До пакости с Франкони ему и в голову не приходило, что вскрытие может хоть как-то пагубно сказаться на его программе.
Неожиданно для самого себя Раймонд пришел к выводу, что стоило бы навести справки о положении других пациентов. У него не было и тени сомнения в том, что угроза Тейлора Кэбота вполне реальна. Если так случится, что кто-то из пациентов в будущем подвергнется вскрытию, не важно по какой причине, и результаты его попадут в прессу, то дело пахнет крахом. «Генсис», вероятнее всего, свернет всю операцию.
Раймонд ускорил шаг. Один пациент жил в Нью-Джерси, другой – в Далласе. Надо бы, подумал он, добраться до телефона и переговорить с привлекшими их докторами.
Глава 9
5 марта 1997 г.
17.45
Кого, Экваториальная Гвинея
– Привет! – донесся голос Кэндис. – Есть кто дома?
У Кевина от неожиданности дрогнула рука. Сотрудники давно ушли, отработав свое, и в лаборатории стояла тишина, поддерживаемая мягким жужжанием холодильных установок. Кевин остался, чтобы разделить фрагменты ДНК и в который раз исследовать причинявшее ему столько хлопот пятно неизвестности в нижней части хромосомы, но при звуках голоса Кэндис он промахнулся из микропипетки мимо одного из канальцев. Жидкость растеклась по поверхности желе. Опыт пошел насмарку, придется начать сызнова.
– Я здесь! – зычно крикнул Кевин, отложил капельницу и встал. Сквозь склянки с реактивами на лабораторных подставках увидел на другом конце комнаты стоявшую в дверях Кэндис.
– Я пришла не вовремя? – спросила она, приближаясь.
– Нет, я уже заканчивал, – сказал Кевин. В нем теплилась надежда, что гостья не видит его насквозь. Напрасно потерянное на опыт время его огорчило, но увидеть Кэндис было приятно. В тот день за обедом он, собравшись с духом, пригласил Кэндис с Мелани к себе домой на чай. Обе приняли приглашение с охотой. Мелани призналась, что ее всегда мучило любопытство посмотреть, на что эта домина похожа внутри.
Чаепитие прошло с большим успехом. Успех этот обеспечили, несомненно, прежде всего обе леди. Разговор за столом не знал пауз. И еще одно помогло: все трое отказались от чая и отдали предпочтение вину. Принадлежа к элите Зоны, Кевин регулярно получал из спецфондов французское вино, которое сам пил редко. Так что у него образовался солидный винный погреб.
Главной темой разговора служили США: воспоминания о родине – любимое времяпрепровождение американцев, временно оказавшихся за ее пределами. Каждый из троих превозносил и отстаивал красоты и блага родных мест. Мелани любила Нью-Йорк и утверждала, что тот стоит особняком в ряду всего прочего. Кэндис уверяла, что нигде нет такого высокого качества жизни, как в Питсбурге. А Кевин превозносил интеллектуально насыщенную атмосферу Бостона. Что они намеренно избегали обсуждать, так это эмоциональный срыв Кевина в подвале за обедом.
Тогда обе, и Кэндис и Мелани, расспрашивали, что имел в виду Кевин, говоря об ужасе, какой охватил его при мысли, будто он преступил границы. Но они не настаивали на ответе, когда стало ясно, что Кевин слишком расстроен и не склонен ничего объяснять. Интуитивно женщины почувствовали, что лучше сменить тему, по крайней мере на некоторое время.
– Я пришла выяснить, не удастся ли мне вытащить вас повидаться с мистером Горацием Винчестером, – заговорила Кэндис. – Я ему рассказала про вас, и он пожелал поблагодарить вас лично.
– Мне что-то эта идея не кажется здравой, – признался Кевин, опять почувствовав себя скованно.
– Совсем наоборот, – возразила Кэндис. – Вы за обедом столько всего наговорили, что, думаю, стоит увидеть добрую сторону ваших деяний. Простите, если сказанное мной причинило вам такую боль.
Слова Кэндис были первым со времени обеда упоминанием о срыве Кевина. У него сердце забилось учащеннее.
– Не ваша в том вина, – выговорил Кевин. – Мне было не по себе и до ваших выпадов.
– Тогда пошли повидаемся с Горацием, – предложила Кэндис. – У него выздоровление проходит фантастически. Так поправился, что сестра неотложной помощи вроде меня просто не нужна.
– Да и не знаю я, что говорить надо, – промямлил Кевин.
– О, тут без разницы, что вы скажете, – наступала Кэндис. – Человек очень признателен. Всего несколько дней назад он был настолько болен, что умирать собирался. А сейчас чувствует себя так, будто на новый срок у жизни подписался. Пойдемте! Непременно себя лучше почувствуете, вот увидите.
Кевин силился уцепиться за какую-нибудь причину, чтобы не ходить, и неожиданно был спасен: прозвучал еще один голос, появилась Мелани.
– Ага, два моих любимых собутыльника! – воскликнула она, входя в лабораторию. Кевина с Кэндис она заметила, проходя мимо открытой двери по пути к себе в лабораторию, расположенную дальше по коридору. На ней был голубой комбинезон, на нагрудном кармашке которого красовалась вышивка «Центр животных».
– У вас ни у кого головка с похмелья не бо-бо? – спросила Мелани. – У меня еще гудит слегка. Боже, мы же две бутылки уговорили. Можно в такое поверить, а?
Ни Кэндис, ни Кевин не ответили.
Мелани внимательно глянула на него, потом на нее. Почувствовала: что-то не так.
– Это что, всенощные бдения? – спросила она.
Кэндис улыбнулась. Она обожала чистосердечную бесцеремонность Мелани.
– Вряд ли. Нам с Кевином никак не сойтись. Просто я пыталась уговорить его сходить в клинику повидаться с мистером Винчестером. Тот уже на ногах, бодр и весел. Я ему про вас, молодцов, рассказала, и ему захотелось увидеть вас обоих.
– Слышала я, что он владеет сетью курортных гостиниц. – Мелани подмигнула. – Эй, молодцы, а может, отжилим у него немного талонов на даровую выпивку?
– Он так признателен и так богат, что можно надеяться на кое-что покруче, – хмыкнула Кэндис. – Да вот беда: Кевин идти не хочет.
– Как это, славный мой? – обратилась Мелани к Кевину.
– Я думала, ему будет полезно увидеть добрую сторону того, что удалось свершить, – прибавила Кэндис.
Она перехватила взгляд Мелани. Та поняла ее с полуслова.
– Точно, – кивнула Мелани. – Давайте подзарядимся положительной обратной связью от реального, живого пациента. Это придаст осмысленность нашему тяжкому труду и вдохновит нас на новые свершения!
– Думаю, мне от этого еще хуже станет, – произнес Кевин. С самого возвращения в лабораторию он делал все, чтобы сосредоточиться на главном исследовании и тем отделаться от обуревавших его страхов. Уловка эта в какой-то мере срабатывала, пока любопытство не понудило вызвать на дисплее компьютера графическое изображение острова Франчески. Полученные данные подействовали столь же гнетуще, как и воскуривший над островом дымок.
Мелани уперла руки в бедра и требовательно спросила:
– Почему? Не понимаю.
– Это трудно объяснить, – уклонился было от ответа Кевин.
– А вы попробуйте, – не отступала Мелани.
– Да потому, что для меня видеть его значит все время вспоминать о том, о чем я стараюсь не думать, – сказал Кевин. – Например, о том, что стало с другим пациентом.
– Вы имеете в виду его двойника, бонобо? – догадалась Мелани.
Кевин кивнул. Лицо его уже пылало почти так же жарко, как и тогда, за обедом.
– Вас проблема защиты прав животных волнует серьезнее, чем меня, – заметила Кэндис.
– Боюсь, дело выходит за рамки прав животных, – почти прошептал Кевин.
Повисло тягостное молчание. Мелани взглянула на Кэндис. Та слегка развела руками, давая понять, что ничего не понимает.
– Ладно, с меня довольно! – с внезапной решимостью воскликнула Мелани. Она подошла к Кевину и силой, положив ему руки на плечи, усадила на лабораторный стул. Затем нагнулась, приблизила свое точеное личико к лицу Кевина и заговорила: – До сегодняшнего дня я думала, что мы просто коллеги. Но теперь чувствую, что это не так. Я вас немного узнала, за что, должна сказать, признательна, и уже не считаю вас холодным, отрешенным интеллектуальным снобом. В общем, считаю, что мы друзья. Я права?
Кевин согласно склонил голову. Ему приходилось смотреть вверх, прямо в черные, будто базальтовые, глаза Мелани.
– А друзья говорят друг с другом. Они общаются. Они не таят своих чувств, заставляя других испытывать неловкость. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Думаю, да, – ответил Кевин. Он никогда не задумывался над тем, что его поведение способно заставить других испытывать неловкость.
– Думаете, да? – эхом отозвалась Мелани. – Как бы мне это объяснить, чтобы вы осознали?
Кевин судорожно глотнул:
– Полагаю, я осознал это.
Мелани в отчаянии воздела очи горе:
– До чего же вы скрытны, с ума сойти! Но ладно, пусть, это я переживу. А вот чего не могу пережить, так вашего срыва за обедом. Я силюсь выяснить у вас, что не так, а вы что-то невнятно бормочете про то, как «преступили пределы», а потом уползаете в свою раковину, не в силах вымолвить о том ни слова. Что бы вас ни мучило, не давайте этому травить вас еще больше. Оно лишь добавит вам боли, станет помехой в ваших дружеских отношениях.
Кэндис кивала, соглашаясь со всем, что высказала Мелани.
Кевин переводил взгляд то на одну, то на другую из этих прямодушных и напористых женщин. Как ни сопротивлялся он тому, чтобы выразить свои страхи, в тот момент ему показалось, что выбора нет, особенно когда видел лицо Мелани всего в нескольких дюймах от своего собственного. Не зная, с чего начать, он заговорил:
– Я видел, как над островом Франчески поднимался дым.
– Что за остров Франчески? – спросила Кэндис.
– Это остров, куда отправляются трансгеники-бонобо сразу по достижении трехлетнего возраста, – пояснила Мелани. – А что с дымом?
Кевин встал и жестом предложил женщинам следовать за ним. Прошел к своему столу и направил указательный палец в окно в сторону острова Франчески:
– Я видел дым три раза. Он всегда курился над одним и тем же местом, левее известняковой гряды. Всего лишь тоненькая струйка, уходящая в небо, но она не пропадала.
Кэндис прищурилась. Она была немного близорука, но из женского тщеславия не носила очки.
– Это самый дальний остров? – спросила она. Ей казалось, что она видит лишь какие-то грязновато-коричневые пятна на его гребне, которые, наверное, были скалами. В свете уходящего солнца другие острова в группе казались однообразной чередой холмиков, покрытых темно-зеленым мхом.
– Он самый и есть, – подтвердил Кевин.
– Тоже мне событие! – фыркнула Мелани. – Парочка пожаров. Чему удивляться, когда от молний вокруг никакого продыху нет?
– То же самое утверждает и Бертрам Эдвардс, – вздохнул Кевин. – Однако это не может быть молния.
– Кто такой Бертрам Эдвардс? – спросила Кэндис.
– Почему не может быть молния? – допытывалась Мелани, не обращая внимания на вопрос подруги. – Может, на той скалистой гряде есть какая-нибудь металлическая руда.
– Слышали когда-нибудь такое выражение: молния никогда не бьет в одно место дважды? – задал вопрос Кевин. – Этот огонь не от молнии. Кроме того, дым не пропадает и не меняет место.
– Может, туземцы какие там поселились? – предположила Кэндис.
– «Генсис» твердо убедилась, что там никого нет, прежде чем выбрать остров, – отмел ее предположение Кевин.
– Может, какие местные рыбаки заплыли, – не сдавалась Кэндис.
– Все местные знают, что это строго запрещено, – сказал Кевин. – По новому экватогвинейскому закону такое преступление карается смертью. На острове или возле него нет ничего, из-за чего стоило бы умереть.
– Кто же тогда развел огонь? – спросила Кэндис.
– Боже правый, Кевин! – воскликнула вдруг Мелани. – Я начинаю понимать, к чему вы клоните. Но позвольте мне сказать вам: это абсурдно.
– Что абсурдно? – встрепенулась Кэндис. – Мне кто-нибудь скажет, что к чему?
– Позвольте, я вам еще кое-что покажу, – сказал Кевин. Он повернулся к своему компьютеру и несколькими ударами по клавишам вызвал на дисплее графическое изображение острова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Неожиданно для самого себя Раймонд пришел к выводу, что стоило бы навести справки о положении других пациентов. У него не было и тени сомнения в том, что угроза Тейлора Кэбота вполне реальна. Если так случится, что кто-то из пациентов в будущем подвергнется вскрытию, не важно по какой причине, и результаты его попадут в прессу, то дело пахнет крахом. «Генсис», вероятнее всего, свернет всю операцию.
Раймонд ускорил шаг. Один пациент жил в Нью-Джерси, другой – в Далласе. Надо бы, подумал он, добраться до телефона и переговорить с привлекшими их докторами.
Глава 9
5 марта 1997 г.
17.45
Кого, Экваториальная Гвинея
– Привет! – донесся голос Кэндис. – Есть кто дома?
У Кевина от неожиданности дрогнула рука. Сотрудники давно ушли, отработав свое, и в лаборатории стояла тишина, поддерживаемая мягким жужжанием холодильных установок. Кевин остался, чтобы разделить фрагменты ДНК и в который раз исследовать причинявшее ему столько хлопот пятно неизвестности в нижней части хромосомы, но при звуках голоса Кэндис он промахнулся из микропипетки мимо одного из канальцев. Жидкость растеклась по поверхности желе. Опыт пошел насмарку, придется начать сызнова.
– Я здесь! – зычно крикнул Кевин, отложил капельницу и встал. Сквозь склянки с реактивами на лабораторных подставках увидел на другом конце комнаты стоявшую в дверях Кэндис.
– Я пришла не вовремя? – спросила она, приближаясь.
– Нет, я уже заканчивал, – сказал Кевин. В нем теплилась надежда, что гостья не видит его насквозь. Напрасно потерянное на опыт время его огорчило, но увидеть Кэндис было приятно. В тот день за обедом он, собравшись с духом, пригласил Кэндис с Мелани к себе домой на чай. Обе приняли приглашение с охотой. Мелани призналась, что ее всегда мучило любопытство посмотреть, на что эта домина похожа внутри.
Чаепитие прошло с большим успехом. Успех этот обеспечили, несомненно, прежде всего обе леди. Разговор за столом не знал пауз. И еще одно помогло: все трое отказались от чая и отдали предпочтение вину. Принадлежа к элите Зоны, Кевин регулярно получал из спецфондов французское вино, которое сам пил редко. Так что у него образовался солидный винный погреб.
Главной темой разговора служили США: воспоминания о родине – любимое времяпрепровождение американцев, временно оказавшихся за ее пределами. Каждый из троих превозносил и отстаивал красоты и блага родных мест. Мелани любила Нью-Йорк и утверждала, что тот стоит особняком в ряду всего прочего. Кэндис уверяла, что нигде нет такого высокого качества жизни, как в Питсбурге. А Кевин превозносил интеллектуально насыщенную атмосферу Бостона. Что они намеренно избегали обсуждать, так это эмоциональный срыв Кевина в подвале за обедом.
Тогда обе, и Кэндис и Мелани, расспрашивали, что имел в виду Кевин, говоря об ужасе, какой охватил его при мысли, будто он преступил границы. Но они не настаивали на ответе, когда стало ясно, что Кевин слишком расстроен и не склонен ничего объяснять. Интуитивно женщины почувствовали, что лучше сменить тему, по крайней мере на некоторое время.
– Я пришла выяснить, не удастся ли мне вытащить вас повидаться с мистером Горацием Винчестером, – заговорила Кэндис. – Я ему рассказала про вас, и он пожелал поблагодарить вас лично.
– Мне что-то эта идея не кажется здравой, – признался Кевин, опять почувствовав себя скованно.
– Совсем наоборот, – возразила Кэндис. – Вы за обедом столько всего наговорили, что, думаю, стоит увидеть добрую сторону ваших деяний. Простите, если сказанное мной причинило вам такую боль.
Слова Кэндис были первым со времени обеда упоминанием о срыве Кевина. У него сердце забилось учащеннее.
– Не ваша в том вина, – выговорил Кевин. – Мне было не по себе и до ваших выпадов.
– Тогда пошли повидаемся с Горацием, – предложила Кэндис. – У него выздоровление проходит фантастически. Так поправился, что сестра неотложной помощи вроде меня просто не нужна.
– Да и не знаю я, что говорить надо, – промямлил Кевин.
– О, тут без разницы, что вы скажете, – наступала Кэндис. – Человек очень признателен. Всего несколько дней назад он был настолько болен, что умирать собирался. А сейчас чувствует себя так, будто на новый срок у жизни подписался. Пойдемте! Непременно себя лучше почувствуете, вот увидите.
Кевин силился уцепиться за какую-нибудь причину, чтобы не ходить, и неожиданно был спасен: прозвучал еще один голос, появилась Мелани.
– Ага, два моих любимых собутыльника! – воскликнула она, входя в лабораторию. Кевина с Кэндис она заметила, проходя мимо открытой двери по пути к себе в лабораторию, расположенную дальше по коридору. На ней был голубой комбинезон, на нагрудном кармашке которого красовалась вышивка «Центр животных».
– У вас ни у кого головка с похмелья не бо-бо? – спросила Мелани. – У меня еще гудит слегка. Боже, мы же две бутылки уговорили. Можно в такое поверить, а?
Ни Кэндис, ни Кевин не ответили.
Мелани внимательно глянула на него, потом на нее. Почувствовала: что-то не так.
– Это что, всенощные бдения? – спросила она.
Кэндис улыбнулась. Она обожала чистосердечную бесцеремонность Мелани.
– Вряд ли. Нам с Кевином никак не сойтись. Просто я пыталась уговорить его сходить в клинику повидаться с мистером Винчестером. Тот уже на ногах, бодр и весел. Я ему про вас, молодцов, рассказала, и ему захотелось увидеть вас обоих.
– Слышала я, что он владеет сетью курортных гостиниц. – Мелани подмигнула. – Эй, молодцы, а может, отжилим у него немного талонов на даровую выпивку?
– Он так признателен и так богат, что можно надеяться на кое-что покруче, – хмыкнула Кэндис. – Да вот беда: Кевин идти не хочет.
– Как это, славный мой? – обратилась Мелани к Кевину.
– Я думала, ему будет полезно увидеть добрую сторону того, что удалось свершить, – прибавила Кэндис.
Она перехватила взгляд Мелани. Та поняла ее с полуслова.
– Точно, – кивнула Мелани. – Давайте подзарядимся положительной обратной связью от реального, живого пациента. Это придаст осмысленность нашему тяжкому труду и вдохновит нас на новые свершения!
– Думаю, мне от этого еще хуже станет, – произнес Кевин. С самого возвращения в лабораторию он делал все, чтобы сосредоточиться на главном исследовании и тем отделаться от обуревавших его страхов. Уловка эта в какой-то мере срабатывала, пока любопытство не понудило вызвать на дисплее компьютера графическое изображение острова Франчески. Полученные данные подействовали столь же гнетуще, как и воскуривший над островом дымок.
Мелани уперла руки в бедра и требовательно спросила:
– Почему? Не понимаю.
– Это трудно объяснить, – уклонился было от ответа Кевин.
– А вы попробуйте, – не отступала Мелани.
– Да потому, что для меня видеть его значит все время вспоминать о том, о чем я стараюсь не думать, – сказал Кевин. – Например, о том, что стало с другим пациентом.
– Вы имеете в виду его двойника, бонобо? – догадалась Мелани.
Кевин кивнул. Лицо его уже пылало почти так же жарко, как и тогда, за обедом.
– Вас проблема защиты прав животных волнует серьезнее, чем меня, – заметила Кэндис.
– Боюсь, дело выходит за рамки прав животных, – почти прошептал Кевин.
Повисло тягостное молчание. Мелани взглянула на Кэндис. Та слегка развела руками, давая понять, что ничего не понимает.
– Ладно, с меня довольно! – с внезапной решимостью воскликнула Мелани. Она подошла к Кевину и силой, положив ему руки на плечи, усадила на лабораторный стул. Затем нагнулась, приблизила свое точеное личико к лицу Кевина и заговорила: – До сегодняшнего дня я думала, что мы просто коллеги. Но теперь чувствую, что это не так. Я вас немного узнала, за что, должна сказать, признательна, и уже не считаю вас холодным, отрешенным интеллектуальным снобом. В общем, считаю, что мы друзья. Я права?
Кевин согласно склонил голову. Ему приходилось смотреть вверх, прямо в черные, будто базальтовые, глаза Мелани.
– А друзья говорят друг с другом. Они общаются. Они не таят своих чувств, заставляя других испытывать неловкость. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Думаю, да, – ответил Кевин. Он никогда не задумывался над тем, что его поведение способно заставить других испытывать неловкость.
– Думаете, да? – эхом отозвалась Мелани. – Как бы мне это объяснить, чтобы вы осознали?
Кевин судорожно глотнул:
– Полагаю, я осознал это.
Мелани в отчаянии воздела очи горе:
– До чего же вы скрытны, с ума сойти! Но ладно, пусть, это я переживу. А вот чего не могу пережить, так вашего срыва за обедом. Я силюсь выяснить у вас, что не так, а вы что-то невнятно бормочете про то, как «преступили пределы», а потом уползаете в свою раковину, не в силах вымолвить о том ни слова. Что бы вас ни мучило, не давайте этому травить вас еще больше. Оно лишь добавит вам боли, станет помехой в ваших дружеских отношениях.
Кэндис кивала, соглашаясь со всем, что высказала Мелани.
Кевин переводил взгляд то на одну, то на другую из этих прямодушных и напористых женщин. Как ни сопротивлялся он тому, чтобы выразить свои страхи, в тот момент ему показалось, что выбора нет, особенно когда видел лицо Мелани всего в нескольких дюймах от своего собственного. Не зная, с чего начать, он заговорил:
– Я видел, как над островом Франчески поднимался дым.
– Что за остров Франчески? – спросила Кэндис.
– Это остров, куда отправляются трансгеники-бонобо сразу по достижении трехлетнего возраста, – пояснила Мелани. – А что с дымом?
Кевин встал и жестом предложил женщинам следовать за ним. Прошел к своему столу и направил указательный палец в окно в сторону острова Франчески:
– Я видел дым три раза. Он всегда курился над одним и тем же местом, левее известняковой гряды. Всего лишь тоненькая струйка, уходящая в небо, но она не пропадала.
Кэндис прищурилась. Она была немного близорука, но из женского тщеславия не носила очки.
– Это самый дальний остров? – спросила она. Ей казалось, что она видит лишь какие-то грязновато-коричневые пятна на его гребне, которые, наверное, были скалами. В свете уходящего солнца другие острова в группе казались однообразной чередой холмиков, покрытых темно-зеленым мхом.
– Он самый и есть, – подтвердил Кевин.
– Тоже мне событие! – фыркнула Мелани. – Парочка пожаров. Чему удивляться, когда от молний вокруг никакого продыху нет?
– То же самое утверждает и Бертрам Эдвардс, – вздохнул Кевин. – Однако это не может быть молния.
– Кто такой Бертрам Эдвардс? – спросила Кэндис.
– Почему не может быть молния? – допытывалась Мелани, не обращая внимания на вопрос подруги. – Может, на той скалистой гряде есть какая-нибудь металлическая руда.
– Слышали когда-нибудь такое выражение: молния никогда не бьет в одно место дважды? – задал вопрос Кевин. – Этот огонь не от молнии. Кроме того, дым не пропадает и не меняет место.
– Может, туземцы какие там поселились? – предположила Кэндис.
– «Генсис» твердо убедилась, что там никого нет, прежде чем выбрать остров, – отмел ее предположение Кевин.
– Может, какие местные рыбаки заплыли, – не сдавалась Кэндис.
– Все местные знают, что это строго запрещено, – сказал Кевин. – По новому экватогвинейскому закону такое преступление карается смертью. На острове или возле него нет ничего, из-за чего стоило бы умереть.
– Кто же тогда развел огонь? – спросила Кэндис.
– Боже правый, Кевин! – воскликнула вдруг Мелани. – Я начинаю понимать, к чему вы клоните. Но позвольте мне сказать вам: это абсурдно.
– Что абсурдно? – встрепенулась Кэндис. – Мне кто-нибудь скажет, что к чему?
– Позвольте, я вам еще кое-что покажу, – сказал Кевин. Он повернулся к своему компьютеру и несколькими ударами по клавишам вызвал на дисплее графическое изображение острова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76