но и пользуйся она ею, вряд ли это бы помогло. Слишком резкими были черты ее лица - сплошные углы и плоскости, глаза чрезмерно близко посажены, губы тонкие и поджатые. На ней бесформенно висело домашнее платье, доходившее до середины толстых икр. Нет, она вовсе не заботилась о стиле, просто платья такой длины, по-видимому, носила всегда.
- Входите, пожалуйста, - пригласила она. - Рада вас видеть.
Серость. Все в доме выглядело серым, грустным и обыденным. Мебель в гостиной темная и тяжелая: на спинках кресел и диванов - белые чехлы. Горели две лампы, причем обе тусклые, какие-то подслеповатые. Телевизор работал, но казалось, никто его не смотрит. Стены комнаты окрашены в унылый коричневый цвет - такими обычно бывают стены в общественных учреждениях - в школах или в коридорах мэрии. На стенах висело с полдесятка табличек с девизами, полностью соответствующими вкусам хозяев.
Гарри Карнс оказался таким же серым, как его жена и их комната, человеком низенького роста и хилого сложения. Руки его дрожали, если только он не клал их на подлокотники кресла; он избегал смотреть на Чейза и устремил свой взгляд куда-то за его левое плечо.
Чейз и Гленда сели на диван, не прислоняясь к спинке; им было явно не по себе в этой комнате с чехлами, лозунгами и выставленными напоказ библиями. Миссис Карнс то и дело бросала неодобрительные взгляды на голые ноги Гленды, едва прикрытые мини-юбкой, а мистер Карнс усердно притворялся, будто вообще не знает, что Гленда женщина. Общее настроение было как на похоронах.
Когда наконец покончили с благодарностями, Чейз сменил тему разговора:
- Я пришел, чтобы задать несколько вопросов о Майкле. Видите ли, я не уверен, что полиция тщательно занимается этим делом, а мне очень хочется, чтобы оно побыстрее решилось, учитывая, что убийца может быть зол на меня.
- Что за вопросы? - спросила миссис Карнс. Где-то в коридоре на втором этаже пробили старинные часы. Звук показался Чейзу глухим и далеким, как обрывки кошмарного сна.
- В основном о школе, - ответил Чейз.
- Он был хороший мальчик, - сказал мистер Карнс. - Старательно учился в школе, а потом в колледже.
- Давай не будем лгать мистеру Чейзу, - заявила Анна куда более решительно, чем ее муж. - Мы же знаем, что это не так.
- Но он был хороший мальчик, - упорно повторил старик; казалось, он пытается убедить не столько жену, сколько самого себя.
- Он свихнулся, - отрезала миссис Карнс. - И год от года становился все более неузнаваемым.
- Как это свихнулся? - не понял Чейз.
- Стал гулять, - принялась объяснять миссис Карнс. - Приходил среди ночи, и обычно с девушкой. Вы же знаете, где его убили, в этом греховном месте, которое они называют парком.
Не желая продолжать разговор на эту тему, Чейз сказал:
- Я пришел в основном для того, чтобы спросить о репетиторе, с которым Майкл занимался физикой в выпускном классе.
- Он гулял каждую ночь и плохо учился, - продолжала гнуть свое миссис Карие. - Мы уже все перепробовали. Его бы выпороть как следует, но где там, он был сильнее и меня и отца. Когда мальчик вырастает и теряет уважение к старшим, что тут поделаешь? Он работал и скопил денег на машину. И вот тогда удержать его стало и вовсе невозможно.
Мистер Карнс молчал; отвернувшись, он уставился в телевизор, где показывали состязания дрессированных собак, до тошноты предсказуемые.
- С кем он занимался физикой? - настойчиво спросил Чейз.
Миссис Карнс тоже посмотрела на экран: собака прыгнула через обруч, другой пудель перекувырнулся назад. Под аплодисменты невидимой публики она сказала:
- Я не помню его фамилии. А ты, отец? Муж отвел взгляд от телевизора и, как раньше, вновь устремил его за левое плечо Чейза.
- Я с ним не встречался, - сказал он.
- А вы платили по чекам? Должны же вы были записывать чеки на чье-то имя?
- Мы платили наличными, - уточнила миссис Карнс, - восемь долларов за два часа каждую субботу, и Майк брал деньги с собой. Через некоторое время учитель заметил способности Майка к физике и предложил заниматься с ним бесплатно.
- Майк был способным мальчиком, - вступил в разговор мистер Карнс. - Из него могло бы что-то получиться.
- Если бы он не свихнулся, - почти согласилась жена. - Но он свихнулся и никак не желал угомониться и взяться за ум.
Чейз почувствовал, что Гленда слегка прикоснулась ногой к его ноге, и понял: ее тоже раздражает этот завуалированный непрекращающийся спор между мужем и женой и их враждебность к слабостям единственного сына - если это были слабости.
Он спросил:
- А как вы нашли частного репетитора - или он занимался с учителем из своей школы?
- Его фамилию нам сообщили в школе, - сказала она. - У них есть список рекомендуемых репетиторов. Но он не преподавал там. По-моему, он работал в католической школе.
- Это была частная школа, - подал голос Гарри Карнс, - однако не католическая. Какая-то академия в городе.
- Школа для мальчиков? - уточнил Чейз.
- Кажется, да.
- А по-моему, именно приходская школа, - возразила его жена. Она смотрела на мужа так, будто хотела, чтобы он взял свои слова обратно.
- А вы, случайно, не помните названия школы? - спросил Чейз старика - этого усталого старика.
- Нет, - сказал Гарри Карнс. - Но она точно не приходская. Я помню, Анна тогда еще опасалась, как бы он не оказался католиком. Она не хотела, чтобы Майк брал частные уроки у католика.
- Нужно соблюдать осторожность, - заявила старуха. - Я всегда старалась соблюдать осторожность, когда дело касалось Майка. Это ты уделял ему недостаточно внимания. Может быть, если бы оба бдели, он бы не свихнулся.
- И последнее, - сказал Чейз. - Правда, это может вас расстроить. Если вы не захотите отвечать, так и скажите.
Анна Карнс покосилась на голые ноги Гленды, нахмурилась, перевела взгляд на Чейза. Гарри смотрел через плечо Чейза, словно манекен со стеклянными глазами.
- Похороны состоялись в четверг. Вы, случайно, не заметили, - спросил Чейз, - во время церемонии незнакомых людей?
- Там было много народу, - сказала Анна.
- В основном его приятели, - добавил Гарри. Старуха продолжила:
- Мы почти не знали его друзей. Пару раз он приводил на вечер или на ночь каких-то подвыпивших мальчишек. Но я не велела ему делать этого впредь, если они не знают меры и не умеют вести себя как взрослые. И конечно, на похороны пришли девушки, с которыми он.., был знаком, девушки из школы и из колледжа.
Чейз повторил им описание Судьи со слов Брауна.
- Такого человека там не было?
- Не помню, - вздохнула Анна. - Пришло много народу.
- А вы, мистер Карнс?
- Тоже не припомню.
Старик плакал. Слезы еще не скатились по щекам, а только собирались в уголках глаз большими каплями.
Жена увидела его состояние и примирительно сказала:
- Я, наверное, слишком строга к мальчику. Он ведь Не был таким уж пропащим. Нельзя обвинять ребенка в его недостатках, ведь правда? Все дело в родителях, в нас. Если у Майка были какие-то плохие черты, если он не был идеальным, то лишь потому, что мы сами не идеальны. Нельзя же воспитать праведного ребенка, если сам грешишь. Так что мы сами виноваты. Правда, папа?
- Да, - согласился он. - Мы сами грешили, и нельзя обвинять мальчика.
Чейзу стало слишком тошно, чтобы дольше оставаться там. Он резко поднялся и взял Гленду за руку.
- Спасибо, что уделили нам время, и извините за беспокойство, - сказал он. - Извините, что напомнил вам все это.
- Ничего, - произнесла мать Майка. - Мы рады помочь.
Гленда в первый раз подала голос. Она взяла со столика вечернюю газету и спросила:
- Это сегодняшняя газета?
- Да, - ответила Анна.
- Если вы прочитали ее, нельзя ли мне взять? Я сегодня не сумела купить газету.
- Пожалуйста, - сказала Анна, провожая их по коридору к двери. - Там все равно ничего интересного.
- Вы служили в армии, - сказал им вслед Гарри Карнс. Он повернулся вполоборота в своем кресле и смотрел на расстегнутый воротник Чейза.
- Да, - ответил Чейз.
- Думаю, именно это и нужно было Майку. Если бы мы убедили его отслужить в армии, а потом уж пойти в колледж, может быть, все сложилось по-другому. Там его привели бы в чувство, научили уму-разуму. Возможно, ему не помешало бы год-другой побыть там, где вы.
- Меньше всего на свете, - резко возразил Чейз.
- Может быть, вы правы, а может быть, и нет.
- Уж поверьте мне, - сказал Чейз: теперь он окончательно перестал сочувствовать старику, разозлившись из-за легкости, с которой тот готов был послать своего сына в самое пекло. В дверях миссис Карнс снова поблагодарила его и сказала, что рада была познакомиться с Глендой. А затем спросила:
- Милая, а вам не холодно в этом вашем платьице?
- Вовсе нет, - ответила Гленда. - Сейчас ведь лето.
- Да, но все-таки...
- К тому же, - перебила Гленда, - я нудистка. Если бы закон позволял, предпочла ходить совсем без платья.
- Ну, до свидания, - произнесла Анна Карнс. Она деланно улыбнулась и закрыла дверь.
- Ты кажешься такой мягкой, нежной и милой - пока не выпускаешь ядовитые коготки, - сказал Чейз. - С тобой не соскучишься.
Гленда взяла его под руку, и они пошли к машине.
- Черт бы их побрал, меня от этой пары чуть не стошнило. Им совсем не жалко своего сына - только себя. Если бы он отправился воевать и его убили, они бы наверняка лопнули от гордости.
- Вот именно, - согласился Чейз. - Я с такими уже встречался.
Он усадил Гленду в машину, обошел вокруг и сел за руль.
- Посмотри, это тебя заинтересует, - сказала она, развертывая газету, которую взяла на кофейном столике у Карнсов.
- Да, кстати, зачем она тебе понадобилась? Гленда прочитала вслух заголовок:
- "Хозяин таверны застрелен".
- Ну и что?
- Это Эрик Бренц, - объяснила она. - На первой полосе его фотография. - Девушка протянула Чейзу газету.
Он принялся читать при свете уличного фонаря.
- Расскажи, что там, - попросила Гленда.
- В него выстрелили пять раз. Дважды в голову и трижды в грудь, причем с близкого расстояния.
- Боже мой, - воскликнула она, дрожа всем телом, и машинально потянулась за сигаретой, которую зажгла, но курить не стала.
- Сегодня в десять минут первого его обнаружила сестра.
- Это последний, вечерний выпуск, - заметила Гленда. - Он недавно вышел, и, наверное, там только короткая информация.
- Так и есть. Почти ничего не сказано, только как его нашли и где он жил - в городской квартире на Галасио, там прежде были поля для гольфа.
- Я знаю этот район. Дома там стоят впритык друг к другу. И никто ничего не слышал?
- Нет.
- А улики?
- О них ни слова, - сказал он.
- Что ты об этом думаешь, Бен?
- Это Судья, - сказал Чейз, абсолютно уверенный в этом, хотя подобный вывод его мало радовал.
- Ты не можешь так безапелляционно утверждать.
- И все-таки это он. Выходя в субботу днем из таверны, я был уверен, что Бренц знает человека, которого я описал, но мне так ничего и не удалось из него выудить. Он, наверное, пытался дозвониться Судье в субботу, когда тот караулил возле твоего дома. Но, похоже, не смог связаться с ним по меньшей мере до воскресенья, возможно даже, до воскресного вечера. Он, вероятно, попросил Судью зайти к нему сегодня утром и, видимо, намекнул о причине. У него было вполне достаточно времени сообразить, кто я такой, и он соединил все обрывки информации воедино. Может быть, он собрался шантажировать Судью. Судя по виду Бренца, это явно не противоречит его принципам.
Гленда загасила сигарету в пепельнице:
- Все, не выношу больше даже запаха.
- А я уж удивлялся, почему целый день нас никто не преследует и не досаждает нам, - произнес Чейз. - Теперь, кажется, понял. Если Бенц позвонил Судье вчера и попросил зайти сегодня утром, при этом намекнув, для чего, то ему пришлось бодрствовать почти всю ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25