А чего другого? Не ты ли пестовал в ней все это? Не ты ли...
- Ужинать будешь? - Появившаяся в прихожей Вероника повязывавшая цветастый накрахмаленный передничек чмокнула его в щеку. Красивая энергичная сразу видно все знает, все умеет, а если насчет милых женских слабостей то и их сыграет в нужный момент безупречно. Партнер надежный.
- Сыт я, - сказал Ярославцев.
- Можешь поздравить через неделю твоя супруга - начальник отделения института - поделилась она игриво. - Собственные темы, три поездки в год... А? Ты не рад?
- Видишь только я у вас иду мимо жизни - ответил Ярославцев с удовольствием сдирая тесную петлю галстука. Потому на вас женщин с будущим вся надежда.
- Кстати о будущем не вредно бы и тебе подумать, заметила она. - Пока поступают предложения во всяком случае.
- Выбираю лучшее, - ответил он.
- Володя дорогой, ты посмотри на свою жизнь... - Она говорила вскользь мягко как хороший друг, она всегда впрочем так говорила - на воркующей какой-то ноте участия и совета, не назидательности. - Спишь до полудня сплошные мотания заработки непонятные вообще неизвестно кто таков.
- И все же полагаю высокая зарплата министерского чиновника устроила бы тебя менее, - возразил Ярославцев улыбнувшись.
- Ошибаешься. Устроила бы. Я скоро буду доктором, диссертация на подходе... У нас все есть деньги нужны лишь на текущие расходы...
Разговор велся без накала как бы между прочим покуда закипал чай и Вероника выставляла на стол печенье, конфеты и орешки. Ярославцев же безразлично размышлял что же его связывает с женой? Взрослеющая дочь? Квартира и мебель? Постель? Или попросту привычка каждодневных встреч друг с другом за чаем и такие вот разговоры?
- Сегодня, надеюсь, пить не будешь? - спросила она с очаровательным юмором в интонации.
- Как изволите приказать, - ответил Ярославцев сухо и подумал: "А выпил бы. Повестка эта. Завтра к десяти утра тащиться - вот черт... испытание Физическое и моральное. Кстати. В тюрьме встают рано. И ложатся рано. Привыкай. И затей там никаких... Нет не пережить тюрьмы. Лучше из окна вниз головой'"
- Слушай мне надо все-таки сделать подарок шефу ворвался в сознание голос жены - Мое назначение исключительно его заслуга.
- И сделай - пожал плечами Ярославцев.
- Не так просто. Не дай бог сочтет за взятку! Он знаешь какой!
- Не берет? - спросил Ярославцев с иронией.
- Да о чем ты!
- Ну положим дать взятку можно любому. Другое дело как дать? - Он испытующе поднял на жену глаза. - Может в чем-то нуждается твой шеф? Услуги, связи?
- Кто знает? - Она озабоченно всерьез размышляла. Слышала дабл-кассетник он сыну ищет.
- Возьми наш, - сказал Ярославцев. - Тот новенький.
- Да ты что он же. Я повторяю.
- А ты скажи знакомые привезли. Цену посмотри по каталогу там долларов сто. И поясни ему знакомые эти - люди сродни вам кристальной честности хотят за кассетник строго по курсу так что гоните сколько там ныне доллар в пересчет на рубли? Ну девяносто скажем рублей. Вот и клюнул твой шеф. Все чинно-благородно до безобразия даже противно.
- Мысль! - согласилась Вероника, наливая чай мудрому мужу. - Шеф конечно не дурак но.
- Милая жена а теперь вопрос к тебе, - неотрывно глядя на ловкие ухоженные руки ее сказал Ярославцев. - Как ты считаешь что в принципе нас с тобой связывает на день сегодняшний? Уверяю вопрос без прицела праздный.
- То же что и всегда любовь, дорогой. - Она поцеловала его в макушку. И засмеялась легко и беззаботно.
- Точно, - усмехнулся он. - Очень ты правильно подметила. И главное - я рад что наши мнения совпадают.
СЛЕДСТВИЕ
- Вынужден писать жалобу прокурору, - задумчиво сказал Лямзин, когда меня извлекли из-под серванта-постели. - Это неслыханно: разбить посуду исторической ценности причем в таком количестве при неквалифицированном проведении обыска.
На его реплику я всеми силами постарался не реагировать. По возможности бесстрастно распорядился продолжать обыск и отправился на оперативной машине в ближайший травмопункт накладывать швы на гудящем от ошеломляющего удара черепе.
Участковый инспектор сопровождавший меня, решительно двинулся к дежурному врачу - уговорить ввиду чрезвычайных обстоятельств принять мою персону вне очереди, а я сидя на стульчике и прикладывая к ранам скомканные бинты из автоаптечки, оглядывал томившийся в приемном отделении народ - человек восемь. В какой-то момент показалось что падение кровати серьезно повлияло на мое восприятие действительности и причиной тому был странный факт люди в очереди переговаривались друг с другом как старые знакомые будто всю жизнь свою просидели на стульях в этом коридоре. Ни малейшей стесненности отчуждения. Прислушавшись к их разговорам я убедился нет со мной все в относительном порядке а собравшиеся здесь - соседи по подъезду жертвы общей неприятности. Нетрезвый гражданин ведущий рассеянный образ жизни в их подъезде проживающий привел к себе из самых гуманных побуждений бродячего пса и после совместной с псом трапезы уснул глубоким сном забыв запереть входную дверь. Благодарный пес оказавшийся здоровенной кавказской овчаркой принялся чутко нести сторожевую службу и заслышав на лестнице шаги выскочил из квартиры на площадку тяпнув за ногу возвращавшуюся с работы соседку. Подъезд огласил дикий вопль на который сбежались жильцы, а их надо полагать пес кусал уже с перепугу. Так или иначе я в окружении пострадавших обещавших именно соседу, а не собаке страшную месть, ощущал себя полным дураком! И о гражданине Лямзине думал крайне негативно хотя и без видов на сведение с ним счетов. Но каков подлец! Так искусно изобразить замешательство явно тем спровоцировав меня самоуверенного кретина нажать на злосчастную кнопку.
- Кто там с порезами? - выглянула из-за двери кабинета медсестра.
Через полчаса забинтованный в нашлепках пластыря невесело размышляя что стану объяснять начальству и знакомым девушкам о своей изменившейся внешности я прибыл обратно в квартиру Лямзина. Результаты обыска к тому моменту завершенного Обнадеживали. На кухне нашли самогонный аппарат пять литров настоянного на апельсиновых корках "продукта" и еще кое-какую аппаратуру, назначения очень специфического. Иван, судя по всему усердно подслушивал все что творилось в комнате "жильца", а кроме того вел магнитофонную запись его переговоров. Пленок увы мы не обнаружили. Оставалась слабая надежда на информацию заложенную в персональный компьютер, но в продуктивность ее анализа мне не верилось.
- Так зачем все таки вам подслушивающая система? лениво спросил я листая записную книжку Вани.
- Законом не карается - последовал ответ. - Природное любопытство Оказавшееся неудовлетворенным кстати.
- Лямзин - сказал я - Призываю вас к откровенности. Вы сели в лужу по крайней мере. Патроны, самогон, сомнительные чековые операции.
- Лажа все - перебил Ваня - С чеками - оно да сомнительно чтобы доказать. Самогон? Впервые вляпался значит штраф. Заплатим, не обеднеем. Насчет патронов - подкинули. Во соседи! - Он указал на понятых остолбеневших от возмущения.
Внимая этим оптимистическим заверениям я продолжал листать записную книжку. Ба! Номер Ярославцева! Не ему ли понадобилось обеспечение прослушивания Ваниного соседа? Такая неожиданная мысль здорово меня увлекла!
- Ярославцева знаете? - спросил я.
- У меня много народа шапки покупает. Всех не упомнишь.
- Александр Васильевич, - тронул меня за плечо участковый, - открыли замки в соседней комнате.
Ваня всем своим видом выразил мол это уж меня вовсе не касается да и неинтересно.
Интересного и в самом деле было мало: старенькая мебель с засохшими от голода клопами, кое-какая импортная радиоаппаратура, неношеная фирменная Одежда, упакованная в большие картонные коробки. Все это напоминало некий склад, перевалочную базу, вернее остатки ее после капитального вывоза.
Десять спортивных костюмов "Адидас" возвратили мои мысли к железнодорожным погромам - там было что то связанное именно с такими костюмами.
Мы аккуратно сложили вещи обратно в коробки. Специалист из отдела криминалистики тщательно запер замки.
- Ну поехали теперь к нам в гости Лямзин, - сказал я. Посмотрите что изменилось там с поры вашей юности.
- Ненавижу вас, - бесцветно, очень устало произнес Иван фразу, которую я слышал десятки раз.
Но по тому, как поднялся он со стула, как пошел к выходу, понял я: будет Лямзин молчать. Упорно и тупо. Ошибся я. Первое его дело с толку сбило, воспоминания тех, кто знал этого Ваню младым и зеленым. Закалился трусоватый шалопай Ваня в превратностях судьбы своей, изменился, выработал, что ни говори, а позицию, утвердился в ней и сдавать ее не желал. Я же на психологию его рассчитывал как на психологию мелкого лавочника, боявшегося потерять приобретенное: хлам свой, жизнь затхлую, но на теплом диване... и просчитался. Наверное, потому, что такой лавочник перед лицом своего идейного врага превращается в рассвирепевшего быка. И никакие уж тут бандерильи его не устрашат. А может, всерьез воспитали Ваню крутые дяди, привив ему философию неизбежного риска и неизбежных потерь: дескать, жизнь - копейка, судьба - индейка, и вообще: раньше сядешь, раньше выйдешь, а деньги - мусор, и наметет его всегда негаданным ветром...
Выходя из подъезда, Лямзин внезапно попытался оттолкнуть оперативников... Возникла какая-то смятенная сутолока, мгновенно, впрочем, пресеченная.
- Ты мне... фокусы брось! - сурово предупредил Ваню участковый, цепко ухвативший его за плечо.
- Все, начальник, фокус был последним, - с глумливой улыбочкой, необычайно чем- то довольный, согласился Ваня.
Я оглядел улицу: никого... Что это? Сигнал кому-то, предупреждение? - очевидно же, неспроста это...
- Ну, я свободен? - спросил меня участковый, когда Ваню с почетом усадили в наш автомобиль. - Инструкции ваши уяснил, не беспокойтесь...
- Чего он дергался-то? - спросил я озадаченно. - А?
- Психует... - недоуменно вздернул бровь милиционер. Характер ведь выказать надо...
- Давайте все же покумекайте, - попросил я. - Может... выбросил он чего-нибудь у подъезда?..
- Улики? Мы же смотрели.
- Не нравится мне... Кукольник все же, шулер... Я в прокуратуре сегодня допоздна. Так что, будет повод, звоните.
- Ну... покумекаю, - согласился он, покосившись на дверь подъезда.
МАТЕРЫЙ
Чувство опасности не подводило его никогда. Вот и сейчас противным холодком цепенело все тело, в которое будто бы целились невидимые штыки, и как ни убеждал себя: чушь, нервы, - убедить не мог. Слежки он не заметил, да и как заметишь: занимаются им, Матерым, гвардейцы, а у них и техническая база, и гибкая, без пошлых "хвостов" тактика с секретами и вывертами неведомыми...
Интуиции он верил слепо. Начал вычислять: если прицепились, то когда? Много он успел проколоть адресов? С ужасом понял: невероятно много... И вдруг решил для себя: все, надо резать концы. Одним махом.
Притормозил у дома Прогонова. Подхватив кейс, прошел в подъезд, гадая - "засветил" ли он адрес Виктора Вольдемаровича, или покуда нет? Как бы там ни было - лишь бы не взяли тут, сейчас...
Он расстегнул пиджак, сдвинув легким движением пальца предохранитель "парабеллума", засунутого за пояс. Будут играть милицейские оркестры на похоронах, если затеяли в данную минуту что-либо граждане сыщики...
Нет, осадил себя, давай без излишней уверенности... Вспомни одного большого мастера каратэ, коего на уголовщину потянуло... Предчувствовал мастер арест, но хвастался, кичась силой: мол, поглядим, как они меня брать будут... Я их... в кисель... в компот... А они защемили пустозвона дверью в метро и повязали, как бобика, - тявкнуть не успел. Так что скромнее, Матерый, утихомирься, ты не ухарь-пижон.
Позвонил в дверь. Желто-горящий "глазок" на секунду потемнел. Затем звонко щелкнул замок и показалось настороженное лицо Прогонова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25