– Без чрезвычайных происшествий?
– Наливай, – процедил Власов сквозь зубы, глядя на растерянно топчущегося у лифта Шмакина.
Глотнул водки, запил ее апельсиновым соком, приникнув губами к небрежно надорванному уголку пакета и ощущая потекшую по подбородку приторную струйку.
Между тем двери лифта раскрылись, гневно шевельнулись губы Юры, отчитывающего возвратившегося пса-путешественника, не желавшего выходить наружу; после Шмакин, вероятно, уловив движение смыкающихся створок, ринулся, распихивая их локтями, внутрь кабины, и лифт снова тронулся в вышину.
– Чего это он? – спросил Власова второй прапорщик.
– Собаку привел, – кратко пояснил Николай.
– О, чудик…
– Еще какой! – злобно подтвердил Власов.
Включилась аппаратура.
В динамике послышался щелчок замка, затем прозвучал удрученный голос Шмакина:
– Ну, понравился я тебе, сука ты такая!.. А ну, брысь! От-т… ведь…
Пес, судя по всему, проскользнул в раскрытую дверь.
– Ах ты, падла легавая… Ну, хрен с тобой! До утра спи… Куда поперся, вот комната… Чебурек будешь? Лапу давай! Во… Теперь – заслужил. А это нет… коньяк тебе не положен…
Бульканье.
– Давай и мы, – предложил Власов сослуживцам.
Через час, осилив, видимо, имевшийся у него в наличии алкоголь, Юра прервал свое нечленораздельное бормотание, обращенное к псу, погрузившись в сон.
– Ну, счастливо, парни, – сказал Власов, вставая с сиденья. – Удач! – Запнулся.
В динамике послышался настороженный собачий рык, затем хлопнула дверь, еще одна, и в салоне «рафика» внезапно прозвучал отчаянный женский вопль…
Яростный лай, снова вопль, лязг запоров, еще чьи-то визги…
– Женщина только что в подъезд вошла; случайно не ее ли?.. – донеслось до Власова предположение сослуживца.
Вопли, проклятия и крики усилились. Затем неизвестный мужской голос констатировал:
– Да Юрка это… Точно! Пса привел, а входную дверь не закрыл… Во, глядите!
Судя по всему, благодарный пес, разделив совместную трапезу с уснувшим хозяином, принялся чутко нести сторожевую службу и, заслышав на лестнице шаги, выскочил из квартиры на площадку, тяпнув запоздало вернувшуюся соседку. Выбежавших ей на помощь жильцов он, надо полагать, кусал уже с перепугу.
– Куда кобель-то делся?
– Удрал, зараза…
– Где алкаш этот, змееныш поганый?!
Понеслись дальнейшие проклятия, адресуемые не столько псу, сколько непутевому Юре, ведущему рассеянный образ жизни.
– А может, собака-то бешеная?! – раздалось восклицание через сдержанный всхлип. – В травмпункт теперь надо! Во, вернулась домой со смены!
В этот момент Власов, неотрывно наблюдавший за подъездом, увидел, как из него выскочил злосчастный пес и, осмотревшись затравленно, юркнул с поджатым хвостом в темень кустов, растворившись в них.
Еле сдерживая смех, прапорщики наблюдали, как следом за псом, исчезнувшим в путаных московских дворах, потянулась в ночь вереница покусанных матерившихся жильцов, направлявшихся на уколы.
Власов веселья подчиненных не разделял. Он мрачно раздумывал, что со всем этим цирком пора бы и в самом деле завязывать. Решительным образом!
Хватит цацкаться с Ракитиным! Тем более рапорт о своем увольнении из ФАПСИ подполковник подал, а значит, пока решение не принято, он все еще является военнослужащим, совершившим преступление в виде незаконного пересечения госграницы. А потому его, Ракитина, надо грубо брать за шиворот и вывозить на объект, где безо всяких юридических проволочек, реверансов и оглядок на нормы законности перебрать по косточкам, получив не просто наиправдивеишие ответы на интересующие вопросы, но и доскональную исповедь о всей прожитой жизни.
«С утра – к Шурыгину! – подумал он, скрежетнув зубами в непоколебимой уже обретенности плана жестких дальнейших действий. – Пусть дает „о'кей“ на потрошение. Хватит! А там я ему устрою… „лежать-ползи“!»
СБОРЫ
Утром, плеснув из чайника кипяток на дно чашки, в спрессованные кристаллики растворимого кофе, Ракитин, выжидая, пока напиток остынет, уселся за письменный стол, принявшись разбирать бумаги в его ящиках, пока не нашел необходимый чистый бланк с редакционной печатью и с шапкой-заголовком газеты, где когда-то работала Люда.
Затем, включив компьютер, быстренько сочинил текст официального письма с заголовком: «Поручение».
Легенда была таковой: двум журналистам необходимо вылететь в Таджикистан с целью написания обширного репортажа о происходящих там политических событиях. В том числе репортаж затронет проблемы Российской армии и пограничников.
Документик, с его точки зрения, получился достаточно лаконичным и убедительным.
Раздался стук в дверь, и появился взлохмаченный, похмельный Юра.
– Чего тебе?
– Вот… – Шмакин, пыхтя, кивнул в сторону коридора, где Ракитин увидел прислоненные к стенке колеса. – Рыбий Глаз передал… Ну, тварь, да? – спросил он Александра. – Ну… просто не знаю, чего и…
– Проехали, – ответил Александр.
– Ну вот как иметь дело с такой категорией?..
– Лучше не иметь, – согласился Ракитин. – А что за шум вчера ночью был, кстати?
– А, собака в подъезд забрела, – ответил сосед беспечно. – Бродячая. Я ни при чем… Ну, кого-то там тяпнула вроде… – Юра смущенно потоптался. – Пошел я, работа не ждет!
– Ну-ну. – Ракитин набрал номер телефона тестя. Сегодня старику надлежало переоформить документы на машину и заодно вручить ее новому хозяину, умельцу-рукодельнику, обретенные колеса и приемник.
Допив кофе и переговорив с тестем, Ракитин прошел через балкон в квартиру Градова.
Тот лежал на кровати, безучастно смотря в потолок.
Молча протянув соседу подметное редакционное письмо, – мол, ознакомься, Ракитин взялся за трубку неконтролируемого, как он надеялся, аппарата связи.
Служебный телефон приятеля из МО не отвечал, а по домашнему он откликнулся, сообщив, что из армии уже месяц назад уволился, однако, если какие проблемы…
– А я теперь тоже в газете тружусь, – не испытывая укоров совести, соврал Ракитин.
– Чего это так?
– Ну, сам понимаешь – жизнь…
– Это да…
– И тут такое дело: срочно надо вылететь в Таджикистан. Дашь полезных людей? Чтобы на месте помогли? С вертолетом, к примеру…
– Я понял, Саша, проблем, надеюсь, не будет.
Перезвони минут через десять, сообщу подробности.
Минут через десять он сообщил следующее:
– Вылет завтра. Утречком за вами приедет машина. Мои ребята так и так на аэродром отправляются кого-то встречать, заодно захватят и вас. Пропуска уже заказаны. До Душанбе долетите на военно-транспортном самолете. А там, на месте, найдешь майора Поливанова. Он, думаю, подсобит с вертолетом. Вопросы есть?
Рассыпаясь в благодарностях, Ракитин опустил трубку.
Задумался: а зачем ему вся эта кутерьма? Безумная, ирреальная…
И тут же отбросил от себя сомнения, ибо внутреннее глубочайшее убеждение диктовало: так надо. Надо.
– Ну, – обернулся к безмолвному компаньону. – Вылетаем, таким образом, завтра. Готовься. Поройся в своем пропахшем нафталином шкафу, собери необходимое барахло. Все ясно, господин журналист?
Градов ответил ему неопределенным вздохом.
– Слушай, – с долей раздражения произнес Александр, – у меня возникает ощущение, что все, о чем я говорю, именно мне и надо!
Градов, подоткнув под спину подушку, присел на кровати, отрешенно глядя куда-то мимо собеседника.
– Я очень признателен тебе, Саша, – сказал с расстановкой. – Просто все это напоминает… предпохоронную суету.
– Знаешь… – Ракитин помедлил. – Главная задача: не впадать ни в какие раздумья по поводу. Надо действовать. Тупо и механически. Мне так кажется.
– Уже начал, – отозвался Градов.
– То есть?
– Информацию с компьютера стер – это раз. А два… – Градов обвел задумчивым взором потолок и стены. Затем, поднявшись с кровати, подошел к столу и, написав на листе несколько фраз, протянул его Александру.
Ракитин, усмехнувшись невольно, прочел:
«Пожарный шкаф у двери. Третий нижний кирпич справа в кладке стены. Все материалы и завещание на обе квартиры. Более ничем не располагаю».
– Да ты с ума сошел, – отмахнулся Александр, поджигая листок и бросая его в керамическую пепельницу.
– Это я в себе подозреваю уже давно, – согласился Градов, неотрывно глядя на медленно пожирающее бумагу пламя. – Но формальности по окончании земного пути не исполнить не мог. Такой уж я педант, Саша.
ВЛАСОВ
На прием к генералу Власов попал лишь под вечер – Шурыгин был плотно занят общением с начальством, текучкой и, кроме того, контролем сразу над несколькими горячими ситуациями, так что время аудиенции обозначил пятью минутами, что свидетельствовало о чрезвычайном рабочем запаре.
– Ну, давай по-быстрому, – не отрываясь от бумаг, проронил Шурыгин. – Чего там с этим твоим фапсишником малахольным?
– Пора с ним… завершать, – убежденно ответил Власов. – Очень вы точно его это… охарактеризовали, товарищ генерал. Именно – малахольный! С придурью. Недоразумение ходячее. Какие-то вокруг него алкаши, сброд, мразь… Результаты, короче, нулевые. На объект его надо. Если завтра с утра свинтим его, к вечеру все уже проясним.
– Думаешь?
– Уверен! Вообще требуется поспешить… Я, сами знаете, не сторонник лобовых мер, но на сей раз нутром чую, что ситуация становится тухлой. Клиент аморфен. Телодвижений – никаких. Живет, как… гортензия в горшке.
– Ну, если уж ты так… решительно, – откликнулся Шурыгин, – тогда – вперед! Но учти, Коля, под твою ответственность…
– Разрешите идти?
– Доложишь, как там, что…
– Есть!
Выйдя из генеральского кабинета, Власов взглянул на часы. Сегодня его скрутить, этого раздолбая Ракитина? Нет, поздновато. Да и голова со вчерашнего мутная, а атака допроса предстоит резкая, взвешенная, без пауз… Нет, надо выспаться, войти в форму.
Ракитин просыпается не раньше десяти часов утра, поскольку отныне службой не обременен; из дома выходит около одиннадцати, так что как следует отдохнуть он, Николай, успеет.
Навестив оператора, прослушивающего квартиру объекта, Власов с его рабочего места связался с машиной наружного наблюдения.
Ничего сколь-нибудь интересного ему не сообщили. Ракитин в течение дня побывал в магазине, затем встретился со своим тестем, подъехавшим к его дому, и передал ему два колеса и приемник от разбитой машины.
Все остальное – чистый быт. Уборка в квартире, развлечение игрой на компьютере…
– Все, отразвлекался он, – сообщил Власов подчиненным. – Приеду завтра в половине десятого утра, будем изымать птенчика из гнезда. Привет!
И Власов тронулся домой, не без досады предвкушая встречу с супругой, выразившей сегодня поутру немалое раздражение по поводу его нетрезвого возвращения в изгвазданной грязью верхней одежде и на все оправдания Николая реагировавшей с категорическим их неприятием.
Надлежало срочно купить какие-нибудь цветочки – авось да оттает сердце боевой подруги, авось да утихомирится, ведьма…
В восемь часов утра заверещал мобильный телефон.
Нашарив вялыми спросонья пальцами трубку, лежавшую на тумбочке, Власов, не открывая глаз, буркнул:
– Але?
И тут же в скованный дремой мозг впился взволнованный голос оператора:
– Соединяю вас с лейтенантом Мартыновым…
Власов резво подскочил с кровати, натягивая брюки: Мартынов командовал сегодняшней сменой наружного наблюдения за Ракитиным, и звонок мог означать только одно: случилось нечто серьезное…
– Товарищ подполковник! – Голос Мартынова звучал с ноткой сконфуженности и извинения. – Тут, значит, целая история…
– Ну? – Власов втиснулся в рубашку.
– Объект вышел из дома. С сумкой. С ним еще какой-то гражданин. Пожилой. И тоже с сумкой.
– Кто такой?
– Да понятия не имею… Но мы засняли его.
– Что дальше?
– Ну… К дому «Волга» подъехала с военным номером, они сели в нее и поехали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Наливай, – процедил Власов сквозь зубы, глядя на растерянно топчущегося у лифта Шмакина.
Глотнул водки, запил ее апельсиновым соком, приникнув губами к небрежно надорванному уголку пакета и ощущая потекшую по подбородку приторную струйку.
Между тем двери лифта раскрылись, гневно шевельнулись губы Юры, отчитывающего возвратившегося пса-путешественника, не желавшего выходить наружу; после Шмакин, вероятно, уловив движение смыкающихся створок, ринулся, распихивая их локтями, внутрь кабины, и лифт снова тронулся в вышину.
– Чего это он? – спросил Власова второй прапорщик.
– Собаку привел, – кратко пояснил Николай.
– О, чудик…
– Еще какой! – злобно подтвердил Власов.
Включилась аппаратура.
В динамике послышался щелчок замка, затем прозвучал удрученный голос Шмакина:
– Ну, понравился я тебе, сука ты такая!.. А ну, брысь! От-т… ведь…
Пес, судя по всему, проскользнул в раскрытую дверь.
– Ах ты, падла легавая… Ну, хрен с тобой! До утра спи… Куда поперся, вот комната… Чебурек будешь? Лапу давай! Во… Теперь – заслужил. А это нет… коньяк тебе не положен…
Бульканье.
– Давай и мы, – предложил Власов сослуживцам.
Через час, осилив, видимо, имевшийся у него в наличии алкоголь, Юра прервал свое нечленораздельное бормотание, обращенное к псу, погрузившись в сон.
– Ну, счастливо, парни, – сказал Власов, вставая с сиденья. – Удач! – Запнулся.
В динамике послышался настороженный собачий рык, затем хлопнула дверь, еще одна, и в салоне «рафика» внезапно прозвучал отчаянный женский вопль…
Яростный лай, снова вопль, лязг запоров, еще чьи-то визги…
– Женщина только что в подъезд вошла; случайно не ее ли?.. – донеслось до Власова предположение сослуживца.
Вопли, проклятия и крики усилились. Затем неизвестный мужской голос констатировал:
– Да Юрка это… Точно! Пса привел, а входную дверь не закрыл… Во, глядите!
Судя по всему, благодарный пес, разделив совместную трапезу с уснувшим хозяином, принялся чутко нести сторожевую службу и, заслышав на лестнице шаги, выскочил из квартиры на площадку, тяпнув запоздало вернувшуюся соседку. Выбежавших ей на помощь жильцов он, надо полагать, кусал уже с перепугу.
– Куда кобель-то делся?
– Удрал, зараза…
– Где алкаш этот, змееныш поганый?!
Понеслись дальнейшие проклятия, адресуемые не столько псу, сколько непутевому Юре, ведущему рассеянный образ жизни.
– А может, собака-то бешеная?! – раздалось восклицание через сдержанный всхлип. – В травмпункт теперь надо! Во, вернулась домой со смены!
В этот момент Власов, неотрывно наблюдавший за подъездом, увидел, как из него выскочил злосчастный пес и, осмотревшись затравленно, юркнул с поджатым хвостом в темень кустов, растворившись в них.
Еле сдерживая смех, прапорщики наблюдали, как следом за псом, исчезнувшим в путаных московских дворах, потянулась в ночь вереница покусанных матерившихся жильцов, направлявшихся на уколы.
Власов веселья подчиненных не разделял. Он мрачно раздумывал, что со всем этим цирком пора бы и в самом деле завязывать. Решительным образом!
Хватит цацкаться с Ракитиным! Тем более рапорт о своем увольнении из ФАПСИ подполковник подал, а значит, пока решение не принято, он все еще является военнослужащим, совершившим преступление в виде незаконного пересечения госграницы. А потому его, Ракитина, надо грубо брать за шиворот и вывозить на объект, где безо всяких юридических проволочек, реверансов и оглядок на нормы законности перебрать по косточкам, получив не просто наиправдивеишие ответы на интересующие вопросы, но и доскональную исповедь о всей прожитой жизни.
«С утра – к Шурыгину! – подумал он, скрежетнув зубами в непоколебимой уже обретенности плана жестких дальнейших действий. – Пусть дает „о'кей“ на потрошение. Хватит! А там я ему устрою… „лежать-ползи“!»
СБОРЫ
Утром, плеснув из чайника кипяток на дно чашки, в спрессованные кристаллики растворимого кофе, Ракитин, выжидая, пока напиток остынет, уселся за письменный стол, принявшись разбирать бумаги в его ящиках, пока не нашел необходимый чистый бланк с редакционной печатью и с шапкой-заголовком газеты, где когда-то работала Люда.
Затем, включив компьютер, быстренько сочинил текст официального письма с заголовком: «Поручение».
Легенда была таковой: двум журналистам необходимо вылететь в Таджикистан с целью написания обширного репортажа о происходящих там политических событиях. В том числе репортаж затронет проблемы Российской армии и пограничников.
Документик, с его точки зрения, получился достаточно лаконичным и убедительным.
Раздался стук в дверь, и появился взлохмаченный, похмельный Юра.
– Чего тебе?
– Вот… – Шмакин, пыхтя, кивнул в сторону коридора, где Ракитин увидел прислоненные к стенке колеса. – Рыбий Глаз передал… Ну, тварь, да? – спросил он Александра. – Ну… просто не знаю, чего и…
– Проехали, – ответил Александр.
– Ну вот как иметь дело с такой категорией?..
– Лучше не иметь, – согласился Ракитин. – А что за шум вчера ночью был, кстати?
– А, собака в подъезд забрела, – ответил сосед беспечно. – Бродячая. Я ни при чем… Ну, кого-то там тяпнула вроде… – Юра смущенно потоптался. – Пошел я, работа не ждет!
– Ну-ну. – Ракитин набрал номер телефона тестя. Сегодня старику надлежало переоформить документы на машину и заодно вручить ее новому хозяину, умельцу-рукодельнику, обретенные колеса и приемник.
Допив кофе и переговорив с тестем, Ракитин прошел через балкон в квартиру Градова.
Тот лежал на кровати, безучастно смотря в потолок.
Молча протянув соседу подметное редакционное письмо, – мол, ознакомься, Ракитин взялся за трубку неконтролируемого, как он надеялся, аппарата связи.
Служебный телефон приятеля из МО не отвечал, а по домашнему он откликнулся, сообщив, что из армии уже месяц назад уволился, однако, если какие проблемы…
– А я теперь тоже в газете тружусь, – не испытывая укоров совести, соврал Ракитин.
– Чего это так?
– Ну, сам понимаешь – жизнь…
– Это да…
– И тут такое дело: срочно надо вылететь в Таджикистан. Дашь полезных людей? Чтобы на месте помогли? С вертолетом, к примеру…
– Я понял, Саша, проблем, надеюсь, не будет.
Перезвони минут через десять, сообщу подробности.
Минут через десять он сообщил следующее:
– Вылет завтра. Утречком за вами приедет машина. Мои ребята так и так на аэродром отправляются кого-то встречать, заодно захватят и вас. Пропуска уже заказаны. До Душанбе долетите на военно-транспортном самолете. А там, на месте, найдешь майора Поливанова. Он, думаю, подсобит с вертолетом. Вопросы есть?
Рассыпаясь в благодарностях, Ракитин опустил трубку.
Задумался: а зачем ему вся эта кутерьма? Безумная, ирреальная…
И тут же отбросил от себя сомнения, ибо внутреннее глубочайшее убеждение диктовало: так надо. Надо.
– Ну, – обернулся к безмолвному компаньону. – Вылетаем, таким образом, завтра. Готовься. Поройся в своем пропахшем нафталином шкафу, собери необходимое барахло. Все ясно, господин журналист?
Градов ответил ему неопределенным вздохом.
– Слушай, – с долей раздражения произнес Александр, – у меня возникает ощущение, что все, о чем я говорю, именно мне и надо!
Градов, подоткнув под спину подушку, присел на кровати, отрешенно глядя куда-то мимо собеседника.
– Я очень признателен тебе, Саша, – сказал с расстановкой. – Просто все это напоминает… предпохоронную суету.
– Знаешь… – Ракитин помедлил. – Главная задача: не впадать ни в какие раздумья по поводу. Надо действовать. Тупо и механически. Мне так кажется.
– Уже начал, – отозвался Градов.
– То есть?
– Информацию с компьютера стер – это раз. А два… – Градов обвел задумчивым взором потолок и стены. Затем, поднявшись с кровати, подошел к столу и, написав на листе несколько фраз, протянул его Александру.
Ракитин, усмехнувшись невольно, прочел:
«Пожарный шкаф у двери. Третий нижний кирпич справа в кладке стены. Все материалы и завещание на обе квартиры. Более ничем не располагаю».
– Да ты с ума сошел, – отмахнулся Александр, поджигая листок и бросая его в керамическую пепельницу.
– Это я в себе подозреваю уже давно, – согласился Градов, неотрывно глядя на медленно пожирающее бумагу пламя. – Но формальности по окончании земного пути не исполнить не мог. Такой уж я педант, Саша.
ВЛАСОВ
На прием к генералу Власов попал лишь под вечер – Шурыгин был плотно занят общением с начальством, текучкой и, кроме того, контролем сразу над несколькими горячими ситуациями, так что время аудиенции обозначил пятью минутами, что свидетельствовало о чрезвычайном рабочем запаре.
– Ну, давай по-быстрому, – не отрываясь от бумаг, проронил Шурыгин. – Чего там с этим твоим фапсишником малахольным?
– Пора с ним… завершать, – убежденно ответил Власов. – Очень вы точно его это… охарактеризовали, товарищ генерал. Именно – малахольный! С придурью. Недоразумение ходячее. Какие-то вокруг него алкаши, сброд, мразь… Результаты, короче, нулевые. На объект его надо. Если завтра с утра свинтим его, к вечеру все уже проясним.
– Думаешь?
– Уверен! Вообще требуется поспешить… Я, сами знаете, не сторонник лобовых мер, но на сей раз нутром чую, что ситуация становится тухлой. Клиент аморфен. Телодвижений – никаких. Живет, как… гортензия в горшке.
– Ну, если уж ты так… решительно, – откликнулся Шурыгин, – тогда – вперед! Но учти, Коля, под твою ответственность…
– Разрешите идти?
– Доложишь, как там, что…
– Есть!
Выйдя из генеральского кабинета, Власов взглянул на часы. Сегодня его скрутить, этого раздолбая Ракитина? Нет, поздновато. Да и голова со вчерашнего мутная, а атака допроса предстоит резкая, взвешенная, без пауз… Нет, надо выспаться, войти в форму.
Ракитин просыпается не раньше десяти часов утра, поскольку отныне службой не обременен; из дома выходит около одиннадцати, так что как следует отдохнуть он, Николай, успеет.
Навестив оператора, прослушивающего квартиру объекта, Власов с его рабочего места связался с машиной наружного наблюдения.
Ничего сколь-нибудь интересного ему не сообщили. Ракитин в течение дня побывал в магазине, затем встретился со своим тестем, подъехавшим к его дому, и передал ему два колеса и приемник от разбитой машины.
Все остальное – чистый быт. Уборка в квартире, развлечение игрой на компьютере…
– Все, отразвлекался он, – сообщил Власов подчиненным. – Приеду завтра в половине десятого утра, будем изымать птенчика из гнезда. Привет!
И Власов тронулся домой, не без досады предвкушая встречу с супругой, выразившей сегодня поутру немалое раздражение по поводу его нетрезвого возвращения в изгвазданной грязью верхней одежде и на все оправдания Николая реагировавшей с категорическим их неприятием.
Надлежало срочно купить какие-нибудь цветочки – авось да оттает сердце боевой подруги, авось да утихомирится, ведьма…
В восемь часов утра заверещал мобильный телефон.
Нашарив вялыми спросонья пальцами трубку, лежавшую на тумбочке, Власов, не открывая глаз, буркнул:
– Але?
И тут же в скованный дремой мозг впился взволнованный голос оператора:
– Соединяю вас с лейтенантом Мартыновым…
Власов резво подскочил с кровати, натягивая брюки: Мартынов командовал сегодняшней сменой наружного наблюдения за Ракитиным, и звонок мог означать только одно: случилось нечто серьезное…
– Товарищ подполковник! – Голос Мартынова звучал с ноткой сконфуженности и извинения. – Тут, значит, целая история…
– Ну? – Власов втиснулся в рубашку.
– Объект вышел из дома. С сумкой. С ним еще какой-то гражданин. Пожилой. И тоже с сумкой.
– Кто такой?
– Да понятия не имею… Но мы засняли его.
– Что дальше?
– Ну… К дому «Волга» подъехала с военным номером, они сели в нее и поехали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53