Вероника почувствовала происходящую во мне борьбу и вызванный ее словами небольшой душевный дискомфорт, а когда все это кончилось, она сразу догадалась о результате. Женщина стояла передо мной одинокая и беззащитная.
- Прости, Эд.
- За что? За то, что дуть женщины не всегда совпадает с путем мужчины? За то, что я считаю побег бесполезным?
- Ты прав, конечно, - сказала она мягким тоном. - Здесь твоя работа, твои дела, смысл твоей жизни. Только я... - Вероника оглядела комнату, будто хотела отыскать среди окружающих предметов что-то необходимое. - Кажется, я зашла в тупик за последние два дня, Эд. Раньше был Джерл, а теперь я одна. Жизнь утекает между пальцев, становится бессмысленной, и я не знаю, что делать дальше.
Глядя на нее, я подумал: "Преступление Лепперта, оставшийся за ним долг наполняют смыслом каждый день. Пустышка, какой был Джерл, являлась единственной целью, ради которой жила эта одинокая женщина, одновременно крестом и причиной его возложения на ее хрупкую Спину".
Я прикоснулся к лицу Вероники, наклонился, поцеловал в губы, а спустя несколько секунд увидел, как что-то темное соскользнуло с ее плеч.
Глава 11
Кругом тупики.
Единственными, кто проявил интерес к делу Лепперта, были газеты. Маньяк сделал себе прекрасную рекламу в прессе - человек, который убил девушку и дважды пытался пристукнуть местного частного детектива. Корреспондент "Джорнэл" представил свою колонку в виде спортивного репортажа и размышлял, у кого сейчас преимущество, детально отмечая соотношения наших с убийцей роста, веса и ширины плеч. Он предсказывал мою победу, если я соглашусь выйти на третий раунд. Мне пришло в голову, что подобная подача информации не совсем корректна, однако я не позволил себе раздражаться из-за таких пустяков. Ребята должны продавать свою писанину, к тому же парень из "Джорнэл" был на моей стороне.
В середине дня я вышел из управления полиции. Люди Стива Иви заполняли какие-то бланки, морщили лбы, литрами поглощали соки. С непредсказуемым больным воображением Лепперт оставался неуловимым.
Все, кто в Тампе хоть когда-нибудь приторговывал порнографией, с сиренево-бледными лицами притаились, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. Даже Квинтон с улыбкой на толстом лице и привычным безразличием в глазах немедленно явился в управление после вызова Иви.
В одном из ресторанчиков Ибор-сити я пообедал цыпленком с рисом, залил пищу пинтой ледяного пива и воспользовался местным телефоном, набрав номер на Кэй-стрит. После дюжины гудков трубку пришлось повесить. По крайней мере, мой расчет оказался правильным. Делани уже ушел из дома, вероятно, чтобы позавтракать и подготовиться к очередному вечернему выступлению протеста против движения битников перед пожилыми почитателями его старомодной, целомудренной музыки. Автомобиль понес меня по узким, раскаленным улицам. Кэй-стрит находилась на окраине Ибор-сити и представляла собой наиболее просторную часть района с разбросанными тут и там подстриженными газончиками. Вдоль домов неспешно двигались торговцы, в распахнутых дверях лавок виднелись скучающие продавцы, возвращались с работы усталые банковские служащие, две домохозяйки торопливо шли по тротуару с большими сумками. Возле автостоянки три темнокожих парня в лоснящихся брюках из грубой материи глазели на большую, покрашенную частично в желтый, частично в черный цвет машину с мощными крыльями и длинной антенной.
Чучела Делани нигде не было видно. Позади автостоянки располагалась группа старых кирпичных зданий, различные магазины, аптека, пивной бар и ресторан. Я подумал, что, возможно, музыкант завтракает где-то поблизости.
Он жил в оштукатуренном доме, в архитектуре которого явно просматривался испанский стиль. Несколько лет назад здание смотрелось весьма элегантно. Теперь же нежная, светлая краска потемнела, двор имел жалкий вид, несколько кустиков бурой травки отчаянно боролись за жизнь в тени пары больших пальм. Я обогнул пересохший бетонный фонтан и вошел в подъезд. Здесь оказалось немного прохладнее, почти совсем темно, стоял запах сырости и плесени. Судя по надписям на почтовых ящиках, Делани жил на втором этаже. Широкая лестница вела наверх в коридор с высоким сводом, оканчивающийся маленьким балконом. Потертая, пыльная плюшевая дорожка скрадывала звуки шагов, когда я подошел к нужной двери. В здании стоял характерный для любого человеческого жилья фон приглушенное бормотание телевизора, раздраженная женская речь, плач ребенка. Коридор был пуст, и я начал быстро действовать тонким лезвием, болтавшимся в связке моих ключей. Пружина замка щелкнула. Я не стал задерживаться, проскользнул в квартиру Делани и закрыл за собой дверь. На мгновение я остановился, ожидая, когда глаза привыкнут к полумраку. В помещении была страшная духота, окна закрыты и плотно зашторены. Пахло виски и туалетной водой.
Квартира оказалась трехкомнатной и имела все признаки проживания в ней убежденного холостяка - мятые рубашки на креслах в гостиной, незастеленная кровать, заваленное барахлом бюро в спальне, замусоренная кухня с бутылками из-под виски, миксером, грязными бокалами и подносами с ячейками для льда в сушилке. В ванной висели полиэтиленовая штора в мыльных потеках и сырые полотенца. На кафельном полу валялось грязное белье. Мне импонировали привычки Делани, если не учитывать возникшее у меня чувство легкого смущения от того, что он оказался усталым, неряшливым человеком.
Я быстро осмотрел квартиру. В гардеробе одежды было мало, но костюмы, брюки и пара спортивных курток бросались в глаза высоким качеством пошива. В нижней части гардероба стояли старый, потертый кожаный чемодан и портативная печатная машинка в футляре. Я вытащил и открыл чемодан. Он оказался пуст и сразу же отправился на свое место. Футляр с машинкой весил совсем немного. Я положил его на кровать, отжал замки и снял крышку. Множество глянцевых фотографий посыпалось на смятую, сероватого цвета простыню. Я разбросал их кончиками пальцев. Здесь были снимки девушек в основном по пояс. Блондинки, брюнетки, темнокожие, белые. Приблизительно три дюжины. Я повернул одну из карточек. Штампа или фамилии фотографа на обороте не оказалось. Вместо них была написана полная информация о снятой девушке - имя, адрес, место рождения, замужем ли она, кто родители и где проживают, профессия, нарушения закона и заметка, именуемая "надежность". Я просмотрел еще несколько снимков и везде обнаружил детальное описание девушек. В нижнем правом углу имелись караддашные пометки: "Отменяется", "Эта будет задействована" или "Лучше подождать". Окончательные решения относительно каждой фотомодели.
Я собрал фотографии, положил их в футляр и поставил машинку обратно в гардероб. В гостиной я выбрал место рядом с дверью, расставил поустойчивее ноги и стал ждать. Пот катился по груди. Сгустившиеся в комнате тени обостряли ощущения упадка и разложения. Я придумал название этому явлению. Нравственный рак.
В замке заскрежетал ключ. Мое дыхание замерло. Чучело Делани вошел в квартиру и направился в гостиную. Я позволил ему закрыть дверь, а когда он обернулся, резко оторвался от стены. У него было несколько мгновений, чтобы бросить на меня взгляд, перед тем как я ударил его кулаком в скулу. Делани упал, словно пугало от ветра. Когда он лежа посмотрел на меня, я встал над ним и сказал:
- Один звук, и я раздавлю твою грязную шею. Все еще глядя на меня, Чучело потер ладонями щеки. Минуту спустя он подполз к ближайшему креслу, ухватился за подлокотник, подтянулся и с трудом выпрямился. Было похоже, что он вот-вот перевалится через него. Музыкант стоял с открытым ртом. Его морщинистое лицо посерело.
- В чем дело, Риверс? Вы перепили?
- Я вот стою здесь, Делани, и думаю о разложении, о бактериях разложения в форме картинок, фильмов и печатных изданий, распространяемых по всей стране.
Чучело сделал несколько неверных шагов вокруг кресла и с облегчением упал в него, расслабив костлявые ноги и руки.
- Не вижу связи, - сказал он.
- Все вы, черт побери, видите. Я говорю о тех фотографиях, которые спрятаны в вашей портативной машинке.
- Девочки?
- Теперь уловили связь?
- Могу все объяснить.
- Чем быстрее, тем лучше для вас.
- Это снимки девушек, работавших в нашем клубе.
- Постарайтесь еще раз. Клуб Д за все время своего существования не нанимал столько сотрудниц.
- Конечно, приняли не всех. В свое время планировалось грандиозное шоу.
- Вы дуете в неисправный горн, Делани. В Тампе есть законные театральные агентства, способные обеспечить девушками любое шоу.
- Клянусь, это правда, Риверс. Зачем связываться с агентствами? Мы готовили шоу сами.
- Бросьте. Вам шоу нужно так же, как мне дырка в черепе. К тому же ваше заведение всегда и так полно благодаря антибитниковским истерикам. Если девицы нужны для столь простой работы, зачем собирать досье на каждую из них?
Делани прижался к спинке кресла. Страх отразился на его лице. Он попытался собраться с мыслями и придумать логичную, позволяющую ему выпутаться ложь, словно плохой игрок в покер.
- Хорошо. Я солгал.
- Эта привычка может доставить вам массу неприятностей.
- Я вам доверяю.
- Жду.
- Можно закурить?
- Конечно.
Чучело зажег сигарету и одной затяжкой укоротил ее на четверть.
- С фотографиях мне ничего не известно.
- Такая детская наивность?
- Сейчас я говорю правду. Один парень дал мне двадцать долларов, попросил спрятать снимки и подсказал версию с шоу, если кто-то заинтересуется их происхождением.
- Что за парень?
- Не знаю. Он приходил в клуб.
- Расс Лепперт?
- Я... Нет.
- Джерл Эдкок?
, - Да, раз уж мне некуда от, вас деваться. Я обещал ему не выдавать...
- Вы прекрасно знаете, что он не может уличить вас, поскольку мертв. Когда мы виделись с вами последний раз, вы утверждали, будто не знакомы с Джерлом близко.
- Я не думал, что это важно для вашего дела, и не хотел впутываться в чьи-либо неприятности, если не мог чем-то помочь, Без сожаления и угрызений совести я ударил Чучело еще раз, использовав теперь ребро ладони. Сила удара заставила отшатнуться его голову. Он взвыл, перевалился через подлокотник кресла и растянулся на полу. Я подошел к нему вплотную.
- Риверс, - простонал Делани. - Вы не должны так поступать.
Он подполз к стене и сел, опершись о нее спиной. Прядь волос упала на его морщинистый лоб. Чучело откинул ее длинными, словно бескостными пальцами. На впалой щеке прямо над острой линией челюсти дрожал мускул.
- Я расскажу вам о фотографиях, - произнес я. - Они представляют собой перспективную продукцию организовываемого предприятия по производству и сбыту порнографии. Дело требует времени, хорошей организации, связей, больших затрат на их накопление и укрепление. У меня есть несколько вопросов.
- А у меня нет на них ответов, Риверс, потому что я не понимаю, о чем вы говорите.
- Вы не только понимаете, но и являетесь частью интересующего меня дела, возможно даже, центральной частью. Кто у вас крысиный король?
- Не знаю.
- В какой стадии находится сейчас запланированная операция?
- Не знаю.
- Где ваша база?
- Говорю же, не знаю.
- Кто написал карандашом окончательные решения на снимках? Квинтон? Его дочь Натали?
- Ума не приложу, Риверс.
Чучело сидел на полу и был похож на мешок с костями. Его трясло от страха. Об этом мне сказали бегающие глаза и серое лицо. Но им завладел страх не передо мной, а перед кем-то еще более страшным.
- Делани, я хочу дать вам шанс, которого не было у Ины Блэйн и Джерла Эдкока. Шанс выкрутиться.
- Я ничем не интересующийся, глупый, маленький человек.
- Вам лучше побыстрее поумнеть. У вас не будет другой возможности. Говоря профессиональным языком, вы взрослый, соображающий парень, который осознает, что его дни сочтены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20