Вверх по дорожке, мимо старика, сидевшего в тени пальм, мимо Матаары,
скорчившейся на пороге своего дома, промчался он следом за Маурири. По его
пятам, как верный пес, бежал, задыхаясь, Заячья Губа. Сзади слышались
крики преследователей, однако скорость, взятая Человеком-козлом, оказалась
им не под силу. Широкая тропа сузилась, завернула вправо и пошла круто в
гору. Последняя травяная хижина была позади. Они проскочили сквозь густые
заросли кассии, вспугнув рой огромных золотистых ос. Дорожка становилась
все круче и круче и наконец превратилась в козью тропу. Маурири показал на
открытый выступ скалы, по которому вилась чуть заметная тропинка.
- Только бы там пройти, Большой брат, а дальше мы уже будем в
безопасности. Белые дьяволы туда не сунутся. Наверху много камней, и если
кто пробует влезть, мы скатываем их ему на голову. А никакого другого пути
нет. Они всегда останавливаются здесь и стреляют, когда мы пробираемся по
скале. Бежим!
Через четверть часа они достигли того места, откуда начинался подъем
по совершенно открытому склону.
- Погодите немного, а когда пойдете, так уж не зевайте, - предупредил
их Маурири. Он выпрыгнул на яркий солнечный свет, и сразу же внизу
хлопнуло несколько ружейных выстрелов. Пули защелкали вокруг, выбивая из
скалы облачка пыли, но Маурири проскочил благополучно. За ним последовал
Гриф. Одна пуля пролетела так близко, что Дэвид почувствовал, как его
ударило в щеку осколком камня. Не пострадал и Заячья Губа, хотя он
пробирался медленнее всех.
Остаток дня они провели выше в горах, в лощине, где на толще
вулканического туфа террасами росли таро и папайя. Здесь Гриф обдумал план
действий и выслушал подробный рассказ Маурири о том, что произошло.
- Нам не повезло, - сказал Маурири. - Надо же, чтобы именно в эту
ночь белые дьяволы отправились на рыбную ловлю. Мы входили в бухту в
темноте. Дьяволы были на шлюпках и пирогах. Они шагу не делают без ружья.
Одного матроса они застрелили. Браун вел себя очень храбро. Мы хотели
проскочить в глубь залива, но они опередили нас и загнали к берегу между
Большой скалой и деревней. Ружья и патроны мы спасли, а вот лодка
досталась им. По ней-то они и узнали о твоем прибытии. Браун теперь на
этой стороне Большой скалы, с ружьями и патронами.
- Почему же он не перебрался через Большую скалу и не предупредил
меня, когда мы подошли к берегу?
- Он не знает дороги. Одни только козы да я знаем, как пройти. Я не
подумал об этом и пополз сквозь кусты вниз, чтобы плыть к тебе. А белые
дьяволы засели в кустах и обстреливали оттуда Брауна и матросов. За мной
они тоже охотились до самого рассвета и даже утром вон там в низине. Потом
подошла твоя шхуна, и они стали ждать, чтобы ты сошел на берег. Я наконец
выбрался из кустов, но ты был уже на берегу.
- Так это ты стрелял?
- Да, я хотел предупредить тебя, но они поняли и не стали отвечать, а
у меня больше не было патронов.
- Рассказывай теперь ты, Заячья Губа, - обратился Гриф к коку с
"Валетты".
Кок рассказывал мучительно долго, с бесконечными подробностями. С год
он плавал на "Валетте" между Таити и Паумоту. Старый Дюпюи, хозяин шхуны,
был также ее капитаном. В свое последнее плавание он нанял на Таити двух
незнакомых моряков, одного - помощником, другого - вторым помощником.
Кроме них, на шхуне был еще один новый человек - его Дюпюи вез на Фанрики
в качестве своего торгового агента. Помощника звали Рауль Ван-Асвельд,
второго помощника - Карл Лепсиус.
- Они братья, я знаю, я слышал, как они разговаривали ночью на
палубе, когда думали, что все спят, - пояснил Заячья Губа.
"Валетта" крейсировала между островами Лоу, забирая с факторий Дюпюи
перламутр и жемчуг. Новый агент, Франс Амундсон, остался на острове
Фанрики вместо Пьера Голяра, а Пьер Голяр сел на шхуну, намереваясь
вернуться на Таити. Туземцы с Фанрики говорили, что при нем была кварта
жемчуга, которую он должен был сдать Дюпюи. В первую же ночь после
отплытия в каюте послышались выстрелы, а утром из каюты вытащили два
мертвых тела - это были Дюпюи и Голяр - и выбросили их за борт.
Матросы-таитяне забились в кубрик и двое суток сидели там без еды, а
"Валетта" лежала в дрейфе. Тогда Рауль Ван-Асвельд велел Заячьей Губе
приготовить пищу, всыпал в нее яду и заставил кока отнести котел вниз.
Половина матросов умерла.
- Он наставил на меня ружье, что мне было делать? - со слезами
говорил Заячья Губа. - Из тех, кто остался в живых - их было десять
человек, - двое вскарабкались на ванты, там их и застрелили. Остальные
попрыгали за борт, думали добраться до берега вплавь. Их всех перестреляли
в воде. На шхуне остались только я и двое дьяволов. Меня они не убили, им
нужен был кок, чтобы готовить пищу. В тот же день подул бриз, они
вернулись на Фанрики и захватили Франса Амундсона, он тоже из их шайки.
Затем Заячья Губа рассказал о всех ужасах, которые пережил, пока
шхуна долгими переходами подвигалась к западу. Он был единственным живым
свидетелем совершенных преступлений и понимал, что, не будь он коком, его
бы давно убили. В Нумеа к ним присоединились пятеро каторжников. Ни на
одном из островов Заячьей Губе не разрешали сходить на берег, и Гриф был
первым посторонним человеком, с которым ему удалось поговорить.
- Теперь они меня убьют, - говорил, брызгая слюной, Заячья Губа. -
Они знают, что я вам все рассказал. Но я не трус. Я останусь с вами,
капитан, и умру с вами.
Человек-козел покачал головой и встал.
- Лежи тут и отдыхай, - сказал он Грифу. - Ночью нам придется долго
плыть. А кока я отведу повыше, туда, где живут мои братья вместе с козами.

4
- Хорошо, что ты умеешь плавать, как настоящий мужчина, - прошептал
Маурири.
Из туфовой лощины они спустились к берегу и вошли в воду. Плыли тихо,
без плеска. Маурири показывал дорогу. Черные стены кратера уходили ввысь,
и пловцам казалось, что они находятся на дне огромной чаши. Над головой
тускло светилось небо, усыпанное звездной пылью. Впереди мерцал огонек,
указывая, где стоит на якоре "Стрела". С палубы, ослабленные расстоянием,
доносились звуки гимна. Это завели граммофон, предназначавшийся для
Пилзаха.
Пловцы повернули влево, подальше от захваченной шхуны. Вслед за
гимном послышался смех и пение, потом опять звуки граммофона. "Веди меня,
о благодатный свет", - понеслось над темной водой, и Гриф невольно
усмехнулся - так кстати пришлись эти слова.
- Мы должны доплыть до прохода и вылезть на Большой скале, -
прошептал Маурири. - Дьяволы засели в низине. Слышишь?
Одиночные выстрелы, следовавшие через неровные промежутки времени,
говорили о том, что Браун еще держится на скале и что пираты угрожают ему
со стороны перешейка.
Через час они уже плыли вдоль Большой скалы, которая нависала над
ними темной громадой. Ощупью отыскивая путь, Маурири привел Грифа в тесную
расщелину, и они стали карабкаться вверх, пока не достигли узкого карниза
на высоте ста футов над водой.
- Оставайся здесь, - сказал Маурири. - А я пойду к Брауну. Вернусь
утром.
- Я пойду с тобой, брат, - сказал Гриф.
Маурири усмехнулся в темноте.
- Даже тебе, Большой брат, не удастся это сделать. Меня зовут
Человек-козел, и только один я на всем Фуатино могу ночью перебраться
через Большую скалу. Но и я делаю это в первый раз. Дай руку. Чувствуешь?
Вот здесь хранится динамит Пилзаха. Ложись поближе к скале и можешь
спокойно спать - не упадешь. Я ухожу.
Прислушиваясь к шуму прибоя, грохотавшего далеко внизу, Гриф сидел на
узком карнизе, рядом с тонной динамита, и обдумывал план дальнейших
действий. Затем, подложив руку под голову, он прижался к скале и заснул.
Утром, когда Маурири повел его через перевал, Гриф понял, почему этот
проход был бы невозможен для него ночью. Как моряк, он отлично умел
взбираться на мачты и не боялся высоты, и все же впоследствии ему казалось
чудом, что он вообще ухитрился пройти даже при ярком свете дня. Были
места, где ему приходилось, следуя точным наставлениям Маурири,
наклоняться над щелью футов в сто глубиной и, падая вперед на руки,
цепляясь за какой-нибудь выступ на противоположной стороне, а затем уже
осторожно подтягивать ноги. Один раз пришлось сделать прыжок через зияющую
пропасть шириной в десять футов и глубиной футов в пятьсот с таким
расчетом, чтобы стать ногами на крохотный выступ на другой стороне, футов
на двадцать ниже. В другом месте, когда он шел по узкому, всего в
несколько дюймов, карнизу и вдруг увидел, что ему не на что опереться
руками, он, несмотря на все свое хладнокровие, растерялся. И Маурири,
заметив, что он пошатнулся, быстро обошел его с краю, балансируя над самой
пропастью, и на ходу больно ударил по спине, чтобы привести в чувство. Вот
тогда-то Гриф понял раз и навсегда, почему Маурири прозвали
Человеком-козлом.

5
Позиция на Большой скале давала обороняющимся ряд преимуществ, хотя и
имела свои слабые стороны. Она была неприступна, - двое могли бы
удержаться здесь против целой армии. Кроме того, она контролировала выход
в открытое море; обе шхуны, вместе с Раулем Ван-Асвельдом и его
головорезами, оказались запертыми в бухте. Гриф, который перенес сюда свою
хранившуюся ниже тонну динамита, был хозяином положения. Это он
неопровержимо доказал в то утро, когда шхуны попытались выйти в море.
Впереди шла "Валетта", которую вел на буксире вельбот; гребцами на нем
были захваченные в плен фуатинцы. Гриф и Маурири следили за ней из своего
укрытия за скалой с высоты в триста футов. Рядом лежали ружья, а так же
тлеющая головешка и большая связка динамита со вставленными шнурами и
детонаторами. Когда вельбот проходил под самым утесом, Маурири покачал
головой:
- Они наши братья, мы не можем стрелять!
На носу "Валетты" было несколько матросов со "Стрелы", все уроженцы
Райатеи. Еще один их соплеменник стоял на корме у штурвала. Пираты, должно
быть, прятались в каюте или были на "Стреле". Лишь один с винтовкой в
руках расположился посреди палубы. Он прижал к себе Наумоо, дочь старой
королевы Матаары, прикрываясь ею, как щитом.
- Это главный дьявол, - прошептал Маурири. - Глаза у него голубые,
как у тебя. Он страшный человек. Посмотри, он прячется за Наумоо, чтобы мы
его не убили.
Слабый ветерок и начинающийся прилив загоняли воду внутрь залива, и
шхуна подвигалась медленно.
- Вы понимаете по-английски? - крикнул Гриф.
Человек вздрогнул, поднял ружье и взглянул вверх. Все движения у него
были быстрыми и гибкими, как у кошки. Лицо, покрытое красноватым загаром,
характерным для блондинов, выражало свирепый задор. Это было лицо убийцы.
- Да, - ответил он. - Чего вы хотите?
- Поворачивайте обратно или я взорву вашу шхуну, - предупредил его
Гриф. Он раздул головешку и прошептал: - Скажи, чтобы Наумоо вырвалась и
бежала на корму.
Со "Стрелы", шедшей следом за "Валеттой", прогремели выстрелы, и пули
защелкали по скале. Ван-Асвельд вызывающе захохотал, а Маурири тем
временем обратился на туземном наречии к Наумоо. Когда шхуна очутилась под
самой скалой, девушка вырвалась из рук бандита. Гриф, ждавший этого
момента, поднес головешку к спичке, вставленной в расщепленный конец
шнура, вскочил из-за укрытия и бросил динамит. Ван-Асвельду удалось опять
схватить Наумоо, и теперь они боролись.
1 2 3 4 5