Не так-то просто все объяснить. Сам я никогда не смогу понять,
как можно получать удовольствие от работы за столом. За любым столом. Вот
если вам удалось перекинуть даже самый маленький мостик через пересохший
речей, вы можете через год или через двадцать лет вернуться туда и он там
будет. Вы можете наступить на него и потрогать его. Плюнуть на него или
спрыгнуть с него. Он осязаем. Он существует.
Дэн протестовал иначе. Он просто набивал трубку и часами сидел,
прислонившись к стене рядом с кабинетом полковника. И всякий раз завидев
полковника Дэн улыбался. Полковник знал, о чем думал Дэн. Через какое-то
время полковник устал. Устал от Дэна подпирающего стенку, устал от его
трубки.
Он вызвал нас с Дэном в один и тот же день, в одно и то же время.
- Гарри?
- Да, сэр.
- Вот ваш приказ. Вы полетите через перевал Ченгуду и поступите в
распоряжение майора Кэстла. Совершите небольшое путешествие по
Транс-Иранскому Торговому пути в Китай. Вы вернетесь, составив рапорт о
состоянии, в котором находятся все коммуникации.
- Да, сэр.
- И Кристофф. Вы отправляетесь на Цейлон [название государства и
острова Шри-Ланка до 1972 года], в распоряжение лорда Луиса Маунбаттена.
Ему необходим специалист, который сможет оценить возможность строительства
из местных материалов плавучего дока для вторжения с моря, которое он
готовит.
Похоже, нам удалось добиться своего. Мы переглянулись, весело
усмехнувшись, и вновь сделали серьезные лица. Затем отдали честь и
собрались уходить.
- Минуточку, джентльмены, - сказал полковник. Мы остановились. - Я
должен учитывать репутацию своей части. Я не могу прислать экспертов, если
они не выглядят подобающим образом. Вы оба представлены мною к званию
капитана. Сегодня днем вы должны получить приказ о присвоении очередного
звания и отправиться в путь. Вы мне оба до смерти надоели. Счастливого
пути.
Выйдя из кабинета, мы ударили друг друга по рукам и исполнили
маленький победный танец. Дэн щелкнул меня по макушке, а я чуть не отбил
себе руку об его плечо. После чего мы выпили с ним пива, и с тех пор я его
не видел.
Так что теперь мне хотелось найти старого друга, выпить с ним пива и
поболтать о событиях последнего года. Правда, мне и рассказывать-то особо
нечего.
Я перевернулся на спину. Длинные серо-голубые волны плавно покачивали
корабль. Припекало солнце. Я поднял голову и посмотрел на ноги. Они
выглядели хуже всего. Дряблые мышцы. Загар, покрывающий отвисшую кожу.
Полное истощение.

Путешествие продолжалось сорок шесть дней. Наконец, мы вошли в
длинный канал Лос-Анжелеса. По обоим берегам канала располагались фабрики.
Наступил октябрь. По дороге, идущей параллельно каналу, я увидел
автомобиль, с роскошной блондинкой за рулем.
Картер, бывший бухгалтер из Филадельфии, один из тех парней, что
возвращались последними, так как инвентаризировали военное снаряжение,
подошел и встал рядом со мной, держась за леер. Мы с ним подружились за
эти сорок шесть дней. Он не болтал зря, не задавал лишних вопросов и не
навязывал своего сочувствия.
- Да, никто не встречает нас с оркестром, Гарри. Мы, черт побери,
слишком поздно возвращаемся домой.
- Меня тошнит от оркестров.
- Веселенький денек, а? Что ты собираешься делать, вернешься на
работу? Построишь мост или выкопаешь где-нибудь для себя канаву?
- Вернусь, если компания захочет взять меня назад. А ты опять будешь
складывать свои цифры?
- Хорошая чистая работа. Кстати, а не засунут ли тебя обратно в
госпиталь? Ведь ты же еще не окончательно поправился, а?
- Лучше и не пытаться. Я могу отжаться от пола двадцать пять раз
подряд. Двадцать медленных глубоких приседаний. Меньше хромаю. И вес
теперь сто шестьдесят три фунта. Осталось набрать всего семнадцать.
- Ты отлично выглядишь, Гарри. Пойду-ка я собираться. Увидимся
как-нибудь.
Он стал спускаться с палубы. Круглый маленький человечек, наделенный
недюжинным хладнокровием и удовлетворением от собственной деятельности. Я
завидовал ему. Меня не покидало какое-то странное беспокойство, ощущение
приближающейся беды. Я не понимал откуда оно взялось. Наверное, из-за
целого года, вычеркнутого из моей жизни. Нельзя рассчитывать, что мозг,
бездействовавший больше года, будет после этого нормально функционировать.
Вы оставляете поле вспаханным под пар, и оно само накапливает вещества,
необходимые для растений. Мозг же, в аналогичной ситуации, накапливает
сомнения, неуверенность, нерешительность... Вы начинаете ждать ужасных
неприятностей за каждым поворотом, а когда пытаетесь сопротивляться этому,
ничего у вас не получается. Мои сны служат ярким тому подтверждением. В
среднем каждую третью ночь я просыпался от захлестывающего меня ужаса,
среди влажных от пота простыней. Мучил не какой-то определенный кошмар,
просто черная пустота начинала смыкаться вокруг меня. Иногда я оказывался
на гребне какой-то серой скалы - тропинка сужалась до тех пор, пока не
вынуждала остановиться. Тогда серая стена начинала надвигаться на меня, и
я знал, что она столкнет меня вниз и я полечу, кувыркаясь и
переворачиваясь во влажном воздухе все дальше и дальше в черную пустоту.
Маленький калькуттский доктор оказался совершенно прав. У него была
привычка высовывать кончик розового языка и аккуратно увлажнять обе
половинки тонких черных усов. Он сказал мне, что я умер на целый год. Я
был мертв, и в холодном аду волосатые демоны рычали на меня и запихивали
мне в рот обжигающую пищу...
Механизм выхода в отставку напоминал глупый анекдот. Система была
рассчитана на миллионы, и ее использование для нескольких сотен людей
выглядело просто смешным. Но придерживались ее строго. Мне пришлось
заполнять все формы и выполнять все параграфы дурацкой инструкции.
Скучающий сержант отсчитал причитающиеся мне пять тысяч восемьсот
долларов - плату за год. Они сказали, что все положенные документы вышлют
по почте. Потом мне был определен трехмесячный оплачиваемый заключительный
отпуск, название которого носило какой-то неприятный оттенок. Кроме того я
получил пожизненную пенсию в пятьдесят долларов в месяц. Как раз на пиво и
сигареты. Ну и, изредка, на кино. Некоторое время я прикидывал: не купить
ли мне на все эти деньги дом где-нибудь подальше в лесу, чтобы жить там на
мои пятьдесят долларов в месяц. За год или два я окончательно приду в
себя. Тело мое уже в порядке, но вот мозг представлялся незаживающей
раной.
Есть такой маленький городок Беннетвилль, с населением около двух
тысяч человек. Он находится в пяти милях от демобилизационного пункта в
штате Огайо. Это очень чистый и спокойный городок. Я остановился в его
единственном отеле. Несмотря на то, что я имел багаж, меня заставили
уплатить за неделю вперед: в Беннетвилле военные располагались часто. Так
что здесь имели горький опыт.
На поезде я добрался до ближайшего крупного города, и уже через
несколько часов стал обладателем скромного гардероба. Я переоделся в новый
костюм, выбросив опостылевшую до смерти военную форму. Я подержал в руке
маленькую золоченую пуговицу с орлом, разглядывая ее. И, уверяю вас, во
мне совершенно не было горечи. Я абсолютно не чувствовал себя
разочарованным и обманутым. Просто я не желал больше носить все это. Я
знал, что увидев пуговицу люди моментально свяжут ее с моей хромотой,
отсутствием пальцев и шрамом на лице. Я не хотел становиться
профессиональным ветераном. И выбросил пуговицу вслед за формой.
Порыскав на стоянке подержанных автомобилей, я в конце концов нашел
маленький "Плимут" сорокового года с приличным двигателем. Я заплатил за
него тысячу долларов и зарегистрировал новые номера. В полночь я уже
находился в своем номере беннетвилльского отеля. Я устал, но зато
чувствовал себя вполне гражданским человеком. Быстро раздевшись, улегся в
постель и спал крепко, без сновидений.
Утром я заказал разговор с Дэном Кристоффом из Йонгтауна, штат Огайо.
Я пил утренний кофе, с нетерпением ожидая разговора.
Наконец, телефон зазвонил и я схватил трубку.
- Мистер Гарри? Это телефонистка. Мистера Дэниеля Кристоффа нет по
этому номеру. И его прибытие не ожидается. Что мне делать?
- Тогда соедините меня с его женой, Дороти Кристофф.
Подождав несколько минут, я вновь услышал голос телефонистки:
- Сожалею, мистер Гарри, но миссис Кристофф не хочет разговаривать с
вами.
- Что, черт возьми, это значит? Ведь оплачиваю разговор я.
- Да, сэр, но она отказывается взять трубку.
- О'кей, аннулируйте разговор, - я бросил трубку на рычаг, вскочил и
принялся метаться по комнате. Я выкурил сигарету почти до конца, и она
обожгла мне пальцы. Я отшвырнул ее со всего размаха в окно. Я не мог
понять, что происходит. Похоже, Дэн и Дороти разошлись. Какая-то
бессмыслица: они созданы друг для друга. Я помнил высокую стройную девушку
с темно-рыжими волосами, серо-зелеными глазами на нежном лице и быстрой
широкой улыбкой, которая делала ее похожей на мальчишку. Это был абсурд.
Мы всегда хорошо относились друг к другу. Я спешно побросал вещи в новую,
только что купленную сумку, и спустился вниз. Заплатив еще за неделю
вперед, я забрался в автомобиль и выжал из маленького "Плимута" все, на
что тот был способен. Он только обиженно визжал на поворотах. Как же
все-таки объяснить ее отказ говорить со мной?
Я проехал миль двести, прежде чем пришел в себя. Мне необходимо было
сбавить скорость, так как если я вдруг почувствую, что на меня опять
надвигается чернота, у меня останется лишь несколько секунд для остановки
машины. Я тщательно перебрал все возможные варианты ответа. Ни один из них
не имел ни малейшего смысла. Это просто нечестно. Я хотел увидеть ее и я
хотел повидать сына Дэна. Ему было три года, когда мы ушли в армию. Билли
Кристофф. Кругленький, серьезный и крепкий парнишка.
Я не стал останавливаться, чтобы перекусить. В пятнадцать минут
пятого я подъехал к маленькому коттеджу на теневой стороне улицы, где мы с
Дэном устроили прощальную вечеринку перед отправкой на Побережье. В моих
воспоминаниях дом казался мне значительно большим, краска белее, деревья
зеленее. Пошел холодный дождь, когда я поднялся по ступенькам на крыльцо.
Я нажал кнопку звонка и стал ждать. Секунд через тридцать она открыла
дверь. Ее глаза чуть расширились, когда она увидела меня.
- Я знала, что ты придешь, но не хотела тебя видеть. Я не думала, что
ты появишься так скоро. Наверное, я должна пригласить тебя в дом.
Она повернулась и повела меня внутрь. Дороти осталась такой же
стройной, но ее плечи были опущены. У меня в голове вертелось множество
вопросов, но я понимал, что нужно дать ей возможность повести разговор
так, как ей того захочется.
Мы вошли в так хорошо знакомую мне гостиную. Мебель стояла немного по
другому, но все остальное не изменилось. На каминной полке я заметил
большую фотографию Дэна. Он был в гражданском.
Когда она присела на диван, свет от окна упал на ее лицо. В ее глазах
я не увидел жизни, черты лица заострились. Это было лицо человека,
потерявшего последнюю надежду. Появились новые морщины, глаза опухли. Она
сидела и некоторое время разглядывала ногти на руках. Потом посмотрела на
меня.
- Дэн мертв, ты знаешь.
Я не знал. Я даже не рассматривал такого варианта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16