. Одним из них на этот раз мог быть кто-то из подвала, знающий Вовца в лицо. Но водитель, оставшийся в машине, наверняка был прежний. Следовало на него взглянуть поближе.
Вовец подхватил рюкзак и не спеша направился по тротуару в сторону фургона. Он внимательно разглядывал машину - довольно старый ЗИЛ. На дверце кабины белой краской натрафаречена круглая печать - "Городское управление коммунального хозяйства. Автобаза N 2" Стекло дверцы опущено. Толстоносый водитель разглядывает бумажки. Вовец вскочил на подножку, сунулся в окно.
- Шеф, халтура есть, - сказал с наигранной веселостью. - Мебелишку надо перекинуть.
Толстоносый вскинулся, дернулся в глубь кабины. Понял в чем дело и присунулся обратно. Рявкнул:
- Пошел отсюда!
Снова развернул свои бумажки. Вовец скосил глаза. "Наряд на отлов бродячих животных".
- Да тут рядом, шеф!
Носатый резко распахнул дверцу, сбросив Вовца на асфальт, тот чуть не упал. В рюкзаке зазвенели железки. В душе у него тоже звенели колокольчики. Это был успех. Он крепко ухватился за конец веревочки, ведущей к Олежке. Он теперь знал номер машины, автобазу и то, что на фургоне ездят охотники на кошек и собак. Ничего не скажешь, ловко устроились. Можно весь кузов кровью залить, и никто ничего криминального не заподозрит. Можно возить удавки, топоры, ножи, ружья - все с разрешением, с лицензией, с хозяйским благословением. Не в этой ли собачьей будке его самого доставили в подвал? Тогда почему они его не узнали? Ладно, потом разберемся.
- Да пошел ты сам, урод долбаный! - крикнул носатому.
Толкаться дальше возле фургона было ни к чему, только лишние подозрения вызывать. Вовец дворами прошел квартал и завернул к приятелю. Он давно обратил внимание, что хозяева однокомнатных квартир не имеют дач, поэтому по субботам бывают дома. Едва он подошел к дверям, как из-за них донесся грозный лай. Лязгнули замки, дверь распахнулась.
Леха удерживал за хвост здоровенного дога, ошейник на которого надевался только при выходе на улицу. Собака узнала Вовца и радостно кинулась на грудь, чуть не сбив с ног, мгновенно обмуслив носом и длинным языком все лицо. Леха протянул руку:
- Здорово, старый. На рыбалку что ли собрался?
- Ага, - кивнул Вовец. - Слушай, ты по собачьей части все знаешь. Собачники, которые бродячих ловят, куда их потом везут?
- За Уралмашем у них живодерня, вот туда и везут. Три дня в клетках держат, если хозяева не находятся, забивают или в мединститут продают. А ты что, собаку потерял? Так у тебя, вроде, не было раньше.
- Да знакомый один просил узнать, - на ходу сымпровизировал Вовец. Хочет в деревню кобеля купить подешевле. А возле металлургического живодерни нет? Там, говорят, раньше была. Поближе все-таки.
- Ветлечебница только. - Леха отрицательно помотал головой. - Там только ветлечебница. Самая плохая в городе, а может, и во все области. Хорошую собаку ни один хозяин туда не поведет. Разве только усыплять.
- Слушай, вот они усыпляют, а куда потом трупы девают?
- А кто их, гадов, знает? - Леха пожал плечами. - Захоранивают в какие-нибудь скотомогильники. В братские могилы в общем. Да хрена ли тебе? Пойдем лучше пивка возьмем.
- Некогда. На электричку опоздаю, - продолжал врать Вовец. - Халтуру нашел в деревне. Подвязался у крестьянина трактор наладить.
- А говорил, что на рыбалку поехал.
- Заодно и порыбачу. Одно другому не помеха. Ну, пока!
Он быстро тиснул Лехину руку и выскочил за дверь. Хозяин едва успел поймать за хвост рванувшую следом собаку.
Вовец сел в трамвай и через пятнадцать минут оказался на вокзале. К вечеру здесь было полно народа. Припоздавшие горожане или предпочитавшие вечерние электрички субботним утренним, набитым выше завязки, отъезжали на дачи. Приехавшие утром селяне сейчас, распродав за день ягоды, цветы и прочую разную зелень, накупив фасованной городской еды, разъезжались по домам. Да транзитники с чемоданами и беженскими чувалами, да праздношатающиеся, да те, кто по делу, и кто просто так...
В этой шумливой и суетливо-нервной толчее Вовец растворился мгновенно. Он уже сообразил, что следовало бы прихватить из дому в придачу к имеющемуся добру, но возвращаться было поздно, приходилось покупать. В газетном киоске он приобрел телефонный справочник за прошлый год, небольшой блокнот и ручку. В другом киоске взял полуторалитровый баллон минералки. Потом в толпе пассажиров прошел через подземный переход, пересек рельсовые пути, поднырнув пару раз под вагоны, и с края насыпи увидел обширную территорию многочисленных складов и баз, железнодорожных тупиков, разгрузочно-погрузочных эстакад и площадок.
Пройдя по насыпи с полкилометра, спустился вниз и, устроившись в укромном местечке среди бетонных конструкций, лет пять ожидающих отправки хоть куда-нибудь, поужинал. Банка тушенки, ломоть хлеба и пол-литра минералки, вполне удовлетворили его непритязательные гастрономические запросы. Потом произвел ревизию имущества и обнаружил в карманчике рюкзака Олежкин компас со светящимся циферблатом и коробочку с ремнабором:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31