Говорили, что он знает все города в Англии, где проводились выездные сессии, но никто не слышал, чтобы он сказал доброе слово хотя бы об одном из них. На полу между мужчинами лежали самые разнообразные предметы: мешочек с записными книжками его светлости, жестяная коробка с коротким париком судьи, плед, который его светлость клал на колени, и атташе-кейс, из которого Бимиш мог извлечь, когда нужно, остро заточенные карандаши, запасные очки, коробочку с пилюлями для горла и дюжину прочих вещей, без которых невозможно должное отправление правосудия.
Бимиш отдавал последние распоряжения Сэвиджу. В этом не было большой необходимости, но Бимишу нравилось распоряжаться, а Сэвиджу в общем-то было все равно, так что разговор проходил мирно.
- Как только я выйду у собора, отнесите все это в помещение суда.
- Надеюсь, они что-нибудь сделали, чтобы там не было сквозняка,- мрачно перебил его Сэвидж.- Во время весенней сессии был жуткий сквозняк. Судья Баннистер жаловался на страшный сквозняк.
- Если его светлости придется сидеть на сквозняке, у всех будут большие неприятности,- отозвался Бимиш, которому такая перспектива явно понравилась.- Очень большие неприятности. Вы знаете, что он сделал в Северном округе в прошлом году?
Сэвидж лишь хмыкнул в ответ. Судя по его виду, что бы ни делали судьи, его не удивишь, и в любом случае их действия были ему безразличны.
Бимиш засуетился, когда машина подъехала к собору:
- Мы ничего не забыли? Черная шапочка, нюхательная соль, Арчболд... Где Арчболд, Сэвидж?
- У вас под ногами,- ответил дворецкий и вытащил незаменимый справочник по уголовному праву.
- Тогда все в порядке. Что касается чая с печеньем для его светлости...
- Я сказал Грину, чтобы он приготовил. Это его работа.
Почему именно Грин, слуга личного секретаря судьи, должен был приготовить чай для его светлости, оставалось непонятным, но мрачный тон Сэвиджа не допускал обсуждения этого вопроса. Бимиш решил положиться на большой опыт Сэвиджа. В конце концов, не важно, кто будет готовить чай, если ему самому не придется опускаться до такой мелочной обязанности.
- Хорошо, раз вы так договорились между собой. Мой девиз: как решил, так и делай. Вот мы и приехали. Пришлите машину обратно за мной. А теперь быстро вперед!
Мэр и старший советник муниципалитета встречали судью у западных ворот собора. Там же было несколько фотографов от прессы. Почтительно кланялись адвокаты. Судья тоже им поклонился. После некоторой задержки, что дало возможность фотографам заснять судью в нескольких ракурсах, а Бимишу попасть в кадр, процессия наконец выстроилась в правильном порядке и проследовала в собор под звуки национального гимна.
Полицейские, получив команду "вольно", выстроились в линию у входа в собор лицом на север. Напротив, лицом к югу, стоял другой отряд полицейских, готовых сопроводить процессию от собора до здания суда. Так как гостиница, в которой остановился судья, находилась в городе Маркгемптон, обязанность охранять высокого гостя была возложена на городскую полицию. Но так как выездная сессия суда была мероприятием, за которое отвечали власти графства Маркшир, то и полиция графства должна была нести дежурство и охранять участников сессии. Соперничество полицейских было острым, и иногда дело доходило до откровенных стычек. В конце концов представители администрации графства и отцы города собрались на торжественное совещание под председательством самого лорда-наместника и пришли к следующему компромиссу: на пути от гостиницы до собора судью охраняет городская полиция, а от собора до здания суда судья находится на попечении полиции графства. На второй и последующие дни сессии полиция графства принимала охрану судьи где-то на полпути между гостиницей и зданием Совета графства. Вот такие трудности приходилось преодолевать местным властям Маркшира.
Старший констебль Маркгемптона стоял во главе своих полицейских. С присущим ему чувством юмора он, сохраняя строгое выражение лица, изредка подмигивал своему коллеге, старшему офицеру полиции графства. Тот подмигивал ему в ответ - не потому, что видел что-то смешное в данной ситуации, а потому, что, наверное, так у них было принято. От толпы отделился невысокий темноволосый человек в потертом синем саржевом пиджаке и, подойдя к старшему констеблю, сказал ему на ухо несколько слов. А как только он отошел, старший констебль кивнул офицеру, приглашая его подойти.
- Этот Хеппеншталь опять здесь,- тихо сообщил он.- Мои ребята потеряли его вчера вечером, но он где-то здесь, в городе. Скажите своему шефу, ладно?
- Хеппеншталь?- повторил офицер.- Я что-то не помню. За что он в розыске?
- Он не в розыске. За ним надо только приглядывать. В особом отделе нам намекнули. Скажите вашему шефу, он должен знать. И если судья... Вон они идут! Отряд, смирно!
Процессия вышла из собора на свежий воздух.
Здание Совета графства, где проходили заседания выездного суда, было построено в восемнадцатом веке. В путеводителе Бедекера его архитектура, несомненно, классифицировалась бы как "хорошо задуманная". Внутри и снаружи здание пришло в такое состояние, которое уготовано всем "хорошо задуманным", но мало используемым сооружениям. Если власти и ликвидировали сквозняк в зале суда, который так мешал судье Баннистеру, то это было наверняка единственное усовершенствование за многие годы. По крайней мере, Фрэнсис Петигрю, который сидел откинувшись на спинку скамьи для адвокатов и рассматривал потолок, заметил заплату над карнизом, где отвалилась штукатурка, и вспомнил, что видел ее много, много раз. Он начал с тоской припоминать, когда это было в первый раз. А было это много лет тому назад, когда он вел свое первое дело на выездной сессии. Воспоминание не вызвало в нем радости. Он достиг того возраста и того положения в своей профессии, когда совсем не хотелось, чтобы тебе напоминали об ушедшем времени.
Перед ним на столике лежали два дела - не более интересные и не намного лучше оплачиваемые, чем то первое дело, которое доставило ему столько удовольствия много лет назад. Эти дела позволят ему лишь покрыть расходы на пребывание в Маркгемптоне. Рядом высилась стопка гранок, над которыми он работал накануне вечером. На титульном листе, лежавшем сверху, было напечатано: "Оспаривание исков об изъятии имущества в суде", 6-е издание. Редактор Фрэнсис Петигрю, магистр искусств, бакалавр права, бывший стипендиат Оксфордского колледжа Святого Марка, бывший младший научный сотрудник Колледжа всех душ, бывший стипендиат Блэкстоуна в области общего права во Внешнем темпле Темплы и инны - корпорации барристеров (адвокатов) в Англии., барристер". Слово "бывший", повторенное несколько раз, раздражало его. Казалось, это было ключевое слово всей его жизни. Когда-то он собирался добиться успеха и разбогатеть. Когда-то он мечтал стать королевским адвокатом и старейшиной в своей корпорации барристеров. Когда-то хотел жениться и создать семью. Но сейчас, отбросив иллюзии и стараясь не жалеть себя, четко осознавал, что "когда-то" превратилось в "никогда". "В конце концов, нельзя объять необъятное",- подумал Петигрю с грустью.
Вспоминая уверенного в себе и одаренного (сейчас он мог утверждать это со всей справедливостью) молодого человека, который начинал адвокатскую карьеру под этим самым потолком с отваливающейся штукатуркой, Фрэнсис пытался понять, почему его жизнь не сложилась. Было столько радужных перспектив, но все оборачивалось неудачей. Он мог бы оправдаться - на все были свои причины. Война, например,- та, другая война, преданная забвению из-за этой, новой,- которая прервала его адвокатскую практику в тот самый момент, когда он "пошел в гору". Или плохая контора, в которую он попал, где все портил ленивый и безграмотный клерк. Личные трудности, которые отвлекали его от работы в самые критические моменты,- например, растянувшаяся агония его ухаживаний за Хильдой. Боже мой! Как она им крутила! И если смотреть непредвзято, насколько благоразумным было ее окончательное решение! Он помнил все это и многое другое: друзей, которые его подводили, невыполненные обещания о поддержке, непризнанные блестящие свершения. Но если говорить честно, а иногда ему хотелось быть честным перед самим собой, не лежала ли главная причина отсутствия большого успеха... Впрочем, если быть честным, то надо называть вещи своими именами: не крылась ли причина неудавшейся жизни в самом Фрэнсисе Петигрю? В чем-то, чего ему не хватало, но чем в полной мере обладали те, которых он считал ниже себя? Какое-то качество, не имеющее отношения ни к характеру, ни к уму, ни к удаче, но без которого при всех своих достоинствах человек не добьется большого успеха в жизни? Но если это так, стоит ли Фрэнсису Петигрю вообще задумываться над этим?
Увлекшись мыслями о прошлом, он не замечал шума и движения в помещении суда. Если собрать все вместе, не такой уж плохой была его жизнь. Если бы двадцать пять лет назад кто-нибудь сказал ему, что к старости он будет перебиваться кое-как, занимаясь ненадежным и каторжным трудом писаки-юриста, Петигрю почувствовал бы себя крайне униженным такой перспективой. И все же, если оглянуться назад на пройденный путь, мало что вызовет там сожаление или раскаяние. Не все шло гладко, но были и хорошие времена. Он славно шутил в свое время (к счастью, ему было неведомо, насколько его порой неуместная веселость восстанавливала против него коллег по профессии), заводил хороших друзей и поддерживал с ними отношения. Больше всего Фрэнсис любил выездные сессии. Поездки по округам были необходимы ему как воздух и стали смыслом жизни. Год за годом он кружил между Маркгемптоном и Истбери, все меньше надеясь заработать приличные деньги, но зная, что будет вознагражден общением с товарищами по профессии. Конечно, старый добрый Южный округ совсем не тот, что был раньше. В адвокатской столовой Адвокатская столовая - помещение в гостинице при ресторане, клубе и т, п., где собираются только юристы. стало скучно, не то что в прежние времена. В те годы там попадались такие личности, такие типы, каких теперь не встретишь,люди, о которых слагались легенды. Теперь эти легенды помнил только он, Петигрю, и еще несколько таких же старичков. То племя уже вымерло. Странные, милые, жуткие чудаки принадлежали к прошлой эпохе, а среди его преемников не останется никого, кто хотя бы помнил тех и мог бы пересказать старые истории.
Так размышлял про себя Фрэнсис Петигрю, не ведая, что в глазах нынешних посетителей столовой моложе сорока лет он сам являлся именно таким "ретро".
В помещении суда послышалось оживление. Снаружи, где в мирные дни в этот момент торжественно сигналили бы фанфары, раздались громкие команды шефа полиции. Через минуту Фрэнсис и все присутствующие в зале суда встали и низко поклонились. Если бы кто-нибудь посмотрел в этот момент на Петигрю, он удивился бы выражению его морщинистого, но обычно доброго лица. На нем отразилась неприязнь с некоторой долей презрения. Немного было на свете людей, которые вызывали в нем эти чувства. Барбер, к сожалению, был одним из этих немногих.
- Прошу соблюдать тишину,- пророкотал пристав, обращаясь к собравшимся, которые и так затихли, словно мыши.
Бимиш, стоящий сбоку от судьи, проворковал бархатным баритоном, которым он, кстати, очень гордился:
- Любые лица, находящиеся в графстве Маркшир, имеющие дело к милорду королевскому судье касательно слушания, принятия решения либо освобождения из заключения, пусть приблизятся и засвидетельствуют свое присутствие.
Никто не двинулся с места. Все, кому было положено, присутствовали, а выстроившиеся в ряд приставы исключали возможность для посторонних приблизиться хотя бы на шаг к источнику правосудия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40