Ей нет еще трех, а ты скоро уже отпразднуешь свой седьмой день рождения. – Асет тут же замотала головой. Она моментально превратилась в чертенка с сияющими голубыми глазами и запрыгала на носочках.
– А у Небет нет братьев и сестер?
– Пока нет. Я позову Мерит, чтобы она помогла тебе одеться и причесаться. Не хочу, чтобы ты опозорила меня перед друзьями. – Я сказал это лишь для того, чтобы дать ей повод нарядиться, но когда Асет помчалась к шкафу с одеждой, я заметил, что она прижимает левую руку к телу. – Но сначала пообещай мне кое-что еще.
Девочка обернулась ко мне:
– Обещаю сидеть с Небет и не показываться отцу на глаза, – поклялась она, показав, что поняла не только то, что я высказал.
– Подойди сюда. – Когда Асет снова оказалась передо мной, я взял ее левую руку. – Если жрец еще раз привяжет ее к телу, обязательно расскажи мне.
– Но ведь плохо, что я пишу священные знаки языка богов левой рукой. Да?
– Плохо ли, что у Тули один глаз голубой, а другой желтый? – Я пожал плечами. – Кто мы, смертные, такие, чтобы противиться тому, какими нас создали боги?
Асет захихикала, но в этот миг в комнату влетел Тули, подскочил к ней, и они повалились на пол и сплелись в клубок. Я обернулся и в двери увидел Пагоша.
– Я перевезу вас через реку, но только после наступления темноты, – произнес он, когда я проходил мимо него в двери. – Рамосу и в голову не придет, что ты можешь его ослушаться, но у его госпожи глаза на затылке.
Мерит расчесала и перевязала короткие кудри девочки желтой ленточкой и прикрепила тьет из сердолика – под цвет ее шафранового льняного каласириса. Асет надела сандалии из шкуры газели, раскрашенные теми же цветами, что и ее широкое ожерелье, и стала совсем похожа на даму высшего круга, если не считать котомки из грубого льна, свисающей с плеча. Сегодня она положила туда не только маленького льва из корня папируса и писчие принадлежности из слоновой кости – подарок отца на пятый день рождения, – но и плетеную соломенную коробочку с фруктовыми конфетами.
Мы подошли к ограде Мены, и я направился к калитке и комнатам Небет. Когда Анекси, ее кормилица, открыла дверь, я сообщил ей, что у меня сюрприз – ребенок, чье общество может оказаться лучшим лекарством для нашей малышки.
Небет возила по полу деревянного крокодильчика, одной рукой держась за край лавки, а другой дергая за веревочку, от чего зверек открывал и закрывал длинную пасть.
– Смотри, как бы он тебе палец не откусил, – тихонько крикнул я.
– Тенра! – пискнула девочка. Я опустился на одно колено и распростер руки, а Асет с Тули тем временем стояли позади меня и смотрели, как Небет оторвала от пола ногу в лубке и передвинула вперед. Потом она отлепилась от лавки и двинулась ко мне, постоянно балансируя, поднимая больную ногу и выставляя ее вперед. Мы начали эту игру, чтобы я мог посмотреть, как Небет ходит самостоятельно, как лубок позволяет ей двигаться, но теперь игра переросла в нечто большее. Не дойдя до конца, Небет потянулась вперед, веря, что я ее поймаю, и я подхватил ее, поднял и начал кружить.
– Я скучал по тебе, маленький бутончик лотоса, – прошептал я ей на ухо. – Ты так быстро растешь, что скоро станешь высокой, как мама, и такой же красивой. – Смутившись, она уткнулась лицом мне в шею, и в этот момент заметила Асет.
Они пристально разглядывали друг друга, пока я не поставил Небет на ноги, продолжая держать ее за руку, дабы девочка обрела равновесие. У нее на шее висело ожерелье ва из сафлора и цветков персеи – такие украшения родители Небет дарили женщинам, пришедшим на праздник, – но каласирис на ней был короткий, и Асет могла рассмотреть лубок. Тот тянулся от лодыжки до бедра и сделан был из тонкой связки камышей с пропитанной смолой тканью, обеспечивающей легкость и гибкость.
– Меня зовут Асет, а это Тули. – Моя воспитанница щелкнула пальцами, и пес поднялся на задние лапы. Небет прикрыла рот ладонью, пряча улыбку. Асет вытащила из сумки льва из корня папируса. – Твой крокодил будет играть с моим львом? – спросила она, протягивая его девочке. Небет всегда боялась незнакомых людей, и я не был уверен, что она примет предлагаемую дружбу. Но, похоже, Асет почувствовала, что девочка стесняется, и подождала.
Когда Небет наклонилась за львом, Асет протянула руку и сказала:
– Можешь за меня держаться. – Небет очень высокая для своих лет, а Асет, наоборот, маленькая, так что ростом они не слишком различались. – Обещаю, что не позволю тебе упасть. И не волнуйся за свое бедро. Тенра его вылечит. Правда. Он дал мне жизнь, когда все остальные сдались. Даже Пага говорит, что ему нет равных во всех Двух Землях. Разумеется, кроме твоего отца. Тенра говорит, что он лучший врач во всем мире. Так что когда ты научишься хорошо ходить, мы будем гулять повсюду вместе. Хочешь поиграть, как будто Тули наш маленький братик? Можно повязать эту тряпку ему на пояс. Если он будет хорошо себя вести, можешь даже угостить его карамелькой, что я тебе принесла.
На этом я их оставил и направился в сад Мены, где отдыхали его гости – женщины вместе с женщинами, мужчины с мужчинами, они пили вино и беседовали. Жена у Мены необычайно высока ростом, ее глаза – на уровне глаз большинства мужчин, и она может разоружить любого своим пронизывающим взглядом и красотой. Сегодня на Тетишери белое платье с синей оторочкой, золотое ожерелье с лазуритовой мозаикой и цветочный венок, как и у Небет.
– Ты задержался, Тенра. – Она прикоснулась ко мне щекой и прошептала: – Теперь, когда ты здесь и будешь следить за тем, чтобы гиены не набросились на него со спины, я наконец расслаблюсь и отдохну.
– Не бойся, Шери. Это твой муж оберегал меня от крокодилов, когда мы были мальчишками, – проговорил я, не отпуская ее, чтобы успеть объяснить про Асет.
– Соблазняешь мою жену у меня на глазах? – спросил Мена, похлопывая меня по плечу, а другой рукой обнимая Шери. Мне кажется, Мена до сих пор удивляется, что Шери его выбрала, и брак во многом изменил его, чего никто из нас не ожидал. Я нарочито принялся рассматривать, как он выглядит, – от золотых браслетов до каймы на гофрированной набедренной повязке и фиолетового пояса, с концов которого свисали тяжелые куски бирюзы.
– Берегись, друг мой, как бы какой-нибудь солдат не принял тебя за женщину. – Мена рассмеялся и шлепнул меня по щеке: такой фамильярности он ни с кем другим себе не позволяет.
– Идем, налью тебе вина и представлю гостям. – Он подвел меня к трем высоким глиняным кувшинам, стоявшим, как солдаты на карауле: донышком они были закопаны во влажный песок. – Есть антильян, но имет лучше.
– У меня язык, как у крестьянина, так что выбор предоставляю тебе, – пошутил я, но тут же понял, что так оно и есть. – Мне тут не место, Мена.
– Рамос оценил твое чистое сердце и здравый смысл, а не вкус к вину. – Он оскалился, понимая, что я перед ним абсолютно безоружен. – Тогда имет – белое золото с озера Мареотис.
Около почетного гостя собралось несколько человек, но Мена без колебаний прервал их.
– Генерал, с удовольствием представляю тебе своего друга Сенахтенру – он врач Уасета, пошел по стопам отца. – И начал перечислять титулы Хоремхеба. – Командир северных и южных армий Фараона, Первый…
Я обратил внимание, что у Хоремхеба глаза, словно у птицы, широко раскрыты, а радужки так же черны, как и зрачки, из-за чего в глазах не видно глубины. К тому же он такой рослый, что только один человек оказался выше него. Нубиец.
– А ты такой маленький, – сказал мне Хоремхеб. – Хозяин столь высоко отзывается о твоем мастерстве, что я ожидал увидеть человека по меньшей мере вдвое выше.
Я рискнул посмотреть на Мену и увидел, что тот разулыбался, как дурак.
– В таком случае, Генерал, он нас обоих сбил с толку. Меньше всего ожидал обнаружить в тебе чувство юмора. – Командир Армий Фараона закрякал, словно гусь, а румяное лицо Мены стало еще ярче.
Он поспешил представить остальных гостей, оставив нубийца напоследок.
– И мой помощник Принц Сенмут, сын Царя Анибы. – Мена часто рассказывал о своем юном ассистенте, но никогда не упоминал его царского происхождения или того, что он родом из провинции, лежащей выше Первого Порога. Но Сенмут не завязывал волосы над ушами, как его соотечественники, и кожа у него черная как ночь, а не смуглая. К его счастью, у него широкий рот и прямой нос, ибо это предполагает, что его предки произошли из Пунта, земли, лежащей вдоль устья Красного моря.
Мена провел меня через сад к группе мужчин, собравшихся вокруг Верховного Жреца; среди них был и Рамос.
– Помнишь, я говорил о своем враче, Сенахтенре, – сказал он Паранеферу.
– Суну, – произнес Верховный Жрец, ставя меня на место. Крошечные красные червячки скрючились под кожей его мясистого носа, желтые ногти загибались – оба эти признака свидетельствовали о том, что его время в этом мире подходит к концу.
Мы пошли дальше, и Мена заговорил о гробнице, которую Паранефер строит на Месте Истины.
– Это без преувеличений пирамида, хоть и маленькая по сравнению с древними. Паранефер заявляет, что ему нужен лишь вид на северный храм Амона, но, по-моему, он хочет оставить напоминание тем, кто захватит власть Амона, что именно он делает людей богами.
– Он может сойти за брата Фараона, который перешагнул через стены не одного храма, так что, возможно, у него есть причины подражать древним.
– Тенра, тебя, как и всех, завораживают интриги, хотя ты уверяешь в обратном. – Тут мы оба заметили, как Мену манит к себе Шери. – Значит, ты вполне можешь сам с кем-нибудь побеседовать, пока я выясню, чего надо моей жене. Я вижу, что Сенмуту наскучила политика, и теперь он смотрит на танцовщиц. Пойди поговори с ним.
Для танцоров и музыкантов веревкой отгородили участок луга за облицованным плитками прудом. Пламя факелов тоже плясало в такт музыке, а ветви пальм качались на вечернем ветерке, как ленивые веера. Даже служанки, изгибаясь ходящие мимо гостей Мены, двигались под музыку, предлагая гостям финики в корице, виноград и нарезанную дыню или обжаренные шарики из бобовой пасты.
Казалось, Сенмута особенно заинтересовала одна танцовщица, которая двигалась в такт увеличивающемуся темпу, совершая все более откровенные эротические движения.
– Видишь ее ногу? – спросил он, заметив меня.
У девушки, на которую он показал, на бедре была татуировка в виде бога Бэса, в остальном же она походила на других танцовщиц – с одинаковыми полыми бусами вокруг бедер.
– На удачу, – сказал я, подтверждая очевидное.
– Она ей пригодится. Посмотри на позвоночник, слева от ямочки. Нога с татуировкой короче второй, хотя сейчас молодые гибкие мышцы компенсируют это. Но через несколько лет она изогнется, как старая карга. – Я понял, что юноша прав. – Что бы ты сделал, чтобы предотвратить это? – спросил он.
Когда он повернулся ко мне, меня снова поразило, насколько красиво его лицо.
– Если прикрепить что-нибудь к ноге, это лишь привлечет внимание к недостатку и положит конец танцам, – ответил я. – Ее не примут ни в какой дом удовольствий, и никто не захочет взять ее в жены, понимая, что этот недуг может перейти к детям. Как она будет зарабатывать на пропитание?
– Но вскоре она будет еле хромать, – отрезал Сенмут. – Как тогда она станет зарабатывать на пропитание?
– Если бы мне предоставили выбор, я бы пожил в свое удовольствие, пока это еще возможно, не начиная выравнивать ноги сейчас же и голодая. А ты? – Я держал его взгляд, желая заставить Сенмута признать то, чего он не хотел признавать – что подходящего решения нет.
– Возможно, – пробормотал он. – Но твой выбор мне не нравится. Это не маат.
– Именно, – согласился я, отбросив осторожность, так как впервые осознал, что как раз неугасаемое любопытство Сенмута и его презрение к невежеству привлекло Мену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65