Он заявлял: «Я настолько убежден в огромном вреде, который они наносят борьбе против диктатуры, что не боюсь публично осудить банду дикарей, которые оказывают столь ценную услугу Батисте, в то же время выдавая себя за революционеров». Как и предвидел Фидель, серия этих взрывов дала правительству Батисты желанный повод для нанесения удара по оппозиции.
Правительство вело дело к подготовке крупного политического процесса. К делу о «подрывной деятельности» была привлечена и народно-социалистическая партия Кубы. Одновременно был арестован редактор газеты «Ля Калье», которая предоставила свои страницы для выступлений Фиделя Кастро. Стало ясно, что мирный путь к политическому решению проблем Кубы закрыт наглухо, пока у власти стоит Батиста. По решению Фиделя Рауль Кастро обратился в мексиканское посольство с просьбой о предоставлении политического убежища и вскоре выехал в Мексику, сократил свои открытые выступления, чтобы не позволить противнику спровоцировать себя и дать повод для физической расправы.
Все внимание Фиделя было уделено на этом этапе созданию организационной структуры «Движения 26 июля». В конце июля под руководством Фиделя в доме по адресу: ул. Фактория, № 62, в Гаване, состоялось совещание, в работе которого приняли участие Антонио Лопес Фернандес («Ньико»), Педро Мирет Прието, Аиде Сантамария Куадрадо, Мельба Эрнандес Родригес дель Рей, Педро Агилера Гонсалес и Хосе Суарес Бланке — все участники штурма Монкады 26 июля 1953 года. Также присутствовали Армандо Харт Давалос, Фаустино Перес Эрнандес и Луис Бонито Мильян, первые двое из рядов Национального революционного движения, а последний был выходцем из «ортодоксальной партии».
На совещании было принято решение о создании организации, в руководство которой вошли все присутствовавшие. Было решено назвать организацию «Революционное движение 26 июля». Тогда же каждому из членов руководства был намечен участок работы, и перед каждым поставлены ближайшие задачи.
В Гаване шло активное формирование негласного пропагандистского аппарата, изыскивались возможности для приобретения множительной техники, бумаги, краски. Нескольким товарищам было поручено заняться решением финансовых вопросов, т. е. наладить сбор добровольных пожертвований от сторонников. Как и прежде, активную роль в этой работе Фидель отводил испытанным бойцам Монкады — Аиде Сантамарии и Мельбе Эрнандес. Ряды Движения получили значительное подкрепление. В него влилась часть бойцов — членов молодежной ортодоксальной организации.
Когда Фидель Кастро убедился, что «Движение 26 июля» может действовать и развиваться без его физического присутствия, он принял решение покинуть Кубу.
Перед отлетом в Мексику Фидель Кастро направил во все газеты свое заявление, в котором он открыто сказал как о причинах, толкнувших его на добровольное изгнание, так и о целях, за достижение которых он будет бороться. В заявлении говорилось: «Я покидаю Кубу, потому что передо мной закрыты все пути для политической борьбы. Я буду жить где-нибудь в районе Карибского моря.
Из таких поездок, в которую отправляюсь теперь я, обычно не возвращаются, а если возвращаются, то после разрушения до основания тиранического режима.
Гавана, 7 июля 1955 года Фидель Кастро Рус».
Уже после его отлета журнал «Боэмия» опубликовал полученную от Фиделя статью под заголовком «Мы еще вер немея», в которой говорилось: «Мы вернемся, когда сможем принести нашему народу свободу и право на достойную жизнь без деспотизма, без голода... Так как все двери для политической борьбы народа захлопнуты, перед нами не остается другого пути, чем тот, по которому шли наши предки в 1868 и 1895 годах», т. е. вооруженной борьбы.
Глава IV
«ГРАНМА»
7 июля 1955 года Фидель вылетел в Мексику, где его дожидались Рауль и другие товарищи. Начинался новый этап борьбы.
Мексика была избрана Фиделем в качестве временного пристанища по ряду соображений. Эта страна после своей революции 1910-1918 гг. считалась одной из самых демократических в Латинской Америке. Ее правительства традиционно предоставляли убежище лицам, которых преследовали по политическим мотивам. Мексика первой из латиноамериканских стран признала в 1924 г. СССР. В 1929 г. никарагуанский патриот Аугусто Сесарь Сандино, который возглавил тяжелую борьбу своего народа против американских оккупационных войск, на некоторое время получил убежище в Мексике, где ему надо было пройти курс лечения от тропической лихорадки и немного отдохнуть. После поражения республиканской Испании в 1939 г. Мексика широко раскрыла двери для борцов против фашизма. Десятки тысяч испанских республиканцев прибыли тогда в Мексику, принеся с собой огромные знания, опыт, которые сыграли свою положительную роль в развитии Мексики.
В конце 40-х годов, когда по Латинской Америке с началом «холодной войны» прокатилась волна реакционных переворотов, немало прогрессивно мыслящих патриотов были вынуждены покинуть свои страны, и они неизменно находили пристанище в Мексике. Крупный поток политических эмигрантов хлынул в Мексику после свержения усилиями ЦРУ прогрессивного правительства Хакобо Арбенса в Гватемале в 1954 г. Тысячи людей, спасаясь от фашистского террора, искали спасения в Мексике. В стране действовали десятки латиноамериканских землячеств, эмигранты налаживали между собой контакты, проводили совместные политические акты и пользовались поддержкой мексиканцев.
Фидель полагал, что в такой обстановке можно будет с наименьшими издержками собрать значительное число кубинских эмигрантов, организовать их, обучить и подготовить ударный отряд вторжения.
Мексика — это самая близкая соседка Кубы, надо лишь пересечь Юкатанский пролив, чтобы оказаться на кубинском берегу, поэтому она была идеальным плацдармом для поддержания связи с подпольем и организации военной экспедиции.
Фидель Кастро прилетел из Гаваны в Мериду, столицу Юкатана, оттуда он на самолете местной компании направился в портовый город Вера-Крус, а уже там сел на автобус и поехал в Мехико.
Вместе с Раулем и другими кубинскими товарищами на встречу Фиделя пришла и худенькая немолодая женщина по имени Мария Антония Гонсалес Родригес, которая уже несколько лет назад эмигрировала с Кубы и теперь была готова полностью связать свою судьбу с фиделистами. Она предоставила в распоряжение монкадистов, которые прибыли ранее, свою квартиру, находившуюся на улице Эмпа-ран в доме 49, свои рабочие руки и все свое время. Дом и квартира Марии Антонии стали штаб-квартирой подготовки вооруженной экспедиции.
«Фидель приехал с одним чемоданом, — вспоминает Мария Антония, — набитом книгами, под мышкой он держал еще один сверток с книгами. Никакого другого багажа не было». Все личные средства измерялись несколькими долларами. Фидель прибыл в Мексику не как политический эмигрант, а как турист.
Друзья сначала разместили его в маленькой комнатушке, снятой Раулем на верхнем этаже на окраине города, но через несколько дней, взвесив свои финансовые возможности, Фидель оставил эту комнату и переехал на квартиру Марии Антонии.
Первые дни адаптации к новой обстановке, к новым людям, к новому климату (Мехико стоит на 2500 м выше уровня моря, и там значительно холоднее) были довольно трудными. Но более всего страдал Фидель от вынужденного временного нарушения нормальной связи с Кубой, откуда он не получал известий.
В своем первом письме Мельбе Эрнандес он пишет 24 июля 1955 г.: «Мне крайне необходимо отрегулировать связь с вами. Я буквально схожу с ума от нетерпения узнать, как идут дела на Кубе, как у вас налаживается сотрудничество, и какие трудности вы встречаете в работе. Если бы у меня сейчас были средства, я бы послал к вам специального гонца. Из этого вы можете заключить, что на начальном этапе нашим самым большим препятствием является нехватка денег — это наша вечная мука в этой борьбе. Пока я не получу от вас первых сообщений, я не смогу даже спать спокойно».
Он сообщает, что закончил работу над составлением Манифеста № 1 от имени «Движения 26 июля» к кубинскому народу и намеревается направить на Кубу несколько сотен, а может быть, и тысяч экземпляров манифеста. «Скоро эта страна и этот город станут для меня тем же, чем была Куба в месяцы, непосредственно предшествовавшие 26 июля.
Но надо помнить, что я работаю сейчас, преодолевая огромные трудности из-за нехватки средств. Не знаю, может быть, всем нам здесь придется поголодать в эти первые месяцы. Чтобы достать деньги на печатание Манифеста № 1, я решил заложить мое пальто: ломбарды здесь принадлежат государству, и они берут невысокие проценты. Я не поколеблюсь ни на секунду, если и остальные предметы моего гардероба должны будут последовать за пальто!..»
Он сразу дает Мельбе Эрнандес указание о необходимости соблюдения строжайшей конспирации. Так, он просит достать ему пару адресов надежных людей на Кубе, куда бы он мог направлять корреспонденцию. Причем просит, если можно, пусть лучше адресатами будут женщины, они вызовут меньше подозрений. Для связи с ним Фидель просит всех прибывающих в Мексику обращаться к портье дома, в котором проживал в это время Рауль Кастро, и оставить у него название отеля и номер комнаты, в которой остановился приезжий. С ним установят контакт в самое кратчайшее время. В интересах предосторожности Фидель оставляет всю инициативу в установлении контакта за собой, чтобы быть уверенным в безопасности.
Он также советует товарищам на Кубе пользоваться самым дешевым видом транспорта для направления связных в Мехико: пароходом из Гаваны в Вера-Крус, а оттуда автобусом, что обойдется не более 60 долларов.
Вторую годовщину штурма Монкады Фидель Кастро отметил возложением венка у памятника детям-героям в парке Чапультепек [Памятник героям-кадетам, павшим в неравном бою с армией США при защите города Мехико в войне 1847-1848 гг.]. На ленте венка была сделана надпись: «Мученикам, отдавшим свои жизни за Мексику и за Кубу». Это самый почитаемый памятник в мексиканской столице, к которому редко пытаются подходить представители США. Когда однажды генерал Риджуэй, герой корейской войны, решил оставить цветы у этого монумента, то на другое утро они оказались у дверей посольства США с ответной надписью: «От убийц венки не принимаем!»
1 августа пришел первый денежный перевод на 85 долларов и первые сведения о положении на Кубе, что сразу же подняло настроение Фиделя, который пишет 2 августа письмо «Товарищам из руководства (Движения)», в котором дает свой анализ обстановки в стране и указания о практических действиях на ближайший период.
«В политической области, — указывает Фидель, — нашим самым большим врагом является капитулянтская тенденция на проведение частичных выборов.
Вот с ней надо бороться огнем и кровью во всех манифестах и прокламациях».
Фидель сообщает, что он уже отпечатал Манифест № 1, но просит подготовить на Кубе матрицу и откатать еще не менее 50 тыс. экземпляров.
15 августа в Гаване, в театре им. X. Марти, должна была открыться национальная конференция ортодоксальной партии. В связи с ней Фидель настоятельно рекомендовал руководству «Движения 26 июля» использовать момент для всяческого противодействия компромиссным настроениям.
Он советовал послать на съезд самых боевых товарищей, которые должны выдвигать и горячо поддерживать лозунг революционного пути решения проблем, предложить всей конференции почтить минутой молчания память погибших в борьбе и всячески вести работу по привлечению к себе надежных людей. «Надо, чтобы конференция убедилась, что мы живы и активно действуем, и вы увидите, как рухнет завеса молчания вокруг нас и как начнет расчищаться путь к новым стратегическим перспективам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Правительство вело дело к подготовке крупного политического процесса. К делу о «подрывной деятельности» была привлечена и народно-социалистическая партия Кубы. Одновременно был арестован редактор газеты «Ля Калье», которая предоставила свои страницы для выступлений Фиделя Кастро. Стало ясно, что мирный путь к политическому решению проблем Кубы закрыт наглухо, пока у власти стоит Батиста. По решению Фиделя Рауль Кастро обратился в мексиканское посольство с просьбой о предоставлении политического убежища и вскоре выехал в Мексику, сократил свои открытые выступления, чтобы не позволить противнику спровоцировать себя и дать повод для физической расправы.
Все внимание Фиделя было уделено на этом этапе созданию организационной структуры «Движения 26 июля». В конце июля под руководством Фиделя в доме по адресу: ул. Фактория, № 62, в Гаване, состоялось совещание, в работе которого приняли участие Антонио Лопес Фернандес («Ньико»), Педро Мирет Прието, Аиде Сантамария Куадрадо, Мельба Эрнандес Родригес дель Рей, Педро Агилера Гонсалес и Хосе Суарес Бланке — все участники штурма Монкады 26 июля 1953 года. Также присутствовали Армандо Харт Давалос, Фаустино Перес Эрнандес и Луис Бонито Мильян, первые двое из рядов Национального революционного движения, а последний был выходцем из «ортодоксальной партии».
На совещании было принято решение о создании организации, в руководство которой вошли все присутствовавшие. Было решено назвать организацию «Революционное движение 26 июля». Тогда же каждому из членов руководства был намечен участок работы, и перед каждым поставлены ближайшие задачи.
В Гаване шло активное формирование негласного пропагандистского аппарата, изыскивались возможности для приобретения множительной техники, бумаги, краски. Нескольким товарищам было поручено заняться решением финансовых вопросов, т. е. наладить сбор добровольных пожертвований от сторонников. Как и прежде, активную роль в этой работе Фидель отводил испытанным бойцам Монкады — Аиде Сантамарии и Мельбе Эрнандес. Ряды Движения получили значительное подкрепление. В него влилась часть бойцов — членов молодежной ортодоксальной организации.
Когда Фидель Кастро убедился, что «Движение 26 июля» может действовать и развиваться без его физического присутствия, он принял решение покинуть Кубу.
Перед отлетом в Мексику Фидель Кастро направил во все газеты свое заявление, в котором он открыто сказал как о причинах, толкнувших его на добровольное изгнание, так и о целях, за достижение которых он будет бороться. В заявлении говорилось: «Я покидаю Кубу, потому что передо мной закрыты все пути для политической борьбы. Я буду жить где-нибудь в районе Карибского моря.
Из таких поездок, в которую отправляюсь теперь я, обычно не возвращаются, а если возвращаются, то после разрушения до основания тиранического режима.
Гавана, 7 июля 1955 года Фидель Кастро Рус».
Уже после его отлета журнал «Боэмия» опубликовал полученную от Фиделя статью под заголовком «Мы еще вер немея», в которой говорилось: «Мы вернемся, когда сможем принести нашему народу свободу и право на достойную жизнь без деспотизма, без голода... Так как все двери для политической борьбы народа захлопнуты, перед нами не остается другого пути, чем тот, по которому шли наши предки в 1868 и 1895 годах», т. е. вооруженной борьбы.
Глава IV
«ГРАНМА»
7 июля 1955 года Фидель вылетел в Мексику, где его дожидались Рауль и другие товарищи. Начинался новый этап борьбы.
Мексика была избрана Фиделем в качестве временного пристанища по ряду соображений. Эта страна после своей революции 1910-1918 гг. считалась одной из самых демократических в Латинской Америке. Ее правительства традиционно предоставляли убежище лицам, которых преследовали по политическим мотивам. Мексика первой из латиноамериканских стран признала в 1924 г. СССР. В 1929 г. никарагуанский патриот Аугусто Сесарь Сандино, который возглавил тяжелую борьбу своего народа против американских оккупационных войск, на некоторое время получил убежище в Мексике, где ему надо было пройти курс лечения от тропической лихорадки и немного отдохнуть. После поражения республиканской Испании в 1939 г. Мексика широко раскрыла двери для борцов против фашизма. Десятки тысяч испанских республиканцев прибыли тогда в Мексику, принеся с собой огромные знания, опыт, которые сыграли свою положительную роль в развитии Мексики.
В конце 40-х годов, когда по Латинской Америке с началом «холодной войны» прокатилась волна реакционных переворотов, немало прогрессивно мыслящих патриотов были вынуждены покинуть свои страны, и они неизменно находили пристанище в Мексике. Крупный поток политических эмигрантов хлынул в Мексику после свержения усилиями ЦРУ прогрессивного правительства Хакобо Арбенса в Гватемале в 1954 г. Тысячи людей, спасаясь от фашистского террора, искали спасения в Мексике. В стране действовали десятки латиноамериканских землячеств, эмигранты налаживали между собой контакты, проводили совместные политические акты и пользовались поддержкой мексиканцев.
Фидель полагал, что в такой обстановке можно будет с наименьшими издержками собрать значительное число кубинских эмигрантов, организовать их, обучить и подготовить ударный отряд вторжения.
Мексика — это самая близкая соседка Кубы, надо лишь пересечь Юкатанский пролив, чтобы оказаться на кубинском берегу, поэтому она была идеальным плацдармом для поддержания связи с подпольем и организации военной экспедиции.
Фидель Кастро прилетел из Гаваны в Мериду, столицу Юкатана, оттуда он на самолете местной компании направился в портовый город Вера-Крус, а уже там сел на автобус и поехал в Мехико.
Вместе с Раулем и другими кубинскими товарищами на встречу Фиделя пришла и худенькая немолодая женщина по имени Мария Антония Гонсалес Родригес, которая уже несколько лет назад эмигрировала с Кубы и теперь была готова полностью связать свою судьбу с фиделистами. Она предоставила в распоряжение монкадистов, которые прибыли ранее, свою квартиру, находившуюся на улице Эмпа-ран в доме 49, свои рабочие руки и все свое время. Дом и квартира Марии Антонии стали штаб-квартирой подготовки вооруженной экспедиции.
«Фидель приехал с одним чемоданом, — вспоминает Мария Антония, — набитом книгами, под мышкой он держал еще один сверток с книгами. Никакого другого багажа не было». Все личные средства измерялись несколькими долларами. Фидель прибыл в Мексику не как политический эмигрант, а как турист.
Друзья сначала разместили его в маленькой комнатушке, снятой Раулем на верхнем этаже на окраине города, но через несколько дней, взвесив свои финансовые возможности, Фидель оставил эту комнату и переехал на квартиру Марии Антонии.
Первые дни адаптации к новой обстановке, к новым людям, к новому климату (Мехико стоит на 2500 м выше уровня моря, и там значительно холоднее) были довольно трудными. Но более всего страдал Фидель от вынужденного временного нарушения нормальной связи с Кубой, откуда он не получал известий.
В своем первом письме Мельбе Эрнандес он пишет 24 июля 1955 г.: «Мне крайне необходимо отрегулировать связь с вами. Я буквально схожу с ума от нетерпения узнать, как идут дела на Кубе, как у вас налаживается сотрудничество, и какие трудности вы встречаете в работе. Если бы у меня сейчас были средства, я бы послал к вам специального гонца. Из этого вы можете заключить, что на начальном этапе нашим самым большим препятствием является нехватка денег — это наша вечная мука в этой борьбе. Пока я не получу от вас первых сообщений, я не смогу даже спать спокойно».
Он сообщает, что закончил работу над составлением Манифеста № 1 от имени «Движения 26 июля» к кубинскому народу и намеревается направить на Кубу несколько сотен, а может быть, и тысяч экземпляров манифеста. «Скоро эта страна и этот город станут для меня тем же, чем была Куба в месяцы, непосредственно предшествовавшие 26 июля.
Но надо помнить, что я работаю сейчас, преодолевая огромные трудности из-за нехватки средств. Не знаю, может быть, всем нам здесь придется поголодать в эти первые месяцы. Чтобы достать деньги на печатание Манифеста № 1, я решил заложить мое пальто: ломбарды здесь принадлежат государству, и они берут невысокие проценты. Я не поколеблюсь ни на секунду, если и остальные предметы моего гардероба должны будут последовать за пальто!..»
Он сразу дает Мельбе Эрнандес указание о необходимости соблюдения строжайшей конспирации. Так, он просит достать ему пару адресов надежных людей на Кубе, куда бы он мог направлять корреспонденцию. Причем просит, если можно, пусть лучше адресатами будут женщины, они вызовут меньше подозрений. Для связи с ним Фидель просит всех прибывающих в Мексику обращаться к портье дома, в котором проживал в это время Рауль Кастро, и оставить у него название отеля и номер комнаты, в которой остановился приезжий. С ним установят контакт в самое кратчайшее время. В интересах предосторожности Фидель оставляет всю инициативу в установлении контакта за собой, чтобы быть уверенным в безопасности.
Он также советует товарищам на Кубе пользоваться самым дешевым видом транспорта для направления связных в Мехико: пароходом из Гаваны в Вера-Крус, а оттуда автобусом, что обойдется не более 60 долларов.
Вторую годовщину штурма Монкады Фидель Кастро отметил возложением венка у памятника детям-героям в парке Чапультепек [Памятник героям-кадетам, павшим в неравном бою с армией США при защите города Мехико в войне 1847-1848 гг.]. На ленте венка была сделана надпись: «Мученикам, отдавшим свои жизни за Мексику и за Кубу». Это самый почитаемый памятник в мексиканской столице, к которому редко пытаются подходить представители США. Когда однажды генерал Риджуэй, герой корейской войны, решил оставить цветы у этого монумента, то на другое утро они оказались у дверей посольства США с ответной надписью: «От убийц венки не принимаем!»
1 августа пришел первый денежный перевод на 85 долларов и первые сведения о положении на Кубе, что сразу же подняло настроение Фиделя, который пишет 2 августа письмо «Товарищам из руководства (Движения)», в котором дает свой анализ обстановки в стране и указания о практических действиях на ближайший период.
«В политической области, — указывает Фидель, — нашим самым большим врагом является капитулянтская тенденция на проведение частичных выборов.
Вот с ней надо бороться огнем и кровью во всех манифестах и прокламациях».
Фидель сообщает, что он уже отпечатал Манифест № 1, но просит подготовить на Кубе матрицу и откатать еще не менее 50 тыс. экземпляров.
15 августа в Гаване, в театре им. X. Марти, должна была открыться национальная конференция ортодоксальной партии. В связи с ней Фидель настоятельно рекомендовал руководству «Движения 26 июля» использовать момент для всяческого противодействия компромиссным настроениям.
Он советовал послать на съезд самых боевых товарищей, которые должны выдвигать и горячо поддерживать лозунг революционного пути решения проблем, предложить всей конференции почтить минутой молчания память погибших в борьбе и всячески вести работу по привлечению к себе надежных людей. «Надо, чтобы конференция убедилась, что мы живы и активно действуем, и вы увидите, как рухнет завеса молчания вокруг нас и как начнет расчищаться путь к новым стратегическим перспективам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74