Сам он не понимал их языка.
Шесть или семь минут Питер поднимался по проселку, а достигнув последнего поворота перед отелем, свернул в лес. Шел он очень осторожно, стараясь не шуметь. Наконец он приблизился к опушке и сквозь редеющие деревья увидел мраморное здание и цветочную поляну перед ним.
Тьюзди Рул уже не возился с орхидеями. Рядом с горшками стояла женщина. С длинными, почти до талии, черными волосами. В джинсах, облегающих полные бедра. Босиком. В ярко-алом бюстгальтере. С кожей цвета лесного ореха. С классической фигурой периода Боттичелли: большие бедра, большая грудь, уже тронутые возрастом. Натурщица Тьюзди, догадался Питер.
И тут что-то твердое и холодное уперлось ему в шею.
- Ты, похоже, забыл, что уезжать надо вовремя, старичок, - раздался спокойный голос. - Быстро подними руки и сложи их на голове... если ты хочешь, чтобы у тебя осталась голова.
Питер поднял руки. Тут же из кармана пиджака вынули пистолет.
- А теперь, марш к отелю, - приказал тот же голос.
Питер двинулся вперед, не опуская рук. Натурщица наблюдала за ним. Ее загорелое лицо хранило следы былой красоты. Увидел Питер и других, троих молодых людей с ружьями и дробовиками наперевес и рыжеволосую девушку в ярко-зеленом выше колен платье, стоящую у парадной двери "Причуды". Она широко улыбалась.
- Дурак, - услышал Питер, подходя к натурщице.
ГЛАВА 3
- Иди в дом, - последовало новое указание.
Питер подчинился. Давным-давно, в колледже, он по праву считался одним из лучших полузащитников в футбольной команде*. Перед самой игрой нервное напряжение становилось непереносимым. И только после первого столкновения с соперником нервы успокаивались, и он мог показать все, что умел. То же самое имело место и сейчас. Встреча с опасностью произошла, реальной опасностью. И тревога, от которой потели руки и немели мышцы, исчезла. Ее заменила холодная, расчетливая злость, особая злость, готовность к бою.
______________
* Имеется в виду американский футбол. (Здесь и далее примечания переводчика.)
Он прошел мимо пожилой женщины. Почувствовал запах ее экзотических духов. Когда он приблизился к парадной двери, девушка отступила в сторону.
- Привет, красавчик, - ухмыльнулась она.
Питер вошел в дом, вооруженные мужчины последовали за ним. Переступая порог, он замешкался, и ему тут же наподдали ружьем.
- Пошевеливайся!
Он оказался в огромном холле. Мебели не было, но стены до самого потолка, высотой не меньше пятнадцати футов, были увешаны картинами. С девяти из каждого десятка на Питера смотрела женщина, которую он только что видел у горшков с орхидеями. Но гораздо более молодая. В картинах не было ничего сексуального. Остальные изображали детей и животных. Почти на всех находилось место вазам с фруктами и овощами, четко выписанными, необычных цветов. Тьюзди Рул, возможно, не стремился к разнообразию сюжетов, но рисовал он мастерски. Питеру еще не доводилось видеть так много хороших картин, собранных в одном зале.
- К двери в дальнем конце, - не унимался голос.
Питер шел медленно, не отрывая глаз от экспонатов этой удивительной галереи. Вновь его подтолкнули.
Дверь вела в большую комнату, уставленную полками с книгами. На столе посреди комнаты высилась груда детских моделей самолетов, легковых автомобилей, грузовиков, танков, орудий. Перед огромным окном, выходящим на север, стоял мольберт с незавершенной картиной. Та же женщина, только на тридцать лет моложе. Палитра блестела свежими красками, десятки тюбиков разных цветов ждали на рабочем столике у мольберта.
- Ладно, старичок, можешь опустить руки и обернуться.
Питер опустил руки, повернулся к своему врагу.
Мужчина, отдававший приказы, улыбался. Моложавый, черноволосый, с мягкими кошачьими движениями, решительными серыми глазами. Дуло его винчестера смотрело Питеру в грудь.
- Не следовало тебе возвращаться.
Позади застыли еще трое мужчин, с ружьями на изготовку. Худые, жестокие лица. Не старше двадцати двух, двадцати трех лет, подумал Питер. Появилась рыжеволосая девушка, того же возраста, источающая какое-то животное возбуждение.
- Этот совсем другой, К.К.
Черноволосый кивнул, не сводя глаз с Питера.
- Ты прибавил нам хлопот, старичок.
Те трое олицетворяли грубую силу, но этот, названный девушкой К.К., отличался грациозностью танцовщика. Умный, резкий, решительный. Остальные обычные громилы. Главная опасность исходила от К.К.
- Мы должны решить, что с тобой делать, старичок, - продолжил К.К. - А пока мы будем решать, прими к сведению, что девушка, которую ты ищешь, здесь, в этом дворце, в другой комнате, под надежной охраной. Если кто-либо попытается выбраться отсюда, ей расшибут голову, как, впрочем, и этой потрясающей старушенции, что смотрит на нас со всех стен. Три шага вниз по проселку и им конец. Ясно?
- Ясно, - спокойно ответил Питер.
- Я попрошу маэстро объяснить тебе ситуацию, потому что мы должны следить за округой. В лесу полно идиотов, мечтающих о том, чтобы нажать на спусковой крючок, - он повернулся к мужчинам. - Бен, пригони "ягуар" и поставь его в гараж.
Высокий блондин вышел из комнаты.
- Труди, пригласи сюда маэстро.
Девушка последовала за блондином.
- Дьюк, присмотри за мамашей, пока маэстро будет излагать нашему другу-журналисту историю, которую ему никогда не удастся напечатать.
Ушел и второй мужчина, гибкий, черноволосый, с мертвенно-бледным лицом.
- А нам пора на наблюдательный пост, Джейк, - обратился К.К. к гиганту с чуть рыжеватыми волосами. - Не думай, что мы так уж беспечны, Стайлз, оставляя тебя одного. Если ты попытаешься удрать, произойдет то, что я тебе обещал. Старик сейчас придет. До встречи.
И Питер остался один.
Из глубин дома донесся перезвон гитарных струн, чуть гнусавый голос затянул популярную песенку. Мраморный пол в холле гулко отзывался на каждый шаг К.К. и его спутника.
Питер подошел к большому окну. Лес подступал прямо к зданию, расстояние до ближайших деревьев не превышало пятнадцати или двадцати ярдов. Зеленая листва манила к себе. Тридцать секунд, и его уже не найти... Возможно, до него долетел бы звук выстрелов, обрывающих жизнь Линды Грант и натурщицы Тьюзди Рула. Он не сомневался, что К.К. выполнит свое обещание. Они попали в руки молодых маньяков.
- Полагаю, я виноват в том, что вы здесь, - от неожиданности Питер вздрогнул.
За спиной стоял Тьюзди Рул. В потрепанных шлепанцах, он ходил совершенно бесшумно.
- Вы? - переспросил Питер.
- Только я, - в этот момент он напоминал Питеру старое дерево, готовое рухнуть при следующем порыве ветра. Черные глаза, прятавшиеся под кустистыми бровями, переполняли боль и печаль. - Я затеял с вами игру в слова, упомянул о гниющей дряни, которая попадает к нам. Честно говоря, я не хотел, чтобы вы меня поняли.
- Тогда зачем?
- Чтобы потом сказать себе, что пытался спастись, - старик отвернулся к незаконченному портрету.
- Я думаю, пока у нас есть такая возможность, вы должны рассказать мне, что здесь происходит.
- Мы все ждем смерти. Эмили, и я, и та девушка, которую они притащили из города. Линда.
- Вы довольно спокойно описываете совершенно безнадежную ситуацию.
- А что мне делать, рвать бороду клочьями? Мое время уже пришло. Мне семьдесят восемь лет, Стайлз. Но не Эмили. Не Линды.
- Саутворт мог бы помочь.
- Вы удивляетесь, почему я молчал? Потому что один из них, Джейк, стоял в холле, приставив дуло ружья к голове Эмили, а другой, Джорди, держал на мушке Линду. А где Саутворт? Вы вернулись без него.
- Началась стрельба. Он пошел узнать, что там такое.
- Ему известно, что вы решили вернуться сюда?
- Нет. Я подумал об этом после его ухода.
Тьюзди кивнул.
- Поэтому мы до сих пор живы. Когда вас начнут искать?
Питер задумался.
- Видите ли, я собирался уезжать, когда стало известно о похищении Линды Грант. Я жил в доме приятеля. С экономкой я попрощался. Все мои вещи в багажнике "ягуара". Я предложил Саутворту подвезти его. Он отдал кому-то свою машину. Если я не появлюсь в городе, все подумают, что я уехал.
- А если вы не приедете домой?
- Меня там ждут еще через месяц. Так что никто не хватится.
Тьюзди достал трубку и начал неторопливо набивать ее табаком.
- И Саутворт, скорее всего, больше не приедет сюда. Он уверен, что я смогу постоять за себя. Смех, да и только.
- Как это произошло, мистер Рул?
- Пожалуй, нам пора обращаться друг к другу по именам. Чтобы отличаться от этих крыс и...
- Пожалуйста, к делу, Тьюзди, - оборвал его Питер.
- Они пришли три недели тому назад. Четверо парней и эта рыжая. Столкнулись с нами, мной и Эмили, в лесу. Никакого оружия, ничего опасного. Просто пятеро голодных людей.
- Но сейчас они все вооружены.
- Мои ружья, мои патроны, - Тьюзди печально покачал головой.
- Значит, вы встретили их в лесу?
- Они сказали, что получили повестки и убежали от призыва. Не хотят служить в армии. Думайте обо мне, что хотите, Питер, но я проникся к ним сочувствием. Будь я в их возрасте, никто не смог бы заставить меня участвовать в этой идиотской войне во Вьетнаме.
- Девушка?
- Они зовут ее Труди. Где-то они ее подцепили. Она спит со всеми, маленькая потаскушка. Моя беда, Питер, в том, что я всю жизнь выступал против общепринятого. Только в мое время, как я понимаю, это было гораздо проще. Я убежал в Париж, чтобы стать художником. Я читал Лоуренса. Я решил, что секс никак не должен увязываться с бракосочетанием, и так далее. Я бунтовал против признанных художников. Сегодня я так же устарел, как они в те годы. Я участвовал в демонстрациях протеста против тех, кто хотел запретить произведения таких писателей, как Джеймс Джойс и Генри Миллер. Теперь по их книгам ставят фильмы. О, я был революционером. Эмили и я живем в грехе пятьдесят лет! Бунт против обывательства. И мы ближе и дороже друг другу, чем девять десятых семейных пар всего мира. Мы всю жизнь проговорили о нашей свободе. Верность, утверждали мы, совсем не важна. Она для глупых конформистов. Но Эмили и я никогда не изменяли друг другу. Мы напоминали себе каждый день, что никто не заставляет нас хранить верность, но не хотели ничего иного. Все эти годы мы любили друг друга, хотя говорили себе, что любовь - буржуазная выдумка. Бунтарство вам по душе, Питер. Эмили бунтовала против ханжества. Она была натурщицей. Когда в нашу парижскую квартиру приходили гости, она приносила еду и напитки обнаженная. Сегодня на ней гораздо больше одежды, чем на девушках на пляже.
- Думаю, вам лучше вернуться к К.К. и его приятелям.
- Я и говорю о них. Они пришли сюда, бунтуя против войны, насилия. Так они утверждали. Мы пригласили их в дом. Казалось, мы вновь окунулись в прошлое. Молодежь восстала против заведенного порядка. Они сказали, что их ищут. Я обещал им помочь. Девушка, как вы уже поняли, принадлежала им всем. Мы думали, что это та самая свобода, о которой писал Лоуренс полвека тому назад. У нас с Эмили все было по-другому, но мы решили, что одобряем и такие отношения. Свобода есть свобода.
Возникли трудности с пропитанием. Но я нашел выход. Теперь я ездил за продуктами не только в Барчестер, но и в окрестные городки, так что никто не догадывался, что я покупаю их больше, чем обычно. Несколько дней мы млели от счастья, слушая их рассказы об ужасном мире, в котором им довелось жить. В одну из поездок я купил батарейки к моему транзисторному приемнику. Я подумал, что музыка придется очень кстати. Тем более что один из них, Джордж, вы его еще не видели, упомянул в разговоре, что очень любит народные песни. Он все время сокрушался о том, что гитару пришлось оставить дома.
В тот же вечер после обеда мы включили радио. За столом мы сидели при свечах, электричества у нас нет. Парни по очереди танцевали с Труди. Все веселились. И тут музыкальная передача прервалась специальным выпуском новостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Шесть или семь минут Питер поднимался по проселку, а достигнув последнего поворота перед отелем, свернул в лес. Шел он очень осторожно, стараясь не шуметь. Наконец он приблизился к опушке и сквозь редеющие деревья увидел мраморное здание и цветочную поляну перед ним.
Тьюзди Рул уже не возился с орхидеями. Рядом с горшками стояла женщина. С длинными, почти до талии, черными волосами. В джинсах, облегающих полные бедра. Босиком. В ярко-алом бюстгальтере. С кожей цвета лесного ореха. С классической фигурой периода Боттичелли: большие бедра, большая грудь, уже тронутые возрастом. Натурщица Тьюзди, догадался Питер.
И тут что-то твердое и холодное уперлось ему в шею.
- Ты, похоже, забыл, что уезжать надо вовремя, старичок, - раздался спокойный голос. - Быстро подними руки и сложи их на голове... если ты хочешь, чтобы у тебя осталась голова.
Питер поднял руки. Тут же из кармана пиджака вынули пистолет.
- А теперь, марш к отелю, - приказал тот же голос.
Питер двинулся вперед, не опуская рук. Натурщица наблюдала за ним. Ее загорелое лицо хранило следы былой красоты. Увидел Питер и других, троих молодых людей с ружьями и дробовиками наперевес и рыжеволосую девушку в ярко-зеленом выше колен платье, стоящую у парадной двери "Причуды". Она широко улыбалась.
- Дурак, - услышал Питер, подходя к натурщице.
ГЛАВА 3
- Иди в дом, - последовало новое указание.
Питер подчинился. Давным-давно, в колледже, он по праву считался одним из лучших полузащитников в футбольной команде*. Перед самой игрой нервное напряжение становилось непереносимым. И только после первого столкновения с соперником нервы успокаивались, и он мог показать все, что умел. То же самое имело место и сейчас. Встреча с опасностью произошла, реальной опасностью. И тревога, от которой потели руки и немели мышцы, исчезла. Ее заменила холодная, расчетливая злость, особая злость, готовность к бою.
______________
* Имеется в виду американский футбол. (Здесь и далее примечания переводчика.)
Он прошел мимо пожилой женщины. Почувствовал запах ее экзотических духов. Когда он приблизился к парадной двери, девушка отступила в сторону.
- Привет, красавчик, - ухмыльнулась она.
Питер вошел в дом, вооруженные мужчины последовали за ним. Переступая порог, он замешкался, и ему тут же наподдали ружьем.
- Пошевеливайся!
Он оказался в огромном холле. Мебели не было, но стены до самого потолка, высотой не меньше пятнадцати футов, были увешаны картинами. С девяти из каждого десятка на Питера смотрела женщина, которую он только что видел у горшков с орхидеями. Но гораздо более молодая. В картинах не было ничего сексуального. Остальные изображали детей и животных. Почти на всех находилось место вазам с фруктами и овощами, четко выписанными, необычных цветов. Тьюзди Рул, возможно, не стремился к разнообразию сюжетов, но рисовал он мастерски. Питеру еще не доводилось видеть так много хороших картин, собранных в одном зале.
- К двери в дальнем конце, - не унимался голос.
Питер шел медленно, не отрывая глаз от экспонатов этой удивительной галереи. Вновь его подтолкнули.
Дверь вела в большую комнату, уставленную полками с книгами. На столе посреди комнаты высилась груда детских моделей самолетов, легковых автомобилей, грузовиков, танков, орудий. Перед огромным окном, выходящим на север, стоял мольберт с незавершенной картиной. Та же женщина, только на тридцать лет моложе. Палитра блестела свежими красками, десятки тюбиков разных цветов ждали на рабочем столике у мольберта.
- Ладно, старичок, можешь опустить руки и обернуться.
Питер опустил руки, повернулся к своему врагу.
Мужчина, отдававший приказы, улыбался. Моложавый, черноволосый, с мягкими кошачьими движениями, решительными серыми глазами. Дуло его винчестера смотрело Питеру в грудь.
- Не следовало тебе возвращаться.
Позади застыли еще трое мужчин, с ружьями на изготовку. Худые, жестокие лица. Не старше двадцати двух, двадцати трех лет, подумал Питер. Появилась рыжеволосая девушка, того же возраста, источающая какое-то животное возбуждение.
- Этот совсем другой, К.К.
Черноволосый кивнул, не сводя глаз с Питера.
- Ты прибавил нам хлопот, старичок.
Те трое олицетворяли грубую силу, но этот, названный девушкой К.К., отличался грациозностью танцовщика. Умный, резкий, решительный. Остальные обычные громилы. Главная опасность исходила от К.К.
- Мы должны решить, что с тобой делать, старичок, - продолжил К.К. - А пока мы будем решать, прими к сведению, что девушка, которую ты ищешь, здесь, в этом дворце, в другой комнате, под надежной охраной. Если кто-либо попытается выбраться отсюда, ей расшибут голову, как, впрочем, и этой потрясающей старушенции, что смотрит на нас со всех стен. Три шага вниз по проселку и им конец. Ясно?
- Ясно, - спокойно ответил Питер.
- Я попрошу маэстро объяснить тебе ситуацию, потому что мы должны следить за округой. В лесу полно идиотов, мечтающих о том, чтобы нажать на спусковой крючок, - он повернулся к мужчинам. - Бен, пригони "ягуар" и поставь его в гараж.
Высокий блондин вышел из комнаты.
- Труди, пригласи сюда маэстро.
Девушка последовала за блондином.
- Дьюк, присмотри за мамашей, пока маэстро будет излагать нашему другу-журналисту историю, которую ему никогда не удастся напечатать.
Ушел и второй мужчина, гибкий, черноволосый, с мертвенно-бледным лицом.
- А нам пора на наблюдательный пост, Джейк, - обратился К.К. к гиганту с чуть рыжеватыми волосами. - Не думай, что мы так уж беспечны, Стайлз, оставляя тебя одного. Если ты попытаешься удрать, произойдет то, что я тебе обещал. Старик сейчас придет. До встречи.
И Питер остался один.
Из глубин дома донесся перезвон гитарных струн, чуть гнусавый голос затянул популярную песенку. Мраморный пол в холле гулко отзывался на каждый шаг К.К. и его спутника.
Питер подошел к большому окну. Лес подступал прямо к зданию, расстояние до ближайших деревьев не превышало пятнадцати или двадцати ярдов. Зеленая листва манила к себе. Тридцать секунд, и его уже не найти... Возможно, до него долетел бы звук выстрелов, обрывающих жизнь Линды Грант и натурщицы Тьюзди Рула. Он не сомневался, что К.К. выполнит свое обещание. Они попали в руки молодых маньяков.
- Полагаю, я виноват в том, что вы здесь, - от неожиданности Питер вздрогнул.
За спиной стоял Тьюзди Рул. В потрепанных шлепанцах, он ходил совершенно бесшумно.
- Вы? - переспросил Питер.
- Только я, - в этот момент он напоминал Питеру старое дерево, готовое рухнуть при следующем порыве ветра. Черные глаза, прятавшиеся под кустистыми бровями, переполняли боль и печаль. - Я затеял с вами игру в слова, упомянул о гниющей дряни, которая попадает к нам. Честно говоря, я не хотел, чтобы вы меня поняли.
- Тогда зачем?
- Чтобы потом сказать себе, что пытался спастись, - старик отвернулся к незаконченному портрету.
- Я думаю, пока у нас есть такая возможность, вы должны рассказать мне, что здесь происходит.
- Мы все ждем смерти. Эмили, и я, и та девушка, которую они притащили из города. Линда.
- Вы довольно спокойно описываете совершенно безнадежную ситуацию.
- А что мне делать, рвать бороду клочьями? Мое время уже пришло. Мне семьдесят восемь лет, Стайлз. Но не Эмили. Не Линды.
- Саутворт мог бы помочь.
- Вы удивляетесь, почему я молчал? Потому что один из них, Джейк, стоял в холле, приставив дуло ружья к голове Эмили, а другой, Джорди, держал на мушке Линду. А где Саутворт? Вы вернулись без него.
- Началась стрельба. Он пошел узнать, что там такое.
- Ему известно, что вы решили вернуться сюда?
- Нет. Я подумал об этом после его ухода.
Тьюзди кивнул.
- Поэтому мы до сих пор живы. Когда вас начнут искать?
Питер задумался.
- Видите ли, я собирался уезжать, когда стало известно о похищении Линды Грант. Я жил в доме приятеля. С экономкой я попрощался. Все мои вещи в багажнике "ягуара". Я предложил Саутворту подвезти его. Он отдал кому-то свою машину. Если я не появлюсь в городе, все подумают, что я уехал.
- А если вы не приедете домой?
- Меня там ждут еще через месяц. Так что никто не хватится.
Тьюзди достал трубку и начал неторопливо набивать ее табаком.
- И Саутворт, скорее всего, больше не приедет сюда. Он уверен, что я смогу постоять за себя. Смех, да и только.
- Как это произошло, мистер Рул?
- Пожалуй, нам пора обращаться друг к другу по именам. Чтобы отличаться от этих крыс и...
- Пожалуйста, к делу, Тьюзди, - оборвал его Питер.
- Они пришли три недели тому назад. Четверо парней и эта рыжая. Столкнулись с нами, мной и Эмили, в лесу. Никакого оружия, ничего опасного. Просто пятеро голодных людей.
- Но сейчас они все вооружены.
- Мои ружья, мои патроны, - Тьюзди печально покачал головой.
- Значит, вы встретили их в лесу?
- Они сказали, что получили повестки и убежали от призыва. Не хотят служить в армии. Думайте обо мне, что хотите, Питер, но я проникся к ним сочувствием. Будь я в их возрасте, никто не смог бы заставить меня участвовать в этой идиотской войне во Вьетнаме.
- Девушка?
- Они зовут ее Труди. Где-то они ее подцепили. Она спит со всеми, маленькая потаскушка. Моя беда, Питер, в том, что я всю жизнь выступал против общепринятого. Только в мое время, как я понимаю, это было гораздо проще. Я убежал в Париж, чтобы стать художником. Я читал Лоуренса. Я решил, что секс никак не должен увязываться с бракосочетанием, и так далее. Я бунтовал против признанных художников. Сегодня я так же устарел, как они в те годы. Я участвовал в демонстрациях протеста против тех, кто хотел запретить произведения таких писателей, как Джеймс Джойс и Генри Миллер. Теперь по их книгам ставят фильмы. О, я был революционером. Эмили и я живем в грехе пятьдесят лет! Бунт против обывательства. И мы ближе и дороже друг другу, чем девять десятых семейных пар всего мира. Мы всю жизнь проговорили о нашей свободе. Верность, утверждали мы, совсем не важна. Она для глупых конформистов. Но Эмили и я никогда не изменяли друг другу. Мы напоминали себе каждый день, что никто не заставляет нас хранить верность, но не хотели ничего иного. Все эти годы мы любили друг друга, хотя говорили себе, что любовь - буржуазная выдумка. Бунтарство вам по душе, Питер. Эмили бунтовала против ханжества. Она была натурщицей. Когда в нашу парижскую квартиру приходили гости, она приносила еду и напитки обнаженная. Сегодня на ней гораздо больше одежды, чем на девушках на пляже.
- Думаю, вам лучше вернуться к К.К. и его приятелям.
- Я и говорю о них. Они пришли сюда, бунтуя против войны, насилия. Так они утверждали. Мы пригласили их в дом. Казалось, мы вновь окунулись в прошлое. Молодежь восстала против заведенного порядка. Они сказали, что их ищут. Я обещал им помочь. Девушка, как вы уже поняли, принадлежала им всем. Мы думали, что это та самая свобода, о которой писал Лоуренс полвека тому назад. У нас с Эмили все было по-другому, но мы решили, что одобряем и такие отношения. Свобода есть свобода.
Возникли трудности с пропитанием. Но я нашел выход. Теперь я ездил за продуктами не только в Барчестер, но и в окрестные городки, так что никто не догадывался, что я покупаю их больше, чем обычно. Несколько дней мы млели от счастья, слушая их рассказы об ужасном мире, в котором им довелось жить. В одну из поездок я купил батарейки к моему транзисторному приемнику. Я подумал, что музыка придется очень кстати. Тем более что один из них, Джордж, вы его еще не видели, упомянул в разговоре, что очень любит народные песни. Он все время сокрушался о том, что гитару пришлось оставить дома.
В тот же вечер после обеда мы включили радио. За столом мы сидели при свечах, электричества у нас нет. Парни по очереди танцевали с Труди. Все веселились. И тут музыкальная передача прервалась специальным выпуском новостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19