купите ей полку-подставку для горшков или лучше заставьте ее перекрасить петуха Свободы, но никогда не оставляйте ее скучать в одиночестве, потому что тогда вас ждет измена. Впрочем, это кажется серьезным, если придавать этому какое-то значение. Нет ничего глупее, чем потасовка мужиков из-за того, что их слишком много на одно желанное тело. Когда есть для одного, есть и для дюжины!
— Вы далеко живете?
— У меня маленький домик, совсем близко отсюда…
— Едем на трамвае?
— О, нет, я на машине! У нее красный «Фольксваген», в цвет ее перчаток. Я усаживаюсь рядом с дамой. Вот это стремительность! Я доволен собой и шепчу о том, пощипывая себя за ухо.
Мы едем по набережной, потом сворачиваем в жилые кварталы с кокетливыми домиками в расписных ставнях. Дама останавливается у последнего по улице. Наступает тишина. Поставив самокат, она повела меня в свою крепость. Прелестная лачужка, по правде говоря. Шикарные ковры, помпезные картины, тяжелая обивка, массивная мебель… Здесь пахло деньгами и затхлостью. Сразу заметно, что горничная на Яве, потому что на всех гладких поверхностях слоями лежала пыль и можно было оставлять автограф.
— Извините за пыль, — произнесла она, — я здесь редко бываю…
Она бросила сумку на диван и сняла перчатки. Тишина и полумрак опьяняли. Царило первоклассное «побуждение к преступлению». Я обнял мою хозяйку за тонкую и гибкую талию, а свободной рукой исследовал корсаж. Он содержал все необходимое для соблазна.
— Как вас зовут, прекрасная дама?
— Гретта!
— Чудесно. Все имена на "а" загадочны, честное мужское слово!
— Вы находите?
— Да.
— А как вас зовут?
— Норбер!
Я ляпнул эту шутку, считая, что от такого имени она разомлеет… Полный порядок… Она подставила мне рот. Губы ее были холодны и тверды. Я поспешил разогреть бедняжек и стал подталкивать красотку в сторону дивана. Она сдерживала маневр.
— Нет, нет! Не так сразу! Не так!
Интересно, какого рожна ей надо? Может, взлететь на вертолете, стоя обеими ногами в суповой миске и с охотничьим рогом в руках? Я не люблю сложностей. Дайте мне добрую маленькую труженицу, которая берется за дело с охотой (скажу: несокрушимо), чтобы оплатить свой кусок и не забыть парня в своих молитвах!
Она выскользнула из моих рук.
— Я приготовлю чай…
— Ох! Вы знаете, я абсолютно не настаиваю на горячей воде…
— Тогда что же вы будете пить? Мой взгляд был красноречивым ответом. Она совершенно смутилась.
— Маленький шалунишка!
Так обычно шутят все шлюхи. Это я-то маленький шалунишка! Скажите пожалуйста! У Гретты была богатая фантазия.
— Скотч?
— Пойдет!
Смеясь, она достала бутылку из шкафа и ушла на кухню.
— Только у меня нет льда! — крикнула она. — У меня отключен холодильник…
— Не имеет значения, малышка… Она вернулась, держа два стакана, из которых один был щедро наполнен.
— Скажи, это все для меня?
— Да, я не слишком люблю виски! На здоровье! Она произнесла это певучим голосом. Я чокнулся с ней и попробовал напиток. Ее скотч был не из лучших, ну да все равно, она сама была достаточно хороша, чтобы ей это простить. Я сделал второй глоток и поставил стакан на низкий столик.
— Садитесь…
Я упал на диван. Она прижалась ко мне, и мы поцеловались в губы. По мне прошел электрический ток… Я больше не был мужчиной — я стал трансформатором… Рука моя ласкала сверхтонкий чулок, обтягивавший совершенную ногу.
Ласка моя была одновременно нежной и возбуждающей. Я завелся… Она, понятное дело, слабо протестует, как полагается по этому жалкому ханжескому коду, которому следует цивилизация. Рука моя поднималась все выше, выше… Вдруг она отяжелела. Я весь налился свинцом. Я весил тонну! Десять тонн! У меня был удельный вес мертвого кита или телеги с навозом! Улыбка Гретты исчезла… Мне послышался отдаленный колокольный звон… Потом я перестал функционировать и перешел на медленный полет в небытие.
* * *
Можете мне поверить, что описанное ранее мое пробуждение после похмелья было просто забавой по сравнению с теперешним. Голова моя превратилась в клетку с голодными хищниками, рвавшимися наружу… Внутри все вертелось, бренчало, громоздилось. Я получил по заслугам!
Вокруг меня была полная темнота. Я попытался исследовать место своего нахождения. Пожалуй, отсюда не выбраться… Я с трудом чиркнул спичкой. Слабый огонек осветил пустой погреб с железной дверью. Отдушина была зацементирована. Я оказался в могиле.
Спичка погасла, и темнота поглотила безрадостный спектакль. Несмотря на тошноту, сводившую мои внутренности, я принялся кумекать; желудок схватывало каждую минуту, и приходилось облегчаться. Ледяной пот струился по лбу, на зубах скрипел песок, а сердце билось совершенно ненормально…
Я допер, что она подсыпала мне не снотворное, а яд. А жив я еще лишь потому, что ограничился двумя небольшими глотками. Если бы я проглотил все содержимое стакана, я был бы уже на пути к заоблачным владениям Святого Петра.
Понимая, что я должен полностью избавиться от этой дряни, если хочу выжить, я запустил два пальца в рот и сделал все возможное, чтобы освободить желудок «маленького шалунишки».
От этой процедуры я слегка ослаб… Подняв воротник плаща, я забился в угол… Я должен был немного подождать, пока силы вернутся ко мне. Какое-то время у меня было коматозное состояние, сердце работало в замедленном темпе. Вдруг одна мысль пронзила мой мозг, и я встрепенулся.
Я вспомнил о Матиасе… Если к одиннадцати часам я его не предупрежу и не ликвидирую албанца, он отправится на собрание и провалится! Я посмотрел на часы: они показывали шесть… Значит, самолет прилетает через четыре! Необходимо срочно выбраться из этой чертовой дыры. Эта стерва затащила меня сюда, думая, что я сдохну. На кого она работала? Кто меня заприметил и захотел избавиться? Вот загадка, которую необходимо решить как можно скорее…
Я попытался подняться, но неловко ударился о стену. Мои подставки дрожали. Я чиркнул второй спичкой и подобрался к двери. От толчка плечом она не шелохнулась. Не обнаружив никакого замка, я понял, что она закрыта снаружи на засов!
Какая неприятность! Уменьем и настойчивостью можно совладать с замком, но ничего нельзя поделать с засовом, когда находишься по другую сторону от него!
Я совсем упал духом. По всей видимости, мне суждено умереть с голоду в этом подвале. Чем больше я думал, тем больше убеждался, что эту хату сняли в каком-то агентстве для сведения счетов со мной… Когда меня найдут в этом подвале, я буду сухой и маленький, как кусок байонской ветчины, изъеденной молью.
Я терялся не в сетованиях, нет, это не мой жанр, а в догадках, пытаясь понять, кто же отдал распоряжение о моих досрочных похоронах. Может быть, организация Мохари? В этом случае необходимо допустить, что эти господа знают о моем задании.
Это невероятно, так как только Старик и я знали, что я буду делать в Берне… Может быть, какая-то другая группа бандитов заметила меня при выходе из самолета? Не исключено! У меня столько врагов в этом просторном мире. Эти ребята могли подумать, что я прибыл, чтобы поздравить их с праздником, и решили меня опередить? Да. возможно, что-то в этом роде. А пока этот тип Сан-А. здорово прогорел и попал в мышеловку.
Мой домовой, который меня оберегает, подсказал мне сохранять спокойствие и как следует разобраться в ситуации. Хороший совет… Я начал исследовать свое достояние. К счастью, прекрасная желанная блондинка думала, что я в полной коме, и пренебрегла осмотром моих карманов. Посмотрим, что же у меня есть: пушка, запасная обойма, ручка, коробок спичек, карманный нож, связка ключей, носовой платок… Затем бумажник с документами и бабками.
Итак, я обладаю кучей разных предметов, которые могут сослужить мне добрую службу. Хорошо бы кто-нибудь пришел, чтобы выдать мне разрешение на похороны! Уж я бы в него вцепился и отнял ключи от райских кущ под голубыми небесами! Впрочем, нечего зря точить лясы!
Тишина, тяжелая как отчет Палаты депутатов, царила в доме. Я был погребен на дне колодца…
Истратив несколько спичек, я подобрался к двери и успешно определил местонахождение запора, потом открыл ножик и начал скрести цемент у притолоки. Он рыхлился с трудом, и мне удалось лишь проделать небольшую дырочку между двух камней… Дырочку? Нет! Скорее луночку. Но и этого было достаточно для моего проекта. Я опустошил запасную обойму, достал патроны. Затем с помощью ножа разжал гильзы и вытащил заряды.
Когда эта операция закончилась, у меня оказалось шесть маленьких медных капсул, содержащих порох. Я развинтил ручку, вытащил цилиндрик для чернил и наполнил корпус ручки шестью дозами пороха, затем, оторвав полоску материи от платка, скрутил ее, воткнул кончик в наполненную порохом ручку, которую вновь завинтил. Ручку я укрепил в лунке, которую только что выскреб, зажег другой конец платка и увидел, что он хорошо разгорелся. У меня хватило времени, чтобы прижаться к стене слева от двери. Взрыв был резкий. Противный запах пороха и гари распространился по подвалу. Я рискнул приблизиться к двери и имел удовольствие убедиться, что взрыв разрушил большой кусок цементного косяка… Я нажал на дверь. Она была по-прежнему закрыта. Однако я ощутил в ней дрожание. Еще один удар плечом посильнее — и дверь сдвинулась. Скобы, держащие засов, вырывались из стены под моим натиском. Нужно только неотступно продолжать это упражнение… С каждым ударом я получал удовольствие, чувствуя, как поддается дверь… На восьмом ударе парень Сан-Антонио сменил декорацию, то есть очутился в темном коридоре.
Собравшись с силами, я зажег последнюю спичку. Передо мной поднималась лестница… Я взбежал по ней… Наверху путь к свободе преградила новая дверь. Она была из дерева, и мне не доставило труда справиться с ней. И вот я уже в холле, выложенном плитками; потом пересек салон, где прекрасная Гретта опоила меня таким замечательным образом. Наши стаканы все еще стояли рядом на низком столике. Я понюхал свой, от него исходил слегка горьковатый запах. Стакан же Гретты пах только скотчем… Я обошел владение и убедился в справедливости моего предположения: это был дом, снятый внаем. В других комнатах мебель была покрыта чехлами, и имелась всего лишь одна бутылка скотча… Здесь давно никто не жил!
На часах было восемь… Я вышел… Снаружи безразличное солнце припудривало мир белесым светом . Я вдыхал полной грудью лучший в мире швейцарский воздух. Тот воздух, что составил богатство этой доблестной небольшой нации и который Конфедерация Гельвеции экспортирует во все четыре части света. Господи, спасибо тебе, что вытащил меня из этой переделки. На меня иногда накатывает религиозное рвение.
На остановке я прыгаю в трамвай, чистый, как игрушка. Хотите верьте, хотите нет (если не верите, мне наплевать), но физически я чувствовал себя прекрасно, несмотря на принятый яд. Для меня это было своего рода прочисткой. Я был почти голоден!
Я вышел в центре города у разноцветного фонтана и вошел в почтовое отделение. Я заказал Париж. Через пять минут Старик был на проводе.
— Это Сан-Антонио… Он зашептал:
— Путешественник отбыл, примите его как следует…
— О'кей…
У меня было желание рассказать ему мои злоключения накануне, но я передумал, поскольку был не тот момент, чтобы отвлекаться на второстепенные для него вопросы.
— Вы предприняли все, что надо?
— Да. Не беспокойтесь!
— Тогда пока!
Оптимист мой патрон. Блаженствуя в вертящемся кресле на третьем этаже полицейского управления, ему нечего было бояться и он мог пребывать в эйфории!
— Будем надеяться, — буркнул я, вешая трубку.
Теперь за дело. Я проглотил большую чашку черного кофе с грудой рогаликов. Затем отлакировал это марочным «Бургундским» хорошего года и, подзарядившись, бросился вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— Вы далеко живете?
— У меня маленький домик, совсем близко отсюда…
— Едем на трамвае?
— О, нет, я на машине! У нее красный «Фольксваген», в цвет ее перчаток. Я усаживаюсь рядом с дамой. Вот это стремительность! Я доволен собой и шепчу о том, пощипывая себя за ухо.
Мы едем по набережной, потом сворачиваем в жилые кварталы с кокетливыми домиками в расписных ставнях. Дама останавливается у последнего по улице. Наступает тишина. Поставив самокат, она повела меня в свою крепость. Прелестная лачужка, по правде говоря. Шикарные ковры, помпезные картины, тяжелая обивка, массивная мебель… Здесь пахло деньгами и затхлостью. Сразу заметно, что горничная на Яве, потому что на всех гладких поверхностях слоями лежала пыль и можно было оставлять автограф.
— Извините за пыль, — произнесла она, — я здесь редко бываю…
Она бросила сумку на диван и сняла перчатки. Тишина и полумрак опьяняли. Царило первоклассное «побуждение к преступлению». Я обнял мою хозяйку за тонкую и гибкую талию, а свободной рукой исследовал корсаж. Он содержал все необходимое для соблазна.
— Как вас зовут, прекрасная дама?
— Гретта!
— Чудесно. Все имена на "а" загадочны, честное мужское слово!
— Вы находите?
— Да.
— А как вас зовут?
— Норбер!
Я ляпнул эту шутку, считая, что от такого имени она разомлеет… Полный порядок… Она подставила мне рот. Губы ее были холодны и тверды. Я поспешил разогреть бедняжек и стал подталкивать красотку в сторону дивана. Она сдерживала маневр.
— Нет, нет! Не так сразу! Не так!
Интересно, какого рожна ей надо? Может, взлететь на вертолете, стоя обеими ногами в суповой миске и с охотничьим рогом в руках? Я не люблю сложностей. Дайте мне добрую маленькую труженицу, которая берется за дело с охотой (скажу: несокрушимо), чтобы оплатить свой кусок и не забыть парня в своих молитвах!
Она выскользнула из моих рук.
— Я приготовлю чай…
— Ох! Вы знаете, я абсолютно не настаиваю на горячей воде…
— Тогда что же вы будете пить? Мой взгляд был красноречивым ответом. Она совершенно смутилась.
— Маленький шалунишка!
Так обычно шутят все шлюхи. Это я-то маленький шалунишка! Скажите пожалуйста! У Гретты была богатая фантазия.
— Скотч?
— Пойдет!
Смеясь, она достала бутылку из шкафа и ушла на кухню.
— Только у меня нет льда! — крикнула она. — У меня отключен холодильник…
— Не имеет значения, малышка… Она вернулась, держа два стакана, из которых один был щедро наполнен.
— Скажи, это все для меня?
— Да, я не слишком люблю виски! На здоровье! Она произнесла это певучим голосом. Я чокнулся с ней и попробовал напиток. Ее скотч был не из лучших, ну да все равно, она сама была достаточно хороша, чтобы ей это простить. Я сделал второй глоток и поставил стакан на низкий столик.
— Садитесь…
Я упал на диван. Она прижалась ко мне, и мы поцеловались в губы. По мне прошел электрический ток… Я больше не был мужчиной — я стал трансформатором… Рука моя ласкала сверхтонкий чулок, обтягивавший совершенную ногу.
Ласка моя была одновременно нежной и возбуждающей. Я завелся… Она, понятное дело, слабо протестует, как полагается по этому жалкому ханжескому коду, которому следует цивилизация. Рука моя поднималась все выше, выше… Вдруг она отяжелела. Я весь налился свинцом. Я весил тонну! Десять тонн! У меня был удельный вес мертвого кита или телеги с навозом! Улыбка Гретты исчезла… Мне послышался отдаленный колокольный звон… Потом я перестал функционировать и перешел на медленный полет в небытие.
* * *
Можете мне поверить, что описанное ранее мое пробуждение после похмелья было просто забавой по сравнению с теперешним. Голова моя превратилась в клетку с голодными хищниками, рвавшимися наружу… Внутри все вертелось, бренчало, громоздилось. Я получил по заслугам!
Вокруг меня была полная темнота. Я попытался исследовать место своего нахождения. Пожалуй, отсюда не выбраться… Я с трудом чиркнул спичкой. Слабый огонек осветил пустой погреб с железной дверью. Отдушина была зацементирована. Я оказался в могиле.
Спичка погасла, и темнота поглотила безрадостный спектакль. Несмотря на тошноту, сводившую мои внутренности, я принялся кумекать; желудок схватывало каждую минуту, и приходилось облегчаться. Ледяной пот струился по лбу, на зубах скрипел песок, а сердце билось совершенно ненормально…
Я допер, что она подсыпала мне не снотворное, а яд. А жив я еще лишь потому, что ограничился двумя небольшими глотками. Если бы я проглотил все содержимое стакана, я был бы уже на пути к заоблачным владениям Святого Петра.
Понимая, что я должен полностью избавиться от этой дряни, если хочу выжить, я запустил два пальца в рот и сделал все возможное, чтобы освободить желудок «маленького шалунишки».
От этой процедуры я слегка ослаб… Подняв воротник плаща, я забился в угол… Я должен был немного подождать, пока силы вернутся ко мне. Какое-то время у меня было коматозное состояние, сердце работало в замедленном темпе. Вдруг одна мысль пронзила мой мозг, и я встрепенулся.
Я вспомнил о Матиасе… Если к одиннадцати часам я его не предупрежу и не ликвидирую албанца, он отправится на собрание и провалится! Я посмотрел на часы: они показывали шесть… Значит, самолет прилетает через четыре! Необходимо срочно выбраться из этой чертовой дыры. Эта стерва затащила меня сюда, думая, что я сдохну. На кого она работала? Кто меня заприметил и захотел избавиться? Вот загадка, которую необходимо решить как можно скорее…
Я попытался подняться, но неловко ударился о стену. Мои подставки дрожали. Я чиркнул второй спичкой и подобрался к двери. От толчка плечом она не шелохнулась. Не обнаружив никакого замка, я понял, что она закрыта снаружи на засов!
Какая неприятность! Уменьем и настойчивостью можно совладать с замком, но ничего нельзя поделать с засовом, когда находишься по другую сторону от него!
Я совсем упал духом. По всей видимости, мне суждено умереть с голоду в этом подвале. Чем больше я думал, тем больше убеждался, что эту хату сняли в каком-то агентстве для сведения счетов со мной… Когда меня найдут в этом подвале, я буду сухой и маленький, как кусок байонской ветчины, изъеденной молью.
Я терялся не в сетованиях, нет, это не мой жанр, а в догадках, пытаясь понять, кто же отдал распоряжение о моих досрочных похоронах. Может быть, организация Мохари? В этом случае необходимо допустить, что эти господа знают о моем задании.
Это невероятно, так как только Старик и я знали, что я буду делать в Берне… Может быть, какая-то другая группа бандитов заметила меня при выходе из самолета? Не исключено! У меня столько врагов в этом просторном мире. Эти ребята могли подумать, что я прибыл, чтобы поздравить их с праздником, и решили меня опередить? Да. возможно, что-то в этом роде. А пока этот тип Сан-А. здорово прогорел и попал в мышеловку.
Мой домовой, который меня оберегает, подсказал мне сохранять спокойствие и как следует разобраться в ситуации. Хороший совет… Я начал исследовать свое достояние. К счастью, прекрасная желанная блондинка думала, что я в полной коме, и пренебрегла осмотром моих карманов. Посмотрим, что же у меня есть: пушка, запасная обойма, ручка, коробок спичек, карманный нож, связка ключей, носовой платок… Затем бумажник с документами и бабками.
Итак, я обладаю кучей разных предметов, которые могут сослужить мне добрую службу. Хорошо бы кто-нибудь пришел, чтобы выдать мне разрешение на похороны! Уж я бы в него вцепился и отнял ключи от райских кущ под голубыми небесами! Впрочем, нечего зря точить лясы!
Тишина, тяжелая как отчет Палаты депутатов, царила в доме. Я был погребен на дне колодца…
Истратив несколько спичек, я подобрался к двери и успешно определил местонахождение запора, потом открыл ножик и начал скрести цемент у притолоки. Он рыхлился с трудом, и мне удалось лишь проделать небольшую дырочку между двух камней… Дырочку? Нет! Скорее луночку. Но и этого было достаточно для моего проекта. Я опустошил запасную обойму, достал патроны. Затем с помощью ножа разжал гильзы и вытащил заряды.
Когда эта операция закончилась, у меня оказалось шесть маленьких медных капсул, содержащих порох. Я развинтил ручку, вытащил цилиндрик для чернил и наполнил корпус ручки шестью дозами пороха, затем, оторвав полоску материи от платка, скрутил ее, воткнул кончик в наполненную порохом ручку, которую вновь завинтил. Ручку я укрепил в лунке, которую только что выскреб, зажег другой конец платка и увидел, что он хорошо разгорелся. У меня хватило времени, чтобы прижаться к стене слева от двери. Взрыв был резкий. Противный запах пороха и гари распространился по подвалу. Я рискнул приблизиться к двери и имел удовольствие убедиться, что взрыв разрушил большой кусок цементного косяка… Я нажал на дверь. Она была по-прежнему закрыта. Однако я ощутил в ней дрожание. Еще один удар плечом посильнее — и дверь сдвинулась. Скобы, держащие засов, вырывались из стены под моим натиском. Нужно только неотступно продолжать это упражнение… С каждым ударом я получал удовольствие, чувствуя, как поддается дверь… На восьмом ударе парень Сан-Антонио сменил декорацию, то есть очутился в темном коридоре.
Собравшись с силами, я зажег последнюю спичку. Передо мной поднималась лестница… Я взбежал по ней… Наверху путь к свободе преградила новая дверь. Она была из дерева, и мне не доставило труда справиться с ней. И вот я уже в холле, выложенном плитками; потом пересек салон, где прекрасная Гретта опоила меня таким замечательным образом. Наши стаканы все еще стояли рядом на низком столике. Я понюхал свой, от него исходил слегка горьковатый запах. Стакан же Гретты пах только скотчем… Я обошел владение и убедился в справедливости моего предположения: это был дом, снятый внаем. В других комнатах мебель была покрыта чехлами, и имелась всего лишь одна бутылка скотча… Здесь давно никто не жил!
На часах было восемь… Я вышел… Снаружи безразличное солнце припудривало мир белесым светом . Я вдыхал полной грудью лучший в мире швейцарский воздух. Тот воздух, что составил богатство этой доблестной небольшой нации и который Конфедерация Гельвеции экспортирует во все четыре части света. Господи, спасибо тебе, что вытащил меня из этой переделки. На меня иногда накатывает религиозное рвение.
На остановке я прыгаю в трамвай, чистый, как игрушка. Хотите верьте, хотите нет (если не верите, мне наплевать), но физически я чувствовал себя прекрасно, несмотря на принятый яд. Для меня это было своего рода прочисткой. Я был почти голоден!
Я вышел в центре города у разноцветного фонтана и вошел в почтовое отделение. Я заказал Париж. Через пять минут Старик был на проводе.
— Это Сан-Антонио… Он зашептал:
— Путешественник отбыл, примите его как следует…
— О'кей…
У меня было желание рассказать ему мои злоключения накануне, но я передумал, поскольку был не тот момент, чтобы отвлекаться на второстепенные для него вопросы.
— Вы предприняли все, что надо?
— Да. Не беспокойтесь!
— Тогда пока!
Оптимист мой патрон. Блаженствуя в вертящемся кресле на третьем этаже полицейского управления, ему нечего было бояться и он мог пребывать в эйфории!
— Будем надеяться, — буркнул я, вешая трубку.
Теперь за дело. Я проглотил большую чашку черного кофе с грудой рогаликов. Затем отлакировал это марочным «Бургундским» хорошего года и, подзарядившись, бросился вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15