- Марк - это Лизавета... - неожиданно сказал Рон.
- Кто?
- Раскольников убил Лизавету после старухи-процентщицы, только за то, что она его видела.
Я восхитилась. Здорово все-таки в израильских школах преподают русскую литературу. Вот, недавно, например, я шла по улице и услыхала, как один эфиопский подросток насвистывал "Половецкие пляски" Мусоргского. Придя домой, я тут же рассказала Дашке, какого образованного мальчика я встретила. На что моя дочь ответила со здоровым скептицизмом:
- Мамочка, эта музыка из последнего хита на MTV.
И все же израильтяне в большинстве своем знают, кто такие были Чехов, Достоевский и Толстой. А вот многие ли мои бывшие соотечественники знают имена Шмуэля Агнона (между прочим, нобелевского лауреата) или Амоса Оза?
- Согласен, - кивнул Денис, - другими словами, убийца убрал нежелательного свидетеля.
- А кто знал, что Марк что-либо видел? Убийца же не видел его, когда тот вышел с праздника.
- Нет, Валерия, я все-таки удивляюсь, глядя на тебя. Одна моя тетушка любила повторять: "Такой умный, аж дурной"...
Денис сказал это с такими комичными местечковыми интонациями, что мы с Роном невольно рассмеялись.
- А если серьезно, ты вспомни, сколько людей проходило за нашими спинами, когда Марк рассказывал об увиденном...
- Значит, кибуцники услышали и передали убийце, либо убийца проходил сзади нас, а мы ничего не видели! Если бы я только знала! - воскликнула я.
- Что же, выходит, убийца - кибуцник? - спросил Рон.
- Может быть, - согласился с ним Денис. - А может и нет...
- Почему?
- А почему не гость кибуца? Сколько их приехало на праздник? Не менее двух сотен. Маловероятно, чтобы это сделал кибуцник. Они живут в замкнутом мире и в большинстве случаев их интересуют лишь внутренние проблемы. А вот кто может поручиться, что один из туристов, имеющий что-либо к Йоси, не захотел расправиться с ним на чужой территории? Ведь гораздо проще приехать сюда под чужим именем, ведь никто не спрашивает номера удостоверения личности. Вызвать Йоси с праздника, убить, и спокойно вернуться на свое место. Без проблем!
Эта версия показалась мне убедительной. Узнать, что Йоси будет здесь, приехать, убить и уехать. А потом ищи-свищи его.
- Нет, не получается, - заявил Рон. - Если бы убийцей был кто-то из приезжих, он бы уехал из кибуца сразу же после совершения преступления. А он остается на следующий день и убивает Марка. Это точно кибуцник!
- А я думаю, - я решила встать на позицию Дениса, - что не такой он дурак, этот приезжий. Кого полиция будет искать в первую очередь? Того, кто утром не пришел на завтрак. А вот уехать после того, как станет известно об убийстве, да еще выразив свое возмущение, дескать "Мы отдыхать приехали, а тут такие вещи творятся!" можно безо всяких проблем. Скорей всего он так и сделал.
- Иди знай, сколько народу уже уехало, - печально произнес Рон.
И это было чистой правдой.
x x x
Утром мы с Денисом сидели на автобусной остановке. Автобус должен был придти через двенадцать минут, а пока мы разговаривали с дедулей в шортах по колено и в полотняной панаме. Деда звали Яков, было ему девяносто лет и ехал он в городскую поликлинику.
- Присаживайтесь барышня, - сказал он на чистом русском языке, совершенно без акцента. - Автобус вот-вот подойдет.
Усевшись рядом с занятным стариканом, я спросила:
- Вы кибуцник?
- Да, уже шестьдесят один год.
- Неужели? - восхитилась я, а Денис подошел поближе.
- Вы, наверное, были среди основателей этого кибуца?
- Да, - вздохнул старик, - знаете, что было здесь, когда мы пришли?
- Что?
- Болота. Сплошные болота, - старик смешно произнес слово "болота" с ударением на последнем слоге. - А нас - восемнадцать человек, из Москвы и из Питера. Нет, двое были из Варшавы. Мы купили эту землю у местного бедуинского шейха.
- А в Бунде состояли? - спросил Денис тоном: "В каком полку изволите служить?".
- Конечно, - кивнул Яков, - но потом решил, что мое место в Палестине. Я был завзятым сионистом. Твердо знал, что евреям незачем жить среди других народов. Место еврея - в своем государстве.
- Согласен, - Денис был невозмутим, - но в двадцатых годах и речи не могло быть о еврейском государстве. Ведь здесь была подмандатная британская территория.
- А мы ехали и ехали, - упрямо сказал старик. - Строили кибуцы, был энтузиазм и вера.
Подошел автобус. Старик показал карточку кибуцника и прошел вперед. Мы заплатили и уселись неподалеку от него.
- Все началось с чайников, - вдруг сказал он.
- Каких чайников? - спросила я.
- Приватных. Раньше у нас было все общее. И все были равны. Надо кому нибудь одеяло - пожалуйста, тебе дадут. Но если у тебя одно уже есть, то извини, второе получишь тогда, когда дадут всем. Это справедливо.
- А причем тут чайники?
- Мы пили чай в столовой. Кто хотел, приходил, наливал. Всегда была заварка, сидели, общались. Разве это плохо? А потом... Проголосовали, что кибуцник может иметь свой электрический чайник дома. И все. Уже появилось что-то мое, а не общее. Пили чай и общались в своих комнатах. Так оно и пошло.
- А что в этом плохого? - удивилась я. - Может быть мне неохота ради стакана с чаем, выходить из дома, идти в столовую? Мне хочется пить чай дома, даже лежа в постели.
- То-то и оно, - покачал головой Яков, - а общение?
- Да в течение дня можно так наобщаться, что вечером захочется побыть одному.
- А потом вам захочется отдельного дома, зарплаты. Зачем тогда кибуц? Зачем тогда мы его строили? Хотелось жить счастливыми...
Старик задумался и до конца пути не проронил больше ни слова, а у меня всю дорогу до конечной остановке вертелся в голове глупый шлягер: "А мы его по морде чайником..."
Выйдя из автобуса, мы с Денисом заспорили. Он настаивал на том, что идея кибуца уже изжила себя, что методика военного коммунизма не подходит для нынешнего времени. А я с ним не соглашалась. Я не видела ничего плохого в том, что люди живут вместе, сообща готовят еду, смотрят за детьми и работают в поле. Если это им нравится, так что? Разве плохо чувствовать себя социально защищенным от таких напастей современной жизни, как безработица, высокая плата за университет и дорогая больничная страховка. А кибуцники защищены от всего этого.
Мы уже дошли до управления. Девушка-полицейский провела нас внутрь и постучала в дверь кабинета.
- Войдите, - услышали мы.
Мы вошли. За столом сидел тот самый лысенький следователь, с которым мы уже имели честь видеться дважды за последнее время.
- Присаживайтесь, - он показал на стулья, - я хочу кое-что спросить.
- Прежде всего, хотел бы узнать, с кем имею честь... - церемонно произнес Давид. Видимо он до сих пор находился под влиянием беседы со старым кибуцником.
- Следователь Ривлин. Я навел о вас справки. Вас зовут Денис Геллер и вы были задержаны по подозрению в убийстве русской гражданки. Верно?
- Если вы действительно все обо мне выяснили, - Денис сделал ударение на слове "все", - то могли также узнать, что настоящих преступников нашли и не без нашей помощи, - он кивнул на меня.
- Верно, - как бы нехотя заметил следователь, - просто я хочу отметить вашу способность попадать в криминальные ситуации.
- Ничего не попишешь, - развел руками Денис. - Это не наказуемо, хотя и доставляет некоторые неудобства.
- Что вы можете сказать об этом деле? - Ривлин повернулся ко мне.
- Вот это, - я выложила на стол сотовый телефон.
- Откуда он у вас?
- Нашла неподалеку от тела покойного Марка.
Следователь взял в руки телефон, покрутил его, но батарейка к тому времени уже разрядилась и понять что-либо было невозможно.
- Почему вы вчера не сказали мне об этом?
- Забыла. Я была в шоке, а этот телефон точь-в-точь такой же, как мой, поэтому я машинально повесила его на пояс.
- Как вы нашли его?
- По звонку. Кто-то звонил, а никто не отвечал. Я пошла на звук, думая, что телефон выронили, и я смогу вернуть его владельцу. Но тут я споткнулась и упала прямо на несчастного Марка.
- Понятно, - пробормотал Ривлин. - Отпечатков пальцев, конечно же нет, вы все затерли. Ну хотя бы запомнили, кто звонил?
- Да, там был последний местный звонок, а до этого три звонка из Кирьят-Шенкина, с его работы. Марк работал в ресторане "Малахит", играл на гитаре.
Следователь отложил телефон в сторону.
- Ну хорошо. Кто приехал с убитым в кибуц?
- Рон, его друг. Он тоже музыкант.
- Придется его вызвать тоже, - Ривлин вздохнул. Чувствовалось, что он был раздосадован. У него своих дел невпроворот, местные воры и дебоширы не дают успокоиться. И тут нате вам, два убийства приезжих. Иди знай, кто они, зачем их убили, убийца из местных головорезов, или тоже явился откуда-то на голову следователя Ривлина. Тяжело.
Он поднял трубку и отдал короткое распоряжение, касательно Рона. Потом повернулся к нам:
- Что собираетесь делать дальше?
- Уехать домой, разумеется... - ответил Денис.
- Ну что ж, - кивнул Ривлин, - если понадобитесь, я дам знать в ашкелонское управление. Вы оба там живете?
Мы кивнули.
- Ну тогда не смею задерживать.
После этих слов мы с Денисом поднялись и вышли из кабинета.
x x x
В кибуцной столовой не было свободных мест. Видимо мы вернулись в самый пик обеда. В зале было шумно, закончившие есть относили подносы на мойку, на их место тут же устремлялись желающие насытить свои желудки.
Выбор был очень даже приличный. Денис взял куриный бульон, шницель с рисом и салат из сладкой консервированной кукурузы со свежими огурцами, а я предпочла грибной суп, тушеное мясо и пшеничные проростки в оливковом масле. Говорят, что в них прорва витаминов и стимуляторов.
Нам повезло. За угловым столиком в конце зала никого не было. Мы удобно устроились, Денис сходил за хлебом и принес кроме него, еще и кувшин ледяного апельсинового сока.
- Все-таки жалко отсюда уезжать... - мне действительно нравился кибуц. Четкий порядок, каждый выполняет свои обязанности и при этом у всех - улыбка на губах. Чувствовалось, что это выражение лица не наносное, как у американцев "Keep smile" - "Держи улыбку", а внутреннее настроение людей. Они такие спокойные, добродушные, умеют радоваться своим мелким радостям и никто, после этой ужасной трагедии не посмотрел на нас с подозрением.
От размышлений меня оторвало легкое покашливание.
- Вы позволите присесть?
Подняв глаза, я увидела уже знакомого человека с клочковатой бородой.
Денис тут же среагировал:
- Да, да, конечно, присаживайтесь.
Это оказался тот самый сын лауреата, к которому вчера подходили американцы.
- Вы взяли селедку? - спросил он нас.
- Нет, - ответила я, - я не увидела.
- Ее только что поднесли. Прекрасная сельдь. Ее вымачивают в красном вине и она приобретает изумительный вкус. Вот возьмите, попробуйте, я взял много.
С удовольствием отправив в рот нежный ломтик, я согласилась со своим собеседником, что селедка действительно отменная. Денис отказался.
- Простите, вы сын писателя Исаака Брескина? - спросила я.
- Да, - он наклонил голову, - Авраам Брескин.
- Мы приносим вам искренние соболезнования, - Денис, как всегда, оказался на высоте. Что-что, а хорошим манерам его Элеонора научила прекрасно.
- К сожалению, я ничего не читала из произведений вашего отца, но обещаю, что обязательно прочту, когда вернусь домой.
- Вы читаете на иврите?
- На иврите, на английском, на русском - это не проблема. Ваш папа писал на идише, как я поняла?
- Да, он прекрасно знал идиш. Его сравнивали с Шолом-Алейхемом, но это, конечно, неверно. Папа писал в совершенно другой манере.
- А как так получилось, что он прожил много лет в Америке, а вы здесь?
- О! - горько улыбнулся Авраам. - Вы не знали моего папу. Он был одним из основателей этого кибуца.
- Легендарные восемнадцать идеалистов? - вступил в разговор Денис.
- Вы уже знаете эту историю?
- Нам рассказывал Яков, старичок в панамке.
- Верно, они прибыли вместе. Но через двадцать лет, когда моему отцу было тридцать восемь, а мне - восемь, он уехал из Израиля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12