Кибуц, которому принадлежало это место, несмотря на свое полное отсутствие религиозности, предложил сервис на высшем уровне. Тут был и магазинчик, полный сувениров, правда раза в два дороже, чем в Назарете у арабов, и прокат белых балахонов, в которых желающие креститься входили в воды Иордана, и продажа пустых бутылок для тех, кто захочет взять с собой святую воду.
Меня умилила надпись на раздевалке, выполненная на русском и английском языках: "Для соблюдения особой атмосферы этого места просьба не входить в воду в купальниках. Пользуйтесь специальными рубашками из нашей прачечной." И ниже: "Прокат рубашки - 15 $". Видимо на иврите не было необходимости писать, так как ни одному израильтянину в голову такое придти бы не смогло. Я имею в виду креститься.
Анжелика кинулась было в раздевалку, но тут же остановилась:
- Ой, Валерия, я совсем забыла...
- Что?
- Без священника погружение не будет иметь смысла.
- Не переживай, тут такой сервис, что священника мы тебе сейчас раздобудем, - бодро сказала я, оглядываясь в поисках служителя культа.
Долго искать не пришлось. Из раздевалки гуськом вышло около тридцати старичков и старушек, говорящих по-английски, одетых в белые балахоны. Их сопровождал священник в полном облачении, в рясе и с епитрахилью. Они направились к спуску в реку, огороженному перилами, а Анжелика подошла к священнику и заговорила с ним. Он кивнул, и она опрометью бросилась в раздевалку. Через пару минут она вышла оттуда, тоже в белом балахоне и с распущенными русыми волосами, которых я до сих пор не видела - уж больно тщательно она прятала их под платком. В таком виде босая Анжелика напоминала еще не искупанную русалку, но дело было за малым.
Встав около перил, я наблюдала сцену крещения. Все было бы чинно-благородно, если бы не одно "но": в двух шагах от крестящихся в воде резвилась стая сомов гигантских размеров. Дети прикармливали их булками, и сомы прыгали из воды, извивались как каучуковые бревна и шевелили усами. Я только боялась, что они перепутают и укусят какого-нибудь баптиста за мягкое место. Что-то в Евангелие про сомов в Иордане ничего не было написано. Видимо, это кибуцники развели их тут для вящего удовольствия гуляющей публики.
Тем временем, крещение в священных водах Иордана шло полным ходом. Священник, стоя по пояс в воде, окунал голову очередного баптиста, лежащую у него на ладони лицом вверх и громко нараспев читал молитвы. Я много лет занималась плаванием и знаю, что при таком положении головы вода с силой устремляется в ноздри и бьет по перегородке, поэтому я жалела баптистов, испытывающих неприятные ощущения в носоглотке. Но все выныривали довольные, только шумно отфыркивались.
Настала очередь Анжелики. Священник пробормотал что-то над ней, окунул, и она через минуту вышла на берег довольная и просветленная. Хотя вид у нее был еще тот - она вполне могла бы участвовать в конкурсе "Мисс мокрая майка".
- Ну что? Ты довольна? - встретила я ее на берегу.
- Ох, Валерия! Это такое чувство! Это, это...
- Иди переоденься, простудишься, не лето ведь, - остановила я ее. Не хватало ей только цистита...
Переодевалась Анжелика дольше, чем разоблачалась. Когда же она вышла, по прежнему закутанная в платок, я уже совсем проголодалась и готова была съесть сома под видом рыбы святого Петра.
Но мы не были обмануты в своих ожиданиях: каждой из нас досталась свежеприготовленная форель с лимоном и кучей бесплатных салатов. Главное оплатить рыбу, а салаты и десерт можно было есть от пуза.
- Что теперь? Куда едем? - спросила я Анжелику, когда от рыбы остался один хребет.
- Конечно, в Магдалу! - убежденно ответила она. - Ты знаешь, Валерия, у меня такое чувство, что именно сегодня у нас все получится! Я уверена!
Тем временем я оглядывала зал, но ничего подозрительного не заметила. Никто не приставал к нам с сомнительными предложениями, не гнался за нами на машине и не дышал в затылок, пока Анжелика крестилась, а я развлекалась, глядя на сомов. Может быть у меня развилась уже мания преследования?
Перед выходом из ресторана я спросила официанта:
- Где вы берете такую вкусную рыбу? В Кинерете?
- Нет, что вы, - улыбнулся он, - из прудов нашего кибуцного хозяйства. Они там, вдоль Кинерета, с водой, обогащенной кислородом.
Мне оставалось лишь еще раз порадоваться за развитое социалистическое хозяйство израильских кибуцов.
Когда мы выходили с территории заповедного места, из автобуса высыпалась еще одна группа паломников и гид зачастила по-русски:
- Вы видите перед собой комплекс под названием "Крещение в реке Иордан". На самом деле, в Евангелии описано крещение Христа не в месте истока Иордана из Тивериадского или Генисаретского моря, а в месте впадения ее в Мертвое море. Это место находится в Иудейской пустыне. Но там крутые берега и граница с Иорданией. Так что оно недоступно...
Да уж, Анжелика поторопилась со своими оптимистическими предчувствиями...
x x x
Город Магдала получил свое название от ивритского слова "мигдаль", что в переводе обозначает башня. Городок небольшой, несколько улиц, но в центре, на базарной площади возвышалась старая полуразрушенная башня, давшая название городу. Здесь каждый житель знал историю своей знаменитой соплеменницы, но говорили о ней с легкой долей иронии.
Мы с Анжеликой зашли в сувенирный магазинчик, центр местного бизнеса. Со всех сторон на нас смотрели Марии Магдалины Тициана и Веронезе. Некоторых Марий я знала, но определить, кисти кого они принадлежат, не могла - уж больно копии были аляповаты. Здесь предлагались брелки и алебастровые шкатулки, подсвечники и фаянсовые чашки и на всех - портрет знаменитой раскаявшейся блудницы с рукой, прижатой к пышной груди. По магазину бродило несколько очумелых туристов, прицениваясь к товару. Мария и сейчас шла за презренное серебро, как и во времена своей древнейшей профессии.
Выбрав чашку, на которой взгляд Магдалины был особенно умоляющим (я решила подарить ее Денису, присовокупив: "Не пей, козленочком станешь"), я расплатилась с хозяином магазинчика и спросила:
- А что, дом, в котором жила Мария Магдалина, сохранился?
- Ну конечно! - воскликнул хозяин. - Пройдите направо за угол, а потом еще раз направо. На нем вывеска.
Мы поблагодарили хозяина и вышли из магазина. Чашка была упакована в пакет с той же фотографией.
Когда мы завернули за угол, Анжелика схватила меня за руку.
- Что такое? - недоуменно спросила я.
- Ты на себя посмотри! Можно ли в святое место идти в таком виде?
- А какой у меня вид? - я осмотрела себя со всех сторон, но ничего особенного не увидела. Помню, как я в школу однажды пришла в домашних тапочках, так первая же учительница, встреченная мною, выговаривала мне так же, как сейчас Анжелика.
Она порылась в своей объемистой сумке.
- На, надень, - моя спутница протянула мне какое-то тряпье.
Это оказались длинная юбка на резинке и платок.
- Как? - удивилась я. - На джинсы?
- Что ж такого? - пожала она плечами. - Женщина должна юбки носить. В нее благодать снизу входит.
- Не знала, что это сейчас называется благодатью, - проворчала я, влезая в юбку, как в штаны, снизу.
- Теперь платок, и чтобы ни одного волоса не было видно!
- Ты чего раскомандовалась? - пыталась я сопротивляться, но Анжелика сама завязала мне платок и подоткнула пряди, норовящие вылезти наружу.
- Вот теперь самое то! - удовлетворенно заметила она, оглядывая меня со всех сторон.
- Ага, такое же чучело, как и ты, - огрызнулась я. - Пошли.
Мы подошли к дому. Это был ничем не примечательный двухэтажный особняк. От других домов его отличала лишь высокая каменная стена с укрепленной на ней вывеской. На ней по-английски было написано: "Частное владение. Просьба соблюдать тишину. Вход для паломников с 15.00 до 17.00, кроме воскресенья."
Посмотрев на часы, я увидела, что до трех осталось всего ничего и решила подождать. Но Анжелика была другого мнения. Она решительно нажала кнопку звонка.
Долго никто не отвечал. Наконец, приоткрылось окошечко в калитке и кто-то произнес на иврите недовольным голосом:
- Еще рано, приходите в три.
- Что он говорит, Валерия? - спросила моя спутница.
- То, что и следовало ожидать - еще рано.
- Послушайте, - Анжелика обратилась к хозяину на английском, - мы не туристы.
- Какое мне дело, кто вы? - перешел он тоже на английский. - Я открываю дом в три, тогда и впущу.
- Мы пришли забрать то, что положено нам по праву! - голос Анжелики стал торжественным и она произнесла знакомую мне фразу на арамейском. Натра! Теадэр нутар!
Признаться, я опешила. Мне и в голову не приходило, что Анжелика знает эти слова, которые Денис расшифровал в компьютере Ильи. Хотя, почему бы и нет? Илья вполне мог посвятить жену в секреты своей миссии. И то, что не удалось ему, продолжила Анжелика.
Ворота заскрипели и отворились. На пороге стоял пожилой человек, небритый, одетый в домашние брюки и шлепанцы. Он с сомнением оглядел нас.
- Заходите...
Мы вошли в небольшой тенистый дворик. Вдоль стен стояли деревянные, грубо сколоченные скамейки. Посередине двора расположился небольшой бассейн с краниками в виде золотых рыбок. Несколько рыб плавали в зеленой воде. Рядом с бассейном из земли торчал толстый обрубок оливкового дерева, весь покрашенный известкой. Из него тянулись свежие побеги. На обрубке висела табличка: "Этой маслине - 2000 лет. Она ровесница Иисуса и Марии Магдалины". Видимо, здесь все было предназначено для туристов.
В доме царил прохладный полумрак. В большой гостиной пахло ладаном и все напоминало небольшую молельню. Свечи, правда, были погашены, но как я поняла, до трех оставалось еще время, чтобы привести все в рабочее состояние. На стене висела большая икона. На ней была изображена все та же Магдалина, но более строгого рисунка. Под стеклом, в открытых ящиках, лежали пожелтевшие рукописи и предметы старины. Впечатляло.
Но старик не задержался в этой комнате - видимо, здесь все было на публику. Он открыл небольшую дверь, спрятанную за бархатным занавесом и пригласил нас следовать за ним. Мы вошли и очутились в обыкновенной израильской комнате с квадратной мраморной плиткой на полу и пластмассовыми жалюзи на окнах.
- Присаживайтесь, - сказал хозяин. - Меня зовут Шимон.
Мы сели за стол и не знали о чем говорить.
- Я знал, что это произойдет скоро, - Шимон глотнул, как будто ему трудно было говорить. - Но думал, что у меня в запасе есть еще немного времени...
- Вы знали, что мы придем? - спросила я.
- И даже знал, когда, - ответил он совершенно серьезно. - В одном из посланий святого Петра сказано: "Когда сравняется имя твое, Магдалина с годами твоими..."
- Что это значит? - мы с Анжеликой переглянулись.
- Каждого первенца в нашей семье называют Шимоном, в честь святого Петра, изменившего свое имя с Шимона на Петра. И ему, по достижении совершеннолетия, открывают тайну хранения.
- Не рано ли, в тринадцать лет? - с сомнением покачала я головой.
- Нет, - твердо ответил хозяин. - В тринадцать лет мальчик допускается к Торе. Он достаточно умен, чтобы читать священную книгу.
- Так вы иудей? - спросила изумленная Анжелика.
Шимон кивнул, а я не понимала, чему она так удивилась. Христос тоже не эфиопом родился...
- Что обозначали слова святого Петра? - напомнила я Шимону.
- Год 2000 от рождества Христова обозначается двумя латинскими буквами ММ - то есть инициалами Марии Магдалины. Значит за хранимым пришли бы только в этот год. А вы оказались здесь раньше.
- Ну и что? - возразила я. - Погрешность на две тысячи лет в несколько месяцев - очень небольшая. Ну так как, вы отдаете нам цисту?
- Я не могу противиться тому, чего ждали все поколения нашей семьи. - И добавил совсем другим тоном. - Как вы обе похожи на Марию и сестру ее Марфу!
Значит, не зря Анжелика напялила на меня этот идиотский наряд!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17