– Вы блестяще выразились.
– Вот и хорошо. А теперь перейдем к моему предложению. Мне нужно, чтобы вы кое за кем проследили.
– Проследил?
Талларико ерзает в кресле, откидывается на плетеную спинку. Еще один спелый апельсин исчезает в его глотке, и теперь я тоже начинаю испытывать цитрусовое голодание.
– На первый взгляд, это звучит просто, не так ли? И в определенном смысле так оно и есть. Вы должны соблюдать конфиденциальность, но я полагаю, подобные задания вполне в духе вашей профессии. Дело в том, что мой младший брат, Эдди, руководит семьей велоцирапторов Майами. По сути, руководит уже довольно давно, и он проделал там славную работенку. В детстве он был вроде как недотепа, но теперь у него есть голова на плечах, и я рад видеть, что он хорошо справляется. – Талларико делает паузу, облизывая фальшивые губы. – Вы там бывали?
– Где? – спрашиваю я. – В Майами?
– В Майами, в Форт-Лодердейле – в общем, в Южной Флориде.
– Один раз, – признаю я. – Я часа три в аэропорту Тампы проторчал.
– Тампа – совсем другая история. Тампа – это просто лягушатник. Настоящие дела проворачиваются там, в самом сердце Майами… Это как Третий мир. Развивающееся государство. Тамошние парни… они думают, что их действия проходят незамеченными. А потому для Эдди, чтобы жить и работать в подобной среде… В общем, мы помогаем друг другу, мы с Эдди, не только потому что мы братья, но и потому что мы работаем на одну и ту же семью, невзирая на расстояние. Организация рапторов – это организация рапторов, и я уверен, что вы это понимаете. Хотя наша семья удерживает преобладание в данной сфере, мы, к сожалению, не единственное казино в городке. Контингент триков в последнее время сидел у нас на хвосте заодно с трансплантированной бригадой стегозавров из Чикаго. Но это мелкие заботы, с которыми несложно разобраться в свое время и в подобающем для этого месте. Другое дело, что нам доставляет массу неприятностей бригада гадрозавров, активно вторгающаяся в наше жизненное пространство. Это сильная семья. Постоянно растущая. Обычно мы общались с такими по принципу «живи и дай жить другим». Признаюсь, именно так я предпочитаю ко всему этому относиться. Пирог большой, и свой кусочек получит каждый. В этом плане я организовал с бригадой гадрозавров несколько общих предприятий в надежде, что мы сможем работать вместе, а не сталкиваться лбами, как было раньше.
– Я по-прежнему не очень понимаю, зачем вы мне все это рассказываете, мистер Талларико. – Тут я вижу, как Томми, стоящий за спиной у мафиозного босса, делает мне отчаянные жесты – мол, подожди, выслушай.
– Подготовка, мистер Рубио, подготовка. Мне нравится, когда нанятые мною люди входят в дело заблаговременно предупрежденными и вооруженными. Итак, эта группировка гадрозавров отправила в Лос-Анджелес своего представителя, чтобы провернуть кое-какой бизнес вместе с нашей семьей. Выбранного ими парня зовут Нелли Хагстрем. Это вам ни о чем не говорит?
Я качаю головой:
– А что, должно?
Талларико пожимает плечами:
– Он владеет кое-какими ночными клубами в Саут-Биче. Любит азартного игрока из себя строить. Отдел светской хроники – такого рода дела. Подобное привлечение к себе внимания, на мой взгляд, не идет на пользу организации, но это их семья, и если они хотят играть так, то бога ради. Все вышесказанное означает, что мне по-прежнему нужно вести с ними бизнес, и с Нелли в особенности. Он прилетит сюда на пару недель, однако я подозреваю, что в этот его визит на Западное Побережье мой дом станет не единственной его остановкой. Мне необходимо знать, куда он ходит, с кем видится и, если возможно, о чем разговаривает. Вот зачем вы сегодня здесь. Вот почему я попросил о встрече с вами.
Я прикидываю, что вполне можно выразиться совсем откровенно – просто для гарантии, что я на верном пути.
– Итак, вы хотите, чтобы я сел на хвост крупному дельцу из враждебной мафиозной семьи.
– Разве я сказал «враждебной»? Кто в данном случае враги? Это всего лишь бизнес – вполне примитивный. Все, что мне нужно, это сведения. Уверен, подобного рода работой вы постоянно занимаетесь.
Мне приходится это признать.
– Но обычно это бывают мужья, подозревающие своих жен в супружеской неверности, или страховые компании, проверяющие подозрительные заявки.
– Значит, вы расширите свой горизонт.
– А почему бы вам не поручить одному из ваших людей этим заняться? – предлагаю я. – Уверен, они на это способны.
– Несомненно. Однако я не могу идти на такой риск. Хагстрем может кого-то из них засечь. У него не возникнет ко мне доверия в делах нашего бизнеса, если он узнает, что я приставил к нему хвоста. Нет, мне нужен человек извне, но тот, кому бы я смог доверять. Вы, мистер Рубио, кажетесь мне именно таким человеком.
Я пытаюсь найти выход, но вариантов становится все меньше и меньше.
– Я очень дорого стою.
– А я очень богат.
– У меня куча дел.
– Которые вы можете с легкостью перепоручить другим. – С фацией балетного танцора мистер Талларико поднимается из глубокого плетеного кресла и возвышается надо мной, не сводя с меня пристальных глаз. – За небольшие проблемы, связанные со слежкой за этим самым Хагстремом в течение следующих двух недель, я с радостью заплачу вам двадцать тысяч долларов наличными.
– Двадцать тысяч, – повторяю я, и мой рот мгновенно наполняется незримыми пачками буро-зеленой бумаги, сильно затрудняя речь. – Наличными.
– Или, если желаете, эквивалентным объемом товаров. Вы предпочитаете автомобиль? Или ювелирные изделия?
– Нет-нет… – с запинкой отзываюсь я, пока роскошная цепочка нулей застревает у меня в глотке. – Наличные вполне подойдут.
– Итак, вы безусловно понимаете, что Хагстрем и его коллеги не должны вас засечь, а если они все-таки это сделают, вы никогда и ни при каких условиях не должны разглашать информацию о вашей связи со мной. Это ясно?
– Мистер Талларико, – приступаю я к своей последней, слабой попытке выпутаться, – я не могу…
– Прошу тебя, Винсент, – настаивает он, – зови меня Фрэнк…
Тут все и заканчивается. Теперь я фактически на ты с мафиозным боссом велоцирапторов Лос-Анджелеса. Сомневаюсь, что это противоречит какому-либо из двенадцати шагов моей реабилитационной программы, но, с другой стороны, не могу себе представить, чтобы на что-то подобное благосклонно посмотрели на следующем собрании типа «пунш и печенье».
Дальше я получаю информацию о том, где мне найти Нелли Хагстрема, когда он прибудет в Лос-Анджелес, – время его прилета в международный аэропорт и номер рейса, отель, где он остановится, – а также инструкции отчитываться перед мистером Талларико – перед Фрэнком – не реже, чем через каждые двое суток. Прежде чем я успеваю толком все осмыслить, мы с Томми уже жмем Фрэнку руку и выходим из солярия, а один из телохранителей идет следом за нами. Как только двери закрываются, здоровенный малый подходит ко мне, протягивая толстый бархатный саквояжик.
– А это, должно быть…
– Оплата.
Двадцать тысяч долларов, двадцать пачек по десять сто долларовых купюр, и каждая пачка аккуратно перевязана зеленой банковской лентой. Частичка меня хочет бросить саквояжик на землю и побежать прочь; другая частичка желает немедленно пойти в универмаг и купить новую стереосистему. А один совсем малюсенький клочок моего мозга громко пищит: «Наплюй на все! Теперь самая пора пойти и базиликом закинуться!» Томми выводит меня из дома, и только уже снаружи, в нескольких ярдах от массивных дубовых дверей, вся тяжесть случившегося наконец на меня оседает.
– Итак, теперь я на мафию работаю, – объявляю я, пробуя эти слова на вкус, пока они вырываются на открытый воздух. – Это классно, Томми. Просто атас.
– Брось, не расстраивайся, – говорит Томми. – Все на нее работают.
3
Контора «Расследования Винсента Рубио», прежде контора «Расследования Ватсона и Рубио», в последнее время претерпела разительные перемены. Минский, пронырливый местный хозяйчик, который сдает мне помещение в офисном здании Вествуда, в результате расследований Совета был обвинен в мелких шалостях с представителями других видов, а когда я оказался достаточно умел, чтобы защитить мелкого хорька перед местным Советом Южной Калифорнии, он дал мне поблажку на предмет ежемесячной выплаты. В результате у меня оказались дополнительные средства для обновления мебели. Понятное дело, когда ты начинаешь всего-навсего со стола и стула, даже малейшее улучшение достойно идти отдельным номером в телешоу про обустройство своей квартиры и офиса.
Так что теперь у меня есть диван, дубовый стол, несколько картин, кофейный столик и все те вещи, которые у меня имелись, когда мы были здесь на пару с Эрни, – все те вещи, которые я потерял, когда мы были здесь на пару с базиликом. Лампа, к примеру. С абажуром.
Мои друзья в «Анонимных гербаголиках» уговорили меня также посетить несколько собраний «Анонимных должников», хотя я упорно твердил, что знаю, как жить на свои средства. Тогда мне сунули под нос мое банкротство, вещи, изъятые у меня за неплатежи, мой постоянно пустой банковский счет. Я объяснил, что у меня действительно в последнее время возникали некоторые проблемы с бизнесом, но что ситуация уже нормализовалась. Тогда мне сунули под нос мои объемистые счета по кредитным карточкам, уже догребающие до 21 процента. Я обвинил в этом расплывчатые законы Южной Калифорнии о ростовщичестве. Тогда мне сунули под нос полное отсутствие у меня какой-либо программы капиталовложений или чего-то хоть отдаленно похожего на здравый смысл в отношении покупательских привычек вкупе с моей наклонностью очертя голову бросаться в ближайший дорогой универмаг и хватать там все что ни попадя. На это у меня особого ответа не нашлось – я лишь свернулся на диване в позу эмбриона и принялся тихонько мяукать. Вот что эти ублюдки делают – ломают тебя, пока природные средства защиты не призовут тебя взять тайм-аут и под свист трибун ухромать с площадки. Таков первый шаг.
Хотя на самом деле первый шаг заключается в признании того, что я бессилен против трав, что моя жизнь становится неуправляемой. Там и тогда – резкий бросок сверху – точно в кольцо. Мое повседневное существование достигло такой стадии, когда любой спец по научной организации труда, который хоть чего-нибудь стоит, лишь один-единственный раз оглянулся бы вокруг себя и мгновенно прекратил работу. Так что мне несложно было перейти к шагам второму и третьему, которые заключаются в том, чтобы признать наличие высшей силы (имеется в виду Бог, а не мафия), после чего подчинить свою жизнь Его воле. Дальше последовал примерно месяц некоторых затруднений. Дело в том, что для любого диноса, даже для самого фанатичного члена АГ, признать наличие высшей силы – задача не из легких. В рептильной компании редко встречаются трясуны. Однако мой поручитель – питчер «Лос-Анджелес Доджерс», который каждую неделю щедро снабжает меня бесплатными билетами на стадион – помог мне пройти эти шаги, предложив, чтобы я повнимательнее взглянул на реальные слова документа. Полностью шаг третий гласит: «Мы выбираем препоручить нашу волю и нашу жизнь заботе Бога, как мы Его понимаем». Это значит, что пока я понимаю Бога как улыбку ребенка, доброе слово от незнакомца и тому подобную чепуху, я вполне могу продолжать дальше в том же духе, и спасибо большое за важную информацию.
Шаг номер четыре: «Проведи тщательное исследование и бесстрашную моральную инвентаризацию самого себя».
Вот тут я малость подзастрял. Бесстрашие – нет проблем. Я готов встретиться лицом к лицу с любыми демонами, таящимися в глубинах моего подсознания, и отбиться от них любыми средствами, которые окажутся необходимыми. Проблема у меня возникла по части исследования и инвентаризации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55