и купленная квартира, и машина "Нива", и склад компьютеров. Супруги остались ни с чем.
И тут снова на помощь пришла Лена. Как-то, навестив подругу и увидев Марика, лежащего на диване, она сказала: "Послушайте, ребята, а почему бы вам не уехать в Израиль? У Марка мама еврейка, этого достаточно, чтобы вся семья переехала. Что вам тут мыкаться? Собирайте вещи и вперед!"
Марик запротестовал, а Ирина восприняла слова подруги за приказ к действию: принялась бегать в Сохнут, собирать документы, даже пыталась найти еврейские корни в своей родословной, но не нашла. И хотя она убедилась, что не была еврейкой ни с какой стороны, она с воодушевлением старалась спасти семью и поднять настроение мужу.
Жарким сентябрьским днем, аккурат на праздник Рош А-Шана -- еврейский новый год, семья новоиспеченных репатриантов приземлилась в аэропорту "Бен-Гурион", а оттуда была направлена в Ашкелон, в центр абсорбции под названием "Каланит", что в переводе с иврита означало "Лютик", но об этом вряд ли догадывался любой из живущих там.
Анечка начала ходить в садик, Ирина посещала курсы иврита, и только Марик лежал на бесплатной кровати и смотрел уже не в ростовский, а в ашкелонский потолок.
Дальше стало еще хуже: Марик принялся поколачивать жену, заявляя, что она шикса3, что он ее выгонит со святой земли, отберет ребенка и чтобы она не задавалась. Ирина молчала, стиснув зубы, и только успокаивала плачущую Анечку.
А в один из дней Марик исчез. Ирина искала его по всему городу, звонила в больницу, в полицию, но он сам позвонил через несколько дней и сказал, что она ему надоела, что он уехал в центр -- в Тель-Авив, так как в этой глуши можно сдохнуть, и если она хочет, то может подавать на развод, он с ней больше жить не будет, так как нашел себе не какую-нибудь шиксу, а настоящую, кошерную еврейку.
Развод занял два года. Это евреев разводят в раввинате -- по старинным законам, но быстро. А если супруги принадлежат к разным конфессиям, то все, пиши пропало -- только верховный суд имеет право решать, разводиться им или нет. Вот поэтому процесс и затянулся на такой долгий срок.
Еще до получения официального свидетельства Ирина познакомилась с мужчиной, старше ее лет на семь. Его звали Вадимом, фамилия -- Воловик, он был бывшим афганцем и приехал в Израиль на год раньше ее. Они стали жить вместе -- сняли квартиру в небогатом районе, маленькая Анечка, не помнившая отца, называла Вадима папой, и вроде, жизнь вновь покатилась по накатанной колее. Вадим работал шофером по перевозкам, Ирина -- укладчицей товара в супермаркете, на жизнь им хватало, и при разговорах со знакомыми они называли друг друга мужем и женой, хотя официально еще не зарегистрировались.
Однажды Ирина получила письмо от Лены. Та писала, что собрала документы и собирается репатриироваться в Израиль. Она просит приютить ее на первое время, пока она не снимет себе квартиру.
Ирина обрадовалась закадычной подруге и написала ей, что та может приехать, остановиться и жить у них сколько захочет -- места хватит, есть даже отдельная комната.
Елена Гуревич прилетела в Израиль через два месяца. Вадим с Ирой даже отпросились с работы, чтобы поехать в аэропорт и встретить ее, хотя это было совершенно напрасно: каждого репатрианта отвозят бесплатно на такси по адресу, который он укажет.
Когда Лена вышла в зал с фонтанчиками, где ожидали прибывших, Ира поразилась переменам, произошедшим с подругой: к ним навстречу шла изящная дама с модной стрижкой. Волосы уже не были тускломышиного цвета, а преобрели богатый каштановый оттенок. Строгий деловой костюм не помялся при перелете, а ухоженные руки украшал маникюр пастельных тонов. Даже очки, которые Лена носила с детства, изменились. Теперь, вместо тяжелых "консерв", уродующих нежное лицо, молодую женщину украшали стекла в тонкой золотой оправе.
- Лена, неужели это ты! Похорошела, просто красавицей стала! --кинулась ей навстречу Ирина. Она немного покривила душой: красавицей Елена так и не стала, но зато в ней появился определенный шарм и умение подать себя. Ирина даже пожалела слегка, что пригласила незамужнюю подругу пожить у них в доме, но потом мысленно отругала себя: разве ж так можно, это ее единственный, близкий с детства человек, и надо радоваться за нее, а не бояться последствий.
Вынесли багаж. У Лены оказалось три добротных чемодана из натуральной кожи, и когда Вадим поднял их, то подивился немалому весу. "Что в них, кирпичи?", - спросил он. "Книги", - ответила Елена. "Ну, мать, ты в своем репертуаре!, - хохотнула Ирина. - Сколько тебя знаю, ты с головой в книги зарывалась". Губы подруги досадливо дернулись, но Ирине это могло и показаться.
По дороге выяснилось, что Лена свободно говорит на иврите -- училась в Ростове на частных курсах, и поэтому ей не нужно здесь посещать государственную студию для изучения языка. Это давало ей преимущество во времени в поисках достойной работы.
Но работать на "дядю" Лена не захотела.Когда троица расположилась в уютной кухне за чашкой чая, Лена рассказала, что была в Ростове владелицей модного ресторана "Лето", отличавшегося изысканной кухней и оригинальным интерьером. Дела шли хорошо, пока ее не охватила "охота к перемене мест". Тогда она продала ресторан за солидную сумму и решила отправиться на историческую родину. Насколько она тут застрянет -- неизвестно, но почему бы и не пожить несколько лет в теплом и фантастически интересном Израиле?
Вадим слушал Елену с таким неослабевающим интересом, что Ирина даже приревновала слегка. Но подруга держалась стойко: на явные комплименты не отвечала, ровно улыбалась обоим супругам и курила, небрежно стряхивая пепел в подставленную пепельницу.
Началась другая жизнь: Елена с утра исчезала, возвращалась поздно вечером и рассказывала, где она побывала, с кем встретилась, на какие темы говорила. Через неделю она купила подержанную "Тойоту" и, благо права можно было не обменивать в течение первых трех месяцев, накручивала концы по всей стране, пытаясь найти себе дело по душе. Вадим, приходя с работы, уже не валился перед телевизором на диван, а купался, переодевался в чистое и помогал Ирине готовить сытный ужин: Лена вручила подруге пару-другую сотен долларов на еду, и, хотя Ирина отнекивалась, деньги пришлись кстати. На работе сотрудницы Ирины предсказывали ей мрачное будущее, советовали гнать подругу в шею из своего дома, но Ирина отнекивалась, так как любила Елену, а потом и вовсе перестала делиться с сослуживицами своими проблемами.
Однажды, придя домой с работы немного пораньше, Ирина застала подругу в постели с Вадимом. Она не знала, как реагировать -- просто села на стульчик в прихожей и устало сложила руки на коленях. Лена нисколько не смутилась.
- Не реви, подруга, - сказала она. - Дело житейское. Никто у тебя твоего мужика не отбирает. А мне надо было расслабиться после тяжелой работы. Не пойду же я в публичный дом проститута заказывать! Нет у меня на это лишнего времени. И еще, вспомни, сколько раз ты ему отказывала: то у тебя месячные, то голова болит, то на работе устала. Вадим -- парень горячий, ему каждый день женщина нужна. Так что сделаем так: как жили вместе, так и будем жить, а Вадима нам с тобой на двоих хватит. Кроме того, вот что я подумала: хватит тебе гробиться в твоем супермаркете за копейки, а нашему мужчине -- она так и сказала "нашему мужчине" - наживать радикулит, перевозя рабочих с завода домой и обратно. Нужно свое дело открывать, и я даже знаю, какое.
Сказано-сделано. Не прошло и месяца, как в центре города, в пешеходной зоне Мигдаль, открылось новое бюро по продаже и сдаче внаем квартир, а также агенство перевозок. Название ему дали "Воловик и Ко", ведь две подруги были полноправными членами фирмы. Совмещение маклерской конторы и перевозок было очень выгодно: захотел человек квартиру поменять, тут ему и грузчиков с машиной предлагают -- ходить никуда не надо. Елена перелопачивала газеты и интернетовские сайты в поисках квартир, а Ирина сидела на приеме заказов на перевозку. Вадим ездил с клиентами, показывал им квартиры, а нанятая им крепкая четверка парней грузила мебель и холодильники.
По субботам парни приходили в гости, и Вадим тренировал их: показывал им приемы восточных единоборств, которыми увлекся сразу после возвращения из Афганистана. Тренировались мужчины обычно в палисаднике перед домом -- там была площадка, покрытая керамическими плитами, и живая изгородь вокруг.
И в личной жизни наладилось. Вечером, после долгого дня работы на самих себя, семья -- а это была именно семья, объединенная общими интересами, --садилась ужинать. За едой обсуждались текущие дела и последние новости, а потом Вадим выбирал одну из женщин и шел в спальню. Как-то они попробовали втроем заняться сексом, но получилась теснота и толкотня. Ирина не получила никакого удовольствия. Да и предпочтения особенного одной из дам Вадим не оказывал, ему нравились обе...
x x x
- Простите, - остановила я заговорившуюся посетительницу. -- А я, собственно говоря причем? Что-то мне непонятна цель вашего визита.
- Вот она, - спохватившись, ответила Ирина и выложила на стол какие-то бумаги.
- Что это?
- Не знаю, - она посмотрела на меня испуганно, - но там фамилии мужа и подруги, а это меня настораживает. Поэтому я и пришла. Переведите мне эти документы, я заплачу.
- С этого бы и начинали, - вздохнула я. Как все-таки трудно общаться с клиентами, которые сами не знают чего хотят. -- Оставьте мне документы и приходите через три дня. Оплата постранично.
- Да вы что! -- встрепенулась она. -- Я же тайком вытащила их из ящика. Мне нужно немедленно положить их на место, пока Вадик и Лена не вернутся с работы. Не могу я вам оставить их на три дня. Да и перевод на бумажке мне не нужен, мне бы только понять, о чем речь. Я заплачу.
- Хорошо. Здесь два документа. Один -- генеральная доверенность от Воловика к Гуревич с правом подписи. Другой...
- Подождите, я не поняла, какое право?
- Гуревич Елена имеет право распоряжаться банковским счетом Воловика Вадима, выписывать чеки, снимать и вкладывать деньги и подписывать вместо него любые документы.
- А... А как же я?
- Никак. О вас в этом документе ни слова.
- Может, во втором? -- с надеждой произнесла Ирина.
- Давайте посмотрим. Итак, второй документ -- это завещание, по которому все движимое и недвижимое имущество Вадима Воловика переходит к Елене Гуревич.
- Да как же это! Мы же с ним вместе горбились, зарабатывали! Машину купили для перевозок. Он дочку мою удочерить обещал. Так, стало быть, нам ничего, а ей, этой лахудре, все до копеечки? Не бывать этому! -- Ирина ожесточенно рубанула воздух ребром ладони.
- Не волнуйтесь, Ирина, эти документы еще не подписаны. Право, вам лучше пойти домой и положить их на место. А вернутся ваши... друзья домой, поговорите с ними, да не так напористо, а с фактами и доводами, что вы тоже работали и зарабатывали деньги. Договорились? Не буду вас задерживать, да и мне пора уходить. Всего хорошего. Удачи вам!
Ирина заплатила, попрощалась и вышла из моего кабинета.
x x x
Схватив сумку, я выскочила из конторы и через минуту уже ехала к профессору Розенталю. Уже издалека была видна фура, в которую бравые ребята грузили мебель.
Оставив машину неподалеку, но так, чтобы не мешать выносу ящиков и коробок, я подошла поближе. Грузчики были похожи на муравьев, волокущих груз, объемом и весом превышающий их раз в пять. Ими руководил рослый светловолосый парень в комбинезоне с лямками, надетом на голое тело. Он показывал жестами, куда именно ставить мебель, чтобы до отказа заполнить просторный фургон.
На пороге показался Алон.
- О, Валерия! -- воскликнул он. -- Проходи, твои книги в салоне, около окна. Я уже думал, что не придешь!
- Дела задержали, - ответила я.
Куча на полу в салоне напоминала небольшой Монблан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13